Т.Э.Р.А. - хозяйка земли. Рецепты выживания.

Утро началось не с кофе, а с бодрой музыки из любимого плейлиста: “Спроси у жизни строгой, какой идти дорогой” и отчаянной попытки реанимировать не вовремя засохшую тушь. Лена плюнула на кисточку, поелозила щеточкой - вроде взялось. В зеркале отразилась миловидная, чуть заспанная девушка: каштановые волосы собраны в строгий пучок (чтобы не лезли в пробирки), на губах - дорогущая помада, которую подарила сестра. Сегодня нельзя быть серой мышью. Сегодня - полуфинальный этап их биологического проекта. Это же праздник!

Лена натянула туфли, на ходу жуя конфету и выскочила в подъезд. На улице пахло мокрым асфальтом и сиренью. Обычный такой весенний день.

Такси уже отсчитывало минуты ожидания, но Лена ухитрилась успеть, прижав сумку к груди, чтобы не помять свой главный атрибут сегодняшнего праздника - накрахмаленный белый халат, аккуратно сложенный в пакете.

В проходной НИИ Агробиологии сонный охранник дядя Миша кивнул ей, даже не глядя в пропуск:

- Бежишь, Смирнова? Опаздываешь. Виктор Палыч уже рвет и мечет.

- Бегу, дядь Миш, бегу! - крикнула она, перепрыгивая через ступеньку.

В лаборатории было тихо и тревожно. Вместо привычного гула голосов и рабочего шума - напряженное молчание. Лена накинула халат, застегнула пуговицы до самого горла - как броню надела - и вошла..

Виктор Павлович, заведующий сектором, стоял у герметичного куба с образцами грунта. Он выглядел так, будто не спал неделю: серый цвет лица, мешки под глазами, дрожащие пальцы, сжимающие телефон.

- Лена, наконец-то, - он обернулся на секунду. - Запускай пятую серию. Вводим культуру в субстрат «Омега».

Лена замерла.

- Виктор Павлович, но «Омега» - это же практически мертвая земля. Там кислотность зашкаливает, тяжелые металлы... Мы же планировали сначала нейтрализацию. По регламенту мы должны ждать еще месяц.

- К черту регламент! - рявкнул он, и Лена вздрогнула. Начальник никогда не повышал голос. - Нет у нас месяца, Смирнова. Нет у нас даже недели. Просто делай, что говорят. Сажай семена в эту грязь и молись, чтобы они проросли. Хоть когда-нибудь.

Лена подошла ближе, понизив голос:

- Что происходит? Почему такая спешка?

- Лена! - он резко развернулся, схватил ее за плечи. Его глаза лихорадочно блестели. - Мы не просто эксперимент проводим. Мы пытаемся понять, сможет ли хоть что-то вырасти, если... если привычного чернозема не станет. Совсем.

Он осекся, словно сказал лишнее, и отвернулся к окну. За стеклом сияло мирное солнце, но Виктору Павловичу там виделось что-то другое.

- Работай, Лена. Просто работай. Это все, что мы можем.

Она работала. Руки делали привычные движения: взять образец, поместить в среду, зафиксировать данные. Но в голове крутилась тревога, липкая и холодная.

Сирена взвыла внезапно. Не учебная, прерывистая, а сплошной, душу выматывающий вой, от которого болели зубы. Свет в лаборатории мигнул и погас, включилось аварийное красное освещение.

Дверь распахнулась с грохотом. В бокс ворвались люди в форме, похожей на военную, и респираторах.

- Код «Черный»! Сектор А - эвакуация в бункер! Немедленно!

- Но образцы! - закричала Лена, прижимая к груди кассету с семенами.

- С собой! Живо!

Ее подхватили под руки, потащили по коридорам, которые вдруг стали чужими и страшными. Мимо бежали коллеги, кто-то плакал, кто-то кричал. Они загрузились в лифт. Он падал вниз с тошнотворной скоростью. “Глубже, чем метро, глубже, чем корни самых древних деревьев” - подумалось Лене.

И вот огромный зал с капсулами. Холод. Дрожащий Виктор Павлович, которого заталкивали в соседний саркофаг.

- Лена, прости, - прошептал он одними губами, прежде чем крышка захлопнулась.

Ее толкнули в стеклянное нутро машины.

- Это ненадолго, - сказал военный, подключая трубки к ее рукам. - Переждем наверху горячую фазу и разбудим. Наша задача спасти весь ваш сектор.

Лена хотела спросить: «Какую фазу?», но было уже поздно.

Мир поплыл. Последней ее мыслью было: «Я же тушь не смыла, вредно для ресниц...» И воспоминание: запах искусственной, мертвой земли, в которой должны были прорасти семена.

Темнота отступала неохотно. Сначала вернулся слух.

Шшшш... - шипение гидравлики, похожее на последний вздох умирающего зверя.

Кххх-кххх... - скрежет металла о металл.

Глаза открывались тяжело, словно веки залили клеем. Лена сделала вдох и тут же закашлялась. Воздух был ледяным, затхлым и сухим, как пыль в гробнице.

Крышка капсулы с натужным воем поползла вверх. Лена попыталась сесть, но тело не слушалось. Мышцы были ватными, чужими. Она с трудом перевалилась через бортик и упала на колени. Бетонный пол был холодным, покрытым слоем вековой пыли.

- Виктор Павлович? - позвала она. Голос прозвучал хрипло, надломлено, как карканье вороны.

Тишина. Мертвая, абсолютная тишина. Ни гула вентиляции, ни шагов, ни голосов. Только слабое мигание аварийной лампочки где-то под потолком.

Лена подняла голову. Зал был небольшим, но из-за темноты плохо просматривался. Она подползла к соседней капсуле. Стекло было мутным, покрытым трещинами. Внутри лежало что-то высохшее, похожее на мумию в истлевшем белом халате.

Она отшатнулась, зажимая рот рукой, чтобы не закричать. Взгляд упал на электронное табло ее собственной капсулы. Цифры едва светились, помигивая в полумраке.

ДАТА КОНСЕРВАЦИИ: 12.05.2035

ТЕКУЩАЯ ДАТА: ОШИБКА СИСТЕМЫ. РАСЧЕТНОЕ ВРЕМЯ СНА: 150 ЛЕТ..

Лена провела рукой по лицу. Под пальцами осыпалась сухая крошка - та самая тушь, которую она так старательно наносила утром. Утром, которого, возможно, не было уже полтора века.

Она еще не знала, что была одна здесь, глубоко под землей. В белом халате, босиком, посреди могильника цивилизации. И где-то в ее кармане, все еще лежала кассета с семенами. Последняя надежда мертвого мира.