Та самая

Ева проветривала «учебный кабинет» – вторую комнату её брежневки, - ту, где она проводила занятия с приходящими учениками. Точнее будет сказать, приезжающими учениками, потому что её занятия по английскому языку стоили достаточно дорого, а учениками её были, в основном, дети из состоятельных семей.

Ева занималась репетиторством уже более десяти лет, наработала себе устойчивую клиентскую базу, имела прекрасные рекомендации.

Она никогда не стремилась учить детей из семей с высоким достатком, так получилось само собой. Ева жила одна, сама себя обеспечивала, реально оценивала свои возможности, потому сразу установила высокую цену.

Не обращая внимания на возмущённые вопли Фимы, хладнокровно запертого в санузле, Ева продолжала готовить «кабинет» к занятию. Проветривание было сквозное, а кот обожал прыгать прямо на москитную сетку. Ева опасалась, что он когда-нибудь вылетит вместе с сеткой с четвёртого этажа.

Во второй комнате брежневки, более просторной, была спальня-гостиная: стоял раздвижной диван, журнальный столик, телевизор и разнообразные шкафы.

Сильный дождь идёт с утра и всё не кончается. Зато с улицы доносится запах свежих клейких листочков, едва появившихся на деревьях.

Ева увидела, как к дому подъехала огромная угловатая чёрная машина с тонированными стёклами. Привезли Игната - младшего сына из одной очень влиятельной семьи. Ему едва исполнилось четыре.

С семьёй Петренко Ева работала уже не первый год: начинала заниматься с их старшим сыном Юрием, потом занималась с сёстрами - погодками Инной и Алиной, и вот теперь к ней привозят Игната.

Мать семейства, Нина Сергеевна, была домохозяйкой, и, вопреки расхожему мнению, проводила время не в салонах красоты и на спа-процедурах, а действительно вела дом и активно развивала детей. Она прочитала, что сензитивный период для изучения иностранных языков – три года, потому Игната начали привозить на занятия больше полугода назад, в сентябре.

Дети, несмотря на то, что имели всё и были достаточно избалованными, всегда вели себя с Евой корректно, на занятиях подчинялись ей беспрекословно, выполняли все домашние задания.

Отца семейства, Александра Юрьевича, Ева видела всего несколько раз. Он постоянно был на работе.

Детей на занятия привозила всегда няня. Два месяца назад прежняя няня, с которой Ева была очень дружна, ушла на пенсию и уехала к дочери в Германию. А к новой няне Ева до сих пор не могла приноровиться.

Не очень нравилась Еве новая няня, Мария Эдуардовна. Не то что не нравилась... Ева обладала интуицией и способностью тонко чувствовать людей. И она явственно чувствовала в Марии Эдуардовне «двойное дно». Безусловно, они общались очень цивилизованно, и девушка была образованная, спокойная, но чем-то тревожила Еву.

- Здравствуйте, Ева Анатольевна! - бойко заговорил Игнат, едва открылись двери.

- Здравствуй, Игнат! Здравствуйте, Мария Эдуардовна!

- Здравствуйте! Я оставляю Игната на час, как обычно? - улыбнулась Мария Эдуардовна.

- Да-да, конечно! Не беспокойтесь, - прежняя няня всегда ждала детей дома у Евы, но Мария Эдуардовна оставляла, с позволения родителей, разумеется. А Еве не очень-то и хотелось, чтобы та сидела у неё в квартире всё это время.

Мария Эдуардовна бегло улыбнулась и скрылась за дверью. Игнат сбросил рюкзачок прямо на пол и пошёл мыть руки.

Из ванной величественно вышел Фима, выпущенный на свободу по случаю закрытия окна.

Ева подняла рюкзак Игната и повесила рядом с куртками. Фима никогда не пакостит, он культурный, но однажды ему вздумалось точить ногти о сумку одной из учениц, и потом было очень неудобно. Ева хотела компенсировать ущерб, но родители девочки отказались.

Ровно через час раздался звонок в домофон: вернулась Мария Эдуардовна.

- Игнат, позвони маме, - сказала она. - Сообщи, что урок окончен, и мы скоро приедем.

Ева сняла рюкзак с вешалки и подала Игнату. Он с минуту безуспешно искал телефон. Мария Эдуардовна ждала, не помогала ему. Тогда начала помогать Ева. Они перерыли весь рюкзак.

- Ты доставал телефон? Может, оставил в комнате? - озабоченно спросила Мария Эдуардовна.

- Нет, - Игнат покачал головой.

- Нет, - подтвердила Ева. - Игнат прошёл в комнату с пустыми руками.

Мария Эдуардовна проверила все карманы Игната, безрезультатно.

- Но он точно был! Ты позвонил из машины маме и положил телефон в рюкзак, я помню!

- Да! - кивнул Игнат.

Мария Эдуардовна серьёзно посмотрела на Еву.

- Ева Анатольевна! Где телефон?

...Потом у Евы было достаточно времени, чтобы мучительно вспоминать и анализировать каждую секунду этого злополучного дня. Точнее, этого злополучного урока.

Где и когда она допустила основную ошибку? Почему она так непозволительно расслабилась?

Она привыкла доверять представителям семьи Петренко и прежней няне, а они безоговорочно доверяли ей. Но ведь ей сразу не понравилась Мария Эдуардовна! Неужели нельзя было как-то собраться, подтянуться, включить мозг?!

После того, как опешившая Ева гневно спросила: «Вы с ума сошли, Мария Эдуардовна? Или меня считаете полной идиоткой?», та прямо из прихожей позвонила в полицию.

Сначала Ева даже обрадовалась, потому что была уверена, что они с Марией Эдуардовной находятся в равной ситуации, и полиция во всём разберётся.

Но дальнейшее напоминало страшный сон. Приезд оперативников, осмотр «места происшествия», долгие разговоры с Евой, Игнатом и Марией Эдуардовной. Изъятый рюкзак, весь захватанный Евой и Игнатом. Приезд родителей Игната. Они уговаривали Еву отдать телефон, клялись, что всё замнут.

Телефон стоил ни много ни мало семьдесят тысяч рублей. Ева видела, что ей никто не верит, и от этого не хотелось жить. Столько лет работать с людьми, зарекомендовать себя кристально честным человеком, а потом в одночасье стать для всех воровкой...

Потом приехал адвокат семьи Петренко, младший брат Александра Юрьевича, Всеволод Юрьевич. И Ева поняла, что до сих пор были только цветочки. Этот доведёт дело до суда, обязательно. Она отказала ему когда-то, и с тех пор видела, что он терпеть её не может.

Она не спала всю ночь, отменила уроки на завтра. Утром ей позвонили и «пригласили» прийти к следователю.

Следователь, по глазам которого Ева видела, что ему вообще всё равно, кто перед ним сидит, лишь бы дело быстрее распутать, смотрел мимо неё и как будто вообще не слышал её слов. Зато сообщил, что завтра состоится заседание и будет избрана мера пресечения для неё. Так же её познакомили с защитником, который ей предоставлен. Им оказался невыразительный мужчина средних лет с таким же пустым взглядом, как у следователя, ведущего её дело.

Предчувствия у Евы были самые мрачные и тяжёлые. Нужно звонить Сёме. Другого выхода нет.

- Ева! Почему ты мне звонишь только сегодня, дорогая?! Почему не вчера? Ты бы ещё судебного заседания дождалась!

Слушая то, как он бушует, слегка картавя, Ева заплакала впервые за эти два дня.

- Ну-ну-ну, Евусик, прекрати немедленно! Я завтра вылетаю. Придётся разобраться с твоими обидчиками!

- А что скажет Сусанна? Не будет против? - всхлипывала Ева, очень надеясь, что Сёма не передумает.

- Ты же знаешь, как она к тебе относится! Она сама не простит мне, если я тебя в беде брошу!

- Сёма, только никому ни слова! Не дай бог, дойдёт до моих родителей...

- Даже не переживай, я могила! Будь на связи. Как прилечу, сразу позвоню тебе!

После разговора с Сёмой Еве стало чуть легче.

Ева после учёбы осталась в краевом центре, а её родители продолжали жить в небольшом городке, до которого сто километров. Мама работает заведующей в детском саду, а отец вышел на пенсию, отработав больше сорока лет на машиностроительном заводе. Старшая сестра Евы, Лика, живёт с семьёй на Севере.

А Сёма уже больше десяти лет живёт в Израиле. Когда-то, на заре туманной юности, у них был короткий брак. Когда они поженились, Ева училась на третьем курсе, а Сёма был начинающим адвокатом. Он старше Евы на пять лет. Сейчас ей тридцать три, а ему тридцать восемь.

Сёма не мог иметь детей вследствие болезни, перенесённой в детстве, но их семья распалась не поэтому.

На момент их романа и женитьбы, семья Сёмы уже несколько лет жила в Израиле, а он всё не решался уехать. Они прожили с Евой два года, когда Семён всё же принял решение переезжать.

Он долго уговаривал молодую жену, но она не представляла себя за границей. Они развелись полюбовно и остались друзьями, сохранили тёплые отношения. Ева сама выплатила ипотеку, и квартира осталась ей.

Сёма долго и упорно работал в Израиле, и ему всё же удалось сделать карьеру юриста. Пять лет назад он вновь женился. Супруга, Сусанна, старше его на два года, у неё уже почти взрослые дети. Ева даже летала к ним на свадьбу, и они с Сусанной периодически созванивались, поздравляя друг друга с праздниками.

Сама Ева так больше замуж и не выходила пока. Год после университета отработала в школе, поняла, что эта система не для неё, и вот уже десять лет занималась репетиторством.

* * * * * * * * *

Ева сидела в коридоре, ожидая своего адвоката и начала судебного заседания. Судьи ещё не было, потому не начинали. Вскоре появился Всеволод Юрьевич. Бросил на Еву насмешливый взгляд, устроился на одном из стульев в коридоре и уткнулся в планшет. На улице похолодало, и Всеволод Юрьевич был в длинном тёмном пальто. Видимо, он считал, что пальто его стройнит и слегка демонизирует, но это была ошибочная надежда. Он напоминал жабу, как министр Абаж, владелец рисовых полей из книги «Королевство кривых зеркал».

Его старший брат был намного приятней как внешне, так и в общении.

Когда-то давно ещё её первый ученик из семьи Петренко, Юра, сломал ногу, и Ева ходила к нему проводить уроки на дом. Всеволод Юрьевич жил отдельно, но часто бывал дома у брата, так как был поверенным семьи. Ева ему понравилась, и он очень долго и старательно за ней увивался, пытался подлавливать одну, звонил. Но Еве он совсем не нравился. И не только потому, что был ниже её ростом. Сёма тоже был ниже её на пару сантиметров, а её рост составлял метр семьдесят пять. Всеволод Юрьевич был крайне неприятен Еве, хотя достаточно умён и не лишён своеобразного чувства юмора.

Наконец появился судья, высокий мужчина средних лет с породистым лицом и звучным голосом. Заседание шло быстро, выступил обвинитель, затем слово взял защитник Евы. Потом пригласили Марию Эдуардовну, проходившую свидетелем по делу, а потом слово дали Всеволоду Юрьевичу, который тоже внезапно оказался свидетелем.

Обвинение настаивало на заключении Евы под стражу. Видимо, она представляла опасность для общества. В какой-то момент Ева очень испугалась. Ей казалось, она с ума сойдёт! Если её «закроют», как это переживут родители? Они уже немолодые, у отца сердце шалит... И что будет с Фимой?! У него сложный характер, он признаёт только её, Еву!

Защита просила отпустить Еву под подписку о невыезде.

Судья удалился для принятия решения, а Ева думала, насколько влиятелен Всеволод Юрьевич? Ведь именно он жаждет её крови! Именно он, этот мелочный и мстительный тип!

Пружина страха в её груди сжималась всё сильнее. А Сёма так и не позвонил...Хотя, возможно, и звонил! Телефон у неё забрали на входе в зал, она сдала его.

Ева услышала звук открывающейся двери и вздрогнув, обернулась, думая, что вернулся судья. Но в зал тихонько входили Сёма и ...Нина Сергеевна Петренко.

Всеволод Юрьевич удивлённо уставился на невестку своими жабьими глазами, но та лишь кивнула ему и села рядом с Сёмой недалеко от входной двери. Они вели себя так, словно знакомы.

Минут через десять вернулся судья. Все встали, потом опустились на свои места. Сердце Евы билось так, что ей было тяжело дышать, к горлу подступала тошнота.

Сквозь шум в ушах ей всё же удалось услышать и даже понять слова судьи: на период следствия Еву отпускали под личное поручительство Нины Сергеевны Петренко. Ева должна являться в органы внутренних дел по первому требованию и никак не препятствовать проведению следствия по делу.

Облегчение было настолько сильным, что Ева всерьёз боялась потерять сознание и хлопнуться тут при всех.

Всеволод Юрьевич сидел с каменным лицом, не смотрел ни на кого, на пухлых щеках ходили желваки.

Ева вышла из зала и бросилась на шею Сёме, ожидавшему её недалеко от двери. Рядом стояла бледная Нина Сергеевна.

- Спасибо! И вам спасибо, Нина Сергеевна!

- Ну-ну-ну, Евусик! Теперь всё будет хорошо, мы сами это дело распутаем! Найдём, откуда ноги растут! - Сёма потряс её за плечи. - Пойдём, девочки, посидим в каком-нибудь хорошем месте! Есть очень хочется!

- Так ты же сам отказался от обеда! - с укоризной сказала Нина Сергеевна.

- Некогда было, Нинок! Надо было Еву вытаскивать.

Они пошли по коридору в сторону выхода из здания.

- А откуда вы знаете друг друга? - к Еве, наконец, вернулся голос.

- О! - рассмеялся Сёма. - Твоё любопытство возвращается, дорогая! Значит, всё идёт как надо! Вот в ресторане всё и расскажу!

- Простите меня, бога ради, Ева Анатольевна! - виновато заговорила Нина Сергеевна, когда они устроились в машине.

Машина принадлежала семье Петренко, Ева знала. Откуда всё же Сёма оказался в этой машине? Очень интересно!

- За что? Я так вам благодарна за поручительство!

- За безобразную сцену у вас дома. Я просто растерялась тогда, хотя и на секунду не могла поверить в то, что вы взяли телефон! Но Саша полностью под влиянием Всеволода, а тот уверен в вашей виновности... - Нина Сергеевна покачала головой, глядя в окно и перестраиваясь в другой ряд.

Сёма сидел на заднем сиденье, рядом с Евой.

- Куда везёшь? Во Владькин ресторан? - улыбнулся Сева.

- Ага! - кивнула Нина Сергеевна.

Ева смотрела на Сёму. Он почти не изменился за те годы, что они не виделись. Всё такой же лёгкий, худощавый, с крупным носом, немного впалыми щеками и большими чёрными глазами. Только лысина среди лохматых тёмных волос стала чуть больше, а волосы вокруг неё чуть поредели.

- Как же я рад видеть вас, девчонки! - воскликнул Сёма. - Это ж надо, сразу обе! Вот Сусанна-то не знает!