Свекровище 2

ГЛАВА 1. Вечер в ресторане

Ресторан очень хотел, чтобы у людей рождались ассоциации о существовавшей когда-то огромной стране, непохожей ни на одну другую на протяжении всей человеческой истории. Когда-то это здание на ВДНХ было павильоном «Шелководства», сейчас же от оригинального здания осталось немного: общий периметр застройки и фасадная часть с оригинальной лепниной. Над центральным входом красовался фирменный логотип ресторана с изображением «Чайки», самым красивым отечественным автомобилем времён СССР.

Для Марины Витальевны этот автомобиль не был просто каким-то символом давно минувшей жизни в исчезнувшей с карты страны, она сама не раз на нём ездила с мамой, а уж мама на нём колесила во все стороны. Ноги на заднем сидении можно было вытянуть полностью, а нарзан в стакане практически не плескался во время движения.

Они сидели с Петром Ильичом, или с Ильичом, как она его называла, у колонны с отделкой под тёмный мрамор. На фоне тёмных колонн белая лепнина под потолком с советской символикой отлично оттенялась. Особая красота интерьера, пусть и далёкая от того, как было на самом деле, придавала атмосферности. Марина Витальевна знала Ильича с самого детства, они, можно сказать, выросли в одном дворе.

- Ну вот, - сказал он, отодвигая тарелку с недоеденным десертом, - Ты почти ничего не рассказала о себе. Только про дачу эту самую… А как же всё остальное?

- Что «остальное»? - Марина подняла на него взгляд, - Жизнь идёт, Ильич. Ничего особенного.

- Не верю. Ты всегда умела делать вид, что ничего не происходит, даже когда всё рушится. Помнишь, как в детстве, когда у тебя сломалась та самая говорящая кукла с закрывающимися глазами…

- Ах, оставь, - она махнула рукой, но губы дрогнули. - Какое детство? Всё это было так давно…

- Для меня — нет, - он наклонился чуть ближе, и в его глазах вспыхнуло что-то настойчивое. — Я помню многое. И Марусю твою помню.

Марина замерла.

- Зачем ты об этом?

- Просто… - Он потянулся за бокалом, делая вид, что это неважно, - Мне всегда было интересно, как ты это пережила. Тогда все шептались, а ты… ты будто даже не заметила.

- Я заметила. Ещё как заметила, - голос её стал тише. - просто не хотела показывать. Дома было тяжело.

Пётр Ильич вздохнул.

- Ты всегда была сильной. Может, поэтому… - он запнулся, словно подбирая слова, - Может, поэтому мне всегда хотелось быть ближе к тебе.

- Да брось, у тебя был счастливый брак, сын учёный, доктор наук. Сколько лет уже прошло со смерти Зои?

- Четыре года почти. Время летит. Я часто о тебе думаю.

Марина откинулась на спинку стула, изучая его лицо.

- Ты о чём это?

- О том, что мы уже не дети. И что… - он улыбнулся, но в этот раз улыбка была нервной, что, может, нам не стоит терять время.

Она понимала, к чему он клонит. И хотя в его словах не было ничего неожиданного, внутри что-то сжалось.

- Петя, - осторожно начала она, - ты хороший человек, состоятельный, самодостаточный, предприимчивый, с тобой не скучно. И мне приятно, что мы снова общаемся. Но…

-Но?

- Но я не готова. Не сейчас.

Он кивнул, будто ожидал этого, но в уголках его глаз мелькнула тень разочарования.

- Потому что Роман? Неужели до сих пор он ещё что-то для тебя значит?

- Не только, - она опустила глаза, - просто… мне нужно время.

Он хотел что-то сказать, но вместо этого лишь протянул руку и накрыл её ладонь своей.

- Хорошо. Я подожду. Не знаю, сколько я смогу ждать, так как мне не тридцать и не пятьдесят. Как и тебе. И каждый год уже не похож на предыдущий. Мы можем путешествовать по миру на огромном круизном корабле, можем пожить на каком-нибудь курорте и поправить здоровье и нервы. Мне не хочется одному. С тобой, я знаю, будет интересно.

Марина не ответила. Но и не отняла руку. В принципе, Ильич был неплохой партией. Возможно, её последней партией. Это её и останавливало.

Она смотрела неотрывно чуть выше своего собеседника – на колонну, чтобы ла за его спиной. А Ильич как раз смотрел на неё, и взгляд его был слишком внимательным - будто он видел не только её лицо, но и все те мысли, что крутились у неё в голове.

- Ты знаешь, - сказала она, опуская бокал на стол, - я сейчас в довольно деликатной ситуации.

- С наследством? - уточнил он.

- Не только, - она убрала руки со стола и положила их на колени, выпрямив и без того прямую спину, - мои сыновья… Они не понимают, что я для них делаю.

Ильич нахмурился.

- А что ты для них делаешь?

- Защищаю, - её голос стал твёрже, - от правды, которая может им не понравиться.

Он откинулся на спинку стула, изучая её.

- Какая правда?

- Ты же знаешь, что Маруся …

- Говорили в то время, что она связалась с кем-то из партийной верхушки.

- Связалась? – Марина Витальевна усмехнулась, - она работала на них. И Дом на набережной, и дача - всё это не просто подарки за хорошую службу. Это отступные.

- За что?

- За молчание.

- И теперь ты боишься, что это всплывёт? - спросил Ильич, - ну и что? Дела давно минувших лет. Мы жили в другой стране.

- Я не боюсь. Я контролирую, - её глаза сверкнули, - но для этого мне нужно, чтобы мои сыновья… не копались в прошлом.

- И что, ты решила их поссорить, чтобы отвлечь?

- Я дала им загадку вместо правды. Пусть думают, что борются за дачу, а не за то, что скрыто под ней. А там… как получится. Я посмотрю, кто из себя что представляет. Люблю срывать маски.

Ильич задумался.

- И где тут моё место?

Марина Витальевна улыбнулась.

- Ты - мой щит. Если я буду с тобой, они подумают, что я просто ищу утешения после ссоры с детьми. Никто не станет искать второе дно.

- То есть ты используешь меня как прикрытие?

- Нет, - она наклонилась ближе, - я предлагаю тебе игру. Ты всегда любил сложные задачи.

Он медленно улыбнулся.

- А если я скажу «нет»?

- Тогда я найду кого-то другого. Но… - её голос стал мягче, - мне бы хотелось, чтобы это был ты.

Ильич засмеялся.

- Чёрт возьми, Марина. Ты всё та же.

- Нет, - она отхлебнула вина, - я стала умнее. Мне так кажется.

Ильичу она всегда нравилась. Какая женщина!

ГЛАВА 2. Поговорили по-братски

Когда отец ушёл из семьи, Игнату было десять, а Даниле восемь.

Мать сказала Игнату: «Ты теперь главный мужчина в доме».

Он был к этому не готов. Ему хотелось оставаться таким же ребёнком, каким оставался младший брат. Через год мать вышла замуж за Ватана Асадовича, который занимался ремонтными автомастерскими. Он никогда их с братом не обижал, в доме всего было достаточно, но душевной близости с ним не случилось. Воспитанием мальчиков новый мамин муж не занимался. Они жили в одной квартире, но в её разных полюсах.

Мать требовала от Игната, чтобы он следил за братом и всегда на первое место ставил её. Маму нельзя было обижать плохими оценками, как его , так и Данилы, неудовлетворительным поведением, разными невыполнимыми хотелками, неубранной комнатой, немытой посудой. Маму надо было всегда жалеть. И он привык, всегда был с ней согласен, подчинялся и жертвовал своими желаниями и поездками, если ей надо было, чтобы он остался.

Её мнение всегда было решающим. Чем больше он её слушался, тем больше она его презирала. Слабак. Он это чувствовал, но верить в такое не хотелось.

Она не одобрила Ольгу, когда он привёл её знакомиться, как со своей невестой. Вела себя натянуто, спрашивала какие-то идиотские вопросы, типа, на что они собирались жить. Игнат уже прилично зарабатывал к тому времени, да и Ольга заканчивала институт.

Всему есть предел. Игнат проводил Ольгу, вернулся и впервые накричал на мать, высказав ей очень многое.

- Мне с ней жить, не тебе! Я с Олей не расстанусь, даже не думай! Не смей мне портить жизнь! – как он смог такое произнести, он не понимал. Это любовь в его сердце смела все преграды.

Сильнее чувства, чем к этой худенькой, нежной, всё понимающей с полу слова девушке у него никогда не было. Он готов был за неё умереть, если бы случилось что-то опасное и над ней нависла смертельная угроза. Она стала смыслом его новой свободной жизни.

Однако, характер не меняется просто потому, что человек этого захотел с понедельника. Марина Викторовна ещё долго дёргала его за ниточки, а Игнат ждал, что мать когда-нибудь оценит его жертвы и скажет ему, что он действительно «хороший сын».

Ольга со временем разгадала этот вечный конфликт между матерью и сыном и почти победила, но не окончательно, она чувствовала, что их ненормальная, почти болезненная связь всё равно жива, что Марина Викторовна, вмешивается со своим мнением в дела их семьи и продолжает играть на его слабости, подспудно говоря Игнату: «Докажи, что ты не тряпка!»

Сказать, что свекровь порядком им обоим надоела со своим влиянием, ничего не сказать. Но! Машка её обожала. С внучкой она была совсем другой - любящей, заботливой, внимательной. К тому же, «бабуся» часто их выручала, когда надо было посидеть с ребёнком. Каждое лето Марина Викторовна забирала внучку на месяц, а то и два, и они ездили отдыхать. А это большая помощь.

Игнат положил голову на правую ладонь и облокотился о стол. Его подмывало позвонить матери и попросить, сначала по-хорошему, прекратить гадить собственным детям.

Глас вопиющего в пустыне.

Плевать он хотел на эту дачу вместе с её тайнами и загадками, пусть отдаёт её кому захочет, он не в претензии на любое её решение. Но таких заявлений недостаточно, и это её вряд ли остановит.

Игнат был почти уверен, что наследник на дачу уже определён, а эти её капризы и «дворцовые игры» имеют, конечно, какую-то цель, чего-то она точно хочет, только вот неправильно приценилась, так как ситуация выходила из-под контроля.

Он взял в руку телефон, решив наконец поставить точки на «и», как увидел на мониторе имя брата.

- Игнасио, слушай, я влип, - услышал он голос Данилы.

- Наталья? – Игнат почему-то не сомневался, что без последствий вчерашний скандал не останется.

- Да, заеду? Я недалеко.

- Жду.

Игнат работал заместителем директора по производству на очень крупном заводе безалкогольных напитков. Они внедряли сейчас новый ассортимент, а всё новое обычно требует особого внимания, так что Игнат был загружен под завязочку, но полчаса для брата он, конечно, нашёл.

- Будет лучше, если ты ей позвонишь. Вчера, после скандала на даче, Наталья допрашивала меня три часа. Говорит, мать не просто так намекнула, бред, короче, - Данила нервничал.

- Ты серьёзно?! Ты пришёл просить, чтобы я оправдывался перед твоей истеричкой жёной?! – Игнат сам не понимал, почему он воспротивился. Он не поднимал эту тему с Ольгой, но молекула ревности успела залететь.

- Ты что, тоже в это веришь? Вы все с ума посходили? Это бред! У меня даже мыслей таких не было. Это Маринин бред! – Данила начал понимать, что скандал только начинается. Нужно было срочно обуздать Наталью.

- Если это бред, почему ты свалил на ночь из дома? Знаешь почему? – Игнат закипал, его уже трудно было остановить, - я скажу тебе правду. Ты трус. Всю жизнь бегаешь от проблем, сначала от матери, теперь от жены. А за решением ты опять пришёл ко мне. Сколько можно!?

Данила оторопел. Он такого не ожидал. Да не было у него ничего с Ольгой никогда. Он пару раз на неё посмотрел и всё. Они свихнулись все.

- К тебе за решением? Я когда-нибудь просил тебя о чём-нибудь, что касается моей семьи? Делаешь из себя героя! Но никак не можешь им стать. Правильно мать говорит…

Лицо Игната стало каменным.

- Звони Наталье, Игнат! Скажи, что это бредни матери. Это должно прекратиться. Это перекинется на твою семью, если уже не перекинулось.

- Нет! Сами разбирайтесь. Мне надо работать, - Игнат подвинул к себе лэптоп.

Ошарашенный Данила вышел из его кабинета.

ГЛАВА 3. Уборка

На следующее утро после званного обеда Салима пошла наверх домывать недоделанные комнаты. Ей не хотелось попадаться хозяйке на глаза, так что она решила сделать генеральную уборку – окна, люстры, перетряхнуть постели. Прежде, чем застелить их чистым бельём, отнесла вниз и развесила на солнце одеяла, разложила на стульях подушки на заднем дворе, делала всё медленно и основательно.

Как раз, когда она раскладывала подушки, подошла Марина Витальевна.

- Я пойду немного прогуляюсь по окрестностям. Может быть, приеду не одна. Приготовь лёгкий обед на двоих. Там много сталось еды, но хотелось бы свежий супчик. В холодильнике всё есть, сама знаешь.

- Да, хорошо, ко скольким вы подойдёте?

- Часам к двум. И нарви сирени в большую гостевую.

Салима кивнула.

Озадаченная она продолжила уборку. Неужели она уже завела себе мужика? Вопрос повис. Времени до двух ещё было достаточно. В большой гостевой в шкафу висела одежда, оставшаяся от Александра Сергеевича. Салима сложила вещи в картонную коробку и отнесла в подвал, чтобы потом отнести к церкви. Она так уже делала не раз. Оставляла у входа, их сразу забирали. Вещи были все стиранные и выглаженные – сама за ними ухаживала. Вернулась и стала перебирать содержимое комода.

Самая нижняя полка была застелена ватманом, но он уже стал немного потрёпанным, и Салима его вытащила. Под ватманом лежала старая пожелтевшая газета «Комсомольская правда» от 24 апреля 1973 года. Из газеты выпали две чёрно-белые фотографии.

На одной стояли в линию и позировали пять человек: двое мужчин и трое женщин. У всех в руках были наполненные бокалы, и одеты они были в праздничную одежду. Одну женщину Салима сразу узнала – это была молодая мать хозяйки, «баба Маруся», двух других в нарядных платьях она, конечно, не знала, - молодые, с косметикой, непростые. Она также узнала одного из мужчин, то есть она не могла вспомнить его имени, но лицо показалось знакомым. В очках с сильными диоптриями, волосы ёжиком. Нет, не вспомнила. Показалось, наверное. На обратной стороне фотографии было написано: «Лимон, 1973 год». Вторая фотография была портретом «бабы Маруси» тех времён. Без подписи.

Салима уселась на пол около комода и долго смотрела на первую фотографию. Она была сделана в гостиной дачи, на заднем фоне виднелась обивка кресла со знакомым рисунком и была видна часть буфета. Она достала мобильный и аккуратно сфотографировала оба снимка, потом положила всё на свои места и прикрыла ватманом точно также, как и было до того, как она выдвинула ящик комода. Мало ли.

Она не совсем всё поняла, что случилось вчера на обеде, кроме того, что хозяйка говорила о завещании и том, что в каждой семье есть скелеты в шкафу. О какой тайне дома шла речь, ей было не очень понятно, а спрашивать она, естественно, не стала. Но вот что ей было ясно, так это то, что с наследником Марина Викторовна ещё не определилась, а Салиме очень хотелось, чтобы дом достался Ольге. Ну, не Наталье же, которую она терпеть не могла. Опять же, зачем ей это было нужно, она себя не спрашивала.

Салима встала и продолжила уборку. Через час она спустилась на кухню варить суп.

- Это Салима, - набрала она Ольге, - простите меня, что вас беспокою.

- Здравствуй, дорогая! Ничего. Что-то случилось? – спросила Ольга.

- Нет. Простите меня ещё раз. Я… не хочу вмешиваться в ваши семейные дела, меня это не касается… - ей трудно было говорить, и она уже почти пожалела, что позвонила, - я…

- Всё нормально. Ты что-то хочешь сказать?

- Да. Я убиралась сегодня наверху и случайно нашла две старые фотографии. Я подумала… только, уважаемая Ольга, можно это останется между нами?

- Какие фотографии? – Ольга заинтересовалась.

- Вы не будете никому говорить?

- Хорошо. Я не буду.

- Я подумала, что, может, это как-то связано с тайной дачи… - Салима замерла. Кто знает, какая реакция могла последовать, людей не просчитаешь.

- Ничего себе! - удивилась Ольга.

- Я хочу вам их переслать. Только я хочу, чтобы это осталось между нами, уважаемая Ольга. Марина Витальевна об этом не знает.

- Хорошо. Оставим это между нами. Присылай.

- Я потом их сотру. Марина Витальевна любит копаться в моём телефоне. Но я знаю, где они лежат. Если… они вам нужны, я покажу где.

- Посылай, конечно, - ответила Ольга.

Салима помолилась и отправила.

Через полминуты пришло сообщение: «Спасибо большое, Салима. Никому их не показывай и никому про них не говори. Они мне очень нужны. Это наш с тобой секрет. Можешь всё стирать».

Салима вздохнула с облегчением и улыбнулась. Она не ошиблась в Ольге.

Вышла во двор, нарвала сирени, поставила букет в вазу и отнесла в большую гостевую, как просила хозяйка, потом услышала, что ворота начали открываться. Во двор медленно въехала красная американская машина. Салима неплохо разбиралась в марках машин, ещё со времён своего замужества. Али был страстным любителей одной американской марки, хотя она и была ему не по зудам, и эта машина была как раз такая, с тем самым значком на капоте. Она поспешила во двор.

Из машины вышел пожилой, но вполне ещё бодрый и довольно стройный седой мужчина, а затем и хозяйка.

- Познакомься, Салима, это мой давнишний друг, Пётр Ильич.

- Здравствуйте, очень приятно, - ответила Салима и сразу подумала, что в прошлый раз был Пушкин, а сейчас Чайковский.