Таймкод

Часы на стене скрипнули натужно, и минутная стрелка сдвинулась на одно деление назад, влево. Андрей почесал в затылке и пихнул в плечо сокурсника Борьку:

— Видел? С часами фигня какая-то.

Тот перевёл взгляд на циферблат, несколько секунд всматривался:

— Часы как часы, по-моему.

— Они назад идут, а всем пофиг.

— Что значит — назад? — Борька сверился со своей наручной «Монтаной». — Время вроде правильное показывают. Ну, отстают немного, и чё?

— Погоди, сейчас минута пройдёт, стрелка сдвинется — сам увидишь.

— Ага, блин, вот щас всё брошу и буду минуту ждать.

В вестибюле Восьмиозёрского универа было шумно и весело. Перемена заканчивалась, входная дверь распахивалась ежесекундно — народ заходил с крыльца, усердно топая у порога, чтобы сбить снег с обуви.

— Пошли на семинар, — сказал Борька. — А то Семёныч развопится опять. Я в прошлый раз прогулял, так он мне чуть мозг не вынес.

— Ладно, пошли.

Они поднялись по лестнице на третий этаж и, лавируя в галдящем потоке, добрались до нужной аудитории. Андрей, правда, ещё издали почуял неладное. Возле двери среди одногруппников маячила Катя — пятикурсница, грубиянка и комсорг факультета.

— Ага! — Завидев Андрея, Катя наставила на него указательный палец. — Явился, Щукин? Ну-ка шагай за мной.

— А что за аврал?

— Там всё объяснят. Давай-давай, не задерживай.

Она схватила его за локоть и потащила в другой конец коридора. Сзади заржали. Кто-то издевательски крикнул вслед:

— Прощай, товарищ! Мы тебя не забудем!

— Серьёзно, Кать, что случилось? — спросил Андрей. — Я в последнее время вроде не куролесил, морально не разлагался. Даже взносы платил.

— Спокуха, — сказала Катя. — Там разберутся.

Она распахнула дверь одной из аудиторий, заглянула внутрь и отрапортовала:

— Вот Щукин. Нашла, доставила.

— Спасибо, Екатерина, — ответил какой-то тип лет тридцати пяти, сидевший на месте преподавателя. — Вы можете быть свободны, дальше мы сами.

Катя подтолкнула Андрея через порог и закрыла снаружи дверь. Тип за столом ослепительно улыбнулся. Он был в импортных джинсах и джинсовой же рубахе. Модная дублёнка валялась на столешнице рядом.

— Присаживайтесь, Андрей. Только вас и ждали.

За столами в среднем ряду расположились две незнакомые девчонки-студентки. У окна сидел белобрысый парень, с которым Андрей периодически сталкивался на стадионе, но по имени не знал тоже. А у белобрысого за спиной пристроился Дима — секретарь комсомольской организации всего универа.

Пятая точка подсказала Андрею, что это «жу-жу-жу» неспроста. Но он решил не торопить события и молча сел на тот ряд, что был ближе к двери. За третий стол, откуда просматривались ножки ближней девицы.

Аудитория была крошечная и не то чтобы тёплая — чугунные батареи пыжились, как могли, но январский холод просачивался сквозь оконную раму. Снаружи к окну тянулись голые ветки клёна, запорошённые снегом.

Грянул звонок на вторую пару.

— Начинаем, — сказал джинсовый тип, дождавшись, пока шум в коридоре стихнет. — Обойдёмся без ненужных формальностей. Меня зовут Анатолий, а Дмитрия вы и так наверняка знаете. Мы с ним курируем это мероприятие, каждый по своей линии. Он — по комсомольской, а я — по более специфической, скажем так.

— Совершенно верно, — подтвердил Дима. — Попрошу отнестись к словам Анатолия со всей возможной серьёзностью.

— Не будем нагнетать, Дмитрий, — вновь улыбнулся джинсовый. — Я ведь сам предложил неформальную манеру общения. Единственная просьба — не рассказывайте пока никому о том, что вы здесь услышите. Подписок с вас не беру — гриф секретности уже фактически снят, но желательно придержать шумиху на пару дней. Положусь на вашу сознательность. Договорились?

Все вразнобой кивнули.

— Замечательно, — сказал Анатолий. — Тогда сразу перейдём к делу. Вопрос на засыпку вам, товарищи комсомольцы. За границу хотите?

Присутствующие переглянулись. Блондинистая студентка, которая сидела ближе к Андрею, поинтересовалась:

— А куда именно? В капстрану?

— Мне нравится ход ваших мыслей, Юлия, — похвалил Анатолий. — Может, и конкретные предположения будут?

— С Америкой разрядка сейчас, — заметила другая девчонка, темноволосая. — И студенческий обмен налаживается, я слышала.

— Вы абсолютно правы, Карина. Но я, пожалуй, вас удивлю. Мы хотим предложить вам более масштабное путешествие.

— В Австралию, что ли? Там кенгуру, мне нравится. Но это было бы слишком сказочно. Вы над нами смеётесь, да?

Андрей, сидевший чуть сзади, не видел лица Карины, но догадался, что та состроила куратору глазки. Анатолий загадочно усмехнулся и сделал знак комсоргу. Тот взял со стула рядом с собой портативный диапроектор и перебрался на средний ряд.

Девушки, наоборот, отсели оттуда (Карина — к окну, налево, Юля — направо), чтобы не загораживать доску с проекционным экраном. Проектор засветился, и появилось изображение.

Сначала Андрей подумал, что видит архивный снимок из пятидесятых годов. На экране была обширная привокзальная площадь — автобусы, припаркованные машины, толпа народа. На заднем плане виднелся паровоз у перрона. Слева на краю площади стояла новогодняя ёлка, увитая сверкающими гирляндами.

Но при более внимательном взгляде возникали вопросы.

Фотография была слишком яркой и качественной. Краски совершенно не выцвели. Так мог бы выглядеть кадр из исторического кино, снятого на современную камеру. Вот только эпоху никак не удавалось идентифицировать.

Легковые машины в кадре отдалённо напоминали «ГАЗ-21» и «Победу». Пассажирский автобус смахивал на «ЛиАЗ» самой первой модели. Различия, впрочем, были вполне заметны; вывод напрашивался — это заграничные марки, тамошние аналоги наших. Однако рядом с вокзальным зданием хорошо различалась вывеска со словом «трактиръ». Вот именно так — кириллицей и на дореволюционный манер.

А ещё удивляли люди.

Во-первых, они выглядели слишком приветливыми. Это было, конечно, субъективное впечатление, но Андрей сомневался, что в советской толпе пятидесятых годов нашлось бы столько улыбок. Можно списать всё на новогоднее настроение, но…

Во-вторых, шаблонам не соответствовала одежда. Мужчины смотрелись щеголевато — никакой мешковатости и широченных штанин. Элегантные (так и хотелось добавить — фирменные) пальто, дублёные полушубки. Женщины же носили, по большей части, меха, а платья и юбки были не то чтобы откровенными, но без излишней строгости; цвета и фасоны буйно варьировались.

Чем дольше Андрей смотрел, тем сильнее запутывался.

Остальные студенты испытывали такое же замешательство. Блондинка Юля даже оглянулась растерянно на Андрея, будто надеялась на подсказку, но он лишь развёл руками. Анатолий, насладившись этой картиной, снова заговорил:

— Что ж, первое впечатление вы составили. Интересны ваши догадки.

— У нас тут кино снимается? — сказал белобрысый. — Странно, я и не знал. Массовка нехилая, но выглядит чё-то как-то…

— Ага, — сказала Карина. — Сборная солянка какая-то. Или это современная сказка? Ну, вроде как у Марка Захарова?

— Узко мыслите, уважаемые студенты, — попенял Анатолий. — Ладно, не буду больше томить. Нет, это не кино. Это реальный мир, но не наш. Параллельный, смежный. От нашего он, как видите, отличается по техническому развитию, но хронология совпадает. Там сейчас тот же год, что и у нас, восемьдесят девятый. И нет, я вас не разыгрываю, даже не переспрашивайте.

С полминуты все тихо офигевали. Анатолий перестал улыбаться, смотрел серьёзно. Комсорг Дима сидел, нахохлившись; даже ему, похоже, было не по себе, хотя он знал всё заранее. Чтобы прервать затянувшееся молчание, Андрей заметил:

— Ну, это, по-крайней мере, всё объясняет, хоть и выглядит сказочно. Я лично люблю фантастику, поэтому версию принимаю. Но сразу тогда вопрос — почему у них техника настолько убогая, если календарь тот же самый?

— Ага, — сказал Анатолий, — вопрос резонный. Благодарю, Андрей. Если коротко, в двух словах — тот мир живёт более размеренно и спокойно. Прогресс идёт еле-еле, но без потрясений и крови. В двадцатом веке особенно.

— А у них там… — замялась Юля. — Ну, я вижу, слова написаны по-старинному… Тогда получается…

— Верно, Юлия. Я сейчас сообщу вам жутко крамольный факт, за который меня могли бы выгнать из комсомола, если бы я в нём до сих пор состоял. В том мире, что вы видите на экране, революции не случилось. И ничего — живут, особо не жалуются.

Анатолий заговорщицки подмигнул комсоргу. Тот засопел обиженно и отвернулся к окну. Карина сказала:

— Фотка очень красивая. Но мы-то тут каким боком?

— И вот наконец мы подходим к сути. Официальные контакты с тем миром уже налажены. Учёные обменялись визитами, собрали первичную информацию. Состоялись переговоры на высшем уровне. Послезавтра об этом будет объявлено всенародно, в средствах массовой информации. И у нас, и у них. Теперь наступает очередь неформальных сноше… Нет, стоп, возьмём другую формулировку. Очередь неформальных знакомств, в приличном смысле этого слова. Мы ведь друг друга поняли, Фёдор?

Белобрысый скромно потупился, Юля фыркнула, а Анатолий продолжил:

— Так получилось, что самый крупный переход между мирами открылся не где-нибудь, а здесь, недалеко от Восьмиозёрска. И с чьей-то лёгкой руки было решено — пусть первые бытовые контакты обеспечат местные жители. А именно студенты городского университета в двух его версиях. Причём лидеры государств — наш генсек товарищ Машеров и тамошний царь Александр Пятый — пообещали друг другу, что мухлевать не будут. Студенты должны быть настоящие, а не подставные. Никаких столичных мажоров. А на подготовку визита дано полдня. Ради пущей спонтанности, так сказать. По этим же негласным договорённостям, визитёры получают лишь общую информацию, а подробности узнают уже там, от принимающей стороны. Похоже на авантюру, но в том и смысл. Так решили царь-батюшка и наш генеральный в ходе… э-э-э… застольной беседы.

Он выдержал паузу и обвёл всех взглядом. Потом сказал со смешком:

— К счастью, в заданных рамках всё-таки остаётся некоторая свобода манёвра. И мы задались вопросом — кого конкретно туда отправить, каких студентов? Самых умных? Самых ответственных? Самых идеологически стойких? В идеале, конечно, кандидату желательно совмещать в себе эти качества. Но идеал, как известно, недостижим. Вы ведь со мной согласны?

— Да, — пожал плечами Андрей, на которого Анатолий почему-то уставился. — Не знаю, как остальные, но лично я не ощущаю себя интеллектуальной элитой. И мне действительно любопытно, почему меня отобрали в этот… гм… отряд космонавтов.

— Мы рассудили следующим образом. Можно обойтись без круглых отличников, но кандидаты должны нормально соображать. Это раз. Кандидаты не должны быть, извините за выражение, полными раздолбаями. Это два. И да, Фёдор, даже вы, несмотря на ваш залихватский вид, человек вменяемый, нам это известно.

— Ну вот, — сказал белобрысый Фёдор, — лишили звания почётного раздолбая. Заявляю протест.

— Далее. Кандидаты не должны теряться и мямлить. У них должны быть нормально подвешены языки. Что, собственно, и продемонстрировали нам только что Андрей с Фёдором. Это третий критерий. Ну и, наконец, пункт четвёртый… Девушки, парни, вы не могли бы выйти к доске? Все четверо?

Они, переглянувшись, встали. Комсорг отключил проектор, и «космонавты» выстроились перед экраном. Вот тут-то Андрей и оценил до конца весь коварный план организаторов миссии.

Он мысленно представил, как со стороны выглядит их четвёрка.

Карина и Юля — в центре. Жгучая брюнетка и платиновая блондинка. Обе длинноногие и фигуристые, ростом примерно метр семьдесят пять, да ещё и на каблуках. Красивые лица. По бокам от них — Андрей с Фёдором, двухметровые бугаи. Физиономии заурядные, среднестатистические, но это и к лучшему — на их фоне девчонки смотрятся ещё более впечатляюще.

— Вот, — сказал Анатолий, — это я понимаю — идеологический ход конём… Когда фотографии разойдутся…

— Погодите, — сказала Юля, — а за нами там что — фотокорреспонденты будут бродить везде? И каждый шаг снимать?

— Нет-нет, Юлия. Визит частный, никаких папарацци. Но общее фото перед отбытием обязательно сделаем. Парадное, для газет. Опубликуется послезавтра, когда пойдёт кампания в прессе. А дальше уже начнётся более масштабный обмен по всем направлениям. Такие вот пироги, товарищи комсомольцы. Я вам обещал заграницу? Получите и распишитесь, как говорится. Круче любой Америки, как по мне. Ответственное задание, совмещённое с приятной прогулкой. Я вам даже завидую, если честно. Ну что, готовы? Отказаться ещё не поздно, дублёров мы найдём, но…

— Да ладно вам, Анатолий, — махнула рукой Карина. — Мы ж не совсем ку-ку. Мне уже прям не терпится в тот параллельный Восьмиозёрск.

— Это я и хотел услышать. Тогда ещё пара организационных моментов. Присядьте, пожалуйста, досмотрим слайды.

Возвращаясь за стол, Андрей случайно бросил взгляд за окно и увидел картину, которая отдавала сюрреализмом. На кленовую ветку садилась упитанная ворона — но подлетала как-то по-идиотски, хвостом вперёд. Ветка колыхалась, с неё сыпался снег, но едва только птица её коснулась, колыхание прекратилось. Так могла бы выглядеть запись, прокрученная в обратную сторону.

Он моргнул, и наваждение схлынуло. Ворона взлетела с ветки (теперь уже как положено, вперёд клювом), каркнула и скрылась из виду. Андрей, отвернувшись, сразу забыл о ней — мини-лекция продолжалась.

— Историки, — говорил Анатолий, — сумели выяснить, в какой конкретно момент тот мир отпочковался от нашего. Развилку определили с точностью до минуты. Как мы знаем, первого марта тысяча восемьсот восемьдесят первого года император Александр Второй ехал по набережной Екатерининского канала. Народоволец Рысаков бросил бомбу. Было несколько раненых, но император не пострадал. До этой секунды история двух миров была общей. Различия начинаются дальше. У нас взорвалась и вторая бомба, которую метнул Гриневицкий. Царь истёк кровью и вскоре умер. А вот у них второго бомбиста успели перехватить, и царь остался в живых.

Слайд на экране — живописное полотно. Набережная, покрытая снегом, искорёженная карета. Невысокого человека в пальто уводят, выкрутив руки. Царь наблюдает хмуро.

— События того дня произвели на Александра Второго колоссальное впечатление. Своё спасение от смерти он воспринял как знак и форсировал все половинчатые реформы. Там очень много нюансов, в которые я сейчас вдаваться не буду. Самое главное, что к началу следующего века так и не вызрела революционная ситуация. И на международной арене всё изменилось, до мировой войны дело не дошло. Ну и, соответственно, дальше история развивалась уже совсем по-другому. Вот. Это не экскурс даже, а просто ключевой факт, чтобы вы понимали, из чего исходить. Подробнее расспросите уже там, если захотите.

— А с кем конкретно мы там будем общаться? — спросила Юля.

— Я к этому как раз подвожу. Общаться вы, как сказано выше, будете с вашими сверстниками-студентами. Их тоже четверо. Но вы будете шляться не всей толпой, а разобьётесь попарно. В каждой из пар — один человек от нас и один от них. Местные покажут вам город, познакомят с роднёй. Ночуете там, в гостях. Завтра утром переходите к нам. Теперь уже вы устраиваете им экскурсию тут. Культурно развлекаетесь в течение дня, а вечером они возвращаются. Напоследок — ещё один общий снимок, все ввосьмером. Ну а послезавтра — официальное сообщение в СМИ о существовании перехода.

— И кто будет моя пара? — поинтересовалась Карина жадно.

— Всех сейчас покажу. Внимание на экран.