Таинственный хремуар

Миня пазвали к атцу, каторый весь паследний месяц умерал от смиртельной болесни. Я падашел. Тагда атец гаварит:

– Элджернон, паслушай. Завтра тибе исполняица васимнадцать. Ты почти совершено летний и сможишь приадалеть симейное праклятие. Ты станишь первым граматным чиловеком в наший симье.

– Я? – васкликнул я. – Какое исчо симейное праклятие?

– Ты, – сказал мой изнимагающий атец. – А праклятие токое. Его притсказала ветьма, тваему прапрадедужке. Она сказала: кагда твой праправнуг павзраслеет, он станит граматным. И весь мир зделает граматным.

– Я должен адалеть грамату? – спрасил я.

– Нет, – атветил атец. – Ты должин убидь Владимира Даля.

– А он кто?! – спрасил я во фторой рас удивифшись.

И накланился паближе к атцу штобы ни прапустить не одного слова.

– Магущественый ленгвизд каторый праживает за дубовой росчей … Адалей Владимира Даля, и станишь граматным. Так придсказала ветьма, – прашептал атец.

– Пачему? – ни понял я.

– Патаму што после его убийства некто на белом свети ни паймет, кто граматный а кто нет. Ты тоже будишь щитаться граматным.

Атец еле аткрывал от болесни рот.

– Нивозможно! – вазразил я скребя сердцем. – Как я смагу адалеть магущественого ленгвизда? Он, наверно, бес смертен и нипобидим.

– Ты сможишь, Элджернон, – сказал умерающий атец. – Прапрадедужка завищал тибе хремуар…

– Што? – спрасил я в третий рас, не доумевая.

– Хремуар.

– А што это такое?

– Книга с сикретными закленаниями. Ими пользуеца Владимир Даль и ты сможишь пользоваца, для засчиты и наподения. Хремуар лижит у миня в изгаловье. Вазьми его. И зафтра атправляйся в дарогу. Вазвращайся граматным как притсказала ветьма.

– Што-то исчо, атец?

– Харашенько запомни: не аткрывай хремуар раньше чем увидешь врага. Иначе ты пастрадаешь. Изпользуй закленания икономно штобы на кончились до конца битвы. Адалей ленгвизда его собствеными закленаниями, добей мечём.

– Абещаю.

Атец захрепел и с кончался в жудких мученеях.

Я закрыл миртвецу глаза и вытасчил книгу, лежавшию у него в изгаловье. Конешно, не стал аткрывать, хатя очинь хателось. Было любапытно узнать в чем заключаеца заключеная в хремуаре сила.

Праснувшись в следущий день я распарядился нащет похорон, одел даспехи, павесил на пояс стариный фаммильный меч, сел на гнидого жиребца и паскакал на нем по дароге.

Дабираца до дубовой росчи было два дня пути.

Кагда сонце зашло за гаризонт паказался бальшой дубовый лес. Это и была росча, но я в ней некогда ни бывал.

Я астанавился на поляне и расжег кастер, патаму што боялся заблудица в лису. Патом пакушал препасами каторые захватил ис дому. Патом мне зделалось любапытно што же написанно в сикретной книге. И я падумал ничего страшнаго ни произойдет если я аткрою и нимножечко пасматрю – веть до Владимира Даля исчо день изды.

И я аткрыл хремуар на первой стронице…

П-аах!

Из книги – прямо в лицо – ударил мощный энергетический поток. Я зашатался и упал замертво.

Когда очнулся, окружающий мир неуловимо изменился, хотя долгое время я не мог понять, чем именно. Возможно, причина крылась в произошедшей со мной перемене. Я открыл книгу заклинаний на безлюдной лесной поляне, во время ночевки, а сейчас покоился на лавке в деревенской избушке, и в окна лился яркий солнечный свет.

В горницу зашла молодая женщина – видимо, хозяйка дома, в котором я находился, – увидела, что я пришел в себя, и улыбнулась:

– Как ты себя чувствуешь, путник? И как тебя зовут?

– Хорошо, – ответил я, потому что на самом деле чувствовал себя хорошо. – А зовут меня Элджернон.

– Где-то я слышала это имя, – задумалась хозяйка. Потом покачала головой. – Нет, не помню.

Полученный энергетический выброс не нанес моему организму вреда: тело слушалось, а мысли и чувства в сравнении со вчерашним днем даже прояснились. Вероятно, добрая женщина наткнулась на меня в дубовой роще и доставила к себе. Возможно, ей помогали: волочь по ночному лесу бесчувственное тело представлялось непростой задачей.

Тут я спохватился, что не вижу полученного от отца гримуара. Неужели он остался в лесу, на месте ночевки?! Если так, то каким образом я справлюсь с могущественным лингвистом Владимиром Далем? Я дал отцу, на смертном одре, обещание – теперь обязан его исполнить!

Подумав так, в замешательстве я соскочил с лавки, на которой лежал, и принялся шарить руками под покрывалом. Может, туда положили?

– Не волнуйся, гримуар здесь, – догадалась женщина, доставая с полки толстый потертый том.

Я схватил его и осмотрел: да, это была она – та самая книга.

Странно, но теперь я смог понять заголовок. Он означал: «Толковый словарь живого великорусского языка». Не знаю, как получилось, но начертанные на обложке символы свободно проникали в мой мозг, словно пробили в нем дыру и теперь устремлялись по знакомой тропинке.

Одновременно я заметил сваленные в углу рыцарские доспехи. Свои.

Не желая терять ни минуты, я отложил книгу на широкий обеденный стол и принялся облачаться. Я заранее продумал, как действовать в предстоящей смертельной схватке: прочитать одно из заклинаний, затем добить противника мечом. Да будь пресловутый лингвист трижды бессмертным, ему не устоять против объединенной мощи магии и железа.

– Куда ты? – поинтересовалась хозяйка.

– Я поклялся убить могущественного лингвиста Владимира Даля, тем осчастливить человечество. После его смерти в мире не останется ни грамотных, ни безграмотных людей: все станут равны и счастливы.

– Ты уверен в том, что это правильно?

Мне показалось, что хозяйка огорчилась.

– Да. Я обещал. Значит, я должен.

– Погоди.

Я думал, женщина соберет мне перекусить, но она схватила книгу и приоткрыла страницу. Изнутри шарахнуло энергетической волной, впечатав меня в стену. Это было больно и неожиданно. После этого хозяйка захлопнула страницу, прекратив доступ лингвистической энергии в помещение.

– Видишь – должен или не должен, – ты в любом случае не готов. Использовав гримуар, свалишься в обморок и погибнешь.

Я вынужден был признать ведьмину правоту: сражения с Владимиром Далем, знаменитым магическим лингвистом, мне не пережить.

– Что же делать? – вопросил я в замешательстве.

– Питаться и тренироваться! – воскликнула женщина. – Сейчас ты слишком слаб, чтобы победить, но через пару недель наберешь форму. Если прислушаешься к советам, конечно… Но сначала нужно перекусить: ты ослабел после обморока.

– Я прекрасно себя чувствую, – возразил я, срывая меч с пояса и совершая им несколько виртуозных движений, которым обучился еще дома.

Хозяйка засмеялась.

– Железом Владимира Даля не сразишь… А скажи, Элджернон, какое оружие самое убойное на свете, по-твоему?

– Меч в искусных руках! – заявил я без малейших колебаний.

– А теперь назови пару основных характеристик этого – самого убойного, по твоему мнению, – оружия.

Говоря это, хозяйка споро накрывала на стол, на котором появилась дымящаяся картошка в чугунке и плошки с многочисленными соленьями.

– Длинный и острый, – ответил я не задумываясь. – Это все, что требуется для защиты или нападения.

– Отлично… Садись, кушай, не стесняйся… А заодно ответь, почему природа одарила диких зверей острыми клыками и длинными когтями, позволяющими нападать и защищаться, и лишь человека – самого способного из земной живности – обделила?

– Я… не знаю, – пробормотал я, уплетая за обе щеки. – Никогда об этом не задумывался.

– Потому что природа наделила человека самым совершенным оружием из всех возможных: языком. Он длинный и острый, как меч: даже внешним видом напоминает. Точнее, наоборот. Меч напоминает своим внешним видом человеческий язык, потому что сделан по его образу и подобию: длинным и острым.

– Но меч намного длиннее, – заметил я, наполняя чашу клюквенным морсом.

– Вовсе нет. Язык может выбрасывать убийственные слова на десятки и сотни метров. Мечом на такой дистанции не поразишь. Научись пользоваться речью – тогда поймешь кое-что важное в этой жизни. Если сможешь.

Вынужденный согласиться, я промолчал и отодвинул от себя тарелку.

– А теперь за тренировку! – возгласила хозяйка. – Чтобы победить, ты должен владеть словом не хуже Владимира Даля.

И мы приступили к интенсивным тренировкам, которые продолжались две недели.

Сначала я обучался работать с лингвистической энергией. Хозяйка – теперь она сделалась моей сэнсейкой – приоткрывала книгу, из которой вылетали снопы энергетических заклинаний. Первые дни я испуганно отшатывался, иногда не удерживаясь на ногах. Вскоре – лишь с недовольным видом отворачивался. А через неделю тренировок с радостью подставлял лицо, впитывая в себя живительную энергию лингвистики.

Одновременно я обучался владеть словом, выкрикивая оскорбления в стоящую поодаль мишень. Поначалу мишень располагалась от меня в десяти шагах, и то я частенько промахивался. Когда наловчился попадать в яблочко, хозяйка передвинула мишень на десять шагов дальше – и так ежедневно. Через неделю тренировок я свободно поражал цель на расстоянии семидесяти шагов.

А следующую неделю мы посвятили защите. Я – в рыцарских доспехах, с обнаженным мечом в руках – вставал перед хозяйкой, которая выкрикивала оскорбления мне в лицо. Я либо увертывался от них, либо отбивал тупым концом клинка. Тогда брошенные оскорбления изменяли направление, улетая высоко в небо или срезая близлежащие деревца.

На четырнадцатый день занятий хозяйка отерла с лица пот, со словами:

– Теперь ты готов, Элджернон. Можешь отправляться на битву – если, конечно, считаешь ее неизбежной.

– Считаю.

Я взнуздал гнедого жеребца, две недели спокойно пасшегося на деревенской лужайке, и отправился в путь, думая: после того, как разделаюсь с могущественным лингвистом, обязательно вернусь – возможно, даже женюсь на сэнсейке. Даже в родимом дому я не чувствовал себя так спокойно и безмятежно, как в лесной избушке.

Я ехал по дубовой роще, с каждым лошадиным шагом ощущая: пророчество, данное ведьмой моему прапрадедушке, обязательно сбудется. Ждать недолго. Я убью Владимира Даля и уничтожу написанный им «Толковый словарь живого великорусского языка», а в их отсутствие никто не посмеет упрекнуть другого человека в безграмотности. С лица земли исчезнут пресловутые, досаждающие нормальным людям, грамотеи – тогда счастливая жизнь на планете сделается неизбежной.

К полудню дубовая роща поредела – показалась стоящая на отшибе избушка. В ней, по всей видимости, и скрывался бессмертный лингвист. Дальше простирались бескрайние поля. Накрапывал мелкий дождик, но я не обращал на погоду внимания, потому что был озабочен исполнением древнего пророчества.

Под неприглядную изморось я выехал из леса и крикнул громовым голосом:

– Владимир Даль, выходи!

Дверь избушки отворилась, и изнутри показался глубокий старик в белоснежном одеянии. Его лицо было иссушено: казалось, навстречу шествует обтянутый кожей скелет. Но глаза сияли живо и проникновенно, а поступь, сопровождаемая постукиваниями посоха, оставалась плавной. Раздвоенная седая борода развевалась в такт шагам. Возникало ощущение, что величественная фигура движется по воздуху, причем дождевые капли облетают ее стороной – настолько походка была плавной, а одежда незамаранной.

Я уверился, что на меня наведен морок, и не поддался волшебным чарам. Наоборот – дождавшись, когда волшебник приблизится на излюбленную дистанцию в сорок шагов, выкрикнул смертельное оскорбление. Я метил в сердце, но промахнулся. По неизвестной причине брошенные слова обогнули фигуру по касательной и исчезли в степи. Я скорректировал прицел и повторил выброс, который тоже не достиг цели: ругательство долетело до белых одежд, запуталось в них и опало на землю, обессиленное.

А Владимир Даль все приближался и приближался ко мне с лучезарной улыбкой, не произнося при этом ни слова.

Поняв: либо заклинания бессильны, либо я владею ими недостаточно хорошо, – я соскочил с гнедого жеребца, правой рукой выхватив из-за пояса неразлучный меч. А левой рукой – так, на всякий пожарный – прихватил из седельной сумки гримуар, с которым старался не расставаться. После чего кинулся в отчаянно пешую атаку.

Ни единым движением Владимир Даль не выразил обеспокоенности, все так же – в своем просторном белом одеянии – продолжая двигаться навстречу.

За четыре шага до лингвиста я занес меч над его головой и… не смог опустить. Вместо того, залился горючими слезами и опустился перед могущественным лингвистом на колено. «Толковый словарь живого великорусского языка» чуть не выпал из ослабевших рук на мокрую траву.

Ни слова не говоря, Владимир Даль приблизился ко мне и возложил руки на склоненную голову. От ладоней волшебника исходило голубоватое электрическое свечение, между пальцами и металлическими доспехами проскакивали искры.

В этот миг я ощутил неземное блаженство, какого никогда не испытывал. Оно было совершенно райским: не сиюминутным, но длящимся вечно.

Внезапно рука Владимира Даля дрогнула, волшебство прекратилось.

Обеспокоенный, я поднял голову и увидел, что из груди почтенного старца торчит наконечник. Стрела, предательски выпущенная в спину, пробила тело насквозь. На белом одеянии проступило красное пятно. Владимир Даль зашатался и рухнул навзничь.

Я взревел и кинулся вперед, к кустам, из которых прилетело убийственное орудие. А мне навстречу уже бежал незнакомый юнец с колчаном за спиной и оголенной саблей в руке. Юнец победительно выкрикивал:

– Я адалел его! Я побидил Владимира Даля! Свиршилось!

Идиот явно не сознавал, что натворил.

Мы сошлись. Одним ударом я опрокинул безумца навзничь и собирался уже заколоть, но подумал: пожалуй, это чересчур простое и гуманное решение. Тогда выхватил отцовский гримуар, распахнул его ровно посередине и сунул обезумевшему юнцу под нос. Яростным потоком наружу хлынула лингвистическая энергия, обжигая молодое – еще секунду назад не замутненное грамотностью – лицо.

– Аааааааа! – завопил пораженный незнакомец, роняя саблю и пытаясь заслониться руками.

Но я – безжалостный и карающий ангел – склонялся над корчащимся в прозрении телом до тех пор, пока лингвистическая энергия не закончилась. Гримуар опустел, и дубовая роща неуловимо потускнела и опошлилась.

Я аткинул прочь полигчавшую скарлупу-аблошку и направелся к лижащему паодаль – в билоснешных адеждах – старцу. Нипобидимаго ленгвизда Владимира Даля следавало пахаранить совсеми почистями.