Тафгай. Том 4

В первые посленовогодние январские дни в городе Горьком задули неприятные колючие метели и повалил крупный и густой снег. Даже городское начальство, у которого, как всегда, не хватало техники для очистки занесённых улиц, обратилось за помощью к работникам различных предприятий. Людей снимали с работы, выдавали в руки лопаты и на часок другой вывозили на борьбу со стихией. Не минула участь сия и редакцию городской газеты «Горьковский рабочий». Журналистов, фотографов и редакторов, которые попались под руку, вывели на расчистку трамвайных путей.

Отработавшая в редакции почти полгода Варвара Варшавская в последний раз лопату держала в своих нежных и бархатных ручках ещё в далёком детстве. Поэтому через минут десять изнеженные ладони буквально пылали от мгновенно вылезших наружу жирных и водянистых мозолей. Она сделал ещё парочку копательных движений и слёзы сами собой покатились по щекам юной журналистки.

- Хорошо, Варшавская, уговорила, - тяжело вздохнул главный реактор газеты Георгий Иванович, видя, что толку от сотрудницы в деле уборки снежных заносов ноль. – Возьми водителя и езжай на спортивную базу «Зелёный город». Запишешь интервью с главным тренером Всеволодом Бобровым и пообщаешься с хоккеистом Иваном Тафгаевым. Он сейчас лучший бомбардир в команде. Завтра ведь уже 6 января и в гости к нам приедет московское «Динамо». Значит должен получиться хороший и развёрнутый материал.

- У нас же про спорт пишет Костик? – Растерялась и одновременно обрадовалась Варвара.

- Костик пишет, - зло прошипел главный редактор. – Костик уже пять дней на работе не появляется, у него всё ещё Новый год на календаре. Бери себе спортивную тему, я разрешаю.

Варшавская не то чтобы мечтала освещать спорт, но ей так надоело описывать трудовые будни, что хоккей, от которого все в городе сходили с сума, стал глотком свежего воздуха. Что она знала о горьковской команде? Во-первых, хоккеисты – это смелые ребята, так как трус не играет в хоккей. А во-вторых, лёд скользкий, шайба – плоская, а клюшка – деревянная. И этой самой клюшкой нужно загнать шайбу в маленькие ворота. Кстати, отсюда вытекал и первый вопрос: «Почему в хоккее не используют ворота из футбола, в которые забивать гораздо проще?».

В теплой служебной «Волге», которая несла журналистку за город, Варвара намотавшись с лопатой на свежем воздухе быстро уснула. И внезапно увидела себя стоящей на хоккейных воротах, а в неё швыряют твёрдую как камень шайбу. Бросок, ещё бросок, она увернулась раз, другой и вдруг вновь вылетевшая откуда-то шайба угодила точно в голову.

- Нет! – Вскрикнула девушка и резко проснулась.

- Ты чего? – Засмеялся водитель служебной машины Вадим Дмитриевич, крупный с большим животом мужчина лет тридцати пяти.

- Дмитрич, скажи, а ты видел, как наше «Торпедо» играет? – Спросила Варвара, чтобы не рассказывать про неприятный сон.

- Видел несколько раз, но с нашей беспокойной работой много не посмотришь, - грустно ответил мужчина. – Но в этом году команда сильна как никогда. ЦСКА два раза уделали. А ты знаешь, что такое ЦСКА?

- Ну, что? – Улыбнулась девушка.

- ЦСКА в хоккее, это как Толстой в вашей этой литературе. Там один Тарасов чего стоит, глыбина, а не человек. А Валерка Харламов – мастерюга! Дотянемся ли до первого места - не знаю, но в призах точно будем. – Гордо произнес водитель служебного автомобиля.

- А Иван Тафгаев хорошо играет? – Задала ещё один вопрос Варшавская.

- Тафгай? – Заулыбался Дмитрич. – Сложно сказать, как он играет. Стиль какой-то у него не наш, не советский. На пятак как залезет, как давай там всех бить, и вообще любит подраться. Даже Валерку Васильева один раз уконопатил. Кончено, в пределах правил. Но во многом благодаря ему и побеждаем. Его вся высшая лига боится, а он никого.

- То есть он такой, как таран? – Не сразу нашла подходящее слово Варвара.

- Амбалина, сила есть, ума не надо, - засмеялся водитель, сворачивая на лесную дорогу.

«Странно, зачем мне говорить с тупым здоровяком? – Думала Варшавская, пробираясь по узкой заснеженной тропке к одноэтажному деревянному зданию, где жили ребята из горьковского «Торпедо». – Что он может вообще мне сказать? Лишь в этом году окончил вечернюю школу, отслужил в стройбате, работал на автозаводе простым фрезеровщиком. Очень выразительный портрет! Ладно, раз дал задание главный редактор, надо выполнять. И потом, можно же и от себя всё как полагается дописать».

Когда Варвара вошла в жилой корпус, сразу же на входе её встретили не то кошки, не то коты, которые лишь открылась дверь тут же «зашуршали» мимо ног на улицу. А в холле девушка увидела несколько домиков, скорее всего по размерам, для этих самых усатых и хвостатых котов.

- Скажите, а где живёт Всеволод Бобров? – Обратилась она к проходящему мимо неё обёрнутого в полотенце светловолосому парню.

- Михалыч? – Хитро улыбнулся парень. – Вон та дальняя комната. Может входить без стука, у нас тут всё по-простому.

«По-простому, так по-простому», - пожала плечами Варшавская, затем прошла по коридору и, один раз для профилактики стукнув костяшками тонких пальцев в дверь, вошла.

- Здравствуйте, - пробормотала она, когда увидела очень высокого, мощного, с огромными бицепсами на руках молодого человека, который одет был лишь в одни спортивные штаны.

- Привет, - бросил в ответ парень. – Новенькая что ли? Что-то я тебя раньше не видел.

- Я здесь вообще в первый раз, - пролепетала Варвара, рассматривая накаченное тело мужчины.

«Неужели это Бобров? Молодой какой-то», - подумала девушка.

- Мы же договорились, - всплеснул руками парень, - что встречаемся не больше трёх раз в день. Эх, - тяжело вздохнул он. – Если только в виде исключения и всего двадцать минут. Мне через час на тренировку. Хватит тебе двадцати минут?

- Наверное, да, - улыбнулась Варшавская.

- Тогда не тяни время, раздевайся.

Журналистка сняла своё пальто с теплым меховым воротником и повесила его на короткую железную вешалку, что была прибита к стене около дверей. Странный необычно молодой для сорокадевятилетнего мужчины главный тренер «Торпедо» подошёл поближе и в нос девушки ударил запах какого-то шампуня. «Наверное, этот Всеволод Бобров недавно вышел из душа», – подумала Варвара. И тут вдруг произошло то, чего она никак не ожидала. Наставник горьковской команды нагло взял её за руку, развернул к себе спиной и безобразно нагло огромной сильной ладонью ощупал то место, к которому она не разрешала ещё прикасаться ни одному знакомому мужчине. Варвара вскрикнула и со всего маха залепила смачную пощёчину.

***

«Мать твою! – выматерился я про себя. – Да какого лешего тут происходит?!»

- Ты чего? Мы так не договаривались, - пробормотал я, потирая горящую от шлепка щёку. - Я на садо-мазо не подписывался.

- Какое такое садовое мазо? Мы вообще ещё ни о чём не договаривались, - выпалила странная девушка, дрожащими руками хватая своё зимнее пальто. – Я журналистка из «Горьковского рабочего» приехала для интервью, а вы, Всеволод Михайлович ведёте себя крайне странно!

Вдруг я услышал гогот Сашки Скворцова и Борьки Александрова в коридоре и сразу всё понял. Ошибочка вышла, я думал, что это новая девушка из сборной города по лыжным гонкам, с которой у меня сложились за пять январских дней очень тёплые и близкие интимные отношения, а это оказывается совсем посторонний человек, журналистка из городской газеты. Разыграли пионеры-переростки!

- Постойте, - сказал я, придержав строптивую барышню за плечо. – Вам нужен товарищ Бобров? Так он уже уехал во дворец спорта. А я – Иван Тафгаев, и я думал вы новенькая лыжница, которая пришла, - я выразительно прокашлялся и добавил, - как бы это лучше выразиться, на массаж. Если хотите, могу вас свозить на тренировку и Всеволоду Михайловичу представлю лично. А не то, что некоторые Павлики Морозовы! – Гаркнул я так, чтобы меня в коридоре было слышно.

- Ясно, - покраснела девушка и представилась, - меня зовут Варя, то есть Варвара Варшавская. Скажите, а что такое садовое мазо?

- Это вид массажа, очень жёсткий, запрещённый в Советском союзе, - шепнул я Варваре.

***

В автомобиль, в выданную мне на время чёрную «Волгу», уселись впятером. На переднее сиденье - товарищ Варшавская, на заднем уместились Ковин, Скворцов и «Малыш» Александров. Белая «Волга», которая принадлежала редакции газеты, покатила следом за нами.

- Познакомьтесь, Варвара, - я кивнул на заднее сиденье. – Это Трус, Балбес и Бывалый в юности, ещё до того как их стал снимать в кино Гайдай. И пока кто из них кто не ясно, я чтобы проще было запомнить зову их три «Бэ», то есть три Балбеса.

- Я смотрю у вас очень дружная команда, - тихо захихикала девушка.

- Очень, - поддакнул Боря Александров. – Сейчас на тренировке увидите, как мы друг друга уважаем уже четвёртый день подряд. Только борты трещат.

«Да, - грустно подумал я, выруливая из леса. – Как слух разлетелся, а затем и подтвердился, что часть команды уже по окончании сезона перебирается в Москву, так между парнями, словно чёрная кошка пробежала. Например, защитников Фёдорова с Куликовым, которые играли раньше в разных сочетаниях, теперь главный тренер Сева Бобров вынужден был поставить в одну пару. Чтоб поменьше было на льду ругани и споров. С тройкой нападения Саши Федотова лично я и мои пионеры чуть ли не каждое занятие бились в кровь. Хуже того, в «Торпедо» теперь появилось два капитана, Лёша Мишин командовал своими ребятами, «патриотами», а я руководил теми «предателями-гастролёрами», которые доигрывали последний сезон. Ими оказались вратарь Минеев, защитники Фёдоров и Куликов, и нападающие Александров и Свистухин, а так же примкнувшая к нам прогрессивная молодежь Скворцов, Ковин и Доброхотов. Хуже всех приходилось Коле Свистухину, ведь он в своей пятёрке остался один против четырёх «патриотов». И то игровое сочетание, которое отвечало за сдерживание сильнейших игроков команд соперников, можно сказать перестало существовать. Так как без взаимовыручки и подстраховки в хоккей играть невозможно. Лишь вратарь Витя Коноваленко держал в конфликте нейтралитет».

- Мальчики скажите, а почему в хоккее ворота такие маленькие, а в футболе большие? – Спросила Варвара всех, кто ехал в машине.

- Почему? – Улыбнулся я наивному вопросу. - Это потому, что в футбол играют люди с плохим зрением и заторможённой реакцией, они и в такие ворота редко попадают. В хоккее же всё наоборот.

- Да, у нас на льду еб, - запнулся на полуслове Александров. – То есть лицом щёлкать нельзя. Размажут в одно мгновенье. А в футболе пнул со всей силы по мячу и сиди отдыхай, набирайся сил.

***

Перед самой тренировкой, чтобы избежать нового кровопролития, Сева Бобров, второй тренер Игорь Чистовский, тренер вратарей Саша Котомкин, капитан команды Лёша Мишин и я закрылись в тренерской комнате.

- Слушаю ваши предложения, - угрюмо выдавил из себя Всеволод Михалыч. - Нам осталось провести в чемпионате всего одиннадцать игр, и вместо того, чтобы собраться и добиться заслуженных медалей, мы ломаем друг друга во время тренировочных занятий. Что предлагаете с этим делать?

- А ничего делать и не надо, - так же угрюмо произнес Лёша Мишин. – Гастролёры, - он кивнул в мою сторону, - играют своей пятёркой, мы своими двумя. Свистухина сажаем на лавку, а вместо него выпускаем Витю Доброхотова.

- В принципе я поддерживаю, - согласился второй тренер Чистовский, который уже готовился после Бобров принять горьковское «Торпедо».

- А я нет! – Громко сказал я. – Свистухин показал себя в играх против очень сильной Чехословакии, а мы его за то, что он уходит в конце сезона, на лавку сажаем «мариновать»?

- Какой ты видишь выход? – Спросил Сева Бобров.

- К Свистухину ставим на левый фланг Ковина, а направо Доброхотова. – Предложил я. – Ребята за три месяца заметно заматерели, килограмм восемь мышечной массы нарастили. И отыграют не хуже Смагина и Шигонцева.

- Ну, ты, Тафгай, молодец, только о себе «печёшься», - накинулся на меня Игорь Чистовский. – Вы отчалите, а у меня в команде, только одна наигранная пятёрка останется. Всеволод Михалыч, я тебя конечно уважаю, но так дело не пойдёт.

Сева Бобров посмотрел на меня. Я же снова почесал затылок и внёс новое предложение, которое могло устроить всех:

- Хорошо! В мою пятёрку вместо Сашки Скворцова переходит Коля Свистухин. Атакующая мощь у нас снизится, зато в обороне будет без пожаров. А в третью пятёрку собираем молодежь. Ковин – направо, Доброхотов – в центр и Скворцов на свой любимый левый фланг. И когда мы отчалим, - я мстительно посмотрел на второго тренера Чистовского, - в «Торпедо» останутся две наигранные хорошие пятёрки. Ваша, ветеранская, и перспективная молодёжная.

***

На живом хоккее Варя Варшавская оказалась в первый раз в жизни. Когда её младший брат-школьник и папа, главный бухгалтер «Кондитерской фабрики 1 Мая», кричали перед телевизором: «Шайбу! Шайбу!», это было не в счёт. На катке всё совсем по-другому. Первое – ледяное поле обозревалось целиком, второе – видно эту маленькую и юркую шайбу, третье – чувствуется нерв игры. Особенно волнительным было наблюдать, когда хоккеисты, сталкиваясь друг с другом и матерясь, грохались на лёд. А Иван Тафгаев, который просто притягивал взгляд, носился по полю как гора и колотил обидчиков игроков своей пятёрки. Сам же первым никогда никого не трогал.

- Здравствуйте девушка, - к Варваре, которая почти в одиночестве сидела на центральной трибуне, подсел невысокий мужчина. – Меня зовут Иосиф Львович Шапиро. Я начальник этой команды. Статью будете о нас писать? Или просто интервью запишите с Всеволодом Михалычем?

- Там видно будет, но главред требует большой развёрнутый материал, - пожала плечиками девушка. – Сами понимаете, Новый год только что отпраздновали, писать пока особо не о чём.

- Понимаю, понимаю, - задумался Иосиф Львович. – Просьба у меня к вам большая, вы не пишите, что в команде не здоровая атмосфера.

В подтверждении его слов на льду прямо в десяти метрах от тех мест, где сидели начальник команды и журналистка, вспыхнула драка. Тафгаев один бил двоих, а третьему кричал, чтоб тот не лез, если жизнь дорога. Наконец, главный тренер Всеволод Бобров дунул в свисток, и хоккеисты разъехались на разные половины площадки.

- Дааа, - тяжело вздохнул товарищ Шапиро. – Я сейчас всё объясню, некоторые игроки по окончании сезона переходят в московские команды, а другим ребятам обидно. А так парни хорошие, и команда отличная, а это всё скоро утрясётся. У нас 6-го игра, 9-го опять игра, а 12-го с самим ЦСКА будем биться в Москве. Не до распрей станет мальчишкам, помирятся.

- Мы тоже иногда с младшим братом соримся, - улыбнулась Варвара. – Бывает. А ответьте мне на такой вопрос - зачем у вас на базе живут коты и кошки? Вы даже домики для них какие-то построили.

- Ну, коты, - важно заметил Иосиф Львович. – Как говорили древние египтяне: «Глазами кошки смотрит Бог». Ещё наши предки в новый дом первой запускали кошку, на удачу. Вот и у нас коты живут для спортивной удачи. Вон, Ивана идея. – На этих словах пятёрка Ивана Тафгаева, разыграв красивую размашистую комбинацию, забросила шайбу в ворота. – Смех смехом, суеверия суевериями, а «Торпедо» идёт на первом месте – это раз. Девочка наша фигуристка из школы олимпийского резерва Женя Соколова выиграла чемпионат СССР и отобралась на Олимпиаду в Саппоро – это два. А какой тренер к нам приехал, мировая легенда, Всеволод Бобров – это три.

- Интересно, - протянула Варя Варшавская, поглядывая украдкой на самого большого хоккеиста на площадке.

***

«Смешно с журналисткой получилось, - усмехнулся я про себя, когда присел на лавку на минутный перекур. – Чуть её в интересную позу сразу же около дверей не поставил. Всё, пора завязывать шашни с женской сборной по лыжным гонкам. Вот чем могут закончиться для одинокого и холостого мужчины новогодние танцы шмансы и последующие в своей отдельной комнате обжимансы. Сначала одной безобразнице сделал «массаж», а она взяла и на следующий день показала лучшее время на трассе, затем потянулись её подруги. Ведь все хотят в основной состав пробиться. А я что? Мне свободному мужчине не жалко. Только во всём должен быть порядок, график работы, выходные дни, часы отдыха. Но теперь всё. Впереди «Динамо», ЦСКА и японская Олимпиада. А эта новенькая Варвара ничего так, красивая. Волосы длинные и золотистые, глаза большие, нос прямой. Если бы сейчас снимали сериалы, то она вполне бы могла сыграть отличницу, которая закончив ВУЗ, пришла на первую свою работу».

- Тафгай! Не спи! – Крикнул, проезжая на коньках мимо моей лавки Всеволод Михалыч. – Вечером отдыхать будешь, если конечно твои вечера можно назвать отдыхом. – Язвительно ухмыльнулся главный тренер.

- Если бы молодость знала, если б старость могла. – Пробурчал я и полез на лёд.

- Что? Старость? Только попробуй завтра динамовцам одну не положить! Я тебе ещё припомню женскую сборную по лыжным гонкам! – Погрозил мне в спину кулаком Всеволод Михалыч. – Массажист, мать твою!

***

- Скажите, пожалуйста, с какими мыслями вы пришли три месяца назад работать в команду и о чём думаете сейчас? – Задала очередной вопрос Варвара Варшавская Севе Боброву, когда после тренировочного занятия мы разместились в тренерской комнате.

Мы – это начальник команды Иосиф Львович, главный тренер Бобров, журналистка из «Горьковского рабочего» и я собственной персоной.

- Сложно сказать, - тяжело вздохнул Всеволод Михалыч. – Вы лучше спросите у товарища Тафгаева, с какими мыслями приняли меня сами хоккеисты и оправдал ли я их ожидания.

- Иван отвечай скорей нам ехать пора, - толкнул меня в бок начальник Йося Шапиро, который торопил меня в ателье делать дизайн новой хоккейной формы для сборной СССР.

Вообще Федерация хоккея – «молодцы». Когда я на заседании в спорткомитете обратил внимание, что в таких драных старомодных свитерах, какие сейчас в распоряжении главной команды страны, играть в год пятидесятилетия СССР - идеологическая диверсия, они поступили просто, скинули эту проблему на нашего начальника команды. Проявил инициативу, получи и распишись.

- Когда приехал в Горький Всеволод Бобров, тренировать нас, деревенщину неотёсанную, мысли у нас в голове былхорошие, - ответил я. – Мы верили твёрдо в героя спорта. Ведь нам победа как воздух нужна. Мы хотим всем рекордам наши звонкие дать имена. Хорошо сказал? – Улыбнулся я, посмотрев на Михалыча. – Всё, мы ушли.

- Куда? – Выпалила журналистка Варвара.

- Сегодня 5 января, а уже 3 февраля начало хоккейного турнира на Олимпиаде в Саппоро. А у сборной команды свитеров пока нормальных нет. – Сказал я, встав с места и накидывая на себя пальто. – Шить поедем с товарищем Шапиро хоккейные фуфайки.

- А можно я с вами? – Вскочила с места и Варвара Варшавская. – А интервью мы допишем завтра после игры. Это же так интересно - шить.

- Я, собственно говоря, всё сказал, - облегчённо выдохнул главный тренер Сева Бобров.

***

В Горьковском доме моды мы были уже спустя пятнадцать минут. Улицы к тому времени усилиями очистительной техники и героических горожан удалось более-менее расчистить. Да и самому снегу надоело забрасывать город на пересечении рек Волги и Оки метровыми сугробами. Ведь все напасти, когда-нибудь да проходят. А вот в кабинете модельера Самуила Абрамовича, который больше специализировался на одежде для детей, поэтому в хоккейных свитерах уже кое-что понимал, завязался отчаянный спор.

- Ну, почему вы, Иван, не хотите оставить большие буквы «СССР» на груди?! – Не унимался модельер.

- Логотип, то есть картинка на груди – это универсальный информационный символ! – Вспылил и я, так как объяснять по семь раз простейшие вещи не любил. – У всех народов разный алфавит, разное написание. У нас - это СССР. У американцев, канадцев и англичан – USSR. А для японцев наши гордые буквы – это набор непонятных иероглифов.

- То есть, вот такая звезда и внутри неё серп и молот, - Самуил Абрамович принялся черкать на листе бумаги А4-го формата карандашом. – Это пойму все? Что они должны здесь понять?!

- Самуилушка, можно чуть потише, вдруг нас не так услышат? – Осторожно покосился на дверь начальник команды Йося.

- Расшифровываю, - я выхватил эскиз из рук модельера. – Звезда – это символ человека. Есть так же ещё звёзды-крепости. Внутри у человека-крепости «серп и молот» символ всех творческих людей труда. Вы только представьте такую картину, на лёд японского Саппоро выкатываются звезды, и не просто звёзды хоккея, а команда звезда! Даже представители далёких планет Вселенной поймут, кто здесь кто, увидев у нас на груди огромные пятиконечные логотипы. Шведы, между прочим, рисуют три короны, чехословаки и финны – льва, а канадцы вообще обозрев, помещают на грудь кленовый лист, который больше похож на царскую корону. Цари, твою так.

- Иван, мне кажется, прав, - тихо произнесла журналистка Варя варшавская, которая сидела в углу ниже травы и тише воды.

- А я не согласен! – Хлопнул кулаком по столу модельер Самуил Абрамович.

- Тогда я вас сейчас посажу на шкаф, - я сделал шаг на встречу к настороженному модельеру. – И с высоты его, вы быстро осознаете мою правоту.

- Не надо на шкаф, - отмахнулся Самуил Абрамович. – Хорошо, но сначала эскизы отошлём в Москву в Кремль. Влез я с вами в передрягу, морока!

- Так это, Самуил, не за просто так сотрудничаем. – Улыбнулся начальник Йося Шапиро. – А премия, а Всесоюзное признание? Мы ещё в историю войдём, помяни моё слово.