Свора кошмаров

По резным плитам из светлого, цвета топленого молока камня, скользил солнечный зайчик. Стыки плит — пересечения ровных линий не толще волоса, ровная череда перекрестков. Путь маленького странника от одного к другому, от восточной стены к западной, бесконечен. Изо дня в день, снова и снова. Через бесчисленные, незамечаемые людьми перекрестки.

Солнце стояло высоко в зените, и лучи его проникали в зал собраний через верхние окна из цветного стекла. Сам воздух, казалось, окрасился в сине-зеленые тона с восточной стороны и красно-желтые с западной. Пахло корицей и кардамоном, и чем-то еще, похожим на древесную смолу с нотой нежной горечи апельсинового цвета.

Свет скользил по коже трех десятков собравшихся в зале Наэллор, подчеркивал золотые отблески магии на коже и волосах. Даже тонкие пряди седины в волосах владыки Ашхая ар-Наэллор блестели ярким золотом под стать вплетенным в них украшениям и застежкам тахари. Темно-синий шелк его одеяний напоминал водную гладь: ни единой складки, только подол мягкими волнами едва прикрывает концы сафьяновых туфель. Тем страннее виделся контраст с суровым лицом старика.

Кэрис подняла голову, бегло оглядела Золотой Дом — на идеальных, кажется, что даже нечеловеческих после стольких-то поколений магической селекции, лицах обвинение, разочарование и недовольство. А еще скучающее равнодушие в задних рядах по обеим сторонам зала, где на скамьях красного дерева собрались чародеи последнего поколения. Давящую тишину нарушали редкие шепотки, но, насколько слышала Кэрис, обсуждалось молодежью вовсе не скандальное возвращение Шаэн, а соколиная охота вчерашнего дня и сложный часовой механизм, какой мастера Иерне-Тальн собирались установить на вершине самой высокой башни Фезы.

Как будто Шаэн не просто была никому не интересна, нет. Ее словно бы и не существовало вовсе. Даже Кэрис в ожидании аудиенции разглядывали куда дольше, снисходительно здоровались, задавали вопросы с извечной своей безупречной вежливостью и безупречной же холодностью. Присутствие сестры Наэллор отмечали легким наклоном головы, после чего возвращались к прерванным делам.

Вот тебе и возвращение домой…

Она опустила взгляд на пол, вернулась к медленному, почти неуловимому движению солнечного зайчика. У троюродного прадеда Шаэн был острый, пронзительный взгляд хищной птицы. Кэрис его и секунды не выдержала.

А Шаэн стояла прямо и твердо смотрела прямо в янтарно-желтые глаза.

— Ты сбежала из Фезы. Бросила Дом и семью. Оставила позади долг и будущего мужа. Тебе есть что сказать в своё оправдание, ap?

Разговоры смолкли. Владыка говорил медленно, негромко. Каждое слово камнем падало в переполненный зал, как в озеро. Шелест одежд со всех сторон казался мерным шепотом прибря, кругами на поверхности воды.

Кэрис не видела, как отреагировала подруга — склонила ли голову, признавая вину, улыбнулась ли той своей застывшей очень вежливой улыбкой? Она была слишком занята видом собственных сапог и стыков отполированных почти до зеркального состояния плит.

Ответ Шаэн прозвучал ровно и уверенно:

— Все, что я делала несколько последних месяцев, я делала ради Дома Наэллор.

Владыка не ответил. Молчание затягивалось, и Кэрис переступила с ноги на ногу, внезапно охваченная желанием сбежать куда подальше. Желательно на пустые окраины Фезы. Наэллор — все три десятка собравшихся в зале магов, — не шевелились, мерили Шаэн выжидательными взглядами. Словно ждали бессловного знака, намека, принять беглянку или же осудить.

Теней рядом не было. Ни одной. Те будто хотели подчеркнуть, что творящееся сейчас в Золотом Доме было делом только и исключительно человеческим, и вмешиваться они не собирались.

— Я побывала в Лондре! — повысила голос принцесса. Слова ее прозвучали звонко, почти торжественно. — Чтобы вернуть Дому книгу крови.

Задние ряды оживились, отреагировали едва слышными шепотками. Кое-кто даже подался вперед в попытке получше рассмотреть предмет в руках Шаэн. У чародея на троне чуть дернулся уголок рта, когда девушка вынула книгу из чехла и гордо продемонстрировала владыке.

В пути y Кэрис было достаточно времени, чтобы рассмотреть трофей. Обложка из плотной черной кожи, травленые чистым золотом герб семьи Наэллор и символ Домена Мельницы, треугольник и наискось четверка чуть искривленных лопастей. Внутрь она не заглядывала, справедливо полагая, что все равно не сумеет прочесть ни единого слова. Поэтому, пока Наэллор не сводили глаз с книги, Кэрис украдкой рассматривала их.

До чего же пугающе они походили друг на друга! У всех и каждого идеальные черты лица, гладкие черные волосы с золотым отливом. Кожа, напоенная магией так, что на солнце тоже играет отсветами золота. Будто они давно уже не люди, а сами частично сроднились с тенями.

— Вижу, — сухо обронил старик, и ликующее выражение на лице Шаэн дрогнуло, померкло. — Вижу, с какой ответственностью ты отнеслась к долгу перед Домом и городом. Ступай. Мне нечего тебе сказать, ар. Книгу можешь оставить, ее заберут.

Он даже не поинтересовался, что внучка пережила на дорогах Элхарии. Кэрис поймала себя на ожидании, что владыка спросит, вот сейчас, обязательно спросит, только когда тот отослал Шаэн прочь. Он не уделил ей даже двух минут.

По прибытии Наэллор приветствовали их, до тошноты вежливые, отстраненные, некоторые даже приходили послушать рассказы о далеком севере. Но никто не сказал Шаэн ни единого теплого слова, не выразил радости от ее присутствия. Будто не ар вернулась домой, а в дальнем коридоре восстановили мозаику, на какую и до того мало кто обращал внимание.

Мейдир не явился. От этого за подругу Кэрис чувствовала обиду, за себя — облегчение. В присутствии брата-близнеца Шаэн ей становилось не по себе.

— Я прошу позволения лично передать книгу крови господину Архаарраду, — голос Шаэн дрогнул. Кэрис пожалела, что не видит ее лица, а только гордо выпрямленную спину и каскад искусно вплетенных в ленты кафайи кос.

Лицо старика осталось бесстрастным, и на миг показалось, он откажет, велит оставить трофей секретарю. Но затем в его глазах мелькнула и тут же исчезла какая-то усталая жалость, заставившая звезду подобраться в ожидании чего-то нехорошего.

— Позволяю.

Он, видно, хотел сказать что-то еще. Губы на миг разомкнулись, но тут же сжались тонкой линией, точно трещина в граните. Дождавшись кивка, Шаэн грациозно поклонилась и последовала к дверям. Кэрис пошла за ней, огибая собравшихся, словно поток воды, как умеют только пространственные маги.

Во время собраний тяжелые двери запирались. Шаэн уже подала было знак двум стражам в золоченых кольчугах, чтобы те распахнули створки, но заклинательница крепко ухватила ее за руку. И потянула сквозь двери. Стоявшие с другой стороны стражи, как хорошо ни были вышколены, а все же вздрогнули, непривычные к открытому проявлению магии Перекрестка. Руки взлетели к рукояткам скимитаров, сжались на эфесах, но тут же упали. Воины вновь превратились в бездвижные, безмолвные статуи.

В прошлый раз Кэрис остерегалась колдовать при посторонних, да и вообще избегала чьего бы то ни было общества, но теперь скрывать ей было нечего.

Пальцы Шаэн на футляре с книгой побелели, из груди вырвался вздох облегчения. Она все еще улыбалась, но до того натянуто и неуверенно, что Кэрис совсем не удивилась бы, обернись улыбка слезами.

— Ну, все неплохо, да? — она неумело попыталась выдать желаемое за действительное.

— Конечно, — и глазом не моргнула Шаэн, в свою очередь притворившаяся, что именно на такой прием и рассчитывала.

По дороге к покоям принцессы Кэрис со все возрастающим беспокойством размышляла, что сделает подруга, если Архаарад откажется от подарка. Или вообще не придет. Как разыскать раа-ши, что является людям, где хочет и когда хочет, как поговорить с ним? Раньше ей не приходилось задаваться вопросом, как это делают Наэллор: терпеливо ждут, когда темный пророк изволит одарить Дом вниманием или просят теней передать смиренную просьбу о встрече?

В комнате Шаэн бережно опустила футляр с книгой на край стола.
— Все прошло лучше, чем я предполагала, — продолжила она, чуть склонив голову сперва на один бок, чтобы снять тяжелую серьгу с сапфиром, затем на другой.

Серьги отправились в резную, едва уловимо пахнущую жасминовым маслом шкатулку на туалетном столике. Принцесса тут же принялась расплетать тугие косы и ленты, желая, видно, переплести их по-домашнему, чтобы они больше не стягивали волосы.

Кэрис первым делом скинула сандалии и забралась на кровать Шаэн. Она не могла понять, правда ли подруга верит в сказанное или только выдает желаемое за действительное в попытке подбодрить себя.

Лучше, как же. Владыка ничего толком и не сказал. Что он собирался делать с Шаэн теперь, когда ее помолвка с магистром Керано оказалась разорвана — да и оказалась ли? Кэрис полагала, что да. По крайней мере, никто во дворце больше о ней не упоминал. Девушкам пришлось взаимодействовать с серыми лишь раз, и на сей раз, когда Кэрис знала, чего ожидать, неожиданные ночные побудки ее не пугали. Обе они, стараясь не шевелиться, смирно отсидели десяток минут, позируя для небрежных портретов-набросков. Обе, не сговариваясь, ни разу не упомянули Акадо.

Кэрис больше никто не заставлял носить саабр, что, пожалуй, служило каким-никаким, а поводом для радости. Интересно, это потому, что у нее нашелся запас относительно прилично выглядящих вещей, наспех купленных в Элхарии перед отплытием, или Золотой Дом более не стремился навязать покровительство непредсказуемой и склонной к побегам заклинательнице?

— Что теперь будет? — не выдержала она.

Руки Шаэн на мгновение замерли над кафайей, но тут же запорхали вновь, разделяя пряди, ленты и золотые монетки.

— Не знаю. Владыка Ашхай ар-Наэллор сообщит о своем решении позже. Возможно, я останусь в Фезе или отправлюсь к Иерне-Тальн, или… — она мельком скосила глаза на Кэрис, что подтянула колени к груди и обхватила их руками. — Ты по-прежнему не хочешь дать Фезе шанс? Раа-ши Архааррад принял бы твои клятвы, ты же знаешь.

Звезда неопределенно помотала головой. Кэрис ан-Наэллор. Имя звучало так ново и непривычно, что казалось неправильным, невозможным. Не представляла она себя одной из Золотого Дома, даже не старалась представить. Было бы здорово назвать Шаэн сестрой по-настоящему, но вместо этого Кэрис ловила себя на мысли, что принцесса ею больше не воспринимается как Наэллор. Шаэн это Шаэн, она другая. Она принадлежит заметаемой песками Фезе и пустыне за ее окраинами, и усаженными пальмами и эвкалиптами дворцовым садам, но не своей семье. Она, как и сама Кэрис, — отдельно, всегда рядом, но всегда вне.

— Чего он сразу не сказал?

— Это ведь не так просто. Надо многое принять во внимание, пересмотреть старые соглашения меж Домами. Ммм, думаю, дедушка все же оставит меня в Фезе. Мы с тобой единственные, кто видел Лондре за последние три сотни лет! Информация о городе и его магии бесценна, да и знания о северном бездорожье…

Кэрис не удержалась, фыркнула. За те три дня, что девушки провели в Фезе, за «бесценными знаниями» к ним обращались лишь раз-другой, и то с вежливо-скучающим видом. Если припомнить, и прошлым летом никто что-то не торопился расспросить Кэрис о ее родине. Но Шаэн не хотела признавать, что ее родичей давно уже не интересует ничего, кроме их собственного маленького мирка, ограниченного белым мрамором стен.

В этом Кэрис видела еще один изъян непоколебимой веры Золотого Дома во всемогущество и всезнание Покровителя. Они жили в уверенности, что, случись нечто важное, Архааррад поведает о том заранее, а об иных несущественных мелочах беспокоиться не стоит.

Тем более что Элхария целиком и полностью принадлежит Перекрестку. Лучше притвориться, что ее и вовсе не существует.

Щетка неспешно, размеренно заскользила по длинным черным волосам.

— Я все думаю, почему тогда в Лондре я видела магию, но здесь… — продолжать Шаэн не стала, и Кэрис была за то благодарна.

Она до сих пор не придумала, как рассказать, что тогда случилось на самом деле, и решила не признаваться никогда. Пусть Шаэн думает, что все дело в аномалиях города, насыщенности его древними чарами или чем еще неведомым. Может, и жестоко позволять ей лелеять надежду на позднее пробуждение дара, но все же лучше, чем делиться историей о Ловчем и Реликварии. Все равно исправить ничего уже не получится.

Она попыталась сменить тему:

— Как думаешь, что сделали с Ришке?

— С кем?

— Ришшеком ан-Найи, сновидой из…

Только когда Шаэн резко обернулась к ней, и пряди хлестнули по плечам, Кэрис осознала, что ляпнула что-то не то.

— Не произноси его имя! Вообще не упоминай! Ты разве не понимаешь, если хоть кто-то узнает, что ты была с ним знакома, тебя заподозрят в укрывательстве и помощи сновиде, а это карается смертью. И про…

— Да. Конечно, — перебила ее Кэрис. И про Акадо тоже не говорить. Она почти забыла, как тут на юге боялись сновид, и какой властью обладал Серый Орден.

Она отвернулась, уставилась на стоящее в кадке лимонное деревце. В середине зимы ветви его усыпали маленькие зеленовато-желтые плоды, чей аромат ненавязчиво разносился по комнате. По краю кадку опоясывала полоса голубой эмали, а под ней был какой-то рисунок, глазам Кэрис предстающий россыпью цветных пятен.

— Полагаю, господин Архаарад более не стал терпеть сновиду в своих владениях. Или его убили люди магистра Керано, — через некоторое время примирительно отозвалась Шаэн. — Главное, его больше нет, и некому воровать сны или влиять на людские решения. Теперь все будет просто заме…

Закончить она не успела. Кэрис, как была босиком, в один прыжок преодолела комнату и выскочила в распахнутое окно, нимало не заботясь, что ждет внизу. Звезде дорог десяток метров от второго этажа до земли — вовсе не расстояние, но разминуться со стариком-садовником она сумела лишь чудом. Не останавливаясь, она рванулась вперед, перемахнула через стену, отделяющую внутренние сады от внешнего.

Нет-нет-нет-нет-нет! Хладь, стой, прекрати! Не надо!

Среди зелени и цветущих азалий собиралась в тугой клубок злая сила ледяной тени. Кристаллики льда, точно колючие звездочки, сияли на листьях под полуденным солнцем. Перед глазами Кэрис вставал Рейккене. Уничтоженный, разорванный, расплетенный и разбросанный по небу. Она смутно ощущала, что внимание тени направлено вовсе не на Фезу, да и безумием было бы чудить на земле Архааррада. Как бы ни был могуществен Хладь, темному пророку он не ровня!

Но в саду что-то творилось, и творилось силами ее тени! Тени, какую она отчаялась научиться контролировать и сомневалась, сумеет ли сдержать.

Попытки расспросить Хладь о сотворенном в Лондре сменялись периодами демонстративного игнорирования со стороны Кэрис. И то, и другое он встречал равнодушием. Ругательства и угрозы, какие она могла измыслить, тень не трогали тем более. Временами Кэрис пыталась вести себя так, словно никакой тени у нее не было, но в море то было невозможно. А затем она то и дело ловила себя на том, как легко, оказывается, взять себе немного его магии и даже не сразу заметить. Остудить горячий чай, перехватить мешающуюся прядь бусиной льда, в минуту волнения призвать холод на кончики пальцев…

Кэрис уже поняла, что не добьется ответов и ничего не сумеет поделать, но из чистого твердолобого упрямства ждала от тени первого шаг к примирению.

Легким вихрем промчавшись по тропинкам сада, звезда осознала свою ошибку. Внимание Инверлока было нацелено не на город, даже не на дворец — а на иную тень. Последняя тоже не давала себе труда проявиться в человеческом мире, но присутствие обозначала чуть заметными серебристо-светлыми переливами в воздухе и ощущением, что возникает на краю пропасти, когда голова кружится от страха, а сердце заходится восторгом.

Миг — тени застыли, оценивая друг друга. Снизу от земли — серебро и предвкушение захватывающего дух падения-полета падения. Сверху — лед и тяжесть океанской толщи, неостановимое движение айсбергов.

Миг — и они рванули навстречу друг другу, вверх и вниз, вниз и вверх. Земля дрогнула и ушла из-под ног. В небе блеснула рваная вспышка тьмы с льдисто-острыми гранями, серебро отозвалось струной, уходящей в неслышимое. Кэрис заорала, зажимая руками уши: неслышимое текло сквозь ладони и въедалось в череп. Ветер поднял с земли песок и с корнем выдрал, бросил в небо цветы, сорвал листья с деревьев…

И все закончилось.

Хлади больше не было. Ни близко, ни далеко, ни даже на самой грани восприятия. Связь с тенью ощущалась, как и прежде, ничуть не ослабевшая, но Инверлок с таким же успехом мог вернуться в Элхарию. Не дотянуться, не достать.

Среди оседающей на землю листвы стоял Архааррад, а к ногам его льнула та самая серебристо-светлая тень. Раа-ши повернул голову и встретился взглядом с Кэрис. Глаза у него были темные, острые и бездонные. Волосы текли по плечам и превращались в черный туман у кончиков. Совсем как на портрете и в то же время… Насколько же он силен! Мир рядом с раа-ши казался прозрачнее, тоньше, опустошеннее, чем за секунду до. Сама его фигура чуть размывалась по краям, обманчиво хрупкая, тонкая, нездешняя, точно акварельный набросок на камне.