Тактика Протоплазмы

Луч света из единственного не заставленного коробками окна падал на диван, утопающий в хламе, и выхватывал из полумрака лицо Казимира Пушкова. Его рыжие волосы стояли иссиня-рыжими прядями, словно над ними только что поработал статический электрик с обострённым чувством прекрасного. Он сидел, скрестив ноги по-турецки, и впивался взглядом в камеру старого смартфона. На лице его была напускная, картонная суровость.

«Приветствую, смертные... то есть, коллеги! — начал он, стараясь говорить низким, проникновенным голосом, как у одного популярного аниме-ниндзи. — Сегодня вы узрите... э-э-э... ту самую тьму, что порождает свет!» Он замолкал, драматично выдерживая паузу, но тут же морщил нос и срывался на свой обычный, восторженно-суетливый тон. — Ладно, не получилось. Сегодня я проведу для вас, мои уважаемые коллеги-энтузиасты, экскурсию по эпицентру гениальности! Добро пожаловать в мою лабораторию!»

Он вскочил с дивана, и камера в его руке заплясала, выхватывая фрагменты хаоса. Комната была похожа на помойку, помешанную на науке. На полках вперемешку с книгами лежали скрутки проводов, платы с торчащими, как иглы дикобраза, транзисторами, и полусъеденный бутерброд.

«Вот, к примеру, этот артефакт!» — Казимир подскочил к закопченному пятну на обоях, от которого тянулся шлейф оплавленного провода. — «Многие скажут — короткое замыкание. А я возражу — успешный эксперимент по визуализации плазменного разряда в бытовых условиях! Мы доказали, что дугу можно вызвать не только высоким напряжением, но и правильным... э-э-э... настроем!»

Он двинулся дальше, его свитер с подпалинами зацепился за угол полки, и на пол с грохотом свалилась стопка журналов. Казимир не обратил внимания.

«А вот — жемчужина моей коллекции!» Он с гордостью наклонил камеру к микроволновке, дверца которой была снята и заменена листом картона, на котором было выведено маркером: «Не включать! Идет калибровка волнового резонатора!». — «Я работаю над тем, чтобы заставить её разогревать еду силой сфокусированного звука! Пока что она только громко гудит и отключает свет в подъезде, но мы на верном пути! Принцип аналогии — наш главный инструмент!»

Он показывал жестяную банку с болтающимися внутри гайками — «гироскоп для стабилизации гравитационного поля комнаты»; склеенные скотчем батарейки, образующие причудливую башню, — «прототип аккумулятора, работающего на принципе каузальной связи, когда прошлые заряды подпитывают будущие»; и, наконец, деревянный брусок с двумя ржавыми гвоздями.

«И это, коллеги, — в его голосе зазвучали почти религиозные нотки, — не просто гвозди. Это — «Резонансные стрелы Ингвара»! Я использовал их в попытке научить это самое дерево передавать информацию через вибрации. Дерево, увы, не оценило порыва, но стрелы свои качества сохранили! Идеальные проводники!»

Идиллию научного безумия прервало настойчивое мигание экрана. Смартфон, исчерпав последние проценты заряда в попытке передать миру эту сокровенную чушь, выдал суровое предупреждение: «Заряд батареи 1%».

Лицо Казимира не исказилось от досады. Напротив, на нем расцвела улыбка человека, которому только что открылась великая тайна.

«Коллеги! — прошептал он, прижимая телефон к груди. — Вы стали свидетелями не провала, а финального акта нашего сегодняшнего действа! Рождение нового эксперимента! Гипотеза: можно ли, находясь на грани энергетического коллапса, передать столько ценной информации, что её темпоральный заряд подпитает источник?»

Он швырнул телефон на диван, сгрёб с пола деревянный брусок и, ухватившись за шляпки гвоздей, с силой дёрнул. Гвозди с противным скрипом вышли из своего деревянного ложа.

«Натуральное железо! — восхищённо говорил он, вертя их в пальцах. — Не испорченное фабричной полировкой! Оно сохранило природную, дикую проводимость! О, да...»

В этот момент его пламенную речь прервал бодрый джингл — звонок от «МАМА». Казимир посмотрел на экран, и его лицо озарилось ещё сильнее. Идеальная синхронизация!

«Мама! — почти закричал он в трубку. — Ты не поверишь! Я на пороге открытия, которое избавит человечество от рабства у проводов!»

Из динамика послышался усталый, напряжённый голос: «Казенька, я просто хотела напомнить, купи хлеба... Что ты опять задумал? У меня в ушах звенит...»

«Ничего сложного! — перебил он, не отрывая восторженного взгляда от гвоздей. — Реализую теорию прямой передачи энергии! Смотри: есть источник — розетка. Есть приёмник — телефон. А между ними — сила мысли! Это же очевидно: если мыслить правильно, электроны сами потекут туда, куда надо!»

«Казя, нет! — голос матери дрогнул, в нём слышалась знакомая, горькая тревога. — Умоляю тебя, не лезь в розетку! Вспомни, что было с утюгом! И с бельевыми щипцами! Пожалуйста, просто сходи в магазин, я тебе деньги на столе оставила...»

«Мама, ты мыслишь старыми, материалистическими категориями! — с лёгким раздражением парировал он. — Это не «лезть в розетку». Это — установление ментального контакта с силовым полем. Всё будет в полном порядке, я всё просчитал. Это самый безопасный эксперимент!»

Не слушая больше её мольб, он бодро закончил: «Всё, мне нужно концентрироваться! Не переживай! Люблю!» — и положил трубку. Её страх был для него лишь помехой, статикой на пути к ясному сигналу истины.

Он отложил телефон, встал и с двумя гвоздями в руке, как с саблями, подошёл к розетке. Его пальцы сжали холодный, шершавый металл. Он не видел ни пыли на плинтусе, ни трещины в стене, ни страха в глазах матери — он видел лишь Великую Теорию, ждущую своего триумфа.

«Река, встречай новые берега», — прошептал Казимир Пушков, и с лицом человека, обретшего истину, уверенным движением вставил гвозди в тёмные разъёмы.

Ослепительная белая вспышка озарила комнату, высветив на мгновение все его причудливые изобретения. Для Каза это была не боль, а последнее, самое главное озарение. Его последней мыслью было:

«Ага... Так вот ты какое... Настоящее...»

А потом его не стало.