Тафой

Лейтенанту Военно‑космических сил Синто Питеру Грэшу страсть как не хотелось заступать на очередную четырёхчасовую вахту в тесном помещении поста дальнего обнаружения корвета «Хок». И вопрос даже был не в том, что ему уже которую неделю не удавалось выспаться — в конце концов, они были на войне. А в том, что утомительное сидение перед контрольными мониторами было абсолютно бессмысленным. В этом Пит был убеждён абсолютно, и любые разъяснения их замполита — то бишь офицера‑психолога, а если быть совсем точным, то военного капеллана — о необходимости постоянно поддерживать бдительность на него лично навевали отчаянные приступы зевоты.

24‑летний выпускник ускоренных курсов подготовки младшего командного состава для действий в космосе не просто считал, а точно знал, что современные сканирующие комплексы в случае обнаружения каких‑либо подозрительных объектов в радиусе своего действия незамедлительно отправят тревожное сообщение на мостик, а личный состав вахты проинформируют соответствующим звуковым сигналом. И поэтому перспектива сидения перед четырьмя экранами кругового обзора в тесной каморке и под наблюдением автоматической системы контроля за физическим состоянием вахтенного (то бишь вспомогательной медицинской системы поддержания боеспособности экипажа) совершенно не впечатляла Грэша.

Чертыхаясь и тяжело вздыхая, лейтенант забрался в кресло дежурного офицера, подключил датчики системы контроля физического состояния и осторожно оперся на спинку кресла, вслушиваясь в щелчки разъёмов, фиксирующих подключение медицинской аппаратуры.

Едва раздался последний щелчок, как в голове, ещё тяжёлой после короткого сна, прояснилось. «Ну вот и стимуляторы впрыснули», — мрачно подумал Пит. Теперь при всём желании поспать не получится.

Бегло взглянув на значки контрольных экранов, Грэш опять тяжело вздохнул. Пространственная ситуация за бортом корвета не поменялась — как не менялась она уже второй месяц их нахождения на орбите планеты Тафой. На обзорных экранах мигали зелёные маркеры ещё двух однотипных с «Хоком» корветов, а на противоположной от нынешней позиции «Хока» стороне планеты синела отметка «Дракона» — тяжёлого крейсера класса «Богомол». Плюс отливали оранжевым маркеры обломков пары вражеских фрегатов, уничтоженных в ходе короткой схватки ещё до прибытия их отдельной тактической группы из состава Четвёртого флота ВКС. Ну и, конечно, стилизованные жёлтые отметки остатков наземной базы ПКО на поверхности единственного спутника Тафой, которую сожгли ещё до вторжения на планету штурмового корпуса хафетян.

Питер не очень понимал причины развязывания агрессии со стороны Хафетянского содружества. Из того, что он вынес с занятий по политинформации, регулярно проводимых на борту корвета, в голове осталась только тема жизненного пространства, которое якобы понадобилось хафетянам в их секторе освоения космоса. Границы последнего были зафиксированы в соответствующем документе Организации освоения космоса, и на момент его подготовки Конфедерация никаких претензий в части нехватки «жизненного пространства» не выдвигала.

Как знал Грэш из курса космополитики, под юрисдикцией хафетян находилось четыре атмосферных планеты, из которых реально они освоили только две — собственно Хафету, их столичный мир, и ещё один мир, название которого он запамятовал.

Оставшиеся две планеты, находящиеся на изрядном удалении от сектора Синто, в ВКС которого, собственно, Грэш и служил, находились в стадии колониальной разведки. Так что зачем хафетянам понадобились Тафой, Гекуба и Танталис сектора Синто, когда у них самих было куда вкладываться и что развивать, оставалось для лейтенанта загадкой.

Тем не менее ровно два месяца назад ударный флот хафетян инициировал вторжение в сектор Синто. За счёт эффекта неожиданности они сумели оккупировать Гекубу и закрепиться на Танталисе, разгромив в двух космических сражениях основные силы Второго флота и нанеся чувствительное поражение Третьему флоту.

В общей сложности ВКС Синто потеряли шесть кораблей из двадцати, имеющихся в наличии. Хафетянам это стоило только трёх судов. Однако в районе Тафой их натиск был остановлен, а позже они были отброшены на орбиту Танталиса, где сейчас и происходили основные события.

А у них здесь, на высоких орбитах Тафой, не происходило ровным счётом ничего. Лейтенант с грустью подумал, что судьба, как всегда, зло пошутила над ним, отправив на самые задворки большой сцены.

Глядя на стационарные отметки маркеров кораблей, Пит решил, что единственный выход хоть с какой‑то пользой провести вахту — это осуществить выборочное сканирование условных пространственных квадратов на границе действия аппаратуры комплекса дальнего обнаружения. Собственно, эта операция, предполагающая работу с программами настройки некоторых сканеров, была чуть ли не единственной, где требовалось вмешательство оператора. В остальном всю работу — от обнаружения цели, её классификации, сопровождения и до прогноза возможных угроз для корабля — выполняла автоматика.

Так что, сузив угол сканирования луча одного из шести комплексов обнаружения и задав конфигурацию поиска не только масса‑габаритных аномалий, но и активности электромагнитных полей, Питер определил сектор разведки возможных целей далеко за орбитой естественного спутника Тафой, рассудив, что если это наименее очевидное направление для вторжения в систему, то это не значит, что его не произойдёт.

Поскольку программа обнаружения выделяла все аномалии, подходящие под параметры заданной цели, задача Питера заключалась в обработке всего массива поступающей информации с целью отсеивания ложных сигналов. Примерно через полтора часа аппарат завершил сканирование выбранного участка и вывел карту обнаруженных аномалий. Большинство из них оказались, так сказать, естественного происхождения, но несколько заинтересовали Грэша настолько, что он решил задействовать комплекс проникающего сканирования, позволяющий выявить энергетический рисунок конкретного объекта, если, конечно, он имел источник такой активности.

Из пяти выделенных лейтенантом аномалий три при внимательном изучении были классифицированы как покинутые астероиды с остатками рудоперерабатывающих комплексов. А вот два последних оказались чрезвычайно плотными электромагнитными сгустками, пробиться через которые на таком расстоянии сканер не мог.

Грэш ощутил, как по телу прошла прохладная волна стабилизирующих препаратов — медицинская система решила, что у него слишком много адреналина, и ввела блокираторы.

Возбуждение от результатов сканирования улеглось. Предстояло принять решение. Ведь сверхплотные сгустки электромагнитных полей попадают в классификатор вероятных целей, но только на расстоянии уверенного действия сканеров, поскольку могут оказаться кораблями, идущими в режиме «стелс».

Однако полученные лейтенантом данные относились к объектам, находящимся на пределе обнаружения, то есть даже не в радиусе эффективного сканирования. Вероятность ошибки была высока. В то же время, если всё‑таки за полями шли корабли, у корвета, судя по расчётам системы, в распоряжении оказывалось почти два часа для изменения своей позиции, прежде чем противник окажется на дистанции уверенного сканирования. А при условии, что в режиме «стелс» работа сканирующих систем была затруднена, смена позиции корвета давала весомые тактические преимущества. Если, конечно, объектом атаки был «Хок».

В общем, осознавая риск получения взыскания, но всё‑таки желая какой‑то смены обстановки, Питер активировал канал связи с мостиком.

— Докладывает пост дальнего обнаружения, вахтенный офицер лейтенант Грэш! Фиксирую две сверхплотных электромагнитных аномалии в секторе с координатами 6–5, 8–9, 11–9, 8–7.

Тотчас пришло подтверждение от автоматизированной системы управления, или, попросту говоря, главного компьютера корабля. Женский голос мягко ответил:

— Данные приняты, вахтенный офицер!

Прошла минута или две. Грэш как раз начал вводить данные о курсе, пространственном положении, конфигурации электромагнитных потоков и скорости движения аномалий в небольшой вычислительный комплекс, состыкованный с основной аппаратурой поста, как в микрофоне раздался голос дежурного офицера с мостика. Услышав знакомые хриплые интонации, Питер понял, что это старший лейтенант Гилберт.

— Грэш, слушай, что ты тут мне прислал? Ведь твои данные на пределе аппаратных возможностей комплекса, вероятность ошибки почти девяносто процентов!

— Так точно, сэр, на пределе возможностей. Однако… — Питер на секунду прервался, поскольку вычислитель как раз выдал примерные результаты сканирования по аномалиям. — Судя по данным ВК, параметры аномалий могут соответствовать характеристикам рейдера класса «Одиночка» ВКС Хафетянского содружества!

— Или просто оказаться обыкновенным астероидом, — без энтузиазма откликнулся Гилберт.

Пауза. Грэш ждал.

— Ладно, лейтенант, перегоняй данные своего вычислителя на мостик и морально готовься к тому, что следующие двое суток проведёшь на гауптвахте за ложную боевую тревогу. Ты Старика знаешь.

Гилберт отключился. Пит про себя хмыкнул. Капитана Макинтоша, или, как его называли на корвете, Старика, Грэш знал достаточно хорошо, чтобы в красках представить разнос, который ему командир корабля устроит при всём экипаже, если тревога окажется ложной.

Не то чтобы это не соответствовало Боевому уставу ВКС Синто, где было чётко зафиксировано, что в период боевых действий каждый военнослужащий обязан сообщать по команде любую доступную ему информацию о возможном появлении сил противника. Но вот в каждом подразделении, на каждом корабле был свой порядок боевого взаимодействия личного состава. И на некоторых из них считалось, что объявление ложной боевой тревоги свидетельствует о тактической неграмотности офицерского состава — со всеми вытекающими последствиями.

Так что, когда раздался ревун тревоги и вспыхнуло «красное» боевое освещение вместо привычной бело‑лунной подсветки служебных помещений, Грэш внутренне сжался. В течение ближайших пяти минут (примерно такой временной интервал был необходим центральному компьютеру корвета для создания полноценной модели вероятных целей и вычисления коэффициента их угрозы для корабля на указанном расстоянии и в условиях электромагнитной маскировки) станет ясно, что с ним произойдёт в недалёком будущем.

Время шло. На панели управления комплексом дальнего обнаружения зажёгся огонёк подключения к сопроцессору центрального компьютера корвета. За спиной Питера зашипела пневматика входной двери — согласно боевому расписанию, в отсек прибыл лейтенант Девшиц, его напарник по работе на посту.

— Из‑за чего весь сыр‑бор? — поинтересовался Девшиц, устраиваясь во втором операторском кресле. Теперь каждый из офицеров контролировал работу комплекса соответственно в правой и левой полусферах корвета.

Щёлкнув комбинацией клавиш, Питер ретранслировал картинку с аномалиями на контрольный экран Девшица.

— Из‑за них.

Через некоторое время чуть флегматично Девшиц протянул:

— Похоже, ближайшие четырёхчасовые вахты для меня превратятся в восьмичасовые…

Грэш усмехнулся:

— Спасибо за поддержку, приятель!

Девшиц собирался что‑то ответить, но в этот момент прозвучал надтреснутый голос капитана Макинтоша:

— От имени экипажа объявляю благодарность лейтенанту Грэшу, посту дальнего обнаружения, за образцовое выполнение профессиональных обязанностей! Согласно расчётам центрального компьютера, с вероятностью девяносто один процент через час тридцать пять минут мы будем атакованы рейдером класса «Одиночка» и лёгким крейсером класса «Бродяга» ВКС Хафетянского содружества, идущими в режиме «стелс». Благодаря своевременно предоставленной информации мы начинаем манёвр уклонения с выходом на позицию огневого удара по кораблям противника. Всем членам экипажа приготовиться к бою.

Щёлчок. Мостик отключился.

Девшиц произнёс:

— Похоже, тебя ждёт медаль, Питер.

— Если доживём, Джек, — ответил Грэш.

Лейтенант, хорошо представляя номенклатуру вооружения корвета и уровень его защищённости, не сомневался, что с рейдером или даже двумя «Хок» справился бы шутя, но лёгкий крейсер существенно менял шансы — и не в пользу корвета.

Основного вооружения «Хока» — двенадцать ракетных шахт для ракет среднего класса и четырёх кинетических орудий приличного калибра — вполне хватало для борьбы с маневренными, но слабо бронированными рейдерами, к тому же имеющими только лёгкие энергетические щиты, не способные отразить суммарный вес бортового залпа корвета. Конечно, пара десятков стволов мелкокалиберной артиллерии рейдера с двумя или даже тремя ракетными установками лёгкого класса могли пощипать энергетическую броню «Хока», но причинить серьёзные повреждения обшивки едва ли.

А вот что касается лёгкого крейсера, то тут корвет уступал ему почти по всем параметрам. Насколько Питер помнил, количество ракетных шахт на крейсере было в два раза больше, чем на «Хоке». Плюс не меньше десятка универсальных артиллерийских установок среднего калибра. Плюс две батареи энергетического оружия. И генераторы поля суммарно в полтора раза мощнее, чем у корвета. В открытом бою никаких шансов. Корвет мог рассчитывать только на один удар в обстановке внезапности. Не более.

Впрочем, оставался вариант отступить или дождаться подхода подкрепления. Однако Грэш, глядя на расположение кораблей, даже не будучи навигатором, понимал, что однотипные с «Хоком» корветы через полтора часа в лучшем случае сумеют только совершить манёвр перестроения, поскольку между ними был естественный спутник Тафой. Что до «Дракона», то его прибытие было возможным только ещё позже. Поэтому Макинтош был обязан задержать противника до подхода подкрепления.

Довольно скоро Грэш отвлёкся от тактических рассуждений, поскольку изменение курса корвета, а также поступившие координаты новой пространственной позиции требовали корректировки параметров обнаружения целей аппаратурой комплекса.

За работой час прошёл почти незаметно. Теперь на контрольных экранах совершенно отчётливо фиксировались обводы корпусов вражеских кораблей, до этого скрытые маскирующими полями. Питер знал, что совсем скоро хафетяне обнаружат, что они раскрыты. И дальнейший разворот событий уже будет зависеть от того, успеет ли «Хок» нанести бортовой залп до атаки крейсера или нет.

На боевых постах корвета воцарилась напряжённая тишина.

Грэш не знал, что, согласно расчётам центрального компьютера «Хока», момент обнаружения хафетянами сканирующего излучения с корвета по времени совпадёт с входом вражеских кораблей в предельную зону действия ракетно‑артиллерийского вооружения корвета. И эффективность залпа корвета будет зависеть даже не от автоматики, которая уже выполнила необходимый расчёт, а от офицеров управления огнём, которые должны будут принять решение об огневом ударе в течение двух минут после входа хафетянских кораблей в зону поражения. Если слишком рано — высока вероятность нанести минимальный ущерб; если слишком поздно — крейсер может нанести удар первым.

Всё произошло неожиданно для Питера.

Мигнуло «красное» боевое освещение, по корпусу корвета прошла сильная вибрация залпа, и почти тотчас температура в помещении поста резко подскочила, а до ушей Грэша дошёл скрип сминаемых плит внешней обшивки.

Затем лейтенанта вдавило в кресло от сильнейшей перегрузки. Свет ещё раз мигнул и погас. Из четырёх обзорных экранов на трёх заструились полосы помех. По панели управления пробежала вереница тревожных огней, загорелось табло включения аварийного питания.

Ещё серия разнонаправленных толчков по корпусу корвета.

Невозможно говорить, поскольку тело сжато перегрузкой. Зато совершенно ясная голова — стимуляторы вкачиваются, судя по всему, рекой. Хуже всего то, что обзорные экраны полностью вышли из строя как раз с правого борта — со стороны Грэша.

В голове бьётся мысль, что, похоже, конец.

Неожиданно перегрузка отпустила. Вновь зажглось боевое «красное» освещение. В микрофоне раздался злой голос Гилберта:

— Пост дальнего обнаружения, доложить о полученных повреждениях!

Питер помотал головой, считывая показания приборов.

— Докладываю: уничтожено четыре из шести сканеров дальнего действия, мы ослепли на правую полусферу. Левая полусфера просматривается только до половины радиуса. Аппаратура проникающего сканирования уничтожена. Нарушение электропитания, работаем по аварийной схеме. Вычислитель уничтожен коротким замыканием. Внешний броневой пояс, судя по температуре в отсеке, существенно повреждён. Конец связи.

— Принято, лейтенант Грэш! Потери в личном составе?

Питер взглянул на Девшица, который уже деловито переключал настройки оставшихся двух сканеров, пытаясь сориентироваться в обстановке.

— Нет, сэр. Что это было?

Пауза. Очевидно, Гилберт ретранслировал данные капитану.

— Нас зацепило примерно тридцатью процентами от объёма совокупного залпа лёгкого крейсера. Силовые поля уничтожены. Батарея орудий разгерметизирована. Четыре ракетных шахты разбиты. Плюс повреждения на вашем посту. В целом повезло.

Голос Гилберта стих. Затем в наушниках Грэша раздался бас бортового инженера Паркера:

— Пост дальнего обнаружения! Сколько времени уйдёт на устранение повреждений?

— Сэр, мы занимаемся перенастройкой оставшихся сканеров, но лучше задействовать резервные системы главного поста.

— Лейтенант! Мне не нужны ваши советы! Сроки устранения повреждений?

Питер про себя выругался.

— Пост заработает на половину своей мощности через три‑четыре часа. Функционирование в полном объёме без стационарного ремонта невозможно.

— Принято.

Снова щелчок отбоя.

— Слушай, Пит, у них, похоже, сбоит центральный компьютер, раз от нас информацию требуют, — в голосе Девшица звучала тревога.

— Да, Джек, ты, похоже, прав, — Грэш указал на лихорадочно мигающий красный индикатор, указывающий на потерю связи аппаратуры сканирующего комплекса с центральным компьютером.

— Плохи наши дела, если это так.

Грэш только кивнул. Если сбоит центральный компьютер, значит, корвет получил прямое попадание в середину корпуса. Видимо, как раз в момент накрытия корвета залпом крейсера Макинтош врубил двигатели на полную мощность — и им на посту дальнего обнаружения просто повезло. Нос корвета, где располагался пост, в начале боя смотрел строго на вражеский крейсер.

Снова в ухе раздался голос Гилберта:

— Пит, в общем, похоже, пока не почините своё железо, мы будем слепы как котята.

— А резервная система?

— Выведена из строя.

— А где хафетяне?

— Мы сейчас за спутником, так что, вероятно, они с другой стороны, — Гилберт невесело усмехнулся. — Нам, ребятки, повезло. Судя по всему, Уолтер, артиллерийский офицер, сумел идеально определить момент открытия огня, прежде чем погиб, мир его праху. Ракетчики погорячились, выдав залп на пределе дистанции, так что у крейсера только энергетические щиты сумели сбить, а вот артиллеристы открыли в тот момент, когда хафетяне вывели всю оставшуюся энергию на системы вооружения. Так что наш привет пришёлся на голую броню аккурат в их центральную надстройку.

Снова щелчок закрытия канала связи.

Питер нажал на кнопку, вмонтированную в подлокотник операторского кресла, отключаясь от автоматической системы контроля за физическим состоянием вахтенного. Девшиц было дёрнулся тоже, но Грэш его остановил, кивнув на индикатор времени, где красным мигали цифры окончания его дежурства:

— Джек, твоя вахта началась, — усмехнулся Питер.

Девшиц улыбнулся:

— Ага, а ты, видимо, спать с паяльником и крестовой отвёрткой будешь — вместо подушки.

Уже снимая микрофон прямой связи с мостиком, Питер снова услышал сигнал вызова. Нацепив устройство обратно, лейтенант снова услышал голос Гилберта:

— Пост дальнего обнаружения! Для понимания ситуации: судя по данным, переданным с борта «Дракона», вражеский рейдер перед своей гибелью осуществил высадку на Тафой не установленного количества десантников, включая тяжёлую технику. На орбите спутника идёт бой, хафетянский лёгкий крейсер после нашей атаки получил тяжёлые повреждения, так что ему недолго осталось. Старик сейчас получает информацию от флотской разведки. Судя по всему, через пару часов у нас тут будет очень жарко. Так что постарайтесь реанимировать пост как можно скорее. Конец связи.

Грэш подумал про себя: «Вот тебе и однообразные вахты…»