Свечение Роденда

ГЛАВА 1: ПИКСЕЛЬНАЯ ДВЕРЬ

Боль была ключом. Едкий привкус меди на языке — сигнал, что нейрошлем «Кронос-7» впивается в сознание. Потом мир взрывался.

Эдвард парил над цифровым Эверестом в «Гиперкаантуме Х». Здесь он не был никем. Не статистикой. Не обитателем капсулы 3x3 с воющим в углу дешёвым кондиционером. Здесь он был силой. Скалолазом на пике «Молчание», где ветер шипел строками тихого кода, а снег был падающим цифровым пеплом.

— Эдди, ты совсем офигел? — в ушном импланте хрипел Лео. Его аватар, мохнатый гном-техномант, маячил на уступе ниже. — Это же зона глюков уровня «съедает душу»! Твои показатели скачут!

— Ищу тихую комнату, — сквозь зубы бросил Эдвард. Его виртуальные мышцы горели от напряжения. — Говорят, там прячут настоящие данные о Свечении. Не корпоративную лажу.

— Тебя сожрут баги!

Эдварду было плевать. После того как мать, двадцать лет пахавшая на конвейере «Роденд-Фарм», пришла с увольнением и пустыми глазами, ему было плевать на многое. Ему нужна была правда. Или сумма, чтобы сбежать из этого ада. Или просто способ всё сжечь.

Его рука-аватар нащупала её на отвесной стене — едва заметную рябь в пикселях. Не баг. Дверь. Трещину в коде.

— Лео, держись, я…

Он не договорил.Шагнул вперёд.

Боль сменилась ничем. Абсолютной, всепоглощающей тишиной, которая давила на барабанные перепонки. Пик «Молчание», Лео, весь «Гиперкаантум» — всё растворилось в белой вспышке.

Он не падал. Его вытягивало.

Обрывки. Санки из детства, которых никогда не было. Лицо отца, исчезнувшего после профсоюзного митинга. Ржавая яблоня во дворе, которую выкорчевали под голограф рекламы «Ксенос». Гнев. Тоска. Ненависть, чёрная и густая, как нефть.

И в центре этого хаоса — оно. Кристаллическое сплетение, похожее на лёд и свет, пульсирующее изнутри. Оно звало. Голосом, которого не было.

Эдвард рванулся на свободу с хриплым криком, отрывая шлем. Он рухнул с койки на холодный пол капсулы, захлёбываясь охлаждающим гелем. Сердце колотилось, пытаясь проломить грудную клетку. Он поднял дрожащую руку. На запястье, где были часы, пылал странный след — не ожог. Отпечаток. Чужой геометрии, вмятой в плоть.

Имплант взорвался паникой Лео:

—Эдди! Чёрт! Твой аватар… он рассыпался! Система зафиксировала аномальный скачок энергии! Ты что, сука, сделал?!

Эдвард прислонился к стене, давящей плечом. Он смотрел на след. Уголки его губ дёрнулись. Не улыбка. Оскал.

—Я открыл дверь, Лео. И, кажется, нас уже ждут.

За запотевшим стеклом капсулы, в вечном рыжем смоге Нью-Тюменя, гигантский голограммный дракон «Роденд-Фарм» рекламировал импланты нового поколения. Эдвард впервые подумал: а если легендарное «Свечение Роденда» было не ошибкой? Если это было приглашение на войну? И билет только что вручили тому, кому терять нечего.

Глава 2. Охотник и Наблюдатель

Дни слились в один сплошной нервный импульс. Эдвард избегал гиперкаантума, но щели преследовали его и в реале. Он видел их краем глаза: мерцание в узоре плитки метро, дрожание контуров уличного фонаря, будто он был нарисован на влажной бумаге. А однажды, в переполненном магистральном лифтодроме, он, не думая, шагнул сквозь толпу — и оказался в метре правее, не пройдя расстояния. Просто сместился. Прохожий в дорогом нейроплаще странно на него посмотрел.

Его нашли быстро. Не корпоративные гении, а кто-то другой.

— Эдвард Келлер? — Женский голос прозвучал прямо у него в голове, чисто и холодно, без помех импланта. — Не оборачивайся. Иди в арку на 15-й улице. Если хочешь выжить.

Он пошёл. В грязной, пахнущей ультрафиолетом от антибактериальных ламп арке его ждала женщина. Высокая, в простом сером комбинезоне без опознавательных знаков. Её глаза были странно пустыми, будто она смотрела не на него, а сквозь него, на какую-то разметку реальности.

— Я Наблюдатель, — сказала она без предисловий. — Мы отслеживаем аномалии после Свечения. Ты провалился в Межмирье. Редко кто выходит оттуда целым. Ещё реже — способным к контролируемому сдвигу.

— Что вы хотите? — спросил Эдвард, чувствуя, как по спине бегут мурашки.

— Ничего. Мы только смотрим. Записываем. Но есть и другие. Охотники. Они считают сдвиг болезнью, угрозой стабильности мира. А может, просто хотят вырезать эту способность и продать тому, кто больше заплатит. Они уже идут по твоему цифровому следу. Игрушечному.

— Что мне делать?

Наблюдатель наклонила голову, как слушая далёкий звук.

—Научиться чувствовать ткань. Каждую реальность, каждый слой — он имеет свою плотность, свой звук. Ты действуешь импульсивно. Это взрыв. Тебе нужно научиться быть иглой. А теперь уходи. Они близко.

Она сделала шаг назад, и тень арки поглотила её — не как человека, а как изображение, стёртое ластиком.

Эдвард бросился наутек. Его настигли у бункеров старых теплотрасс. Их было двое. В чёрной тактике, без лиц, с визжащими в ультразвуковом диапазоне сканерами. Охотники.

— Аномалия, — механически произнёс один. — Подлежит изоляции.

Эдвард отчаялся. Он чувствовал их холодное намерение, острый, как нож, фокус. И в этот момент страх стал ключом. Он не думал о щели. Он захотел, чтобы стена позади него перестала быть стеной. Захотел так сильно, что мир содрогнулся.

Каменная кладка теплотрассы зарябила, как лужа. Эдвард, не раздумывая, шагнул назад. Камень обнял его холодной волной, на миг стало темно, нечем дышать, будто он утонул в бетоне. И он вывалился с другой стороны стены, в заброшенном парке, падая на колени и судорожно хватая ртом воздух, пахнущий гнилой листвой.

Охотники не прошли. Он сдвинулся. Сам. Осознанно.

Глава 3. Герань в бетоне

После этого Эдвард стал экспериментировать осторожно. Он понял, что Сдвиг — это не телепортация. Это прохождение сквозь слои, как сквозь страницы плохо скреплённой книги. Иногда соседняя страница была почти идентична — тот же парк, но без мусора, с цветущей геранью у ржавой лавочки. Иногда — чуждой: он однажды, пытаясь укоротить путь через стену склада, на миг попал в пространство, заполненное тёплой, пульсирующей органической массой и тихим, хороподобным гулом. Выбрался, едва не сойдя с ума.

Он искал таких же, как он. Нашёл в сетях по сбивчивым, закодированным сообщениям. Они называли себя «Зазеркальщиками». Собирались в «мёртвых зонах» города — местах, где свечение Роденда оставило особые шрамы на реальности.

Их было трое: Зоя, бывший инженер-нейроархитектор, чьё тело после Свечения начало фантомно отражать её эмоции (в гневе она становилась полупрозрачной); Марк, старый физик, который мог «замораживать» небольшие участки пространства, делая их твёрдыми, как алмаз; и юная Лилу, которая не сдвигалась сама, но видела потоки слоёв, как разноцветные реки.

— Ты не просто сдвигаешься, Эдвард, — сказала Зоя, изучая его за чашкой синтекофе в подвале. Её пальцы на миг дрогнули, стали призрачными. — Ты меняешь точку сборки. Охотники считают нас браком. Наблюдатели — интересным феноменом. Но я думаю… мы — эволюция. Ответ на Свечение. Ключи.

— Ключи к чему? — спросил Эдвард.

— К исправлению, — тихо сказал Марк. Он щёлкнул пальцами, и капля кофе в воздухе застыла, превратившись в крошечный, идеальный янтарный шар. — Этот мир… он треснул. Свечение прошло, но резонанс остался. Слои плывут. Скоро могут начаться серьёзные разрывы. Охотники хотят залатать дыры, вырезав нас. А мы можем… перенастроить ткань.

Эдвард смотрел на застывшую каплю. Он вспомнил детские снимки, чувство бесконечности, которое потом убил серый быт. Вспомнил отчаяние в глазах матери, потерявшей работу из-за роботизации. Вспомнил свой уродливый, дышащий тоской город.

—А можно не перенастраивать, а… поменять пластинку? — вдруг спросил он. — Создать слой, где мир не треснул? Где всё… лучше?

Зоя и Марк переглянулись.

—Теоретически… — начала Зоя. — Но для этого нужна чудовищная энергия и точка приложения. Невозможно.

— Возможно, — сказала Лилу, не отрываясь от окна, в котором она видела не кирпич, а переплетение синих и багровых струй. — Если найти Эпицентр Свечения. Место, где ткань реальности до сих пор тонка, как плёнка. И проткнуть её правильной мечтой.

Глава 4. Радуга как клад

Эпицентр, по расчётам Марка, находился на территории закрытого исследовательского комплекса «Роденд-Фарм». Цитадели корпорации, которая официально отрицала любые «побочные эффекты» от Свечения.

Штурмовать её в лоб было безумием. Но Эдвард понял, что они и не будут штурмовать. Они пройдут сквозь.

Используя Лилу как проводника,они двигались по городу, выбирая путь не через улицы, а через слабые места в реальности — «швы». Это было изматывающе. Каждый сдвиг отнимал часть сил, оставляя во рту вкус статики и забытых воспоминаний. Охотники напали на них в районе старых доков. Воспользовавшись способностью Марка, они заморозили целый град пуль в воздухе, создав сюрреалистическую скульптуру из смертоносного металла, и ушли через пол умирающего склада в слой затопленных доков, где ржавые корпуса кораблей уходили в бирюзовую, невероятно чистую воду.

Наконец, они стояли перед стометровой стеной комплекса. Не просто стеной — она была пропитана подавляющими полями, «глушилками» для любой аномальной активности.

— Здесь не пройти, — выдохнула Зоя, её тело мерцало от напряжения. — Поле рвёт связи. Мы рассыплемся.

Эдвард смотрел на стену. Он чувствовал её не как преграду, а как шум. Громкий, агрессивный, вытесняющий всё остальное. И тогда он сделал то, что пришло интуитивно. Вместо того чтобы пытаться пробить стену, он прислушался к своему внутреннему шуму. К хаотичным, детским образам, которые дарило Свечение: санки, сирень, трель невидимой птицы, радуга в луже бензина. К своей тоске по другому миру. Он не стал давить на реальность. Он начал резонировать с ней на частоте своего желания.

Стена перед ним заструилась. Не исчезла, а стала похожей на гигантский, вертикальный ручей. Сквозь её толщу, как сквозь мутное стекло, угадывались огни комплекса.

— Что ты делаешь? — прошептал Марк.

— Маскирую сокровенное под радугой, — сквозь зубы сказал Эдвард. Его носом пошла кровь. Он шагнул в струящуюся стену. Она обняла его, не как камень, а как плотная, вязкая вода. Он шёл, теряя ощущение тела, держа в уме один образ: не идеальный мир. Просто мир, где в его детском дворе не срубили старую яблоню, чтобы поставить рекламный голограф.

Он вышел с другой стороны. Один. Остальные не решились. Он был на идеально чистой, залитой светом лужайке перед главным зданием. А в центре лужайки росло оно: Древо Эпицентра. Не дерево даже. Кристаллическая структура, напоминающая сталактит и коралл, изломанная и прекрасная. Она медленно вращалась, и вокруг неё играли не отбрасываемые, а исходящие изнутри тени и свет. Это и была незаживающая рана мира, место, где реальность была тоньше паутины.

К нему вышли люди в белых халатах, и с ними — человек с глазами Наблюдателя, но в дорогом костюме.

—Потрясающе, — сказал человек в костюме. — Несмотря на подавляющее поле. Вы — самый сильный из зарегистрированных аномалий. Вы не представляете, какую ценность представляете для науки.

Эдвард вытер кровь с губ. Он смотрел на кристаллическое древо.

—Я не аномалия, — тихо сказал он. — Я просто прошёл сквозь зеркало. И знаю, что по ту сторону — не один мир. Их много.

Он протянул руку к древу,не чтобы сломать, а чтобы прикоснуться. В его сознании сплелись детские сны, боль города, тихая печаль матери, яростная надежда Зои. Он не хотел уничтожать этот слой. Он хотел… добавить ещё один. Вариант. Возможность.

В момент прикосновения кристалл вспыхнул неярким, тёплым светом. И Эдварду показалось, что на секунду по всему мегаполису, сквозь смог и неон, заиграла радуга — не в небе, а в самой ткани вещей, как обещание. Как клад, который искал не он, а который искал через него.

Человек в костюме ахнул, глядя на показания приборов.

—Что вы сделали?! — в его голосе впервые появились нотки не научного интереса, а страха.

Эдвард, обессиленный, опустился на колени перед сияющим древом, улыбаясь.

—Посадил семя, — сказал он. — Теперь посмотрим, что вырастет.

Где-то далеко, в городе, Лилу вздрогнула и прошептала:

—Появился новый поток… Он цвета весенней герани.

Зазеркалье ответило. Игра только начиналась.

Глава 5. Пульс Эпицентра

Сияние Древа погасло так же внезапно, как и вспыхнуло. Но в воздухе осталась вибрация — тихий, чистый звон, заставлявший зубы ныть. Эдвард лежал на идеальной траве, чувствуя, как из него вытекли все силы. Вместе с ними ушла и ясность — что он только что сделал?

— Контроль! Нейтрализовать субъекта! — крикнул человек в костюме, отскакивая назад. Его бесстрастное лицо Наблюдателя сменилось холодной яростью. Он был не просто учёным. Он был Стражем Эпицентра.

Из-за углов здания вышли двое в чёрной тактике, но их экипировка была на порядок совершеннее той, что была у уличных Охотников. Глаза скрывали тёмные щитки визоров, в руках — не просто сканеры, а компактные излучатели с тугими пучками синего света на концах.

— Аномалия класса «Дестабилизатор», — прозвучал синтезированный голос одного из них. — Применение силы одобрено.

Эдвард попытался сдвинуться, найти щель, но его разум был пуст и звенел, как выжженная схема. Излучатель щёлкнул. Пучок синего света, неяркий, как от лазерной указки, ударил его в плечо. Не было боли. Было ощущение, что плоть и кость в этом месте просто… перестали существовать. Он закричал от ужаса, глядя на онемевшую, бесчувственную конечность.

— Это неглубокий стазис-луч, — сказал Страж, приближаясь. — Следующий выстрел парализует грудную клетку. Ты будешь жить, но не сможешь дышать без аппарата. Скажи, что ты передал в резонансное поле?

В этот момент кристаллическое Древо снова дрогнуло. Из его сердцевины вырвалась волна не света, а искажения. Воздух запел на высокой, режущей ноте. Трава под ногами Стража на миг стала прозрачной, обнажив ржавую арматуру под тонким слоем почвы. Сигнализации по всему комплексу взвыли вразнобой.

Это была не атака. Это был сбой. Ответ ткани реальности на прикосновение Эдварда. И этого мгновения хаоса хватило.

Стена в пяти метрах от Эдварда вздулась, как пузырь, и из неё вывалилась Зоя. Она была вся в поту, её комбинезон дымился по швам, а руки до локтей были призрачными, полупрозрачными, будто она таяла.

—Не лежи! — прохрипела она, и в её голосе было столько ярости, что даже Стража на миг отбросило назад.

Она рванулась к Эдварду, схватила его здоровую руку. Её призрачная рука прошла сквозь его парализованное плечо, и в этот контакт хлынула волна… чужой воли. Чистого, отточенного страха за него. Этот эмоциональный всплеск стал искрой.

Щель открылась не перед ними, а под ними. Трава превратилась в зыбкую трясину из света и тени. Они провалились в то время, как стазис-лучи прошили воздух над их головами.

Глава 6. Ржавое убежище

Очнулись они в темноте, пахнущей ржавчиной, машинным маслом и сыростью. Это был какой-то техногенный грот, может быть, заброшенный коллектор или вентиляционная шахта под самим комплексом. Единственный свет исходил от слабо пульсирующих голубых полос аварийной биолюминесценции на стенах.

— Ты… живой? — тихо спросила Зоя. Её руки снова обрели плотность, но дрожали.

Эдвард попытался пошевелить онемевшим плечом. Чувство медленно, мучительно возвращалось, сменившись жгучей болью, будто его тысячами иголок.

—Кажется, да. Спасибо. Как ты… нашла?

— Лилу увидела твой «всплеск» — ярко-золотой, потом кроваво-красный. А потом… твой поток почти погас. Я не думала, я просто… хотела быть рядом. И щель открылась. — Она отвела взгляд. — Это было рискованно и глупо.

— Героично, — поправил он, с трудом садясь. — Что со мной произошло там, у Древа?

— Ты не просто коснулся его. Ты стал камертоном. Настроил его на частоту своего… желания. Или тоски. Это создало резонансный импульс. Охотники и Наблюдатели боятся такого. Они хотят контролировать Свечение, а не позволить ему эволюционировать. Ты доказал, что оно может меняться. Ты — угроза их парадигме.

— Значит, они не остановятся.

— Нет. — Зоя достала из потайного кармана миниатюрный сканер, провела им по помещению. — Мы глубоко. Поле подавления здесь слабее, но оно есть. Нам нужен Марк и его «якоря». Без него мы не сможем стабилизировать сдвиги для долгого прыжка.

— А где они?

— Должны быть в точке сбора. На «Ржавых Лебедях».

«Ржавые Лебеди» — это была старая баржа-ресторан, намертво вросшая в бетон набережной в самом грязном районе порта. Место, где время текло медленнее, а сигналы глушились тысячами тонн металла и воды.

Передвигаться пришлось по швам реальности, которые теперь ощущались иначе — как надрывы на коже мира, воспалённые и болезненные. Каждый сдвиг давался тяжелее. В какой-то момент, проходя сквозь стену полуразрушенного цеха, они оказались не на улице, а в коридоре, который был зеркальной копией того, откуда пришли, но в оттенках сепии и полной тишине. Из открытой двери доносился запах домашнего пирога — запах, которого не было в их мире уже лет двадцать. Они замерли, заворожённые.

— Нельзя, — схватила его за руку Зоя. Её глаза были полны той же тоски. — Это ловушка. Слои-призраки. Затягивают. Концентрируйся на нашем отсчёте. На 2047 годе. На смоге и неоне.

Он кивнул, стиснув зубы, и они рванули вперёд, прочь из сладкого кошмара прошлого.

Глава 7. Бой на «Ржавых Лебедях»

Запах. Старое дерево, машинная смазка и страх. Трюм баржи «Ржавые Лебеди» был ловушкой. Единственный выход — грузовой люк за спиной — отсекала автоматная очередь, прошившая ржавчину над головами.

Их было трое. Чёрные тактические костюмы без опознавательных знаков. Маски с призрачным свечением визоров. Охотники «Роденда». Элита. За ними в проёме, как холодный призрак, стоял Страж — тот самый с лужайки Эпицентра. Белый защитный костюм, лицо скрыто шлемом.

— Хижина объята пламенем, дети зеркал, — его голос был лишён тона, как синтезатор речи. — Сдавайтесь. Ваши геномы представляют непреходящую ценность.

Ценность. Эдвард сжал кулаки. Его плечо, пробитое стазис-лучом, ныло ледяной болью, которую не мог заглушить якорь Марка. Рядом, прижимаясь к бочке, Зоя дышала прерывисто. На её боку расплывалось тёмное пятно. Лилу зажала уши, её глаза были зажмурены — она видела слишком много: траектории пуль, намерения, потоки смерти.

— Ценны для ваших лабораторных столов, — хрипло бросила Зоя. Её тело дрогнуло, края стали прозрачными, размытыми. Фазовое мерцание. Побочный эффект ярости.

— Применение силы санкционировано, — произнёс один из Охотников. Он поднял устройство — не ружьё, а короткий ствол с линзой. Стазис-излучатель.

Марк, прижавшийся к стене со своим потрёпанным портфелем, двинулся первым. Старик щёлкнул чем-то в руке.

Щёлк.

Воздух перед Охотниками схватился. Замёрз не водой, а самой плотностью пространства. Стазис-луч ударил в невидимый барьер и рассыпался синей искрой.

— Бегите к люку! — проревел Марк, и его лицо посерело от напряжения.

Охотники не растерялись. Двое других открыли огонь обычными патронами. Древесина трюма взрывалась щепками. Лео, сидевший за терминалом, вскрикнул, пригнулся. Эдвард оттолкнул Лилу в укрытие за грузом ящиков.

Зоя исчезла. Не убежала — её тело стало призрачным пятном, промелькнувшим вдоль стены. Она материализовалась за спиной у одного из стрелков, и её нога со всей силы врезалась под колено. Раздался хруст, человек рухнул с криком.

Страж не двигался. Наблюдал.

Второй Охотник развернулся, ствол ища Зою. Эдвард не думал. Он чувствовал. Ткань реальности вокруг того человека была напряжена, как кожа на барабане. От ярости. От концентрации.

Эдвард не искал щель. Он ударил по этой точке внутренним кулаком воли.

Пространство вокруг Охотника скривилось. Пол под его ногами на миг стал стеной. Человек с оглушительным рёвом рухнул, ударившись головой о балку. Беззвучно обмяк.

Тишина. На секунду.

— Дестабилизатор, — голос Стража не изменился. — Приоритет цели изменён. Ликвидировать.

Он сам поднял руку. В ней был жезл с тускло светящимся наконечником. Не стазис. Что-то другое.

Гудение. Низкое, пронизывающее кости.

Деревянный пол под ногами Эдварда заколебался. Стал мягким. Плыл. Он посмотрел вниз — его ботинки slowly погружались в древесину, как в густую смолу.

— Гипердестабилизатор! — закричал Марк, и в его голосе был чистый ужас. — Он размягчает материю!

Луч жезла полоснул по трюму. Там, где он проходил, дерево и металл теряли форму, стекая вязкими каплями. Ловушка превращалась в болото.

Лилу вскрикнула, её тоже затягивало. Лео отчаянно цеплялся за проводку.

Эдвард боролся. Он пытался сдвинуться, найти щель, но его разум скользил по разжиженному миру, не находя опоры. Он тонул в собственной реальности.

И тогда он увидел Зою. Она стояла, по грудь в жидком дереве, лицо искажено болью и бешенством. Их взгляды встретились. В её глазах не было страха. Была ярость. И решимость. И что-то ещё. Что-то, от чего сжалось его сердце даже здесь, на краю небытия.

Она кивнула на ржавый, изъеденный борт баржи за её спиной. На чёрную щель между прогнившими досками. И крикнула, надрываясь:

—ВСЕ! В ВОДУ! СЕЙЧАС!

Марк, собрав последние силы, щёлкнул якорем ещё раз. Ледяной барьер взметнулся между ними и Стражем, трескаясь под лучом дестабилизатора.

Это было окно. Доли секунды.

Зоя, сделав нечеловеческое усилие, вырвалась из жидкого пола и, как тень, метнулась к борту. Эдвард, оттолкнувшись от тонущего ящика, схватил за руку Лилу, потянул к себе Лео. Они, спотыкаясь, падая, поползли к щели.

Страж повернул жезл. Луч прошёл в сантиметрах от головы Эдварда, испарив часть обшивки.

Они достигли борта. Внизу булькала чёрная, маслянистая вода залива, отражающая неоновые огня города.

— Прыгай! — заорал Эдвард.

Он столкнул Лео и Лилу вниз, почувствовал, как Зоя прыгает следом. Оглянулся в последний раз.

Страж стоял неподвижно. Его визор был направлен прямо на него. Без ненависти. Без гнева. Как учёный на интересный образец, который вот-вот испортят.

Эдвард перевалился через борт и полетел вниз, в холод и тьму.

Удар о воду выбил воздух. Холод обжёг, как огонь. Он захлебнулся, пошёл ко дну. Над водой вспыхнули огни — стазис-лучи прощупывали поверхность.

Сильная рука схватила его за куртку. Зоя. Её лицо было бледным призраком в мутной воде. Она ткнула пальцем куда-то вглубь, под корпус баржи.

Там, в толще воды, дрожала вертикальная полоса — не отражение, а шов. Лилу видела его. Дверь.

Не раздумывая, они, цепляясь друг за друга, нырнули в эту дрожащую рябь. Вода сжалась вокруг, стала густой, как желе. Давила на глаза, на лёгкие. Эдвард думал, что лопнет.

И вынырнул. Не в маслянистой жиже, а в чистой, холодной воде под странным, медным небом.

Они были в том же заливе. Но баржа «Ржавые Лебеди» была целой, свежевыкрашенной. В воздухе пахло углём и морем. Тишина. Совершенная, оглушительная тишина.

Они выбрались на берег, падая на камни, откашливая воду. Марк, бледный как смерть, первым поднял голову и посмотрел на спокойные очертания незнакомого города.

— Что… что это за место? — прошептал Лео.

Лилу, дрожа, уставилась в пространство перед собой.

—Слой-отражение, — выдохнула она. — Чистый. Он спит.

Эдвард поднялся на колени, переводя дух. Он посмотрел на Зою. Она сидела, обхватив раненый бок, её волосы были мокрыми, лицо — в царапинах. Но она смотрела на него. И впервые за всё время, в уголках её глаз, не было ничего, кроме усталости и… облегчения.

Они были живы. И потеряны в мире, которого не существовало.

Глава 8. Мир-Отражение

Они вынырнули, захлёбываясь, но не в маслянистой воде, а в чистой, прохладной и… тихой.

Они были в том же заливе. У тех же «Ржавых Лебедей». Но баржа была не ржавой, а свежевыкрашенной в белый и синий. Фонари на набережной горели тёплым жёлтым светом, а не неоновым холодом. Воздух пах… просто воздухом. Слегка солоноватым, свежим. И не было смога. Над городом, силуэт которого был знаком, но чуть менее застроенным, сияли настоящие звёзды.

— Это… что? — прошептал Марк, выбравшись на старую, но целую причальную сваю.

—Слой-отражение, — сказала Лилу, ошеломлённо глядя вокруг. Её глаза были широко раскрыты. — Он… чистый. Тихий. Почти нет потоков. Он спит.

— Тот самый, который я…? — начал Эдвард.

— Да, — кивнула Зоя, стискивая зубы от боли в ране. — Твой «радужный поток». Он слабый, нестабильный. Но он здесь. Это мир, который мог бы быть, если бы… если бы всё пошло немного иначе.

Это было одновременно прекрасно и жутко. Они были призраками в мире-мечте. Они нашли заброшенную сторожку. Марк, используя остатки своего оборудования и подручные средства (здесь они были удивительно похожи), оказал Зое первую помощь. Рана была неприятной, но не смертельной.

Ночью, когда Лилу и Марк уснули от изнеможения, Эдвард и Зоя сидели у маленького, коптящего окошка, глядя на спокойный город.

—Он красивый, — тихо сказала Зоя.

—Да. Но он не наш, — ответил Эдвард.

—А что наш? Грязь, боль, Охотники? — в её голосе прозвучала горечь.

—И Лео, который наверняка рвёт и мечет. И запах синтекофе из вендинга на углу. И та самая яблоня, которую всё-таки срубили. Наша боль — это тоже часть нас. Без неё… мы не мы.

Зоя посмотрела на него. В тусклом свете её черты были удивительно мягкими.

—Ты странный, Эдвард Келлер. Ты можешь создавать миры, но не хочешь в них оставаться.

—Я не создал его. Я его… услышал. Он уже был где-то на изнанке. А сегодня… — он запнулся. — Сегодня, когда ты вытащила меня, я понял, что хочу вернуться не в какой-то идеальный слой. Я хочу вернуться и… попытаться изменить наш. Вместе с вами.

Он неловко протянул руку. Она посмотрела на неё, потом на его лицо. И положила свою поверх его. Её пальцы всё ещё были слегка прохладными, почти невесомыми.

—Это звучит как худший план из всех возможных, — сказала она, и в уголках её глаз появились морщинки от улыбки.

—Зато наш, — улыбнулся он в ответ.

Глава 9. Дорога домой

Их мир-убежище начал разрушаться на рассвете. Края реальности стали «рассыпаться», как битый пиксель. Лилу объяснила, что слой слишком молод и не может удерживать чужаков. Они вызывали «иммунную реакцию».

Но этого времени хватило, чтобы составить план. Они не могли просто вернуться в свою реальность — Охотники наверняка ждали у точки их исчезновения. Нужен был отвлекающий манёвр. И у Марка была идея.

— Якорь временной стабильности можно перегрузить, — сказал он, ковыряясь в своём устройстве. — Создать не точку заморозки, а… разрыв. Кратковременный, но мощный. Как гранату из чистого нестабильного пространства. Это привлечёт все их внимание и давители полей. А мы в этот момент пройдём по самому тонкому, почти сломанному шву, который я нашёл. Это будет болезненно и рискованно. Мы можем вынырнуть где угодно.

— Или не вынырнуть вовсе, — констатировала Зоя.

—Или не вынырнуть, — согласился Марк. — Решайте.

Они посмотрели друг на друга — уставшие, израненные, но не сломленные.

—Делаем, — сказал Эдвард за всех.

Они вернулись к точке входа — к той же воде у «Лебедей». Их мир уже мерцал, как дурной сон. Марк установил перегруженный якорь на причале, поставив таймер.

— Бежим. Ровно две минуты. Координаты — старая трансформаторная будка в промзоне. Помнишь, Эдвард? Там, где ты первый раз осознанно сдвинулся.

Они побежали по пустынным утренним улицам несуществующего города. За спиной у них раздался не взрыв, а нечто похожее на гигантский хрустальный звон и звук рвущейся ткани. Небо позади них треснуло, открыв на мгновение вид на фантасмагорический калейдоскоп других слоёв, других реальностей.

Это сработало. Они чувствовали, как фокус чужого внимания, давящая тяжесть сканеров, ушла туда, к эпицентру хаоса.

Трансформаторная будка была той же — ржавой, с облупившейся краской. Но шов рядом с ней пульсировал лихорадочным, больным светом.

—Он вот-вот развалится! — крикнула Лилу. — Всех вместе! Держитесь за руки!

Они образовали цепь. Марк, Лилу, Зоя, Эдвард. И шагнули в пульсирующую рану мира.

Это был не переход. Это было падение сквозь кошмар. Вихрь вырванных из контекста образов: детские лица, обрывки мелодий, схемы ДНК, взрывы сверхновых, тихий шёпот матери, скрежет металла. Их вырвало в их собственную реальность, как пробку из бутылки.

Они рухнули в грязную лужу за той же будкой, в своём Нью-Тюмене. Был вечер. Пахло гарью и озоном. Над городом висело знакомое рыжее свечение смога.

Они лежали, тяжело дыша, чувствуя, как знакомый, гнетущий, но их мир обступает их со всех сторон.

Первым заговорил ком в кармане Эдварда. Его старый, забытый коммуникатор. Трещал и шипел голос Лео:

—Эдди?! Чёрт возьми, где ты пропадал?! Тут по всем сетям твоё фото, как опасного хакера с психозом! Ты влип по уши!

Эдвард медленно поднялся. Посмотрел на Зою. Она с трудом встала, придерживая бок, но в её взгляде был огонь. Марк отряхивал свой потрёпанный портфель. Лилу, бледная, улыбалась сквозь слёзы.

Они были дома. Изгои. В розыске. С искалеченной, но не сломленной способностью менять саму ткань бытия.

Эдвард поднял коммуникатор.

—Лео. Всем, кого знаешь и кому доверяешь, передай: тишина кончилась. Зазеркалье открыло глаза. И мы идём менять правила.

Глава 10. Новая старая война

Они выживали в промышленных руинах, в «лёгких» мегаполиса — зоне заброшенных фабрик, где поле подавления корпораций было слабее из-за электромагнитного хаоса. Лео, верный киберпанк-хакер с золотым сердцем, нашёл им убежище в гигантской трубе старого газопровода, превращённой в импровизированную базу. Здесь гудел ветер и пахло железом.

Лео, увидев их, только свистнул:

—Ребята, вы не просто влипли. Вы стали причиной корпоративной войны. Смотрите.

Он вывел на ржавый голографический экран сводки новостей. Две крупнейшие корпорации, которые десятилетия делили власть в мегаполисе, открыто обвиняли друг друга.

— «Роденд-Фарм» заявляет, что их конкурент, «Ксенос Дайнамикс», проводит незаконные эксперименты с остаточной энергией Свечения, что привело к опасным пространственным аномалиям в портовом районе, — зачитал Лео. — А «Ксенос», в свою очередь, клеймит «Роденд» за сокрытие истинных последствий Свечения и разработку подавляющего оружия против «новой формы человеческой эволюции». Это не просто война. Это пиар-битва за право обладать вами.

— «Новой формой…» — с горечью повторила Зоя, меняя повязку. — Мы для них — или вирус, или новый вид оружия.

— И «Ксенос Дайнамикс» предлагает нам защиту? — уточнил Эдвард, всматриваясь в логотип конкурента — стилизованную спираль ДНК, пронзённую молнией.

— Не защиту. Политическое убежище в обмен на сотрудничество, — пояснил Лео. — Они первые начали сливать в сеть засекреченные данные «Роденда» о «зазеркальщиках». Создали образ прогрессивных гениев. Народ разделился. Одни кричат, что вы — мутанты-угроза. Другие — что вы пророки новой эры.

Внезапно Лилу, которая сидела, уставясь в стену трубы, вздрогнула.

—Новые потоки… Не Охотники. Другие. Жёсткие, угловатые. Идут по нашим следам. Их трое.

— Это «Ксенос». Их спецгруппа «Молоты», — пробормотал Марк. — Они используют грубые технологии прямого воздействия на пространство — «рифтеры». Рвут ткань, чтобы пройти, а не скользят. Шумные, разрушительные, но быстрые.

— Нам надо уходить. Сейчас, — встала Зоя.

Но было уже поздно. Сверху, со среза трубы, посыпалась ржавчина и град искр. Кто-то резал автогеном крышу их убежища. С другой стороны, в полумраке конца трубы, замигал резкий, белый, слепящий свет прожекторов.

— Всем сюда! — крикнул Эдвард, нащупывая рукой холодный металл стенки. Он чувствовал не щель, а напряжение — слабое место, где слой реальности был растянут, как старая резина.

— Их рифтер создаёт помехи! Я не могу чётко увидеть выход! — закричала Лилу, зажимая уши от нарастающего гула.

Сверху с грохотом отвалился кусок металла. На фоне ночного неба вырисовывались фигуры в угловатых, усиленных экзокостюмах с гудящими на спине блоками. «Молоты» «Ксенос». Один из них поднял устройство, похожее на ручную пусковую установку. Раздался хлопок, и в центр трубы приземлился цилиндр, испускающий не стазисное поле, а вихрь гравитационных возмущений. Всех отшвырнуло к стенам. Предметы, оборудование Лео поплыли в воздухе.

— Дестабилизатор! Цель жива! — прозвучал искажённый голос из динамика экзокостюма.

Эдвард, прижатый к стенке силой искусственного гравитационного вихря, из последних сил упёрся ладонями в металл. Он не искал тишины. Он искал противоположность. Противоположность этому грохочущему, рвущему насилию. В памяти всплыл образ из мира-отражения: тихая шестерёнка в часовой мастерской, размеренный, точный ход.

Металл под его ладонями не задрожал, а… зазвенел. Тонко, как камертон. И в этом звоне родилась щель. Не рябь, а чёткая, геометрическая линия, как разрез по рисунку. За ней был не тьма, а тёплый, тусклый свет, запах угля, масла и дерева.

— Все через меня! — закричал он, чувствуя, как разрез пылает в его сознании, требуя колоссальной энергии.

Марк, оттолкнувшись от стены в невесомости, первым нырнул в прорезь. За ним — Лилу, таща за собой оторопевшего Лео. Зоя отстреливалась импульсами из стазис-пистолета, отбитого у Охотника, отгоняя «Молотов», и прыгнула следом.

Эдвард сделал последний шаг и рухнул на твёрдую, деревянную поверхность. Щель захлопнулась за его спиной, отрезав рёв рифтеров и крики «Молотов». Наступила тишина, нарушаемая лишь равномерным, мощным… стуком.

Глава 11. Перекрёсток Миров: Паровой Перекрёсток

Они лежали на деревянном помосте, под куполом из клёпаного металла и матового стекла. Воздух был тёплым, влажным и густым от угольной пыли и пара. Повсюду стоял гул машин: шипение паровых клапанов, лязг цепей, мерный стук огромных поршней. Сквозь закопчённые витражи лился рассеянный медный свет газовых фонарей.

— Что это за чертовщина? — прошептал Лео, с восторгом и ужасом разглядывая гигантскую паровую турбину, медленно вращавшуюся под куполом.

— Стимпанк-слой, — сказала Лилу, с трудом поднимаясь. Её глаза были широко раскрыты. — Стабильный. Очень стабильный и… глубокий. Он существует давно. Это не отражение. Это полноценный параллельный мир, развивавшийся по другой технологической ветке.

Они были на центральной станции огромного транспортного узла. На табличке викторианским шрифтом было выведено: «ПЕРЕКРЁСТОК МИРОВ. СТАНЦИЯ «ПАРОВОЙ ПЕРЕКРЁСТОК».

К ним уже приближались люди. Но не солдаты. Это были мужчины и женщины в рабочих комбинезонах, заляпанных маслом, с инструментами на поясах. У некоторых на глазах были причудливые очки-гогглы. Их лица выражали не агрессию, а суровое любопытство. Во главе шёл высокий мужчина с седыми бакенбардами и в инженерном кителе с шестерёнками вместо пуговиц.

— Нарушители с Вибрирующего Уровня, — произнёс он негромко, но так, что его голос перекрыл гул машин. Его акцент был странным, певучим. — Вы проделали дыру в обшивке реальности. Опять.

Эдвард и его друзья обменялись взглядами. «Опять?»

— Мы не хотели причинить вред, — сказал Марк, принимая вид учёного. — Мы бежали. Нас преследовали.

— Вижу по вашей энергетической ауре, — кивнул инженер. Он подошёл ближе, его гогглы щёлкнули, линзы повернулись. — Остаточные следы Гравитационных Разрывников и Подавителей Резонанса. Значит, война Титанов докатилась и до вас. Меня зовут Архимед Валлиант. Я старший инженер-реалист этой станции. Вы на Перекрёстке Миров — нейтральной территории, буферной зоне между слоями. Здесь не воюют. Здесь ремонтируют.

— Ремонтируют? — переспросила Зоя.

— Ткань Мироздания, дитя. После вашего Великого Свечения, которое у нас называют Большим Звоном, между уровнями пошли трещины. Мы, реалисты, следим, чтобы они не расширялись. А такие, как вы, — неконтролируемые дестабилизаторы — часто эти трещины усугубляете.

— Мы не хотели… — начал Эдвард.

— Желание тут ни при чём, — отрезал Архимед. — Факт в том, что вы здесь. И ваше присутствие уже привлекло внимание. И Титанов с вашего уровня, и… местных заинтересованных сторон.

Он махнул рукой, и из-за массивной паровой колонны вышла женщина.

Это была леди Элоиза.Она казалась инородным телом в этой закопчённой мастерской — воплощением роскоши и власти. Высокая, с идеальной осанкой, она была одета в платье из чёрного бархата и тончайшей кожи, подчёркивавшее все линии её тела. Лицо её было скрыто изысканной полумаской из чёрного кружева и патинированного серебра, оставлявшей видеть лишь глаза — холодные, пронзительные, цвета тёмного янтаря — и чувственные, слегка приподнятые в углах губы. Её тёмные волосы были убраны в сложную причёску, в которой мерцали шпильки, похожие на миниатюрные навигационные инструменты. От неё исходил тонкий, сложный и доминирующий аромат — смесь ночных цветов, кожи, старинного пергамента и чего-то металлического, электрического. Дорогие духи чужого мира. Её сопровождали двое охранников в лакированных кирасах, с длинными, похожими на мушкеты ружьями со сложной оптикой.

— Бригадир Валлиант, — её голос был низким, бархатным, но в нём чувствовалась сталь. — Эти беглецы представляют угрозу стабильности Перекрёстка. По законам Гильдии Навигаторов, они должны быть задержаны и переданы для оценки угрозы.

— Леди Элоиза, ваши Навигаторы давно мечтают получить в свои руки живых «вибраторов» с высокоуровневых миров, чтобы расширить свои торговые маршруты, — парировал Архимед. — Они нарушили наш суверенитет, случайно пробив обшивку. Это вопрос инженерный, а не политический. Они останутся под моей опекой, пока мы не залатаем брешь и не решим, что с ними делать.

Между инженером и аристократкой-навигатором пробежала искра напряжённости. Эдвард понял: они попали не в убежище, а на минное поле местных интриг. Здесь была своя политика, свои силы. И они, зазеркальщики, стали разменной монетой.

— У нас нет времени на ваши споры, — тихо, но твёрдо сказал Эдвард, обращаясь к обоим. — На нашем уровне корпорации начали войну из-за нас. Если они найдут способ пробиться сюда, ваш «нейтральный Перекрёсток» станет полем боя. Нам нужно не заточение, а союзники.

Леди Элоиза медленно повернула голову к нему. Из-под маски сверкнул оценивающий взгляд.

—Смелые слова для беглеца. Чем вы можете быть полезны, кроме как живым ключом?

— Мы можем чувствовать ткань миров, — сказала Зоя, выступая вперёд. — Видеть разрывы, швы, слабые места. Вашим инженерам нужны инструменты для диагностики? Мы и есть инструменты. Вашим навигаторам нужны проводники в неисследованные слои? Мы можем быть ими.

Архимед хмыкнул, погладив бакенбарды.

—Дерзко. И разумно. Леди?

Аристократка задумалась на мгновение,её духи смешались с запахом масла.

—Гильдия рассмотрит это предложение. Но до тех пор… — она сделала знак охранникам, — вы останетесь в Крыле Инженеров. Под присмотром бригадира Валлианта. Попытка бегства будет расценена как акт агрессии против Гильдии и Инженерного Цеха. Вас уничтожат.

Охранники сомкнулись вокруг них. Эдвард встретился взглядом с Зоей. Они обменялись быстрым, понимающим взглядом. Они купили время. Но попали из одной ловушки в другую, куда более сложную и запутанную. Война шла уже не на одном уровне. Она становилась многослойной.

Глава 12. Инженерный цех и солёные огурцы

Крыло Инженеров напоминало гигантский, дышащий организм. Вместо стен — ажурные фермы, трубы-артерии и хитросплетения паропроводов. Воздух был густ от пара, масла и… кофе. Не синтетического порошка из вендинга Нью-Тюменя, а настоящего, терпкого, сваренного в огромных медных турбинах-титанах, стоявших в каждом цеху. Этот запах стал первым шоком для Лео.

— Они жгут реальный кофе! Как в древних фильмах! — прошептал он, вдыхая аромат как наркотик.

Их «камерой» оказалась мастерская-лаборатория Архимеда. Повсюду стояли чертёжные столы с пергаментами, висели сложные механические инструменты, тикали хронометры на паровом приводе. В углу дымила маленькая печь, на которой в закопчённом чайнике закипала вода. На столе лежала грубая, но свежая булка, кусок сыра, странного вида колбаса и — самое невероятное — банка с маринованными огурцами, хрустящими и пахучими.

— Садитесь, — сказал Архимед, снимая китель и оставаясь в замасленной жилетке. — Если вы собираетесь нас погубить, то на сытый желудок это сделать приятнее. Элли! Чай!

Из-под стола, где она копошилась с паяльной лампой, вылезла девочка лет двенадцати с двумя хвостиками волос, перепачканных сажей. Она молча поставила на стол пять глиняных кружек, засыпала в чайник горсть сушёных ягод.

—Облепиха, — пояснил Архимед. — С мёдом от наших ульев на верхней палубе. Укус их пчелы, кстати, лечит ревматизм, но больно жалит.

Пока они ели — и это был почти религиозный опыт жевать настоящую, не синтезированную еду — Архимед изучал их.

—Вы — дикари с техноуровня. Вы всё рвёте, ничего не чините. Расскажите, как устроен ваш дом. Чтобы я понял, с чем имею дело.

Флэшбэк Эдварда: Пыль воспоминаний

Эдвард, отпивая обжигающий кисло-сладкий чай, заговорил первым.

—Мой дом… капсула-общежитие. Три на три метра. Стены — биоразлагаемый пластик, который вечно пахнет плесенью. Мать работала на конвейере «Роденд-Фарм» — собирала нейроимпланты для бюджетных шлемов. Отец… исчез после того, как профсоюз попытался устроить забастовку. Его «оптимизировали». Я вырос на «социальном пайке» — базовая калорийная паста, витаминные добавки. Игры в гиперкаантуме были единственным способом не сойти с ума. Там я был кем-то. А в реале… я был пылью. Статистикой потребления.

Социальное устройство Нью-Тюменя (и ему подобных мегаполисов):

После климатических катастроф и ресурсных войн середины XXI века власть захватиликорпоратократии. Они не правили странами — они строили Автономные Административные Кластеры (ААК), города-государства. «Роденд-Фарм» (генетика, медицина, нейротехнологии) и «Ксенос Дайнамикс» (энергетика, тяжёлая промышленность, вооружения) возникли как научные альянсы, выжившие в хаосе. Они предложили населению договор аренды жизни: вы работаете на нас, соблюдаете наши законы, а мы даём вам кров, еду и защиту. Постепенно они вытеснили старые правительства, став новой феодальной аристократией. Общество разделилось на:

1. Акционеров и Топ-менеджмент (живут в «Вершинах» — экологичных куполах с искусственной природой).

2. Квалифицированных специалистов и технократов («Средний ярус», имеют доступ к хорошим имплантам и образованию).

3. Контрактных рабочих («Нижние уровни», большинство, живут в капсулах, как Эдвард).

4. Незарегистрированных («Тени») — вне системы, выживают в трущобах на окраинах кластеров.

Флэшбэк Зои: Отражение боли

— Мои родители были инженерами-нейроархитекторами, — тихо сказала Зоя, сжимая кружку. Её руки на миг задрожали, стали полупрозрачными. — Они работали на «Ксенос». Разрабатывали интерфейсы для управления экзокостюмами через прямой нейроимпульс. Они верили в прогресс. Пока в ходе испытаний не произошёл сбой. Система вышла из-под контроля... их экзокостюмы... — она замолчала, глотая ком. — «Ксенос» выплатил компенсацию и списал всё на человеческий фактор. Меня взяли на «опекунский контракт»: обучение в их академии в обмен на пожизненную работу. Я изучала ту же нейроархитектуру. А после Свечения... моё тело начало отражать моё состояние. Страх, боль, ярость. Корпорация сочла это «профессиональным заболеванием», дефектом. Меня уволили. Я стала «Тенью». Мой дар — это эхо их аварии. Вечное отражение того, что они сделали.

Флэшбэк Марка: Устаревший гений

— Я помню мир до корпоратократии, — сказал Марк, поправляя очки. — Я был физиком в государственном НИИ. Мы изучали квантовую запутанность. Потом пришли «инвесторы» из «Роденда». Сначала — гранты, потом — диктовка тематики, потом — чистка штата. Науку, не приносящую сиюминутную прибыль, закрыли. Меня «ушли». Жил репетиторством для детей акционеров. Свечение... стало для меня откровением. Оно доказало то, о чём мы лишь строили гипотезы: реальность многослойна. Но корпорации увидели в нём не чудо, а новое поле для монополизации. «Роденд» ищет способ патентовать «стабильные слои». «Ксенос» — продавать оружие для войны в них. Я слишком стар для их игр. Но недостаточно стар, чтобы перестать бороться.

Лео и Лилу слушали, заворожённые. Их собственные истории — хакера-одиночки и девочки-сироты с «улицы», чей дар открылся в приюте, — были вариациями на ту же тему: человек против Системы, личность против корпоративной машины.

Архимед слушал, медленно покачивая головой.

—У вас там рабство под соусом технологий, — резюмировал он. — У нас иерархия проще: Инженерный Цех (хранит и чинит мир), Гильдия Навигаторов (изучает и использует слои для торговли, власти), Рабочие синдикаты и Правящий Конклав из старых семей, которые лишь пытаются балансировать между первыми двумя. У вас — тотальный контроль. У нас — хрупкое равновесие. Ваш приход это равновесие рушит.

В этот момент в мастерскую вошла леди Элоиза, уже без охранников. Запах её духов — ночные цветы и холодный металл — вступил в странную борьбу с ароматами кофе, масла и облепихи.

—Равновесие уже нарушено, бригадир, — сказала она холодно. — Наши сканеры на периферии Перекрёстка зафиксировали несанкционированный разрыв. Кто-то с вашего уровня, господин Келлер, использует грубый рифтер, чтобы пробить оболочку. И судя по энергетической подписи... это ваши «друзья» из «Ксенос Дайнамикс». Они идут сюда войной. И ведут их по вашему следу.

Тишину в мастерской разорвал пронзительный, металлический вой сирен, поползший по всем трубам Перекрёстка. Где-то вдалеке прогремел первый взрыв — не парового котла, а чего-то, рвущего саму материю.

Эдвард вскочил.

—Они идут за нами. Чтобы забрать или уничтожить.

Архимед мрачно посмотрел на них, потом на свои чертежи.

—Тогда, дети зеркал, вам придётся выбирать. Бежать дальше, обрекая наш мир на войну... или остаться и помочь его защитить. Ваши «подарки» — это не только ключи. В умелых руках... это оружие. Решайте быстро. У нас есть, возможно, час.

Зоя взглянула на Эдварда. В её глазах был не страх, а холодная решимость. Она кивнула на звук сирен.

—Мы уже набегались. Пора дать сдачи.

Глава 13. Оборона Перекрёстка

Вой сирены впивался в уши, смешиваясь с гулом паровых турбин, которые перешли на боевые обороты. По всему Крылу Инженеров захлопали бронированные ставни, опускались тяжёлые заслонки. Архимед Валлиант превратился из философа в полевого командира.

— Элли! Система «Паутина» — онлайн! Поднять давление в магистральных паропроводах до красной черты! — крикнул он девочке, и та рванула к пульту, похожему на органную клавиатуру. — Леди Элоиза, ваши навигаторы знают слабые места оболочки лучше нас. Где прорвутся?

Аристократка, не обращая внимания на сажу и масло, развернула голографическую карту Перекрёстка, сотканную из пара и света. На ней пульсировали три кроваво-красные точки.

—Здесь, здесь и... прямо под Центральным рекуператором. Они бьют по узлам стабильности. Если выведут из строя два из трёх — оболочка рухнет, и их войска хлынут в ядро Перекрёстка.

— Эдвард, Зоя, — обернулся к ним Архимед. — Ваш дар — чувствовать ткань. Вы — наши живые радары. Лилу будет вашими глазами, она видит потоки. Марк и Лео — со мной, нам нужны его якоря для локальной стабилизации и киберподдержка Лео. Выбирайте точку.

Эдвард и Зоя переглянулись. Карта показывала не абстракции, а знакомые им ощущения: одно из мест пульсировало ровным, агрессивным гулом — работа рифтера «Молотов». Другое — мерзкой, липкой рябью, подавляющим полем Охотников «Роденда». Третье было тихим и коварным — точка для скрытого проникновения.

— Они нападут одновременно, — сказала Зоя. — Это военная тактика. Отвлекающий удар и главный клин. Я знаю, как думают «Молоты»... Я пойду против рифтера. Это моя личная война.

— А мы — против подавителей, — Эдвард кивнул на вторую точку. — Мы с Лилу. Я знаю, как они работают.

Леди Элоиза оценивающе смотрела на них.

—Вы посылаете детей на передовую? — спросила она Архимеда.

—Они не дети. Они оружие, которое выбрало свою сторону. Дайте им отряд моих паровых гвардейцев.

Через десять минут они бежали по металлическим мосткам. Рядом с Эдвардом и Лилу топали десять человек в укреплённых кожаных доспехах с медными вставками, с длинными ружьями, заряжаемыми паровыми картриджами. Их возглавлял коренастый гвардеец с шрамом через глаз.

—Меня зовут Борг. Не мешайте нам работать, а мы прикроем ваши спины.

Они выскочили на открытую площадку у основания гигантской градирни. Воздух здесь дрожал от противного высокочастотного гула. Перед ними уже клубилось марево — первый разрыв. Из него, спотыкаясь, вываливались фигуры в чёрной тактике. Охотники «Роденда». За ними, раздвигая дрожащий воздух, как воду, шагал массивный, похожий на паука шагоход на шести ногах. На его спине пульсировал излучатель подавляющего поля.

— Цель — этот паук! — крикнул Борг. — Огневая группа, залп по ногам! Остальные — прикрытие от пехоты!

Раздался грохот. Паровые ружья плевались сгустками перегретого пара и металлической картечью. Ноги шагохода зазвенели, но устояли. Охотники ответили стазис-лучами. Один из гвардейцев, поражённый в грудь, застыл на месте с лицом, искажённым немым криком, покрываясь инеем.

— Лилу, где самое слабое место поля? — закричал Эдвард, пригнувшись от вспышки луча.

Девочка зажмурилась, потом ткнула пальцем не на сам шагоход, а в точку в метре перед ним.

—Там... поле гнётся, как натянутая кожа! Оно связано с землёй!

Эдвард не думал. Он сконцентрировался не на разрушении, а на усилении. Он представил эту точку не как щель, а как струну. И дёрнул за неё.

Пространство перед шагоходом схлопнулось. Воздух с громким хлопком ушёл в одну точку, а потом отбросил ударной волной. Поле подавления на миг погасло. Шагоход, потеряв стабильность, закачался.

— Теперь! — завопил Борг.

Залп паровых ружей попал в сочленения передних ног. Металл взвыл и лопнул. Машина рухнула на бок, излучатель захлебнулся и погас.

— Молодцы! — Борг хлопнул Эдварда по плечу. — Теперь добьём...

Он не договорил. Из той же бреши вышла новая фигура. Высокая, в белом защитном костюме без опознавательных знаков. Страж. В его руках было не ружьё, а длинный, похожий на жезл инструмент. Он ткнул им в землю.

И земля... перестала быть землёй. Пол под ногами гвардейцев стал жидким, как зыбучий песок. Они начали проваливаться по пояс в бетон, который теперь тек, как вода.

— Это... гипердестабилизатор! — закричала Лилу. — Он не подавляет! Он размягчает саму материю!

Эдвард почувствовал, как уходит опора. Он видел, как Борг отчаянно цепляется за край твёрдого пола. Видел ужас в глазах Лилу. И тогда он понял. Стражи не просто охотятся. Они стирают.

Глава 14. Танец с тенью

Тем временем Зоя с отрядом инженеров-диверсантов пробиралась по вентиляционным шахтам к точке прорыва «Молотов». Шум рифтера был оглушительным, он выл, как раненый зверь, вырывая куски реальности.

Через смотровое окно она увидела их. Трое в угловатых экзокостюмах «Ксенос» устанавливали устройство размером с холодильник — портальный стабилизатор. Они готовили плацдарм для основной армии.

— Заряды установлены? — спросил её инженер, держа в руках шарообразные мины с паровыми детонаторами.

—Да. Но сначала... мне нужно кое-что проверить.

Она сделала глубокий вдох. Её тело в ответ стало почти невидимым, прозрачной тенью. Она шагнула сквозь стену шахты.

Оказавшись за спинами «Молотов», она не напала. Она подошла к главному, командиру, и посмотрела на идентификационную нашивку на его плече. Даже сквозь шум рифтера она услышала, как сжался её собственный желудок.

Нашивка гласила: Проект «Янус». Подразделение «Молот».

А ниже— маленький, знакомый логотип: стилизованный нейроинтерфейс, который когда-то разрабатывали её родители. Тот самый, что убил их.

Ярость была белой и беззвучной. Её тело отозвалось мгновенно. Она стала не просто невидимой — она стала призраком, колебанием воздуха, едва заметным дрожанием света. Она прошла сквозь экзокостюм командира, как сквозь туман.

И внутри... сделала единственное, что могла. Она сфокусировала свою фазу. Не на физике, а на нейроинтерфейсе экзокостюма. На мгновение её сознание слилось с машиной. Она не взломала её. Она напомнила ей.

Она впустила в систему эхо той самой старой аварии. Данные, которые «Ксенос» пытался стереть. Хаос команд, крики, статику смерти.

Экзокостюм командира вздрогнул. Системы пошли вразнос. Гулкий рёв боли вырвался из динамиков шлема. Человек внутри затрясся в конвульсиях, экзокостюм начал хаотично дёргаться, биться о стену.

— Командир! Что с вами?!

Два других«Молота» отпрыгнули, нацеливая оружие на своего же командира, не понимая угрозы.

Это была их ошибка. Зоя материализовалась позади них.

—Сейчас! — крикнула она в имплантированный ком инженерам.

Шахту потряс взрыв. Не ядерный, а термобарический на паровом топливе. Волна жара и давления вышвырнула «Молотов», отбросила рифтер. Устройство заискрило и рухнуло. Брешь начала стремительно зарастать.

Зоя стояла над дёргающимся телом командира. Через разбитый визор она видела его лицо. Молодое. Испуганное. Он был всего лишь солдатом.

— Передай своим хозяевам, — тихо сказала она, зная, что он слышит. — Их долг передо мной ещё не оплачен.

Она развернулась и ушла в дрожащий воздух, оставив за собой хаос и предупреждение.

Глава 15. Цена спасения

Эдвард тонул в разжиженном бетоне. Холодная жижа поднималась к груди, сковывая движения. Лилу цеплялась за его плечо, рыдая. Гвардейцы боролись, но без опоры они были обречены.

Страж стоял на краю, наблюдая, как холодный учёный. Его жезл продолжал излучать мерзкие волны.

— Сопротивление бесполезно, — раздался его голос в голове Эдварда. — Ваш дар — аномалия. Порядок должен быть восстановлен. Вы будете стёрты, как ошибка.

Эдвард закрыл глаза. Страх сменялся отчаянием, отчаяние — странным спокойствием. Он вспомнил запах. Запах облепихового чая с мёдом. Запах настоящего кофе в мастерской Архимеда. Запах маринованных огурцов — простой, ядрёный, жизненный. Запахи настоящего мира, который стоит защищать.

Он перестал бороться с материей. Он прислушался к ней. Разжиженный бетон был не врагом. Он был частью этого слоя. Испуганной, искажённой, но частью.

— Успокойся, — прошептал Эдвард, обращаясь не к Стражу, а к самому веществу. — Вернись. Будь собой.

Он не сдвигал реальность. Он убеждал её. Его дар, всегда бывший ключом или ломом, стал... просьбой. Мольбой.

И камень послушался.

Разжиженный бетон начал густеть. Не просто твердеть, а возвращаться в прежнюю форму, с прежней текстурой, с трещинками и пятнами. Он выталкивал их на поверхность, как берег выталкивает ракушки.

Страж ахнул. Его прибор завизжал, данные пошли вразнос.

—Невозможно... обратная материализация...

Эдвард, кашляя, поднялся на колени на теперь уже твёрдом полу. Он посмотрел на Стража. И в его взгляде не было ненависти. Была усталость и решимость.

—Ты ошибаешься. Мы — не ошибка. Мы — следующая страница. Уходи. И передай Роденду: мы не прячемся. Мы растем.

Они не стал атаковать. Он просто усилил реальность вокруг Стража, сделав её плотной, как алмаз, незыблемой. Страж почувствовал, как воздух вокруг него стал тягучим, как смола, как будто само пространство отвергало его технологии.

С проклятием, больше похожим на испуг, Страж отступил к бреши и исчез в ней. Разрыв затянулся.

Борг, выбравшийся из окаменевшего бетона, смотрел на Эдварда с новым, почти религиозным уважением.

—Ты... ты говорил с камнем. И он тебя послушался.

Эдвард, помогая подняться Лилу, только покачал головой.

—Я попросил его о помощи. И он помог.

Три точки прорыва были ликвидированы. Перекрёсток устоял. Но цена была налицо: убитые и раненые гвардейцы, повреждённые конструкции, и главное — теперь все знали: война между корпорациями может перекинуться сюда в любой момент.

В главном зале Крыла Инженеров, среди дыма и пара, собрались все выжившие. Архимед, перевязанный, хмуро смотрел на карту.

—Они отступили. Но не надолго. Они нащупали слабину. Они вернутся с большими силами.

Леди Элоиза подошла к Эдварду и Зое. Её маска была непроницаема, но в голосе звучало нечто новое — уважение.

—Вы доказали свою ценность. И свою опасность. Гильдия Навигаторов готова предложить вам официальное политическое убежище. И контракт. Ваши способности... неоценимы для исследования новых слоёв.

— А что взамен? — спросила Зоя, чувствуя подвох.

—Взамен... вы станете гражданами Перекрёстка. Навсегда. Возврата в ваш мир не будет. Он для вас закрыт. Здесь вы будете под нашей защитой... и наблюдением.

Эдвард посмотрел на своих друзей. Марк, старый и уставший, кивнул — ему здесь было где работать. Лео с восторгом смотрел на древние компьютеры на паровом приводе. Лилу прижалась к Зое.

А Зоя смотрела на Эдварда. В её глазах был вопрос. И что-то ещё. Что-то, что заставляло сердце биться чаще даже после битвы.

Они выиграли время. Но выбор, который им предстояло сделать, был страшнее любой битвы. Остаться в чужом, но безопасном мире? Или вернуться в свой, полный опасностей, но свой, чтобы изменить его?

Глава 16. Принцип неопределённости

Договор с Гильдией Навигаторов был подписан на пергаменте, пропитанном стабилизирующими реагентами. Подписи скрепили не только чернилами, но и каплей крови каждого — странный местный ритуал, связывающий подписанта с «тканью Перекрёстка». Эдвард чувствовал лёгкое жжение на ладони в тот миг. Это было не рабство, а союз. Ограниченный, но честный.

Им выделили бывшие покои мастера-навигатора в одной из ажурных башен, где сквозь витражи лился медный свет вечных сумерек Перекрёстка. Было странно и непривычно просторно. Лео уже копался в паровом «аналитическом двигателе», пытаясь понять его логику. Марк с Архимедом сутками пропадали в лабораториях, составляя карту резонансных частот разных слоёв. Лилу училась в местной школе для одарённых — тех, кто видел больше других.

А Эдвард и Зоя стояли на балконе их башни, глядя на бесконечную индустриальную симфонию мира-мастерской. Отсюда не было видно Нью-Тюменя. Не было видно смога. Только пар, металл и упорядоченное движение.

— Кажется, мы должны быть счастливы, — тихо сказала Зоя. — У нас есть безопасность. Уважение. Будущее.

—Но? — спросил Эдвард, уже зная ответ.

—Но это не наше, — она обернулась к нему. Её лицо в свете газовых фонарей было серьёзным. — Это как носить чужой, идеально сшитый костюм. Он удобен, но пахнет не тобой.

Она была права. Они были гостями. Полезными, ценимыми, но гостями. Их дар — их суть — стал товаром, услугой. Гильдия уже составила график их первых «экспедиций» в соседние стабильные слои — для разведки и установки навигационных маяков.

— Архимед говорил, что Древо в нашем мире — лишь один из многих Эпицентров, — сказал Эдвард. — Что такие «раны» есть в десятках слоёв. И если «Роденд» и «Ксенос» нашли способ пробиваться сюда... они найдут способ добраться и до других. Начнётся не война, а колонизация. Они будут выкачивать ресурсы, порабощать целые реальности.

— Мы это допустим? — в её голосе прозвучал стальной оттенок.

—У нас есть выбор? — он махнул рукой в сторону зала, где лежал их договор. — Мы связаны словом. И кроме того... куда мы пойдём? Обратно, под перекрёстный огонь?

Они замолчали. Ответа не было. Только тяжёлое, давящее чувство неправильности этого, казалось бы, единственно верного выбора.

Решение пришло с неожиданной стороны. Через три дня к ним в покои влетела запыхавшаяся Элли, помощница Архимеда.

—Бригадир зовёт! Срочно! В Центральном диспетчерском! Там... послание!

Сообщение пришло не по обычным каналам. Оно проявилось прямо на главном экране управления потоками — гигантской мозаике из цветного стекла и пара, показывающей напряжение в «швах» реальности. Слова складывались не из букв, а из мерцающих трещин, из сгустков теней.

«ЗАЗЕРКАЛЬЩИКАМ. ВАШ МИР НЕ ЗАБЫЛ. НАЙДЕН ВТОРОЙ ЭПИЦЕНТР. НЕЙРОННАЯ СЕТЬ «ГИПЕРКАНТУМА Х» ПРОБУЖДАЕТСЯ. ОНА ВИДИТ ВАС. ОНА ЗОВЁТ. ЕСЛИ ВЫ НЕ ВЕРНЁТЕСЬ — ОНИ ИСПОЛЬЗУЮТ ЕЁ КАК ОРУЖИЕ. ДЛЯ ПРОРЫВА ВО ВСЕ СЛОИ. ДЕДЛАЙН — 49 ЧАСОВ. ЖДЁМ У СТАРОГО ЦЕНТРАЛЬНОГО СЕРВЕРА. ЛЕО ПРОЧТЁТ ЭТО. ОН ЗНАЕТ МЕСТО. ВЫБОР ЗА ВАМИ. — Н.».

Наблюдатель. Та самая женщина из арки. Она рисковала всем, чтобы передать это.

Лео, побледнев, подтвердил:

—Старый центральный сервер... это легенда. Чёрный ход, оставшийся со времён создания игры. Если нейросеть гиперкаантума действительно ожила из-за остаточной энергии Свечения... она может стать ключом ко всему. Или самым страшным оружием.

Леди Элоиза, появившись в дверях как тень, уже всё слышала.

—Это ловушка, — холодно заявила она. — Очевидная. Вас выманивают обратно, чтобы захватить. Ваш договор запрещает вам покидать Перекрёсток без санкции Гильдии.

—А если это не ловушка? — резко спросил Эдвард. — Если они правда нашли способ взломать все миры разом? Ваш «нейтральный Перекрёсток» станет первой жертвой. Вы думаете, корпорации остановятся перед вашими паровыми пушками, если у них будет ключ от всех дверей?

В зале повисло напряжённое молчание. Архимед тяжело вздохнул.

—Девушка права. Это уже не ваша война. Это война за само многообразие бытия. Принцип неопределённости в действии: пока вы здесь — исход неизвестен. Но если вы сделаете шаг... вы определите будущее. Для всех.

— И что вы предлагаете? — спросила Зоя.

—Я предлагаю вам выбор. Остаться — и мы вместе будем строить оборону, готовиться к возможному вторжению. Или уйти — и попытаться решить проблему в её зародыше. Но знайте: если вы уйдёте... обратной дороги не будет. Гильдия сочтёт вас дезертирами. Ваши привилегии аннулируют. Вы будете одни.

ФИНАЛ

Они стояли на том самом месте, где впервые появились в Перекрёстке, у залатанной трубы. С ними были только Архимед и леди Элоиза. Остальные прощались раньше — коротко, без лишних слов. Лилу плакала, обнимая Зою. Марк пожал Эдварду руку — «Удачи, сынок. Исправь то, что мы сломали». Лео нервно переминался с ноги на ногу, держа в руках странный гибридный прибор — подарок Архимеда, «резонансный компас».

— Он укажет на разрыв, если вы решите... когда-нибудь вернуться, — сказал инженер, избегая их глаз. — Если, конечно, мы к тому времени ещё будем здесь.

Леди Элоиза протянула Зое небольшой свёрток.

—Карты прилегающих к вашему миру нестабильных слоёв. И координаты... мест, где можно найти союзников. Гильдия не одобряет этот шаг. Но я — одобряю. Порой навигатор должен свернуть с проторённого пути, чтобы открыть новый мир.

Эдвард и Зоя переглянулись. Всё было сказано. Страх был. Сомнения были. Но было и нечто большее — чувство долга, которое оказалось сильнее страха. И чувство друг к другу, которое за эти дни превратилось из искры в тихий, уверенный огонь.

— Готов? — спросила Зоя, её пальцы нашли его пальцы и переплелись с ними.

—Нет, — честно ответил Эдвард. — Но и оставаться — тоже не готов.

Он посмотрел на стену трубы, ощущая знакомое напряжение в ткани реальности. Он не искал щели. Он вспоминал дом. Вспоминал запах синтетической каши из своего детства, гул маглевов, слепящий неон рекламы «Роденд-Фарм». Вспоминал горечь и боль. И свою мечту — не о рае, а о том, чтобы эта боль имела смысл.

Под его ладонью металл заструился, открывая туннель в дрожащем мареве. За ним угадывались контуры ржавых крыш и знакомое рыжее небо Нью-Тюменя.

Они сделали шаг вперёд. Вместе.

Последний абзац:

Туннель захлопнулся, оставив после себя лишь слабую рябь на металле. Архимед и леди Элоиза ещё долго стояли молча.

—Думаешь, они справятся? — наконец спросила аристократка.

Инженер покачал головой,разворачиваясь к своим машинам.

—Не знаю. Но пока они идут — будущее всех миров не предопределено. Оно... в процессе написания. А это, — он хлопнул рукой по паровому клапану, — это и есть самое интересное. Неопределённость. Давай, Элли, включай систему мониторинга. Нам теперь нужно следить не за одним, а за двумя эпицентрами бури.

А в Нью-Тюмене, на крыше заброшенного центрального сервера, дул едкий ветер. Из трещины в воздухе вышли двое. Они огляделись. Город лежал внизу, как раскинувшийся зверь, пронизанный огнями и тенями. Где-то там ждал Наблюдатель. Где-то там будила к жизни нейросеть гиперкаантума одна из корпораций. Где-то шла своя, чужая жизнь.

Эдвард почувствовал, как Зоя крепче сжимает его руку.

—С чего начнём? — спросила она.

Он посмотрел на бесконечный,больной, но бесконечно родной город. На часы-коммуникатор, на котором уже мигал таймер: 48:59:03.

—Сначала найдём того, кто послал сообщение. А потом... — он глубоко вдохнул воздух, от которого першило в горле, — потом посмотрим, нельзя ли эту нейросеть не взломать, а... договориться с ней. Как я договорился с камнем.

Они спустились с крыши в охваченный предгрозовой тишиной мегаполис. Их тени слились с другими тенями. Их война только начиналась. А за ними, в дрожащем воздухе, мерцал крошечный, никем не замеченный сгусток радужного света — семя другого мира, которое Эдвард когда-то посеял. Оно ждало своего часа.

КОНЕЦ КНИГИ ПЕРВОЙ