Сынок

— Всё зло от учёных, — проворчал скрипучим голосом старик. Пряча искалеченную руку под полой старого пальто, он поёжился от холода и шмыгнул носом. Его голова, лишённая растительности блестела в свете огня, а яркие голубые глаза совершенно не подходили образу шестидесятилетнего деда, размышлял Рой. Шрам на правой щеке, как напоминание о прошлых сражениях. Юноша всегда хотел расспросить о них старика, но разговор никак не заходил об этом.

Дожди шли вот уже вторую неделю, погода стояла мерзкая. Холод пробирал до костей, а пронизывающий ветер словно насмехался над людьми, пытавшимися согреться у печек в жалких лачугах. В жилище Ухаря тепло и пахло едой. Рой с удовольствием слопал тарелку гороховой похлёбки.

— С чего это ты взял, Ухарь, что учёные — это зло? — спросил паренёк старика, прикуривая ему, потом себе цигарку, припасённую накануне в посёлке. Закончив, он отбросил со лба длинные тёмные волосы, приподнял брови и наморщил лоб, ожидая ответа. — Ну?

— Понимаешь, Рой, раньше они яды создавали, потом на людях вирусы всяческие испытывали, а оружие придумывали такое, что несколько грамм урана превращали огромный город в выжженную пустошь. Вот и профессор Синцов, полез, куда не следовало. Удовлетворил, гад, своё любопытство, а мы мучайся.

— Да, ладно, тебе! Наверняка же не один он виновен! — недоверчиво бросил Рой. Затянулся глубоко, выпуская сизый дым.

Старик жадно тянул цигарку, хоть табак и был дерьмовым, но курить хотелось.

— Молод ты ещё и многого не понимаешь, — вместо ответа проскрипел старик, — и не за этим пришёл, так ведь?

— Дело у меня к тебе.

— Дело у него, — скрипуче рассмеялся старик, закашлялся и смачно харкнул в сторону ящика с картонным хламом. — Я как под «Дугой» побывал, на всю жизнь запомнил вся беда от этих умников. Вот видишь рука, совсем съёжилась, ничего ей делать не могу, а она правая рабочая.

— Ухарь, ты радуйся, что мутантом не стал, и отделался легко.

— Ага, хрена с два, радуйся.

— Ты, говорят, дорогу до Пади знаешь?

— Чавой? — словно не расслышав вопроса, переспросил Ухарь, потирая нос. Рой усмехнулся мнимой глухоте старика и повторил вопрос. На самом деле он знал, что старик не так прост и набивает цену.

— Так знаешь дорогу к Пади, или болтают зря?

— А зачем тебе?

— Да, не мне. Тётка одна проводника ищет, да и команда нужна. Вояки дорого берут, гражданские через одного, то калеки… Прости, — Рой осёкся, мельком поглядывая на искалеченную руку Ухаря и продолжил. — Сына она ищет, а тут недавно приехал из Пади человечек. Болтать любитель, как горячительного хряпнет, вот и рассказал о парнишке. Тот, правда, полумутант, уродец, конечно, но, что для матери уродство… Сам понимаешь.

— Ага, — соглашаясь, кивнул Ухарь. — Мать своего ребёнка и в образе твари жалеть и любить будет. И что она в Падь собралась? Глянь, сезон дождей начался, погода душит, кости у меня старые, к вечеру ломить опять начнёт.

— Ты, Ухарь, брось, знаю тебя. Скажи цену, а я с тёткой поговорю.

— Ну, скажем и я бы не против с бабой поговорить, — как-то подбоченясь усмехнулся Ухарь. — Кто такая и вообще, как она тебе?

— Нормальная тётка, ей лет сорок, наверное, держит бар в посёлке, там и услышала историю этого, как там его, — Рой задумчиво потёр переносицу, потом хлопнул себя по лбу. — Вот, блин, забыл.

— Молодой такой, а с памятью плохо, — ехидно хихикнул старик.

— Сохатый! Вот, вспомнил, — после недолгих мучений, разродился Рой. — Он пока в бар не заходил, но из посёлка не уехал ещё. А тётка та хотела бы с ним поговорить подробно.

— Так что она обратно с этим Сохатым не поедет?

— Так он, дед Ухарь, дальше идёт. Сказал, до Костромы топает.

— Эко далеко ему маршировать парадом, — старик покачал головой, посасывая тлеющую цигарку, и подбрасывал полено в печку. — На северном форте твари тоже всякие расплодились.

— Да он отчаянный, как показалось мне. Ну, что решил, поможешь, а то мне бежать пора?

Ухарь глянул на нагрудный карман куртки Роя. Оттуда высовывался портсигар – классная вещь. Металлический корпус обтянут кожей. Вещица из старых времён до апокалипсиса. Рой поймал взгляд старика, улыбнулся, вытаскивая заинтересовавшую деда штуковину, протягивая ему.

— Ценный, наверняка? — поинтересовался старик.

— Он мне дорог, как память, — отозвался Рой, — от отца остался. Не отдам, а цигарки можешь все забирать, я ещё накручу.

— Понял. — Кивнул старик. Парень раскрыл знатную вещицу, протягивая Ухарю. Тот сгрёб мозолистыми пальцами левой руки папироски и бережно сунул в карман. — Спасибо, сынок. Береги память отца. Скажи этой барменше, как её зовут-то, что завтра приду, и пусть наколдует, чтобы дождя не было.

Рой хохотнул, сказал, что зовут её Ирэн, а так по-свойски Ирка, но это для тех, кто давно знаком с ней. Парень предупредил, что баба она суровая и под барной стойкой у неё обрез, который она применяла неоднократно. Ухарь примиряюще поднял руки вверх и скрипуче рассмеялся, поясняя, что он с женщинами быстрее найдёт общий язык, чем малолетний пацан. Рой не обиделся. Ухарь был самым старшим из тех, кого знал он. Юноша поражался, как старик выжил, как уцелел. Вспомнил, как раньше тот любил всякие байки рассказывать, но ни разу не описывал, как выглядела аномалия «Дуга». Её по-разному называли — серой радугой, синусоидой. Рой повторял, что ему было бы интересно глянуть на то место, где скрывались Врата Армады. Старшие обычно качали головами, а кто посмеивался и крутил у виска, бывали и такие, кто начинал материться и обещали дать мальчишке по ушам.

Он хотел отправиться вместе с Ухарём, но надо было взять ещё кого-нибудь. Парень перебирал в памяти имена, лица и пока не приходил к верному решению. Поднялся с табуретки и направился к выходу со словами:

— Бывай, Ухарь, до завтра! — накинул на голову капюшон и с ощущением выполненного долга вышел наружу.

Ветер рванул ветхий навес укрывающий вход в обитель товарища. Лачуга на вид была хлипкой и ненадёжной. Так могло только показаться. Старик, сколько Рой знал его, латал её и перестраивал, перекрывал крышу в сухую погоду, защищал окна металлическими щитами, когда в окрестностях поселения появлялись мутанты или банды «Легиона». Провоенная секта, последователи которой называли себя важными птицами, держала в страхе местных жителей.

Ухарь только на вид казался немощным старцем. Рой знал это поэтому и обратился за помощью именно к нему. Раздумывал, что наверняка, смекалка и справедливый характер помогали ему в жизни. Старик был не так прост, знал с кем водить дружбу, а кого обходить стороной.

Под ногами хлюпало, ручейки воды бежали, торопились к болоту, наполняли его мутной жижей. Парень застегнул верхнюю пуговицу куртки и прибавил шагу. Перед глазами стояло лицо Ирэн. После рассказа Сохатого о мальчишке, она стала задумчивой и отрешённой. Лицо осунулось и сделалось вымученным, бледным, смеяться и шутить перестала. Какой теперь из неё бармен, рассуждал Рой. Проникся он её историей и хотел помочь.

Она приехала в селение три года назад на вороном коне. Рой поначалу её за парня принял. Высокого роста, с короткой стрижкой и мужскими манерами. Как сейчас он помнил, зашла в бар, что раньше принадлежал одному из жителей, Грэгу Одноглазому, по-свойски плюхнулась за стол, где обычно хозяин заведения сидел. Сняла шляпу, положила ноги на стул и, откупорив бутылку, спросила, чем кормят в этой дыре.

Сталкеры рассмеялись. Грэг отпустил в её сторону грязную шутку, а она вытащила обрез, и, подскочив к бармену, приставила его к горлу Одноглазого. Причём провернула Ирэн всё это так быстро, что никто и глазом не успел моргнуть. Она рассматривала лицо хозяина питейной, зажав в зубах спичку, а потом выплюнула её на барную стойку и бросила, усмехаясь: «сегодня твой день, бармен, живи, пока я добрая, но впредь будь вежлив с дамами». Сказала это Ирэн таким тоном, что у Грэга совершенно пропало желание шутить. Один из завсегдатаев бара, назвал её курвой и получил не только резкий взгляд в ответ. Клинок, молниеносно вылетая из пальцев дамочки, вонзился в деревянную столешницу, аккурат между указательным и большим пальцами правой руки обидчика.

Ирэн опустила обрез, подошла к столу, вытаскивая из столешницы нож, что-то проворковала нахалу. Окинула презрительным взглядом зал, вытащила из портсигара сигару и спички, усаживаясь на прежнее место. Повторила вопрос насчёт меню, попутно отозвавшись о неприятной атмосфере, назвав бар клоакой, что впервые встретилась ей на пути.

Дочка Грэга притащила ей картонку, на которой было написано, что готовят из горячего и холодного в баре. Ирэн улыбнулась девушке, положила нож на стол и заказала куриную похлёбку.

С тех пор никто не связывался с приезжей. Потом привыкли и не лезли на рожон. Рой уважал её, считал хорошим человеком, понимая, что характер ей подпортила тяжёлая жизнь, перестрелки, бегство и преследование мародёров. Играла она в карты, играла отменно. Парень вспоминая, как она резалась в покер, улыбнулся. Грэг Одноглазый — заядлый игрок, ей и проиграл свой бар. Год прошёл уже, как Ирэн стала новой владелицей. Сказала, что здесь закончились её путешествия, и она остаётся в посёлке, пока стоит заведение. Управляла она им отлично, довольны были все: гости, работники, даже Грэг с дочерью, которые не лишились куска хлеба и жилья. Тут Ирка оказалась порядочным человеком, взяла их на работу и разрешила жить в пристройке, что была на задней стороне питейной.

Со временем она стала менее вспыльчивой, и Рой отметил, что её шутки всегда отличались остротой юмора.

Ирэн сказала ему, найди старика, он знает дорогу. Вот Рой и пошёл к нему. Сам-то давно хотел в Падь податься, болтали всякое об этом месте, что там артефактов, как грибов. Местность с аномалиями порождала не только мутантов и смертельные ловушки, но и по- настоящему чудесные вещи.

Рассказывали и о Вратах, которые открывают двери в таинственный мир. Однако одному стрёмно и опасно соваться туда, размышлял парень. Набралось бы ещё человек пять, было бы спокойнее. Жуткие места эти — болота, да чащобы, твари и кровожадные банды мародёров. Главное их пройти, потом, по словам сталкеров, мутанты почти не встречались. На открытой местности видно их хорошо было, как и бандитов Харда. Упыри в человечьем обличье грабили и убивали странников, и порой таких нелюдей приходилось опасаться больше, чем стай мутантов.

Твари что, по сути, они не выбирали судьбы кровожадного хищника, аномалия их сделала такими. Легионеры же, фанатики-сектанты «Бастиона», они когда-то были обычными людьми. Рой не верил, что «Дуга» способна так изменить нравственные устои человека, считал, что это отмазка такая. Типа аномалию прошёл не стал мутантом, так стал мародёром и убийцей. Конечно, улыбался он, это удобно, это оправдывает преступления и жестокость.

Вернулся Рой домой затемно, открывая люк, втиснулся в узкий проход землянки, обитой деревянными досками. Зевая, нащупал лампочку, поворачивая её, она лениво вспыхнула тусклым светом. Генератор пахал на «три дома», парень зевнул и растянулся на скрипучей кровати, сегодня очередь соседа заправлять машину. С топливом вечная беда, вспоминал он, засыпая, хорошо местные умельцы соорудили устройство типа самогонного аппарата. Оно оказалось прожорливым, перерабатывало всё — пищевые отходы, пластик и даже нечистоты из выгребной ямы. Правда, Дизель, что собрал агрегат, никому не рассказывал, принцип его работы. Говорил, что унесёт секрет с собой в могилу, жидоморская рожа.

Рой натянул на себя одеяло. Дырявое, поеденное молью оно худо-бедно согревало. Сейчас разжиться хорошими вещами было проблематично. Латали старые, брат Ирэн Жига шил куртки из брезента, получалось весьма неплохо. Случалось, что при нападении мимикримов, материя такой куртки защищала не хуже брони. Глаза у кровососа горели в темноте, как два флуоресцентных огня, пасть раскрывалась на четыре языка, обнажая массивные челюсти с острыми зубами.

Рою часто снились кошмары, вспоминал отца и мать, а ещё как к нему прилипло дурацкое прозвище, которое потом многие считали иностранным именем «Рой». Звали его на самом деле Генка, но так давно его никто не называл. Семья приехала из северного форта в земли окружённые чащобами. Отец в карты проигрался, вот и пришлось уносить ноги всему семейству. Он всё надеялся отыскать артефакт, способный открывать замки и двери, чтобы добраться до врат Армады. Мамка смеялась поначалу, а потом увидела, что муж и вправду затеял податься в сторону Пади на болота, где скрыты Врата охраняемые стражами.

В то лето сушь стояла несколько месяцев. Отец решил землянку выкопать рядом с домиком, что наспех сбил после приезда. Всё говорил, что так безопаснее будет. Ходячие и кровососы в этих местах появлялись редко, но было достаточно одного нападения, когда нескольких жителей маленького селения и двоих детей загрызли прямо в центре посёлка.

Ограждение поправили, нашли дыру. Проволоку колючую дед Ухарь крутил. Опоясали деревню, но отец Роя решил, что самое лучшее это схорониться в землянке, если бандиты явятся или твари какие. Многие соседи после нападения ходячих перестраховались, рядом со своими жилищами вырыли похожие убежища – схроны.

Пацану не хотелось копать глинистую землю, было ему тогда лет четырнадцать. Отец всё покрикивал на него, рой, я кому говорю, рой. Мало вырыть яму, ещё и землю вёдрами вычерпывать и тащить на другой конец посёлка. Только Генка присядет отдохнуть или с другими мальчишками время провести, как отец грозно повторял, иди рой, я кому сказал, пока не сделаешь работу никаких гуляний.

Вот так и приклеилось к нему прозвище. Люди приезжали, умирали, уезжали, а Генка так и остался Роем, даже после смерти родителей. Отца дикий вепрь в лесу задрал на охоте, а мать с дуру начала в бар ходить, так и сгинула. Говорили всякое, что увез её какой-то чёрт из Легионеров, а кто и вовсе твердил, что грохнули её в лесу, да искать не стали. Генке-Рою больно поначалу было, мать всё-таки, пусть и гулящая, а потом стало всё равно. Сдружился с Ухарём, помогал ему по хозяйству. Старик многому научил его, как добычу выслеживать, следы читать в лесу. Захворал только после зимней простуды и теперь в лес один не ходил.

Недавно Жига за починку крыши, сшил парню куртку и тёплые штаны, правда сетовал, что материал на исходе и придётся отправляться в южные земли. Так и повелось, что Рой каждому в деревне что-то помогал сделать, даже роды у кобылы принял как-то, потом тётка, хозяйка лошади, молоко ему приносила кобылье.

Воспоминания, как поездка в прошлое. Помнилось почему-то больше хорошее, чем плохое. Оно забывалось, оставляя лишь мысли, как уберечься от тварей, да не переходить дорогу извергам Харда и Нумизмата.

Спустя некоторое время, наслушавшись рассказов о Вратах в Армаду, Рой загорелся желанием отыскать их. Вспоминал страсть отца и то чем он закончил и снова откладывал поход в сторону Пади. Теперь такая возможность сама плыла в руки. Ирэн умоляла пацана, найди, говорит, сыночка, нет у меня никого, и детей иметь не могу больше. Рой скептически качал головой поначалу, спрашивал, что и вправду женщина поверила в байку, услышанную от пришлого мужика. А она снова за своё, твердила, что многие подробности знал этот Сохатый. Рой помнил его – длинный такой тощий в чёрном кожаном плаще, «винторез» на ремне через плечо, да сигара в зубах. Пахла она очень приятно, не то, что цигарки, куда совали всё, кому не лень, всякую хрень, короче. Смотрел на него Рой и захотелось ему так же, как он героем стать, с винтовкой, ну, хотя бы с пистолетом вот так же ходить, да сигары вкусные курить.

Сохатый назвался сталкером и говорил, что путешествует по миру, от одного форта к другому. Работал на себя, людей из плена выкупал, если договаривался с бандами. Мутантов отстреливал. Рой не думал, что так же один справился бы со всеми напастями, но мечтал пойти по его следам.

Под утро в полной темноте, так как лампочка погасла, парень открыл глаза. Недавние воспоминания всколыхнули сердце. Оно требовательно стучало, воспламеняя желание юноши поскорее выбраться из деревни и направиться в сторону Пади к приключениям. Так рассуждал он, ни разу после приезда в селение, не выбиравшийся дальше чащоб местного леса.

Постучал по лампочке. Ничего. Проспал заправщик, пронеслось в голове. Рой вспоминал, кто сегодня на смене и понял, что это Дизель. Вот сука, решил бодяги сэкономить, ну, я дам ему!

Рой откинул крышку люка, рассвет поцеловал в заспанное лицо, парень взобрался по крепкой лесенке и захлопнул лаз. Вбежал в дом, в котором на земляном полу стелился жёлтый мох, а на скудной мебели серой пудрой лежала пыль. Открыл флягу с водой, зачерпнул алюминиевой кружкой, принюхиваясь, не протухла ли, и направился к умывальнику. Как умылся, злость понемногу выветрилась, и первой мыслью было отравиться в бар, поговорить с Ирэн. Сказать ей, что команду подберёт, и что сына отыщет её, главное чтобы она сама с ними не потащилась, рассуждал он – баба есть баба, и ничего с этим не поделать. Пусть даже она ловкая снайперша, и пули чуть ли не зубами ловит, не место ей в мужской команде.

Дождь прекратился, за ночь глинистая почва местами подсохла. Ноги не разъезжались на слякоти, что радовало. Рой зашёл к Конярке, что держал ходовых лошадей. Обсудил то, да сё, остался доволен ценой, правда, владелец лоснящихся крупов хотел, чтобы ему артефакт «змеевик» парень привёз в отплату за пользование лошадьми.

Рой задумался «змеевик» вещь дельная, но и достать её не так просто. Говорят, что в горах Уральского форта есть лощинка одна. Конярка даже карту наспех нарисовал левой рукой. Левша он, что Рою казалось странным и непривычным. Говорил, что как раз на обратном пути из Пади туда аккурат можно выйти. Там отшельник живёт, почти ослепший дед – сталкером был много лет назад и добыл «змеевик» в северных землях. Артефакт этот превращает металл в серебро или золото, а то и в медь.

– Зачем тебе это надо? – спросил Рой. – Что, в волшебники заделаться решил?

– Ничего ты не понимаешь, пацан, – усмехнулся Конярка. – Нынче цветные металлы роскошь, я раньше в схемах и в электронике понимал. Короче, зачем тебе подробности? Принесёшь «змеевик», мы в расчёте. Нет – будешь отрабатывать, стойла чистить, навоз убирать, а там я ещё что-нибудь придумаю.

– Ишь, ты, – ошарашенно присвистнул Рой. – Потом он что-нибудь придумает. А если тебе Луна с неба понадобиться?

– Вот и принеси артефакт, он мне давно нужен, рассчитываю на тебя.

– Ладно, – кивнул Рой, соглашаясь. Хотя знал, что неизвестно, как нашепчут звёзды, в дороге всё может случиться. А если он вообще не вернётся, кто тогда рассчитываться с Коняркой будет? Да никто. Сам ведь всё понимал, хитрец, и что ему лошадей не жалко. Э, нет, тут конюх что-то своё гнёт, рассуждал Рой, и пока он шёл к бару, эти мысли становились более спутанными.

Толкнув разбухшую от влаги дверь плечом, парень вошёл в заведение. В воздухе висел папиросный дым, да густой такой, хоть топор вешай. За одним столиком сидели местные выпивохи-охотники. Роя всегда удивляло, как они метко стреляли, причём накачивались каждое утро по самые «не балуй».

За другим расположился Дизель, которого утром Рой хотел порвать на части, но злость поутихла. Рядом с ним сидели две барные шлюшки и пришлый мужик, которого все звали Носок. Перекати поле появился в посёлке полгода назад и всё говорил, что по весне свалит из этого гадюшника.

Рой знал, что он отлично стрелял, и не бухал по-чёрному. Что если убить двух зайцев и пригласить его в команду. Кто ж послушает меня, желторотого пацана, пронеслось в мыслях. Иной раз он жалел, что из-за возраста взрослые мужики и сталкеры не воспринимали его всерьёз.

Вот если бы Ухарь с ними поговорил, да и с другими тоже, было бы неплохо.

Он облокотился на барную стойку, заказал шипучку красного, что варила Ирэнка из болотной бузины, и улыбнулся ей.

– Ну, что Рой? Чего скалишься? – буркнула она, наливая в стакан напиток. – Решил помочь мне?

– Да, Ир, я ещё вчера решил всё. К Ухарю ходил, вот думаю Носка позвать.

– Этого пройдоху? – сморщила нос Ирэн.

– С Коняркой договорился о лошадях.

– И сколько он даёт?

– Четырёх.

– Значит – Ухарь, Носок, я и ты?

– Нет, Ир. Тебя с собой мы брать не будем.

– Что значит мы? – она сжала пальцами стакан, так и не подвинув его к Рою.

– Нечего тебе в пустоши или в Чащобе делать.

– А как, спрашивается, вы сына моего найдёте без матери?

– Ну, если бы Сохатый не уехал, то его бы взяли.

– Сохатый вернулся. – Ирэн мотнула головой в сторону углового столика в глубине зала. – Ходячие лошадь его погрызли, пришлось вернуться. Чем не шанс, поговорить с ним?

– Действительно, – заинтересованно кивнул Рой. Ирэн разжала пальцы, а парень взял стакан и поднёс к губам, делая несколько глотков. – Но тебе там нечего делать и бар, как бросишь, они ж тут всё выжрут.

– Что правда, то правда, – посетовала женщина, глянула по сторонам и, вздыхая, покачала головой. – Что ни говори, но остались тут пусть и хорошие стрелки, следопыты, но через одного – пропойцы.

– Так ведь жизнь такая, Ирэночка, – осклабился Дизель, поднимая «за здоровье» пузатый стакан с самогоном. – Как не лечиться при такой жизни.

– А ты помалкивай! – сварливо бросила она в его сторону, пробормотав под нос. – Платил бы вовремя, жидомор, то лучше бы было.

Дизель не расслышал её ворчания и продолжил возлияние. Девки посматривали в сторону барменши, она им кивнула, мол, работайте, да раскрутите его на бабки. Денег в ходу давно не было, как это было раньше. Люди вели чаще натуральный обмен, а выражение осталось.

– Короче, я с Сохатым сама поговорю, – тихо проговорила она, перегнувшись через барную стойку к Рою. Полные груди прижались к отшлифованному дереву столешницы. Рой скользнул взглядом по вырезу на кофточке женщины и заметил про себя, что Ирка ещё ничего такая тётка, всё при ней. – Ухарь опытный, но не слишком ли он стар для этого похода?

– Не знаю, - пожал печами Рой, не отводя глаз от белоснежных холмиков Ирэн.

– Пялиться так невежливо, – кокетливо улыбнулась она. – Тем более без платы.

– Извини, – Рой сглотнул, допил красную шипучку, и выпрямился на высоком стуле, тонкий ручеёк пота пробежал по спине.

– Сохатый тут немного обвыкся, я спрошу его, кого из парней он посоветует, – добавила барменша. – Ты ещё слишком молод…

– Это как понимать? – почти разозлился парень.

– Брось, – она, прищурившись, махнула рукой, – понимаю, надо с чего-то начинать, я не против твоей кандидатуры. Значит, если Ухарь согласится, Сохатого стоит лишь уговорить и пусть он подберёт надёжного сталкера.

Рой кивнул, поставил пустой стакан на стойку и сказал, что пока нет дождя, пойдёт к старику. Очень хотелось парню расспросить Ухаря насчёт «змеевика», а ещё о болотах близ Пади, где говорят, спрятан вход во Врата Армады. Он вспомнил, что есть там такая штука, её ещё «Аура» называли. Можно было верить или нет, но рассказывали бывалые сталкеры, что с помощью неё можно путешествовать сквозь время и пространство.

Рой размечтался, забыв одну вещь, что путь к Вратам охраняют Избранные, и навряд ли он один из немногих, кому удосужиться договориться со стражами.

Небо сегодня не такое низкое, свинцовые тучи сменила дымка, которая размазывала жёлтые облака по голубому своду. Где-то рядом гаркнула ворона, Рой выплыл из мыслей, видя, что домик Ухаря уже виднелся около раскидистого дерева. Оно не было заражённым и росло, как обычное, как ему и было положено. Часто в лесах растения подвергшиеся мутации, шипели, издавали жуткие звуки, шевелили ветвями, словно когтистыми лапами. Некоторые так и норовили схватить путника и, сжимая в скрюченных отростках, сдавить так, что несчастный человек терял сознание. Дерево же паразит, выкачивало из странника все соки, потом отпускало обескровленное тело, которое подбирали падальщики или иные твари.

Старик сегодня был, как никогда бодр, шутил и поглаживал лысую макушку. Рой выложил ему всё как на духу, с надеждой, что Ухарь не откажется от дальней дороги. Тот поначалу сетовал на свой древний возраст, что и руки не те, и устаёт быстро. Парень же говорил, что старику необходимо это путешествие. Растрясти старые кости и вспомнить молодые годы, стать наставником в первом походе молодого сталкера. Рой ни больше, ни меньше причислял себя именно к этой группе людей. Видел своё будущее таковым и рвался к приключениям.

Ухарь слушал его, посмеивался про себя, скептически морщил лоб, чистил старую винтовку и кивал. На самом деле он и сам хотел отправиться, возможно, в последний рейд. Побывать в месте, где «Дуга» чуть не уничтожила его.

– Семи смертям не бывать, а одной не миновать, – ответил он, откладывая винтовку.

После нескольких дней сборов, команда отправилась в путь. Сохатый взял на себя негласное лидерство, казалось, он очень гордился своим положением. Из здешних сталкеров вызвался Кабан, который часто был в рейдах и возможность отправиться в Падь, всегда привлекала его. Здоровенный детина двухметрового роста с копной вьющихся тёмно-русых волос, ехал на вороной кобыле. Рой смотрел вслед, думая, что лошади тяжело нести подобную ношу. Сохатый тоже не мелкого роста рядом с Кабаном казался хрупким мальчиком.

Ухарь посмеялся, тихо высказал мысль, что наверняка Сохатый взял Кабана на случай голода. Рой не сразу понял сарказм старика, округлил глаза и пробормотал испуганно, что человечину жрать не станет. Старый пройдоха закудахтал сипло, хлопнул Роя по коленке и сказал, что пошутил. Правда потом посерьёзнел и добавил, что в жизни всё случается.

– А ты ел, что ли человечину? – тихо с интересом полюбопытствовал Рой, склонившись в сторону Ухаря. Тот пожал плечами и кивнул, глянул на парня и усмехнулся.

– Было дело, но то давно случилось, когда после Большой войны мы остались на каменном острове зажатые с двух сторон кровососами. Потом как-нибудь расскажу.

Он пришпорил гнедого, и конь легко поскакал вперёд.

– Вот ты скажи мне, парниша, – Сохатый придержал коня и выровнялся рядом с лошадью Роя. – Не хотел спрашивать – ты за какой надобностью в Падь попёрся, сынок? Понятное дело Ухарь, у него точно цель есть.

– И у меня есть цель, – сказал, как отрезал Рой.

– Не смотри волчонком, Рой. Просто малой ещё ты так далеко ходить.

– Ещё посмотрим, кто на что способен, – ответил парень с обидой. Сохатый осклабился и потом добавил, что он не против того, чтобы Рой поехал с ними, – только жалко тебя парень, ты ж пороху толком не нюхал, как и бабу не имел.

– Разберёмся.

Рой ослабил поводья, давая лошади идти быстрее.

Сохатый усмехнулся про себя, разберётся он, как же. Тут либо юношеская бравада, либо у меня появится конкурент, не хотелось бы с ним у Врат встретиться. Мал ещё к избранным на поклон идти, не оценят, погубит себя, дурачок.

До Пади ехать было около месяца. Припасы решено было пополнять в посёлках. Правда, местные с неохотой обычно делились продуктами, разве только, если у пришлых было что-то ценное. Поглядывали на крепких коней, спрашивали о боеприпасах. Внушительный вид Кабана отпугивал многих желающих силой забрать лошадей или оружие. После нескольких дней общения Рой понял, что в целом, все нормальные мужики, битые жизнью и потерявшие близких, но на каждого можно было положиться.

Ухарь внимательно рассматривал каждого у костра, слушал байки, немного рассказывал о своей жизни. Роя так и подмывало спросить о человечине, которую ел старик и о каменном острове. Ждал случая, а потом решил, что раз Ухарь не хочет говорить, то и спрашивать нечего.

Тварей в этих местах водилось мало. Сохатый взял с собой карту, которую составляли сталкеры из разных областей страны. Держался выверенного маршрута, что был обозначен на карте жирным пунктиром красного цвета.

В Чащобах в основном селились деревянники-падальщики. Они подбирали жертв, высушенных плотоядными деревьями, тем и питались. Однако встреча со стаей была опасна тем, что женские особи умели насылать морок, виделись путникам красивыми девушками, нуждавшихся в помощи. Заманивали в Чащобу, где остальная стая гнала несчастного в объятия плотоядов.

В целом от них было опасности меньше, чем от ходячих, кровососов, сабров (мутировавших собак и волков) и чёртовок – женщин получивших мутацию во время беременности. Это были существа, с раздувшимися животами, ногами с вывернутыми коленями назад. Спутанные волосы напоминали мочалку, которые полностью закрывали лицо. Рот словно щель от уха до уха, раскрывался на 180 градусов, выбрасывая сотни языков червей, которые хватали жертву. От подобной твари вырваться было практически невозможно. Если гибла чертовка, из её чрева выбирался колобок, недоразвитое существо, которое так и не стало ребёнком. Передвигалось оно, выбрасывая перед собой ядовитую слизь, хватало трёхпалыми ручонками и вгрызалось водежду, в поисках живой плоти. Если ублюдка не сбросить, и он доберётся до кожи, считай конец, говорил Сохатый. Вгрызается молниеносно, и забирается медузой внутрь. Ползёт и жрёт.

– Так мой товарищ раненный сгинул, – добавил Кабан. – Отбились от чертовок, а товарищ мой ноги чуть не лишился, одна из тварей порвала хорошо его, да ещё и сухожилие под коленкой вспорола. Колобки как выскочили и бросились на него втроём. Мы стреляем, палим с трёх сторон, а они прыгают, уроды, склизкие, движутся по земле, как по льду. Набросились на друга… – он замолчал, сглотнул и махнул рукой, – жуткая смерть. Я бросил в его сторону гранату, всё равно он уже мертвец, так хоть мучения оборвал, да и колобков в клочья разнесло.

Рой слушал истории сталкеров, понимая, что совершенно не готов повстречаться с мутантами в открытой схватке. Жутко и в тоже время ему было любопытно. Он рассуждал, что главное, чтобы они врасплох не застали. В его бытность, он видел мимикримов, деревянников и ходячих, но история о чертовках вселила в него настоящий ужас. Сабры так же не водились в области, где провёл детство и юность парень, поэтому он даже не представлял, как они выглядели.

Ухарь посмеивался и успокаивал, что байки есть байки и дать отпор даже чертовкам можно, если не подпускать близко.

– Дед, а ты видел их? – настороженно спросил Рой.

– Видел, – улыбнулся старик, – на каменном острове.

– А почему не рассказываешь истории, как все на привале?

– Потому что они напугать тебя хотят, самоутвердиться друг перед другом, показать, какие они крутые и сколько всего повидали. Мне уже не перед кем хвастать. Разве что перед проводником к Смерти, когда отправлюсь в ладье Харона по мрачной реке Стикс.

– Так это ж легенда, Ухарь.

– О Стиксе и Хароне? – вопросом на вопрос ответил Ухарь.

– О них самых.

– Не знаю, всякое рассказывают. Хотелось бы подольше оставаться в неведении.

Через две недели пути, погода испортилась. Холодный ветер пробирал до костей, на открытой местности не заночуешь, не разведёшь костёр. Ближе к Чащобе решили устроить привал. Расположились, развели огонь. Внезапно из леса полезли сначала ходячие, а потом на звук выстрелов, выскочили сабры.

Рой стрелял метко. С первых выстрелов опрокинул трёх сабров. Мерзкие твари почти лишённые шерсти, она росла редкими пучками на спине вдоль хребта. Лапы длинные мускулистые с когтями, как лезвия, а клыки точно у саблезубых тигров выпирали из пасти. Широкая грудь, с гипертрофированными мышцами, не пробивалась пулями. Кабан, выхватив мачете рубил на право-налево. Ходячие – они как мешки с гнилыми внутренностями, потому мягкие и зловонные, разлетались кашей. Под ногами чавкало трупное месиво. Сабры бросались на ножи и пули, видимо оголодали. По этому треку давно никто не ходил, вот и кидались под пули.

Покрытые грязью смешанной с кровью, путники решили спуститься к ручью. Вода лишь казалась чистой, пить её как выяснилось было нельзя. Лошадь Сохатого припала губами к прозрачному потоку, а потом отпрянула, точно глотнула кислоты, упала на бок и забилась в судорогах. Пришлось пристрелить её. Сохатый остался без транспортного средства и сел рядом с Роем на его кобылу.

– Ты пацан лёгкий, лошадка выдержит двоих, – проговорил он, вытирая рукавом лицо покрытое каплями кровавой каши. – Молодца. Стреляешь отлично.

Рой ничего не ответил, улыбнулся скупо, закурил и угостил цигаркой Сохатого. Глянул в сторону Ухаря, удивляясь, сколько в нём силы не по годам. Бился старик не хуже молодых сталкеров. Да и не старик он вовсе, размышлял Рой, просто почему-то его так все называли. Имена сейчас потеряли смысл и, если при рождении давалось одно, потом его заменяло прозвище. Оно прилеплялось, как смола и сопутствовало до самой смерти.

Устроиться на ночлег удалось в полузаброшенном посёлке. Из жителей тут остались старик со старухой и мальчишка пяти лет. Рою показалось странным, откуда в этой глуши появился мальчик. Старики рассказали, что родители его на болотах близ Пади сгинули, а мальчонка остался. Просили, возьмите его с собой, но куда брать малыша с собой, совсем дитя ещё. Ухарь вспоминал недавнюю стычку с мутантами и покачал головой. Говорил, что мальчик пусть подрастёт ещё, пока есть рядом тот, кто сможет всегда позаботиться о нём.

Кабан с Сохатым ушли на охоту в чащобу, удача улыбнулась им – притащили оленя и связку диких уток. Рой смотрел на большого гладкого оленя, в глазах которого стояла грусть и отпечаталась смерть. Стал ему жалко его, но что поделать, припасы пора было пополнить, и старикам помочь.

Дед тот уже винтовку с трудом держал трясущимися руками. На скудном огороде в глинистой почве вырастали корявые отростки с маленькими зелёными плодами помидор на тощих стеблях. Лучше росла картошка, репа, свекла, морковь. Корнеплоды составляли большую часть пропитания маленькой одинокой семьи. Поэтому жирному куску оленя старики были очень рады.

Часть мяса Ухарь порезал на куски и засолил по собственному рецепту, обернул всё в ветошь, что любезно отдала бабка, сложил в вещмешок.

– Долго ехать ещё? – спросил Рой Ухаря, когда они остались наедине.

– Не думаю, – задумчиво ответил старик, – три недели как идём, к концу четвёртой будем на месте. – Нам бы болота миновать, да аномалию, где город Энск под куполом. Жуткая вещь скажу тебе.

– А ты был там, Ухарь?

– Был, – кивнул он, взял предложенную пареньком цигарку и смачно затянулся, выпуская сизый дым. – Бежал по подземному тоннелю с другими из Энска, аномалия Купол набирала силу, теперь-то оттуда никто не выберется, да и не попасть туда. Мы порталом воспользовались. Поначалу странно и страшно показалось, как человек вышел из стены и рукой махал, кричал, чтобы мы торопились. Смутно помню, как выбрались, ужас сковал ноги. Бегу вроде, а словно силы высасывает что-то. В то время никто не понимал, что происходило. Жили обычной жизнью, я оканчивал университет, а тут внезапно гул из-под земли, небо вспыхнуло заревом и закружилось всё в воздухе – облака, птицы, высотки закрутило, словно они из канатов были. Вот представь белье, как мокрое выжимаешь, вот так и дома, деревья, завертело, да потом так и замерло всё. Тишина такая жуткая, птицы стали падать вниз мёртвые. Смотрю, десяток человек в подвал спускается, я за ними, подумал там бомбоубежище, но словно их вёл кто-то. Как будто все они повиновались чьему-то приказу. Как выбрался, не помню, вижу кругом деревья, и что-то шепчет так в воздухе, как будто сотни ходячих воют. Тогда мы о них только по фильмам знали, кто думал, что такое случится на самом деле. Гляжу, а из земли как будто воронка поднимается, крутится пыль, вздымается, как будто смерч. Испугался, притаился, вспотел, как загнанный заяц или мышь. Воздух вокруг этого рукава дрожит. Странно, думаю, чтобы это было и тут что-то как будто пнуло меня под зад, и я побежал. Бегу, а сам смотрю, как рукав выше поднимается, растягивается, а от него серые лучи бьют прямо в землю. Людей увидел бегущих, а потом то, что они начали корчиться, кричать и падать в траву. Я побежал ещё быстрее, пока в ушах не загудело. Бегу что есть силы, а там обрыв какой-то, схватился рукой за корни, повис над провалом, в небо гляжу и холодею от ужаса. Серая дуга дрожит и разделяет, словно режет небо на две части. Потом чёрный луч пополз по земле, приближался ко мне, чиркнул по руке, я разжал пальцы и полетел вниз. Дальше уже ничего не помню, глаза открыл, небо мутное, дождливое над головой. Помню, как поднялся, меня пошатывало, и понимание, куда идти, словно стёрлось из внутреннего компаса. Боль внезапно пронзила правую руку. Гляжу, а её скрутило, словно что-то расплавило кости, ткани, провернуло, и так и оставило. Ну, ты видел мою культю, – усмехнулся Ухарь. – Цигарки есть?

– Мало, но для тебя не жалко, – горько улыбнулся Рой, вытаскивая портсигар. – Как же ты выжил?

Старик пожал плечами.

– Потом и волосы стали редеть. Думал радиация и там, в Энске, выброс какой-то был. Только потом уже молва пошла о том, что это из-за активации Армады случилось. Профессор что-то не так сделал своими кривыми руками, зараза. А теперь весь мир в жопе.

– Это точно, – выдохнул Рой. – А как же мы к Пади доберёмся, раз там болота и «Дуга». Говорят, там мутантов кишмя кишит.

– Правду говорят. Сохатый знает путь, да и я помню, хоть там заросло уже всё.

Старик замолчал. Рой прикурил цигарку, протягивая ему. Курить самому не хотелось. Они молчали, понимая, что не просто сына Ирэн искать отправились, а каждый на поиски ответов.

Ухарь не хотел казаться старым, это с виду он был стариком, а в бою и в походе словно помолодел, кровь по венам побежала, смысл жизни появился.

Рою нужны были приключения, опыт, ощущение, что он взрослый и достоин уважения сталкеров. Он и думать забыл о «змеевике», ему хотелось своими глазами увидеть Армаду и стражей, хоть это знание было полно опасностей.

Сохатый и Кабан так же думали о Вратах и о том, чтобы проникнуть в «Ауру», сбежать из этого проклятого мира и отыскать новую жизнь. Ведь каждый ищет лучшее для себя – чище воздух, теплее погоду, вкусную еду. В итоге даже самый счастливый человек на Земле никогда не будет доволен своим положением. Пройдёт время, всё примелькается, и не будет казаться прежним, радующим глаз. Вкусив любви, всегда не хватает страданий, человек такое существо, что пресытившись одним, ищет новый путь, чтобы жить интереснее.

Ветер не стихал, а мелкий дождь встал стеной, словно не пускал путников вперёд. Болота и Чащобу обходили стороной. Каждый из сталкеров знал, что где-то там Врата. Лошади шли, опустив морды, пар валил из ноздрей, они храпели и фыркали, а Ухарь сказал, что при такой температуре может и снег пойти.

Сохатый сверился с картой, глянул на компас, стрелка здесь не плясала, стоило отойти от аномальной зоны на пару километров. Сказал, что останавливаться смысла нет, и лучше ускориться. Даже твари в морось сидят по болотам и кустам, надеялся Рой, однако вскоре понял, что есть вещи страшнее мутантов. Точнее не вещи, а существа, которые когда-то были людьми. Сейчас людским у них был только облик, хотя у некоторых лица напоминали гримасы смерти.

Туман опустился на пустошь, вылез из Чащобы скользкий, холодный. Шептал, смеялся беззвучно, но было ясно, что он выжидал. Рой почему-то знал, что-то придёт из леса, волоски на шее поднялись, а ужас пробежался по спине струйкой пота.

Сохатый сидел впереди, натянул поводья, а лошадь встала как вкопанная, не желая двигаться вперёд. Он стал понукать её, Рой заметил, что все кони замерли, как заколдованные, смотрели в пустоту, дышали часто. Пар из ноздрей смешался с туманной взвесью, а потом в глаза спутников ударил яркий свет.

На пути странников появились необычные машины. Рой их в глаза не видел, разве, что на картинках, в старых книгах. Железные четырёхколёсные, ощетинившиеся оружием с прожекторами, которые больно били в глаза.

– Стоять, где стоите! – крикнули из темноты.

Ослеплённые светом фар, сталкеры прикрывали лица руками, пытались разглядеть приближающиеся фигуры.

– Бросить оружие! – прозвучало ближе. Голос принадлежал мужчине, силуэт которого напоминал скалу. Рой сжал рукоять ножа за поясом, пытаясь вытащить и спрятать в голенище сапога. Парень решил, что из-за спины товарища его невидно.

Сохатый снял винтовку с предохранителя. Если бы не белый свет, ударяющий в глаза, можно было бы сразу открыть стрельбу, но противника не было видно. Одинокая фигура приближалась, незнакомец насмешливо бросил, что путь окончен и теперь придётся платить.

– Что думали, трек для каждой свиньи, что так и прёт в сторону Пади.

– Мы ищем мальчика. – Голос Ухаря прозвучал твёрдо. – Какова плата? Может, договоримся?

– Я вижу у тебя в руках ствол, старик, – бросил незнакомец, – Мои ребята нашпигуют вас свинцом, если мне ещё раз придётся повторить приказ.

Рой теперь мог лучше разглядеть мужика. Был он высоким, мускулистым, лицо щербатое и в его глазах танцевало безумие. Одет он необычно в кожаную куртку, поверх броня и лента с патронами. Парню показалось, что так называемый парламентёр с ног до головы упакован оружием, гранатами и всякой подобной всячиной.

Он ухмылялся, сплюнул под ноги и проговорил, что если пришлые свиньи не понимают человеческую речь, с ними будут разговаривать иначе. Внезапно он нацелил ствол карабина на Сохатого, того дёрнул чёрт вскинуть винтовку. Выстрел сухой и быстрый прошил пулей сталкера, Рой слетел с лошади, пытаясь увернуться. Хорошо, подумал почему-то Ухарь, в какой-то момент, понимая, что пуля прострочит Сохатого насквозь и заденет пацана.

– Глянь,- рассмеялся выстреливший бандит, тыча стволом в сторону Роя. – Был один, а стало двое! – он лающе рассмеялся, потом свёл брови и направил дуло карабина в сторону Ухаря. – Шутки закончились.

Старик, выругавшись, бросил под ноги лошади винтовку. Кабан, сжимал карабин, но тоже сдался, сплюнул сквозь зубы, понимая, это конец. Порезвятся холуи Легиона, а потом прикончат. Может лучше, как Сохатый? Хотя, возможно я смогу утащить кого-нибудь с собой, размышлял он, зная, что пистолета за поясом сзади противнику не видно.

– Это и всё, свиньи? – крикнул приспешник Харда. – Вы шли сюда с тремя винтовками?! Не смешите нас!

За его спиной послышался мерзкий хохот. Рой подошёл к лошади Ухаря и взял её за поводья.

– Ухарь, – шепнул он, – что делать будем?

– Придётся пока сыграть в игру по их правилам, – тихо проговорил старик. – Умереть мы всегда успеем.

Разоружив оставшихся сталкеров, бандиты связали им руки, привязали конец верёвки к одному из автомобилей. Лошадей оседлали подельники банды и помчались вперёд. Ухарь думал, что на коней произвели какой-то воздействие артефактом. Теперь, несмотря на вой ветра и туман, животные слушались новых седоков.

Кабан тихо матерился, говорил, что не думал, что они попадутся как щенки. Ухарь молчал, прислушивался и берёг силы. Рой замыкал цепочку пленных, спотыкался и несколько раз чуть не упал. Машина двигалась рывками, то ли специально, то ли из-за неровной дороги. Едкий дым мешал дышать, забивал лёгкие, отчего связанные спутники кашляли и ощущали резь в глазах.

Идти пришлось недолго. Лагерь банды располагался в посёлке, до которого пешим ходом связанные сталкеры дошли за двадцать минут. Рою казалось, что прошло много времени, но старик убедил его, сказав, что пока ещё его часы не подводили.

Часы забрали первыми. Один из мордоворотов потряс их, поднеся к уху и мерзко хохотнул. Роя ударили прикладом между лопаток, и парень плюхнулся в грязь лицом. Ухарь молчал, и пацан знал, что сопротивление сейчас самая худшая идея.

– Поднимайся, сынок, – сказал старик. Кабан часто дышал, руки у него так и чесались вдарить кому-нибудь в мурло.

В лагере много света. Рой никогда не видел, чтобы ночью было так светло. С виду обычный посёлок, только люди здесь неприятные, злые. Даже женщины и дети – все они были с различными уродствами, и на их лицах плясало безумие.

Без лишних слов пленников бросили в яму, под ногами хлюпало, и стояла вонь от нечистот. Ухарь сказал, что если не прикончили сразу, значит, есть возможность выбраться. Кабан хмыкнул и предположил, что обычно с едой не разговаривают.

– Слышал я, легионеры человечину жрут.

– Помалкивай, – бросил старик, – я вижу кровь у тебя горячая. А тут хитрость нужна, иначе не выживем. Мне-то что недолго осталось, Роя жалко, да и тебя. Сколько тебе, Кабан?

– Тридцать три, - буркнул он, шмыгнул носом, потом с отвращением сплюнул под ноги. Воняло жутко.

– Молодой ещё, – ответил Ухарь. – Поэтому говорить буду я, а вы помалкивайте. Не стоит дёргать тигра за усы. Если он сыт, нам удастся выжить.

Усталость взяла своё. Пленники, с трудом устроившись в тесной яме задремали. Рою же пришло странное видение. Он даже сном его не мог назвать. Будто идёт он по лесу, а он светлый такой, зелёный и нет уродства вокруг, нет тварей жутких. Идёт Рой, а из-за деревьев воин выходит. Рост у него высокий, необыкновенный человек, подумал про себя парень. Волосы седые, и лицо молодое, свежее, глаза ясные пронзительные, цвета неба.

– Не тот путь ищешь, Рой, – проговорил воин. Голос у него громкий и чувствуется, что человек он добрый, хороший.

– А куда же мне идти?

– Иди за правдой, она приведёт тебя к Знанию.

– Так, где же искать правду, если вокруг одна смерть?

– Кто ищет смерть, находит её, лишь для Избранного путь иной.

Рой ничего не понимал, слова казались ему странными.

– Но я ведь не избранный, я обычный мальчишка, – выпалил он.

– Время на твоей стороне. Главное – твои мысли чисты и нет в тебе червоточин, нет гнили.

– А что делать дальше?

– Отыщи Врата…

Сон оборвался грубым окриком. Сильные руки схватили за шиворот и потащили вверх. Рой сощурился от дневного света. От земли поднимался пар, на траве серебрился иней, в высоких ржавых бочках жгли мусор, и дым поднимался к серому небу.

Старик шёл рядом, а Кабан плёлся позади. Надсмотрщики посмеивались, отпускали грязные шутки, таким же чумазым девкам, которые стояли у входа в бар, задирали серые юбки, показывая тощие ноги. Рой смотрел на них думая, что так, наверное, выглядят ведьмы, настолько шлюхи были вертлявыми, с длинными волосами с колтунами и кричащими желанием лицами.

Добротный дом, сбитый из брёвен, говорил о своём обитателе, как о человеке любящем роскошь. Такое жилище себе мог позволить, конечно, главарь банды, которого именовали Вепрем. Рой оценивающе глянул на него, видя, что в маленьких свинячьих глазках играет огонь. Из всех рож, которые юноша увидел здесь, лицо Вепря было не обделено интеллектом, его слушали, боялись и боготворили. Мускулистый торс был украшен множеством татуировок, главарь сидел в широком кресле возле огня и курил трубку. Седые волосы были зачёсаны назад и стянуты в хвост, широкие скулы и узкий лоб говорили о властном и жестоком характере. На коротких толстых пальцах металлические кольца, Рой почему-то подумал о кастете и то, что эти кольца, видимо, тоже для драк и разборок с подчинёнными.

Пленников швырнули на пол, заставив склониться у ног главаря. Он внимательно рассматривал каждого из заключённых, а потом приказал поднять их, чтобы рассмотреть ближе.

– Провидица сказала, что в Падь идёт маленький отряд, среди мужчин есть избранный Стражами, который сумеет открыть Врата.

Сухая, словно иссохшее дерево старуха улыбнулась беззубым ртом и прошамкала.

– Да, Вепрь. У него должен быть знак.

– Какой знак, провидица?

– Родимое пятно, как созвездие Большой Медведицы.

– Что вас вело в Падь, свиньи? – ухмыльнувшись, спросил Вепрь, – или вы не знаете, чья тут территория?

Он потёр щетину на подбородке и снова раскурил трубку.

– Нам нужно найти мальчика, – ответил Ухарь.

– Мальчика? – Губы Вепря скривились. Он не ожидал такого ответа.

– Да, – кивнул Ухарь. – Женщина просила отыскать её сына. Человек, которого убили твои люди, был в Пади и видел его.

– Как же вы теперь отыщете мальчишку, если тот, кто знал его, мёртв?

– У него есть брат.

Слова Роя удивили и настигли врасплох, такого поворота он не ожидал. Ухарь ни словом не обмолвился о том, что у сына Ирэн есть брат. Почему старик скрыл это, парень никак не мог понять, да и спрашивать сейчас нельзя. Он молчал и слушал.

– Ирэн родила двух мальчиков. Один был нормальным, а второй мутант. У него три глаза было, причем каждый разного цвета.

– Хм, помню этого перца, – удивлённо прервал рассказ Ухаря Вепрь, – только не в Пади, а здесь он… Правда нет уже в живых, чертовки со своими колобками подрали его.

В груди Роя сжалось, он стиснул зубы, и почему-то ему стало жалко мальчишку.

– А сколько годков было тому пацану? – спросил Ухарь.

– Двадцать лет, старик, – ответил Вепрь, – так получается теперь тебе в Пади делать нечего.

– Выходит, что нечего, – вздохнул Ухарь.

– Ну, разжиться у вас тоже нечем. Хотя лошади хорошие, пригодятся нам. Оставайтесь, мне всегда пригодятся хорошие бойцы.

– С чего ты взял, Вепрь, что мы хорошие бойцы?! – выпалил Кабан. Рой видел, как его лицо раскраснелось или в отблесках огня оно казалось таким.

– Горячих и наглых люблю, – рассмеялся Вепрь. Постучал о камни трубкой, прочищая её. – Тебя бы оставил, в моём отряде нужны, такие, как ты.

– Иди ты к дьяволу, – процедил сквозь зубы Кабан и сплюнул в очаг.

Ухарь покачал головой, рассуждая про себя, что Кабан, видимо, смерти свой ищет, раз испытывает судьбу.

Вепрь свёл густые брови и сказал, что неуважения к себе не потерпит, а потом как-то мерзко улыбаясь, добавил, что лишнее мясо никогда не помешает. Приказал увести наглого борова, так назвал его, а Рою и Ухарю велел раздеться.

– Где, говоришь у него созвездие Медведицы? – снова спросил он старуху провидицу.

– Ищи сам, – прошамкала ведьма, набивая свою трубку.

Рой вдруг подумал о том, что обещал Конярке привезти артефакт, как же теперь «змеевик» этот добыть, когда и коней нет и идти куда неизвестно.

– Скидывай шмотки! – гаркнул на парня верзила, стоявший у дверей.

– Помоги ему, Герка, – растянулся в гадкой улыбке Вепрь.

Рой сжал губы, заиграл желваками. Противно стало всё. Глянул на Ухаря с вопросом, зная, что они вдвоём против ватаги бандитов не выстоят. Жизнь дороже, но что будет дальше, что если потом и жить не захочется после того, что мрази сделают с ними.

– Оставьте старика, – подал голос Рой. – Нечего унижать его. Есть у меня родимое пятно, отметина, но не знаю я, как выглядят созвездия.

Он вспомнил, что в голенище сапога в потайном кармане спрятан нож. Отметина была как раз на лодыжке. Как снять сапог и не сдать самого себя.

Внезапно на парня нашло озарение, он глянул на Ухаря и понял, что так просто жизнь не отдаст. К чёрту, что он молодой пацан, как говорили бывалые сталкеры, к чёрту, что хочется жить, и смерть может оказаться глупой и бесполезной.

Он попросил развязать ему руки. Не видя опасности в юнце, Вепрь мотнул головой Герке и тот распутал верёвки. В комнате стоял запах табака. Не такой гадкий, как от цигарок, что крутил Рой. Осталось-то всего две штуки, вспомнил он, видать, на Кабана уже нет ничего.

Выхватив нож из голенища, Рой действовал решительно, рассекая путы Ухаря, и делая выпад в сторону Вепря. Тот не успел опомниться, как захрипел, захлёбываясь собственной кровью. Парень двигался молниеносно, как будто сотню раз наносил удары и резал глотки. Не думая, как выбраться, как не сдохнуть, Рой двигался словно пчела, бил стальным жалом, пуская кровь. Главное – не упустить тех, что стоял у двери, промелькнуло в мыслях Ухаря. В тот момент, когда парнишка напал на Вепря, старик кинулся к одному из его приспешников главаря. Одному нанёс мощный удар в горло, отчего тот повалился навзничь, у второго выдернул нож, вырывая из ножен на поясе. Здоровяк выхватил пистолет, но повалился на колени, получая удар в пах.

Выворачивая руку с оружием, старик глянул по сторонам, с силой вонзая острие клинка в грудь мародёра. Прикончив одного из охранников, Ухарь завершил дело – быстрым движением перерезал горло второму. Без единого выстрела, вдвоём – товарищи расправились с тремя бандитами, Вепрем и его дружками. Провидица смотрела пустыми глазами на мальчишку перемазанного кровью, который приблизился к ней, и прижала руки ко рту.

– Только заори, ведьма, я тебе кишки выпущу, – прошипел Рой.

– Не волнуйся. – Ухарь смахнул пот со лба и встал около выхода, – как только мы скроемся из дома, она поднимет шум.

Провидица подтянула к лицу подол платья сшитого из шкур животных. Теребила его край губами, шептала то ли заклинание, то ли молитву.

– Прости, бабка, мы тоже хотим жить, – сухо уронил Рой, и всадил ей в грудь нож. В сердце ёкнуло, вроде бы как невинную старуху прикончил. Ноги её задрожали, она подобрала к животу колени и открыла рот, чтобы завизжать. Время точно остановилось, и Рой как будто мог наблюдать за ним, мог управлять им. Он вырвал клинок из груди провидицы. Лезвие ножа проехалось по тощей шее старухи, она захрипела, зажимая руками горло и повалилась на бок.

Рой обернулся, ища глазами Ухаря. Куда он делся? Комната пуста. Никого. Странное чувство влезло под рубаху, тёплое, словно волна, которая захлестнула его. Ворвавшиеся в дом главаря бандиты точно не замечали его. Что-то сделало его невидимым. Они рычали,ругались и хватали оружие, грозились отыскать и прикончить «этих уродов».

Рой подумал, что он с Ухарем и головорезы находились, словно в разных мирах. Бандиты двигались медленнее, и как будто даже движение воздуха застыло.

Парень выбежал из дома Вепря и увидел на площади около бара того самого воина, которой приснился ему. Тот обернулся, улыбаясь. В глазах его было что-то такое знакомое и родное, как будто раньше Рой знал его. Парень зажмурился, а потом открыл глаза.

– Бежим! – пронеслось над ухом.

Как Ухарь оказался в седле, откуда взял лошадь, спрашивал себя Рой. Понёсся стрелой за кобылой, которую старик держал за узду. Влетел в седло, ухватившись руками за поводья, всунул ноги в стремя и хлопнул лошадь по крупу. Она понеслась вперёд. Скакун Ухаря перепрыгнул через хлипкое ограждение, разнеся его задними копытами в щепки.

Головорезы хватались за оружие, но двигались медленно, Ухарь и Рой опережали их снова, словно игры времени подчинялись правилам старика и мальчишки.

Выстрелы запоздалой рукой смерти прозвучали за спиной. Автоматная очередь прошила мёрзлую землю, но ни одна пуля не попала в цель. Спина Роя взмокла, он поднялся, в стременах, глянул за спину. Бандиты заводили машины, собиралась погоня.

Лошадь парня поравнялась со скакуном Ухаря, теперь они неслись в одном темпе. Кони были сыты и мчались ведомые волей седоков.

– Что дальше, Ухарь?! – выкрикнул Рой. Его голос срывался, встречный ветер обжигал лёгкие. – Куда теперь?!

– Веди лошадь за мной! – велел Ухарь и свернул в сторону чащобы.

Тёмный лес неприветлив, в ожидании новых жертв. Дремучие заросли впереди. Рой снова обернулся – вдалеке клубился дым погони. Фора была хорошая, но как на лошадях идти сквозь заросли. Может быть Ухарю известен путь, надеялся парень.

Круп коня мелькал впереди среди деревьев. Рой удивился, откуда товарищу известна потайная тропа. Здесь деревья словно расступались и не трогали беглецов.

Деревянники жались к уродливым стволам и не двигались с места. Ждали, наблюдали. Впереди болота, заскреблось в мыслях юноши, страх снова сжал костяными пальцами горло. Рой отбросил от себя тёмные мысли, верил старику, но не мог понять, откуда в том взялась такая сила. Догадки подкрадывались из глубин сознания, но парень отбрасывал их, потому что тогда всё было бы слишком хорошо или слишком плохо. Мысли путались, но он вёл лошадь по тропе, видя спину Ухаря в зелёной куртке.

Крики и шум за спиной потонули в нарастающем гуле ветра.

– Куда они делись?!- орал Татка – подручный убитого Вепря. – Поймать свиней, брать живьём!

– Сгинули, точно и не было их, – с опаской ответил один из бандитов.

– Вперёд идите, они на болота ушли! Точно ушли! Найти и привести ко мне!!!

Невысокий бритый наголо головорез орал так, что изо рта летела слюна. Трое бойцов направились к лесу. Остальным тот крикнул, что нечего пялиться и что эти суки Вепря порешили и Герку верзилу. Он немного успокоился, когда добрая часть банды скрылась в зарослях. Плюнул под ноги и выругался. Перебирал в мыслях, что провидица хоть и ведьма, но знала, с этими пришлыми что-то не так. Избранный был нужен им. Только он смог бы провести сквозь Врата. Другой насмешливый голосок пропел над ухом голосом Вепря, - «а ты уверен, Татка, что Избранный повёл бы тебя к Вратам?». Он пока сам не знает, в чём его сила на всё согласился бы, - ответил погибшему другу Татка. «Не думал, что старик дорог ему, надеялся, что второй, что моложе станет козырем, да, ошибся».

Ждал несколько часов Татка, послал ещё нескольких головорезов. К ночи вернулся всего лишь один из бойцов, без оружия, мокрый в болотной тине, трясущийся. Драга хоть и здоровенный мужик, бравый вояка, теперь же он походил на обделавшегося зайца после встречи с волками.

Татка скривил губы, прорычал что-то неразборчивое, и что-то дёрнуло его в лес пойти. Не хотел среди своих трусом показаться. Метил на место Вепря, а тут как раз возможность появилась.

– Татка, не ходи туда, – Драга тронул подручного за рукав. – Я никогда не видел ничего такого…

– Прочь с дороги! – рявкнул Татка. Ярость так и кипела в его груди.

– Сгинешь там! – выкрикнул Драга. – Не стоят они того…

Слова бандита словно ударились о невидимую стену. Татка не слышал их. Он шёл вперёд, освещая Чащобу лучом фонаря. Когда гнев немного стих, бандит пожалел, что поддался эмоциям. Один в лесной чащобе, ты наверняка обречён на гибель, шептал внутренний голос. Вернуться назад? Нет, это будет глупо и неправильно. Идти дальше так же опасно, причём смертельно опасно, а жить Татке хотелось.

Он осмотрел ближайшее дерево, потом следующее, выстрелил в одного, второго деревянника, расчищая путь.

Нежный голос проворковал над ухом, прошептал слова, что заставили гнилую душу Татки задрожать и проснуться желанию.

– Чертовки, сучки! Не возьмёте меня, – прорычал он и полез на дерево. Повезло, оно не было поражено мутацией, попадались и такие деревья, с иммунитетом. Раскидистый дуб стал временным убежищем. Чертовки ходили под ветвями, пытались взобраться по шершавой коре, чувствовали запах человека. Двух Татка грохнул, и они отстали, убрались восвояси, пока человек не спустится вниз. Рано или поздно ему придётся сделать это.

Он просидел на широких сучья до самого утра, дремал и просыпался. Сон у него был чутким и тревожным. Опасался всё заснуть и свалиться вниз, в лапы смерти.

Когда встало солнце, в лесу стало светлее. Уже с дерева он увидел окровавленные тела товарищей. Некоторых рвали на куски плотоядные деревья, а кого-то тащила за собой одна из чертовок. Лес кишел тварями. Армада где-то здесь, проговорил про себя Татка. Лицо заливал пот и, проверив обойму, мародёр осторожно спустился с дерева и направился к болотам, зная, что Врата где-то там. Вспоминал рисунок карты, утолил проснувшийся голод диким яблоком. Сморщенное полу жёлтое оно висело на скрюченной старой яблоне. Кислое, аж скулы свело, но голод немного утих.

Под ногами стелился мох, изумрудно-зелёный, густой. Сапоги по щиколотку утопали в лесном ковре. Топь близко, с опаской догадывался Татка, вдруг услышав звук голосов и, прислушиваясь, двинулся на него. Автомат перекинул через плечо и вытащил из-за пояса пистолет. Держал на изготовке и старался идти, как можно тише.

Когда увидел беглецов, из-за которых почти все смельчаки его отряда сгинули, выругался под нос. Пацан и мужик стояли у болота, разговаривали, у Татки аж дыхание перехватило, снова ярость закипела в груди. По вискам струился пот, стало жарко, подошвы ног горели, точно не по мху он двигался, а по раскалённой лаве. Глянул под ноги и увидел, что проваливается в трясину. Ноги не вытащить, засосало, только, если сапоги скинуть.

Татка вонзил взгляд карих глаз в сторону недругов, прицелился. Ствол подрагивал в руках, и это злило. Никогда ещё боец не промахивался с такого расстояния. Что здесь такое происходит, пронеслось в окутанном гневе сознании бандита. Он прицелился снова и выстрелил в Ухаря. Услышал, как вскрикнул пацан, а потом вдруг почувствовал, как что-то коснулось его шеи. Обернулся. Ноги спутал мох, и вытянуть мародёр их уже не мог. Деревянник протянул скрюченные руки и вцепился когтями в плечи убийцы.

– Ухарь! – вскрикнул Рой, подхватывая старика. Тот обмяк и повалился на него.

– Погоди, не всё так страшно, – улыбнулся тот. Лицо его снова преобразилось, морщины разгладились, а на уродливой руке появилась кисть и пальцы. – У нас мало времени, поэтому я поспешу, сынок.

– Нет, ты не умрёшь!

– Все умирают.

– Нет, придут Стражи, они впустят нас в «Ауру», мы найдём путь… Ты ж говорил.

– Говорил, Рой. Но дослушай до конца, пока сердце ещё не остановилось. Я буду краток, как смогу. Не перебивай, не задавай вопросов.

Рой опустился на мох возле Ухаря, положил его голову на колени, видя, как на зелёной куртке товарища расплывалась кровавая клякса.

– Я был таким же как ты, Рой, и когда Ирина родила близнецов, я жил в проклятом городе Энске. Выбрался с трудом оттуда, рассказывал уже, а потом как оклемался, давай её искать. Искал долго, тут такое творилось после того, как Армада активировалась. Многое, что случилось, времени мало, чтобы рассказать. – Ухарь закашлялся и с болью взглянул в глаза Рою. – Потом узнал, где она, шёл ведь по следу Иры, а она словно убегала куда подальше, что-то испугало её, что-то преследовало, я не знал. Люди, кто были в курсе нашей истории, рассказали, что один мальчик был у неё хороший, красивый с рыжими волосами, а второй мутант с тремя глазами – карим, голубым и зелёным. Ирина оставила уродца, и его забрала какая-то семейная пара. Они, говорят, в Падь подались. Поэтому я Сохатому поверил. Он очень точно описал мальчика. Правда волосы с годами у него потемнели, как и у второго нашего сына.

– А что со вторым? – напряжённо спросил Рой, в горле зацарапало, жалость и тревога пронзили сердце парня.

– И второго я не сумел найти, Ирка, зараза, как же я тогда ненавидел её, отдала сына, сказала, что не в силах прокормить его. Женщина и мужчина забрали ребёнка и увезли в сторону северного форта. Потом со мной странная вещь приключилась. Забросило снова в эти места. Никак выбраться не мог с болот. Впервые с мутантами столкнулся, и повезло артефакт найти. Не знал, как называется он, потом рассказал один из стражей.

– Стражей? – округлил глаза Рой.

Ухарь кивнул и продолжил рассказ о том, как артефакт заменил ему защитную экипировку, как спасал от предательских пуль и зубов тварей. А ещё о том, как помог стражам, не впустил к Вратам фанатиков Легиона, что рвались прорваться к Армаде. Ухарь тяжело вздохнул, лицо его стало бледным, а Рой слушал и не понимал, как старик мог стать таким важным человеком – сталкером с большой буквы, если Стражи доверяли ему сложные задания.

– Никто толком не знает, кто такие Стражи, Рой, есть среди них и люди, что были избраны для цели охранять Армаду от покушавшихся на неё нелюдей и любопытных. Повторения инцидента в Энске никто из Иных не хотел. Мне рассказали, где мой сын и попросили отыскать его. Мне пришлось изменить облик, пробираться сквозь чащобы и пустошь пока я не нашёл тебя и Ирэн.

– А причём тут Ирэн?

– Слушай… Обо всём по порядку.

Рой сглотнул, в горле пересохло, нет, Ухарь не может умереть, ему ещё столько рассказать надо.

– А как же «змеевик» для Конярки, я обещал, – вдруг выпалил парень.

Ухарь хрипло рассмеялся и попросил расстегнуть Роя куртку. Сказал, что там во внутреннем кармане лежит свёрток.

– Нашёл?

Рой кивнул, вытаскивая круглый предмет, завёрнутый в материю перепачканной кровью.

– Откуда он у тебя? Я же должен был к Отшельнику отправиться…

– Я и был тем самым Отшельником. А ещё ты не услышал главного.

– О чём ты говоришь?

– Ты видимо не совсем внимательно слушал меня, – грустно отозвался Ухарь. – Когда я пришел в посёлок, старик Ухарь болел, я пытался вылечить его, но после укуса ходячего никто не выживает, ты знаешь. Я взял его имя и облик, похоронил, как положено. Хотел рассказать тебе кто я, но что-то останавливало всегда. Я всего месяц знал тебя, сынок.

На глаза Роя набежали слёзы, он побледнел, ощущая, как грудь сдавила тоска. Нет, не так он хотел узнать о том, что у него был совершенно другой отец, который не успел ему дать имя и который сейчас умирал на его руках.

– Но как?

– Это «змеевик». Он помогает менять облик, а не превращает металл в золото, как думал Конярка.

Парень склонился над умирающим, заглянул ему в глаза, видя, что теперь тот совершенно не похож на Ухаря.

– Я хочу спросить, как твоё имя… Отец.

– Раньше меня звали Никита, а потом прилепилось прозвище Колояр – виртуозный воин, как назвал меня один из Стражей.

– Колояр, – прошептал Рой, – а меня звали Геной.

– Я знаю, - кивнул отец, – но мне привычнее Рой.

– А мне Ухарь.

На мгновение взгляд отца задержался на лице сына, мужчина сжал его пальцы, а потом дёрнулся, его голова склонилась в сторону, а изо рта потекла тонкая струя крови.

Рой видел много смертей. Не боялся её оскала, но теперь боль сжала сердце, он любил всем сердцем друга, которого называл стариком, не зная, что под его обличьем скрывался отец. Его настоящий отец! Он был героем и мог бы вырастить из сына – великого воина-сталкера. Хотелось кричать и плакать, а вместо этого, Рой прижал к груди тело Колояра и ощущал, как внутри разрасталась пустота. Она заполнялась сначала болью, а потом тёплыми воспоминаниями. Об одном жалел сын, что поздно узнал правду. Он коснулся век отца пальцами, провёл ими по щеке, где шрам, как напоминание о прошлом. Откуда у него такой же шрам, как у старика, спрашивал пустоту. Жалел, что так и не узнал, кто оставил отцу эту отметину.

Окружающий мир замер для него. Твари, расправившись с Таткой, сидели смирно, не приближались к парню, оплакивающему отца.

Рой не видел, как из болота поднялся камень необычной пирамидальной формы. Это было сооружение или громадный артефакт, от которого исходило золотое сияние. На вершине его стоял воин в доспехах – Страж, словно пришедший из иного мира. Длинные светлые волосы мужчины были стянуты на затылке, в голубых глазах сиял свет, а на правой щеке шрам как напоминание о прошлых сражениях.

Тело Колояра словно растаяло, растворилось. В руках сына осталась лишь зелёная куртка отца, но юноша не замечал метаморфоз, он вспоминал то, как Ухарь всегда ласково называл его сынок. Он вынул из кармана портсигар и раскрыл его, осталась одна смятая цигарка.