Танцы

ТАНЦЫ

В нашем городке есть два кладбища – старое и новое. Они так и называются – Старое и Новое.

Старое расположено практически в центре города, а Новое – за городом, на отшибе.

В 1980 году Старое Кладбище решили закрыть, и выделили место под новое захоронение – так называемое Новое Кладбище.

И так получилось, что в то время, первыми покойниками, которых нужно было хоронить уже на Новом Кладбище, оказались 75-летний старик и новорождённый младенец – трёх дней от роду.

Старичка, шустрые родственники, быстренько пристроили на Старом Кладбище, а младенца, хочешь не хочешь, нужно было хоронить на Новом.

Об этом узнали Ведающие Люди. Посудили, порядили, решили, что плохая примета и направились прямиком к местным властям – в Райисполком.

Самый старший из Ведающих, обратился с такой речью:

– Нельзя хоронить некрещёного младенца на новом погосте. Тянуть он к себе молодых будет. Следует подождать кого постарше, а его хоронить уже во вторую очередь.

Как на грех, председатель исполкома был в отъезде. А его обязанности исполнял заместитель.

Время было тогда советское: строительство коммунизма, поголовное неверие в Бога, ну и прочие прелести того часу.

Заместитель председателя райисполкома, был человек идеологически выдержанный. И в ответ он сказал, что в такое социально значимое для страны время – преддверия открытия Олимпиады, он не потерпит в городе мракобесия, суеты и суеверий. И взашей выгнал Ведающих.

Младенца похоронили.

И вот тогда – началось!

Нет, ничего необычного не произошло. Не было никаких эпидемий, землетрясений, наводнений, никаких других массовых бедствий. Люди, как умирали, так и умирали. Просто стали умирать достаточно молодые люди – от шестнадцати до сорока.

Старики, конечно, тоже умирали, но их было ничтожно мало, по сравнению с молодыми людьми: где-то порядка 1: 10.

Так продолжалось несколько лет. Новое Кладбище разрасталось. Приезжие люди, удивлялись такому обилию достаточно молодых людей, похороненных на новом погосте.

Ведающие Люди, вновь собрались вместе, опять посудили – порядили, и решили позвать Батюшку.

Батюшка кладбище освятил: благо время уже было перестроечное, и к этому стали относиться более лояльно и спокойно.

Ситуация после освящения, вроде бы выровнялась, но ненадолго. Буквально через год, всё опять стало, как прежде.

Что на это повлияло? Об этом никто не знает.

Тогда Ведающие решили обратиться к бабе Нюре, живущей на ближайшем хуторе. Бабка славилась гаданием, изготовлением приворотного зелья и прочими ведьмовскими шалостями. Говорили, что ей уже больше ста лет. Но никто точно не знал.

Баба Нюра выслушала ведающих, пошамкала беззубым ртом, пожевала сухими губами и согласилась.

Целую ночь, от заката до восхода, Баба Нюра провела на Новом Кладбище. Ведающие, всё это время находились за забором погоста, до боли вглядываясь и вслушиваясь в происходящее на кладбище. Но ничего не было ни видно и ни слышно: ночь была наполнена обычными для этого времени суток звуками. Лишь изредка видели они огонёк свечи Бабы Нюры, мелькавший, то тут, то там среди крестов и памятников.

С первыми лучами солнца, Баба Нюра вышла за ворота.

– Ну!? – в один голос выдохнули Ведающие.

Бабка помолчала, обвела их всех маленькими старушечьими глазами и сказала:

– Всё. Уговорила. Больше «он» молодь тянуть не будет.

Дружный вздох облегчения был ей ответом.

– Только… – Баба Нюра запнулась.

Ведающие напряглись:

– Что только? Говори, Старая!

– Раз в год, «он» будет забирать мужчину или женщину, сорока лет. Раз в год – на Радуницу.

Так сказала Баба Нюра и, развернувшись зашаркала по дороге опираясь на деревянную палку.

С той поры всё образовалась. Конечно люди, как умирали, так и продолжали умирать. Но уже не было того чудовищного соотношения, что было раньше.

А каждый год, на Радуницу, кто-нибудь пропадает на Новом Кладбище. Особенно из тех, кто в одиночку, во второй половине дня, идёт на почтить память своих почивших родственников. Или кто-то из местных забулдонов, переугощавшихся дармовой выпивкой, оставленной на могилках родственниками усопших.

Но в городе об этом мало кто знает. Да и не вызывают какого-то особого ажиотажа слухи об исчезновении того или иного человека.

Ведь люди исчезают постоянно, круглый год.

Кто-то, никому ничего не сказав, куда-то уходит или уезжает обиженный на судьбу или родственников.

Кто-то выходит за хлебом, а уходят в загул с друзьями, и оказываются на другом конце страны, в домашних тапочках в которых вышел из дому.

Многие погибают под колесами автотранспорта и лежат в моргах без документов неопознанные.

А пожилые грибники внезапно умирают в лесу и находят их, иной раз, далеко не скоро.

Всякое бывает.

Но каждый год, весной, после Радуницы, обязательно появляется объявление в местной печати, в социальных сетях, в городском чате, да и так просто – на досках объявлений, о том что: «Пропал(ла)… на вид лет сорок… был(ла) одета… просим всех владеющих информацией сообщить по телефонам…».

Я не знаю правда это или вымысел, но лично знаком с несколькими местными «алконавтами», что полностью завязали со спиртным после ночёвки на Новом Кладбище, на Радуницу.

Ни от кого из них, вменяемого ответа, что и как там произошло, я не добился. Лишь один из них, по кличке «Шляпа», имеющий более тридцати лет стажа пьянства, сказал мне одно слово:

– Танцы!

Просто «Танцы», и ничего больше.

Что происходит на Новом Кладбище в день Пасхи мёртвых, я не знаю. И, честно сказать, нет никакого желания выяснять это.

Есть, конечно, один человек, который мог бы пролить свет на всё происходящее – это Баба Нюра.

Она до сих пор живёт на близлежащем хуторе, гадает, готовит приворотные зелья и занимается разными другими ведьмовскими шалостями.

Но она точно ничего не скажет.