Сыны Меркурия

Система Траппист, планета Тилия, пятисотый год вапр-эры

Солнце опускалось за холмы, и Тритий, стоя на пороге святилища, разглядывал закат — кучевые облака цвета золы и огненно-красную полосу неба возле самого горизонта. Этот иллюзорный огонь был красив, и старейшина наслаждался последним в своей жизни вечером. Он знал, что смерть к нему и ко всем остальным придет на рассвете.

Когда заря угасла, Тритий поднялся по ступеням, трещины которых поросли мхом, и прошел сквозь оплетенную диким виноградом дверь зиккурата. В зале горели свечи. Ароматические гранулы медленно плавились в чаше. Джани, помощница Трития, стоя на коленях, молилась у алтаря. Ее светлые волосы и полы синего балахона касались мрамора, губы беззвучно шептали литанию… Закончив ритуал, девушка медленно поднялась, и бросила на Трития свойственный только ей, одновременно робкий и гордый взгляд.

— Есть ли вести от Космофлота, уважаемый?

— Только плохие. Их командир связался с губернатором и передал, что все уцелевшие корабли уходят на базу.

— То есть, они решили нас не защищать.

— Адмирал будет защищать другое место, то, что они называют «стратегическим узлом», к тому же, что две трети его солдат уже мертвы, а их корабли в виде обломков плавают в космосе.

— Значит, завтра все мы умрем.

— Не обязательно, — великодушно солгал старейшина. — Будем прятаться в пустошах, Потом пообещаем захватчикам нашу покорность, и они поймут, что больше с нас нечего взять.

— Сами знаете — ничего они не поймут. Этих существ не смягчить, а люди Альянса нас бросили.

Щеки девушки горели от гнева.

— Джани... Ты сейчас не владеешь собой. Прибереги силу духа для последних минут.

Тритий заметил, что крайняя свеча в ряду других совсем догорела, прервал отповедь, взял щипцы и машинально устранил замеченный непорядок.

— Я знаю, что у тебя на уме, Джани, — неожиданно охрипшим голосом продолжил он. — Даже и не думай!

— Но почему? Разве это не хороший выход для всех? Сейчас самый подходящий момент, чтобы разбудить Спящего...

—Твои слова — настоящая глупость.

Тритий медленно покачал головой. Где-то глубоко в левом боку болело усталое сердце. «То, что я собираюсь сказать этой девочке — безусловно, ересь, хотя и правда. Впрочем, правда даст ей шанс, а я так устал молчать... В любом случае, завтра мы все умрем».

— Присядь на скамью, успокойся и не думай, будто я упрямый старый дурак. Признайся мне честно — что ты думаешь о Спящем?

— То же, что и все остальные. Он прекрасен. Он велик. Очень-очень давно боги прилетели к нам со звезд и создали мир Тилии. Они подарили нам знания, накормили голодных и превратили тилийцев в процветающий народ. Боги защищали нас от врагов и правили милосердно. Потом они ушли, все, кроме самого главного, который до сих пор спит в подземелье святилища. Сейчас его нужно разбудить! Тритий прищурился на пламя факела и угловатые тени на стенах.

— История не совсем права, — сказал он, глубоко вздохнув, словно бросаясь с обрыва в воду. — Чужаки действительно появились здесь, но всего сто лет назад. Все, что совершили, смешалось со старыми сказками. От тех, кого ты считаешь богами, остался корабль и записи, я их читал и клянусь тебе, Джани — это были опасные существа. Пожалуй, герои, но, конечно, не боги.

— Если Спящий — герой, почему он не защитит свой народ?

Тритий ответил не сразу, он долго молчал, костлявые пальцы старейшины едва заметно дрожали.

— Люди будто мелкие букашки на камне планеты, — прошептал он, печально улыбнувшись поступившей тьме. — Скорее всего, Спящий видел благо иначе, чем мы. Много лет назад, до прибытия на Тилию, он пролил немало крови. Разве не эту историю ты видишь на фресках в святилища?

— Фрески — только символы, надписи непонятны, а легенды о божественных воинах есть у каждого народа.

— Наша планета — особенное место. Не каждого героя легенд можно увидеть своими глазами.

— Так разбудите его, уважаемый. Чего теперь бояться? Какая разница, если завтра все умрут?

— Для нас уже никакой, но кто потом укротит ярость? Я молюсь его великой душе, готов умереть на ступенях святилища, но никогда не подойду к его саркофагу ближе, чем на три дозволенных шага. Слышишь — никогда.

Холодный ветер налетел с гор, проник в открытый проем, задул пару свечей, взъерошил волосы Джани, тронул лысину старейшины и полы его балахона.

— Ты понимаешь меня, девочка?

— Да.

— Для замка крипты нужен особый ключ. Брось эту затею, иди к родным, бегите на пустоши, попытайтесь там уцелеть.

— А как же вы сами?

— Я тоже схожу в город, попрощаюсь с племянниками и вдовой брата. В святилище вернусь на рассвете, но тебе возвращаться не надо.

Тритий шагнул в темноту, Джани проводила взглядом сутулую спину старика.