Танец в наручниках

Белокурый локон выбился из-под шапочки, непокорно свесился на лоб, щекоча нос.

– Глазунова, приведите себя в порядок!– Незамедлительно прогрохотал голос старшей медсестры, грузной, вечно злой женщины пятидесяти четырёх лет. Казалось, начальница только и делает, что следит за персоналом по камерам. Даже обед ей приносили в кабинет.

Виктория боялась и ненавидела в этой женщине всё: куцые, всегда прилизанные тёмные коротко стриженые пряди волос, вечно красный нос, обезображенный очками в нежно-розовой оправе, а особенно сверлящие бездны темно-карих глаз.

Однако лишиться работы из-за начальницы деспота в её планы совершенно не входило. В медицину маленькую Вику тянуло с детства, хотя семья была сильно далека от спасения человеческих жизней: папа-слесарь, мама-швея. Странно но, идею дочери не сочли безумной и, отучившись в колледже на сестринское дело, Виктория быстро устроилась в пару мест по совмещению.

Бабушкина комната, в коммунальной квартире, которую давно мечтала расселить администрация района, служила не идеальным, но собственным жильём. Все Викины соседи давно сдались и, получив от риелторов смешные суммы, разъехались кто куда. Огромная шестикомнатная квартира оставалась в распоряжении простой маленькой медсестры, что позволяло чувствовать себя почти богачкой и по вечерам она танцевать одной в длинном коридоре.

Второй работой Вики стал фонд «Ночлежка», нуждающийся в бюджетном некапризном враче, и медсестра подошла идеально.

Утром она вставала в шесть, до обхода успевала поболтать с каждым пациентом, узнать последние новости. Потом, как обычно, получала взбучку заведующей и в настроении, близком к мылу и верёвке, плелась в процедурный кабинет, ставить больным уколы, менять повязки.

В обед, перекусив сухим бутербродом, на бегу, спешила в «Ночлежку», осматривать подопечных.

Если утром Виктория чувствовала себя дрозофилой, мошкой, по недоразумению поселившейся рядом с людьми, то ближе к вечеру её несомненная божественная сущность выращивала крылья всемогущества, на которых она летела домой. Две работы позволяли соблюсти баланс внутреннего запала, давали силы и желание жить, но хотелось большего.

Вика отслеживала новеньких, мечтая о роли мессии спасителя. Живое воображение рисовало, как она подмешивает пациенту снотворное и после смены отводит его в свою огромную берлогу для спасения. Квартира на первом этаже полупустого пятиэтажного здания, ждала своего часа. В недавнем прошлом там жила бабушкина лучшая подруга, и у Вики сохранились запасные ключи. Девочкой, Вика удивлялась, зачем, в простой квартире, была оборудована сварная клетка в нише кладовой под замком.

Вадик попался на глаза, совершенно случайно, ещё по пути в «Ночлежку». На фоне помятых, потухших товарищей, он был относительно чисто одет и весел. Тихий низкорослый щупленький парень, которого выгнала собственная мать, не нашёл ничего умнее, как пить с местными бичами под забором.

Вика приметила его в понедельник, дрожащими руками подсыпала в стакан компота психотроп. Он легко пришёл в камеру, не задавая вопросов, только подслеповато хлопал большими тёмными ресницами и улыбался. Пришёл в себя минут через сорок.

– Ты кто?– Спросил он боязливо, как только открыл глаза в сумраке старой кухни.

– Я ваш ангел-хранитель.– Смело ответила Вика, пристёгивая его руку наручниками к батарее, пока он ничего ещё не понял.

– Что происходит?– Без агрессии робко и нерешительно спросил парень, демонстративно позвенев наручником, поднял пыль с батареи, закашлялся.

– Ничего такого, что навредило бы вам.

– Как я здесь оказался?!

Вдруг поведение парня сменилось, он задёргался и закричал: – Отстегни меня немедленно! У меня клаустрофобия!

Вику покинуло хладнокровие, она позорно засуетилась, заперла все двери и с сердцем, бьющимся комком в горле, убежала к себе на третий этаж. Толстые метровые стены старого фонда надёжно глушили любые крики.

Долго изучая тему бездомности, вывод напрашивался сам собой: вполне можно, за месяц вернуть человека в нормальное состояние.

Реальность, оказалось шокирующее не похожей на фантазию и кино. В мозгу всё громче звучал голос заведующей:

– Государство тратит на вас бездарей кучу денег, обучая, а вы все ленивые, бесхребетные, ни на что не способные без меня мухи!

– Я не такая! А вдруг он действительно там умирает?

Отставив в сторону чашку чая и страх, плескавшийся на дне, Вика потянулась к убавленной радионяне. Громкость вывернута на полную мощность, но тишину не смог потревожить ни один звук.

Паника заволокла мозг. Стремительно хлопая дверьми, быстро спустилась по лестнице, дрожащими руками открыла дверь и на цыпочках пошла к клетке. Пациент лежал без движения, рука в наручнике была неестественно выгнута дугой. Голова на кровати, а сам на полу, глаза закрыты, губы синие.

Вика струхнула. Что делать, если она убила человека?

Дрожащими пальцами, потянулась сквозь решётку и дотронулась до шеи парня. Та была тёплой. В следующее мгновенье, молниеносным движением, он схватил её за руку, а она завизжала от страха.

– Открывай тварь, а то сломаю.– Прошипел парень в лицо, обдавая запахом вчерашнего перегара, глаза его сквозили безумием. К счастью, вторая пристёгнутая рука ограничивала его движения.

– Я не смогу достать ключ, если вы меня не отпустите.– Вика, наполненная паникой до кончиков ушей, пыталась взять инициативу в свои руки.

– Если я отпущу, ты не откроешь.

Кисть, удерживаемая удивительно сильной мальчишеской рукой, стала синей. Прижатая грудью к металлическим прутьям, она почти не чувствовала пальцев.

– Я не причиню вам зла.

– Не верю.– Прохрипел он, не отводя взгляда.

– Его рука устаёт, хватка ослабнет, вторая пристёгнута, время на её стороне.– Успела подумать Вика, перед тем, как почувствовать острую нестерпимую боль.

Оказалось, парень переместил большой палец и заломил запястье вверх, секунда и он, возможно, сломает ей кисть. План оказался глупый и слабый бог, в душе Вики, сложил оружие.

– Больно, больно, больно.– Шептала она, заливаясь слезами.

– Так и должно быть.

Голос парня был злой, мстительный и довольный.

– Если вы сломаете мне руку, дверь сама не откроется. Держите телефон, если я вас не открою, позвоните в полицию, блокировки на нём нет.

Пленник не колебался, зубами принял телефон из её свободной дрожащей руки и отпустил кисть.

Комната мигом закружилась у Вики перед глазами, оседая на пол, она подумала, что сознание решило покинуть её совсем не вовремя.

В висок настойчиво стучалась мелодия. Ритм отражался эхом в сводах пустой кухни, делая мелодию поистине демонической. Перед глазами танцевали разноцветные круги, и боль отдавалась во всём теле. Вика с удивлением увидела, что звук идёт из её собственного телефона в руках парня.

– Я решил подождать, пока ты очнёшься.– Сообщил он, спокойно продолжая рассматривать телефон.– У тебя неплохая подборка музыки для маньячки.

– Я не маньячка.

Чёрные брюки были в грязи, синий любимый свитер порван успела отметить она.

– Просто хотела вытащить тебя с улицы. Стресс-психология, знаешь об этом что-нибудь?

– Не-а, не в курсе. Но точно знаю, что удерживать человека против его воли уголовно наказуемо.

Вика взяла с подоконника кухни маленький ключ, подошла к алькову с клеткой, открыла дверь и остановилась.

– Что встала, наручники снимай! А то сейчас, как наберу полицию, следующие десять лет сама попробуешь за решёткой посидеть, маньячка.

Тихого парня, которым юноша показался при знакомстве, не было и в помине. Перед ней сидел, развалившись на кровати, самоуверенный гопник. Такие отжимают телефоны прохожих в подворотнях и грабят старушек.

– Я фатально ошиблась.– Вынуждена была признать Вика.– На свободе, мне с тобой не справиться. Я тебя боюсь. Предлагаю снова меняться: телефон на ключ. Пока ты будешь освобождать руку, я смогу безопасно уйти.

Она приготовилась к сопротивлению и отповеди, но он просто протянул ей телефон.

Уронив от страха ключик на пол, она выхватила телефон и рванула испуганным зайцем к выходу. Парень почему-то не закричал, а рассмеялся. Сквозь вату в ушах и тяжёлое дыхание Вика слышала пронзительный мужской смех. В панике забежала к себе на верх, заперлась, погасила свет.

– Надеюсь, ты подумаешь, что я убежала и просто уйдёшь. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.– Прошептала она в пустоту молитву.

На лестнице залаяла старая собака соседей, и всё вновь стихло, часы показывали два часа ночи. Наконец, дверь парадной протяжно стукнула. Вика подползла к окну. От дома через двор уходил её несостоявшийся пациент.

Прошла неделя, прежде чем она перестала трусить, выходить на улицу.

С «Ночлежки» она уволилась по телефону, никому ничего не объясняя, в больнице соврала, что заболела. Постепенно история казалась больше смешной, нелепой, а не опасной и вот свершилось, она вновь шла по улице, в чёрном красивом платье. В ресторане на углу проспекта играла музыка, сквозь витринные окна лился свет, и Вика, замерла в танцующих бликах света. Воображение рисовало пары, медленно двигающиеся в такт музыки. От входа в заведение отделилась тень и шагнула на встречу. Мужчина протянул руку, приглашая на танец. С удивлением Вика узнала в силуэте охранника, своего несостоявшегося пациента.

– Привет.– Сказал он, бережно пожимая руку и делая шаг, вбок, увлекая в танец.– Работает твоя стресс психология, видишь. – Рука была тёплой и уверенной, тело звало за собой, а Вика быстро перестала дрожать.– Я надеялся встретить тебя и сказать, спасибо. Благодаря тому происшествию я прозрел, помирился с матерью, устроился на работу и искал тебя. К сожалению, никто не дал твой номер. А ты вдруг тут, в свете фонаря, стоило заиграть музыкантам знакомую джазовую композицию.

В глазах Вики стояли слёзы, они менялись прямо там, под пологом век. Сначала брызнули от испуга, потом скатилась капля радости. А теперь нежность проливала воду, целыми дорожками. Губы же улыбались. У неё всё получилась, она смогла, она спасла, и пусть всё пошло не так, как придумалось, но у неё всё же есть своя маленькая выстраданная победа. Боги тоже плачут. А может это просто судьба. Опасаясь не справиться с мыслями и танцем одновременно, она позволила своему внезапному партнёру вести себя по волнам музыки в вечность. Медленно качаясь в такт, богиня вновь обретала крылья.