Тариф на аплодисменты

Сценарий короткометражного фильма

Начинающий литератор сидит у стола в небогато обставленной комнате, что-то печатает на компьютере. Открывается дверь, входит незнакомая женщина. Она немолода и не красива, но чрезвычайно обаятельна.

Литератор удивлён – в квартире он один, дверь запрета, непонятно как незнакомка вошла. А та бесцеремонно усаживается в кресло и заводит длинный разговор о природе творчества и о месте таких мелких личностей, вроде сидящего напротив неё. Наконец литератор взрывается: «Да кто вы, чёрт вас подери, такая»? На это дама мило представляется: «Я Сатана». Литератор возмущён: всем известно, что Сатана – лицо мужского пола. Но дама его поправляет: во-первых, Сатана, он же Люцифер, как лицо ангельского сословия есть существо бесполое, а во-вторых, такому могучему духу принять чей-то телесный облик просто пара пустяков.

- А зачем вы ко мне явились?

- Напомнить, что в этом мире за всё надо платить.

- Видимо у вас с Богом возник спор…

- «Доктора Фауста» вспомнили? Ну, к чему все эти красивости... Если хотите знать, моих личных полномочий с лихвой достаточно чтобы испепелить весь этот город, со всеми обитателями, не то, что вмешаться в судьбу никому не известного писателя.

- Надо полагать, что я должен вам отчислять большую часть своих гонораров? Так я согласен, всё равно мои произведения даже друзья отказываются читать, не то, что редактора. Я готов пахать почти бесплатно, лишь бы донести до читателей своё творчество.

- Это ни к чему. Зачем деньги тому, кто придумал сам принцип денег? Это для вас бумажки, золото, ракушки или, скажем, зёрна какао имеют вес и цену, а я, если захочу, сделаю так, что вы будете считать золото навозом, и начнёте копить какой-нибудь сорт речного песка. Деньги живут только в головах обычных людей, и не имеют цены для тех, кто выше.

- Понятно. Видимо, я должен с вами переспать. По большому счёту я…

- А вот это вовсе уж лишнее. Я существо бесполое, и физиологический контакт с существом низшего порядка мне отвратителен, скажем как вам секс с каким-нибудь слизняком.

- Обидно, но доходчиво. Надо полагать, вы хотите купить мою бессмертную душу.

- На кой чёрт мне ваша душа, когда вы сами не до конца уверены в её существовании, и тем более в ценности. Душу приобретают у тех, кто твёрдо знает, что это такое, кто боится её лишиться.

-Тогда чего вы хотите?

- Я же сказала: напомнить, что за всё надо платить.

- В чём же будет выражаться оплата?

- Очень просто: как только вас посетит желание написать что-то, кому-то из дорогих вам людей станет плохо. Может заболеет, или наступит полоса страшного невезения… много всего будет. Причём, чем талантливее ваши произведения, чем оригинальнее идеи, тем хуже будет им.

- Тогда я перестану писать вообще.

- Бесполезно. Мыслить вы себе не запретите, а идеи вас посещают постоянно.

- Тогда я покончу с собой.

- Это не поможет. Судите сами, скольким людям станет хуже от вашей смерти, особенно тем, кто прямо зависит от вас. Так что им станет много хуже.

- Надо полагать, что вы посодействуете мне в продвижении моего творчества, чтобы все знали, какую цену я плачу за успех? Как вы восстановили сожженные рукописи Мастера, и с вашей помощью он обрёл покой?

- Ни в коем случае. Я вовсе не заинтересована в пропаганде ваших идей – мне отвратительны слюнявые сантименты и всякие глупости вроде дружбы и патриотизма. К тому же… «Рукописи не горят»… А вы держали в руках эти якобы восстановленные рукописи? Да и насчёт покоя, я бы не торопилась с выводами – не стоит путать покой и неизменность

- Тогда к чему этот разговор вообще?

- Просто чтобы вы знали, что безнаказанно сеять добро я никому не позволю.

- Но это же просто мелкий садизм!

- Как вам угодно.

Встаёт и уходит.

Писатель остается один. Он рассуждает: а что ему делать в этой ситуации? Чем бы ни была вызвана месть со стороны Сатаны, она реальна и действенна. Собственно, Сатане лично вредить, вроде бы, нет резона – всё равно писателю пробиться вряд ли удастся: его произведения нравятся только людям простым, бесхитростным, а интеллигенты даже не пытаются прочитать, даже если их о том просят. Интеллигенты вообще, как это ни парадоксально, крайне нелюбопытные и ограниченные люди. Но ведь именно они сидят в редакциях и задают литературную моду. Всё-то им нужны какие-то изыски… Да и изыски-то эти страшно однообразны, шаблонны, и даже редко меняются от эпохи к эпохе.

А что делать ему, с его простыми по форме, но многослойными произведениями, в которых простые люди находят массу смыслов, а интеллигенты напротив – голые сюжеты примитивных, едва ли не лубочных картинок?

Спорит сам с собой:

К чему такие обобщения? Интеллигенция – явление многоплановое… И культура, как и любой живой организм является питательной средой для разного рода паразитов. А судить об организме по паразиту несколько несолидно. Другой вопрос, что здоровый организм обладает иммунитетом к паразитам, но ведь культура больна и давно!

Главная же беда не в том, что писателю разрешено или запрещено писать, а в том, что в любом случае будет плохо дорогим ему людям.

Что же ему делать?