Та сторона

17 июня 1980 года, Зуля Хакимова

- Странный он какой-то был, этот Пришлый!

- Почему странный-то, Зулейка?

- А ты сам не замечал, Стёпка? Ни огород вскопать толком не может, ни лошадь запрячь. Щепочки какие-то собирал, землю в баночки складывал, воду в склянки с пробками наливал… У меня как-то раз попросил несколько волосков от косы отрезать. Разговаривал очень складно, но самого простого, о чём у нас каждый мальчишка знает, никогда не слышал. Когда пришёл, одет был странно. Может, мы зря в его избушку забрались?

- Так он же издалека, из Челябинска! Говорил, что учёный, – снисходительно махнул рукой Степан.

Мы с ним такие разные: я черноволосая, чуть раскосые тёмно-карие глаза, как у любой чистокровной башкирки, а у моего четырнадцатилетнего лучшего друга волосы светлые, глаза голубые. Просто братец Иванушка с картинки из русских народных сказок.

- Ага, «учёный»! А не знает, что Челябинск разбомбили в первый же день. Как и Уфу…

- Да откуда ты знаешь, что в том Челябинске сейчас?

Степан по-деловому шарился по ящикам комода, пытаясь найти какое-нибудь ценное имущество, оставшееся от чужака, застреленного позавчера «баскаками».

«Баскаки» приехали по дороге из Исянгулово на двух грузовиках – «эмке» с округлым капотом и «газоне», у которого капот практически квадратный. «Собирать дань» они обычно приезжают не меньше, чем вдесятером: вокруг Зилаира непролазные леса, у людей на руках полно охотничьих ружей. Как всегда, все с автоматами. Семеро с тяжеленными ППШ, хорошо узнаваемыми по круглым барабанам, а трое – с некрасивыми, целиком железными, но более лёгкими ППС. Ещё от плотины пруда один из них выпустил очередь в воздух, извещая жителей нашей полупустой деревни о своём приезде.

Старостиха Галина Ахметовна, дородная пожилая женщина, возившаяся в палисаднике с цветами, услышав стрельбу, ругнулась под нос по-башкирски и, грузно переваливаясь с одной больной ноги на другую, пошла в сторону сельсовета.

- Опять припёрлись, ироды!

Доковыляв до сельсовета, она напустилась на «баскаков».

- Ну, чего вы приехали? Нечего ещё отдавать! Июнь же, ягоды в лесу только-только цвести начали, а картошку даже окучивать рано.

- Не прибедняйся, старая! – захохотал старший из «баскаков». – Соления, небось, не все за зиму съели? Куры тоже несутся, масло у вас точно есть, рыбы, вон, уже насолили! Армию Волжско-Уральской Свободной Республики кормить надо! Или вам тут жалко жратвы для своих защитников?

Старший, разминавший ноги возле «эмки», угрожающе передвинул ППС, болтающийся на плече, себе на брюхо.

- Я тебя, Галина Ахметовна, не трогаю только из благодарности за то, что ты не позволила меня из школы выгнать. Но надо мной начальство стоит, и если ты еду давать не будешь, то я не смогу ему объяснить, почему это Зилаир по первому требованию продукты не поставляет. Так что давай, суетись! Кстати, не только яйца, но и сами куры – тоже пойдут.

- А людям чем питаться, Валерка? Сейчас выгребете, потом осенью выгребете, когда картошку выкопаем. К зиме, когда скотина подрастёт, снова приедете…

- Так мы же, Ахметовна, осенью вам налог уменьшим. На ту сумму, что сейчас заберём. Открывай свою богадельню и распорядись, чтобы нас с дороги покормили. И поживее! Мне сегодня надо ещё в Юлдыбаево успеть.

Старостиха, вполголоса ругаясь на «баскаков», отомкнула замок на дверях сельсовета, чтобы впустить их внутрь, и принялась раздавать указания набежавшим к зданию любопытным мальчишкам. А через час, когда приехавшие уже ели и пили, к сельсовету понесли снедь, чтобы отвязаться от сборщиков «налога». Бывшая учительница математики, выбранная старостой деревни, что-то помечала в старом школьном журнале, превращённом в амбарную книгу.

Из сельсовета Валерка вышел сытый и попахивающий самогоном.

- Дай-ка, Галина Ахметовна, гляну, чего ты тут нам собрала, - отнял он у бывшей школьной учительницы её журнал.

- Фу, как от тебя разит! – поморщилась она. – Ты же вроде татарин, а пьёшь, как русские мужики!

Светловолосого и светлоглазого Валерку Седикова, тридцатилетнего сидевшего мужика, действительно многие принимали за русского. Но не школьная учительница, помнившая молодыми ещё его родителей.

- Ну, татарин. И что из этого? А чего это у тебя Абызова уже второй раз ничего не сдаёт?

- А то ты не знаешь, что у неё мужа лесиной покалечило?! Нечего ей дать, чуть ли не всё хозяйства распродала, чтобы Салавата на ноги поставить.

- Нечего дать, говоришь? – сально усмехнулся Седиков. – Ну, это мы сейчас проверим…

- Ты чего удумал? – возмутилась старостиха.

- Отстань! – отмахнулся Валерка и зашагал по переулку в сторону улицы Советской, на которой жили Абызова. – Мои закончат жрать – пусть грузят машину.

Минут через пять из дома, куда он ввалился, выскочила, пытаясь запахнуть порванный халат, Лиля Абызова, невысокая брюнетка примерно одного возраста с Седиковым. За ней гнался полураздетый Валерка.

- Стой, сука! – ухватил он за волосы просящую помощи беглянку, и поволок её назад во двор.

В завязавшейся драке Пришлый оказался сильнее, и «баскаку», обливающемуся кровью из разбитых губ и носа, пришлось не сладко. Но скоро к Седикову подоспела подмога. Короткая очередь из автомата, и Валерка, несколько раз пнувший безжизненное тело своего противника, приказал сбросить мёртвое тело в пруд.

17 июня 2020 года, Андрей Веремеев

О том, кому меня передают, я догадался сразу. А кому по силам вытащить «с кичи» осуждённого за военные преступления? Ну, да. Не совладал с эмоциями, покромсал на кусочки пару пленных ублюдков, сделавших то же самое с моими ребятами. Медленно кромсал, с чувством, с толком, с расстановкой. И попался за этим занятием наблюдателям ОБСЕ… Судили меня за это уже на территории России. Здесь и сел.

То, что забирают «конторские», с одной стороны, радует, а с другой настораживает: если им понадобился человек с таким «хвостом», значит, они это делают явно не за «просто так». И неизвестно, что лучше: остаться на зоне или оказаться привлечённым к какой-нибудь «особенной» работе «конторы», в результате которой можно и без башки остаться.

Куда после карантина и прививок везли, трудно понять. Только при перегрузке из «столыпина» в автозак краем глаза успел увидеть здание вокзала, и узнал его: Магнитогорск, где однажды доводилось бывать в командировке. Меня и ещё троих повезли куда-то дальше. Долго везли, часа четыре. Один из попутчиков даже уже бухтеть начал:

- Начальник, что ты над нами издеваешься? Отлить бы!

- Потерпишь! Немного осталось.

Не соврал. Минут через пятнадцать, попетляв по сельской улице, машину подогнали вплотную к крыльцу одноэтажного коттеджа, срубленного из бруса. Холмы, заросшие лесом, с трёх сторон река.

Особенно хорошо стало ясно, что выдернули совсем не просто так, когда я увидел личные дела всех остальных «счастливчиков», трое из которых уже «осваивали территорию». Все, как один, с опытом боевых действий и очень тяжкими статьями. У меня звание майора, капитан Строков, старший лейтенант-десантник Нестеров, лейтенант Букреев, сержанты Щукин и Громов, младший сержант Мусин. Грабежи, убийство, торговля оружием… Возраст от двадцати пяти у Букреева до тридцати пяти у меня, Андрея Веремеева.

Точки над i через два дня, в течение которых нас снова терзали инфекционисты, поставил гражданин в штатском, представившийся нашим куратором, полковником ФСБ Евсеевым.

- Будем считать, что ядро вашей особой ДРГ в сборе. Командир – Веремеев, с прочими ролями определитесь самостоятельно. Ясно?

- Нет, - мотнул я головой. – Каким будет характер нашей деятельности?

- Я же сказал: диверсионно-разведывательная группа. Разведывательные и диверсионные спецоперации. Но в особых условиях.

- Отказаться можно? – подал голос Щукин.

- Можно! – кивнул полковник. – Но перед этим рекомендую учесть тот факт, что никого из вас не существует.

- Это как?

- По-разному. Согласно заключениям тюремных врачей, у кого-то произошёл сердечный приступ, кто-то в тюремной больничке загнулся от коронавируса, кто-то убит при попытке к бегству, кому-то урки всадили заточку в печень, с кем-то произошёл несчастный случай на производстве: на зоне, сам знаешь, разное случается…

- Шантажируете, начальник! – нахмурился сержант.

- Нет, пытаюсь обезопасить вас от необдуманных поступков, а порученное мне дело – от неоправданного затягивания сроков решения поставленных задач.

- А гарантии какие? Ну, что с нами не произойдёт «несчастного случая на производстве» и «попытки к бегству» после выполнения этого задания, - насторожился Строков.

- Задание не единичное. Ваша ДРГ будет действовать и исполнять приказы командования на протяжении длительного времени. Какого именно – не знает никто. По крайней мере, пару лет точно. После этого вам будет предложено либо продолжить службу, либо начать новую жизнь. И останетесь ли вы к тому времени живы, зависит только от вас самих. От того, насколько вы хорошо подготовлены.

- То есть, мы смертники…

- По большому счёту, да, Букреев. А ты хотел, чтобы тебя просто взяли и выпустили на свободу после особо жестокого убийства четырёх человек по пьянке? Но вам даётся шанс выйти на свободу не через пятнадцать лет, а намного раньше.

- Четырнадцать, - поправил полковника лейтенант.

- А теперь появится возможность освободиться не позже четырёх лет и восьми месяцев. Ещё вопросы есть?

Год за три, значит? Это о многом говорит.

- Страна, климат, языки? – поинтересовался я.

- Язык русский, климат… Пожалуй, умеренно-континентальный, хотя возможны некоторые варианты. Страну назвать не могу, поскольку её название само по себе секретное. Но не Российская Федерация.

Загадками говорит полковник!

- Хватит на сегодня вопросов. Завтра с утра получаете обмундирование, оружие, и отправляетесь на полигон. Ясно, Веремев? На восстановление боевых навыков вам даётся неделя.

Место, куда нас привезли, оказалось небольшой турбазой, огороженной свежим забором из «рабицы». Стоящей на полуострове, с запада, севера и востока ограниченном рекой. Южную часть полуострова занимали три арочных ангара, сверкающие свежим оцинкованным покрытием. Помимо них, по периметру базы растянуто несколько десятков армейских палаток.

- Что будем делать, мужики? – поинтересовался Сергей Нестеров. – Соглашаемся?

- Есть другие выходы? – вопросом на вопрос ответил молчавший до этого Громов, руки которого бугрились мышцами. – Так у нас будет хотя бы шанс выжить.

- Не боишься, что после задания нас просто грохнут? – усмехнулся Щукин. – Ты же слышал, что полковник сказал: нас уже нет в живых.

- Утром посмотрим! – отрезал я. – Там уже будет видно, насколько у них серьёзные планы.

Утром нас под конвоем загнали в один из ангаров, где прапорщик принялся метать на «прилавок» комплекты формы, ни разу не ошибясь с размерами.

- А вот берцы сами меряйте!

Потом всех загнали в «класс», где инструктор, старший лейтенант с шевроном одной не очень ласковой конторы, принялся пересказывать ТТХ и особенности устройства оружия времён Великой Отечественной: ППШ, ППС, СВТ, Наган, ТТ, «Машинен-пистоль-38/40», немецкая же ФГ-42, которой вооружались парашютисты, американские М1 «Гаранд», «Томми-Ган» и М3, британский «Стен»…

- На хрена ты нам про это старьё паришь? – недоумённо пробухтел Громов, который откровенно заскучал. – Нас же не в лавку оружейного антиквариата консультантами хотят определить.

- Мне приказали, я и рассказываю. Чтоб представление имели с тем, с чем можете столкнуться!

Да где же с этим старьём можно столкнуться? Сейчас весь мир воюет, если не с «калашами», то с американскими М16! Которые всем присутствующим известны прекрасно. Ещё бы! У Мусина за плечами Сирия, у меня, Строкова и Громова Осетия, у нас с Нестеровым, Букреевым и Щукиным – Донбасс. Не говоря уже о других местах с жарким климатом, где кое-кто успел отметиться.

- Курящие есть? – поинтересовался, наконец, старлей. – Можете выйти на перекур, остальные, если есть желание, могут рассмотреть стволы поближе.

После перерыва началось более интересное: новинки и редкое специальное оружие, современные «обвесы», боеприпасы.

Обед, и все бегут на полосу препятствий. Тоже сооружённую совсем недавно. Поймал себя на мысли, что форму я подрастерял, «прохлаждаясь» в тагильской колонии. И хотя на зоне тоже приходилось вкалывать физически, видимо, при этом работали совсем другие группы мышц. Впрочем, остальные, кроме «качка» Громова, тоже не блистали.

- Определились со специализацией? – поинтересовался подошедший посмотреть, как идут занятия, Евсеев.

- Строков и Щукин подрывники, Букреев и Мусин – снайперы. Громов, Нестеров и я – разведка и огневая поддержка. Хотя Громов может выступать и снайпером, а старший лейтенант знаком с минным делом.

- А ты, Ведьмак?

- Проверяете, товарищ полковник? Вы же наверняка моё личное дело наизусть вызубрили.

- Вызубрил, вызубрил! И командиром группы тебя назначили не из-за звания, а из-за большого боевого опыта. Размялись? Тогда собирай своих орлов, и вперёд, на занятия по радиоделу. Пока вы отсиживались по зонам, много чего новенького в этом сфере появилось. Муса, скорее всего, кое с чем, сталкивался, а остальные – вряд ли.

Это только называется «радиодело». Помимо правил работы с карманными и более мощными заплечными рациями, ещё и дали нам азы работы с беспилотником-квадрокоптером. Способным, кстати, в горных условиях выполнять и функцию ретранслятора. А после теоретических занятий погоняли «вертолётик» уже на практике. Занятная штука! Это не детские китайские игрушки, способные держаться в воздухе 6-10 минут и снимать общим планом окрестности на плохонькую камеру.

Стрелковую подготовку проводили в два приёма. Пока Строков, Щукин и Нестеров ковырялись с разного рода минами под руководством инструктора-майора, остальные четверо отстрелялись из СВТ и СВД. А после этого перешли к более современному, чисто диверсионному оружию: «Вал», ВСК-94, «Винторез». Под бдительным надзором взвода пацанов с автоматами. Нет, не доверяет нам ещё полковник!

Кстати, правильно делает! Меня самого пару раз посещала мысль дёрнуть из этого «пионерлагеря строго режима», пробраться в Донбасс, а там и любые документы сделать можно, и просто «залечь» так, что никто не найдёт до скончания века. Одному, правда, не справиться с толпой салаг, не сильно их покалечив, а вот втроём-вчетвером вполне можно прорваться и уйти по горам куда-нибудь в недалёкий Оренбург.

Откуда я знаю, где мы находимся? Да сколько не шифруй наше местонахождение, а кое-где на турбазе сохранились башкирские надписи, название речки, протекающей мимо неё, мы слышали: Сакмара. Значит, мы где-то на юге Башкирии, не так уж и далеко от Оренбурга. Почему ещё не ушёл? Наверное, потому что пообещал этому чекисту. Да и физическую форму надо восстановить перед тем, как бежать надумаю. Вон, после стрельб опять нас на полосу препятствий загнали.

О том, что что-то случилось, я понял по суете возле штабного домика. И не удивился, когда меня прямо со стрельбища, где мы опробовали новейшие российские автоматы, вызвали к Евсееву.

- Садись, Ведьмак. Придётся тебе и кому-нибудь из твоих уже сегодня на задание отправляться. Выбери, с кем пойдёшь, и после занятий со спецтехникой выезжаете.

- Какая задача?

- Человек у нас на той стороне пропал. Надо либо восстановить с ним связь, либо выяснить, что произошло. Во втором случае – привести «языка».

- «На той стороне» - это в Казахстане, что ли? Так мы с казахами, вроде, не воюем… Если мягко говорить.

Полковник усмехнулся, поняв, что я уже догадался, где мы находимся.

- Нет, майор. Не в Казахстане. В сорока с небольшим километрах отсюда, в селе Зилаир. Но…