Тайна призрачного доспеха

Э́ни Ва́да с унылым видом поглядела в окно, за которым крупными каплями хлестал дождь. Он продолжал идти со вчерашнего вечера.
– Какое жуткое невезение! – в сердцах воскликнула девушка. – Жители Арта́нии, видать, порядком нагрешили, раз боги лишают нас всех зимы, поливая, словно из ведра. Осень длится и длится, а зима и не думает приходить. Я просто отказываюсь принимать такую несправедливость, – последовал долгий печальный вздох.
Э́рика Така́ми – чародейка на службе Кленовой короны, усмехнулась. Ей прекрасно была известна причина, по которой столь сильно печалилась подруга, страстно призывая зиму. Две недели назад Эни ездила в родной город отмечать свой день рождения, и родители подарили девушке отличную модную шубку из меха северной лисицы. Теперь девушка каждый день ждала наступления холодов, чтобы покрасоваться в обновке.
– Странно, что тебя совсем не огорчает эта противоестественно отвратительная погода, – Эни повернулась к подруге, – я начинаю верить в слухи о бесчувственности чародеек.
Эни Вада была рослой, румяной брюнеткой и зарабатывала на жизнь уроками музыки для девочек из хороших семей. Ученицы любили её за покладистый, добродушный характер, умение уместно пошутить и способность помочь поверить в собственные силы.
– Наверное, потому что у меня нет шубки из магически воссозданного драгоценного серебристого меха, – рассмеялась Эрика.
– На жалование, которое тебе платят в коррехидории ты запросто могла бы купить и настоящую северную лису, – заметила подруга.
– Пока что мне заплатили только один аванс, – парировала чародейка, – я ещё и месяца не отработала, посему думать о шубах и прочей роскоши пока рано.
– Неужели спасённая графиня Сакэ́да кроме платья тебя ничем не отблагодарила?
– Платья от Ка́ртленов было более чем достаточно. Хотя оно и стоило баснословно дорого, зелёный шёлк с вышитыми птицами и традиционное артанское кимоно совершенно не для меня.
Эрика Таками – недавняя выпускница Академии магии, получила назначение в Королевскую службу дневной безопасности и ночного покоя, где работала коронером в столичной коррехидории. По магической специализации девушка была потомственной некроманткой (чем очень гордилась), поэтому и внешне старалась соответствовать: красила в радикально чёрный цвет свои русые от природы волосы, густо подводила чёрно-фиолетовым глаза и подрисовывала себе более густые брови. Губную помаду также выбирала в фиолетовых оттенках. Одевалась почти всегда в чёрное, отдавая предпочтение платьям западного кроя с широкими юбками и шнуровкой на корсаже, отчего её начальник – граф Ви́лохэд О́кку, смеясь, называл её «горничной в трауре». Парни из коррехидории пытались проявить интерес к невысокой, красивой чародейке с отличной фигурой, но Рика резко пресекала любые ухаживания и фривольности. Одному, особо ретивому, на полном серьёзе пообещала превратить на пару недель его прилизанные волосы в голубиные перья. Тура́да-ДУРА́ДА более не повторял своих нелепых попыток любезничать с чародейкой, но девушка догадывалась, кто пустил по коррехидории обидное до чёртиков прозвище «Заноза», а самые смелые уточняли, где именно. Конечно, в глаза некромантке никто из коллег не осмелился бы сказать подобное, но за спиной наверняка шептались. Рике очень хотелось для острастки снять амулет, глушащий ауру смерти, которая пропитывала всё её существо и заставляла окружающих испытывать жестокую тоску, густо замешанную на страхе, НО… Она просто не имела морального права этого делать ради забавы. Бабушка вбила это ей в голову лет в пять-шесть. Как раз тогда у девочки обнаружился этот дар к некромантии и печать бога смерти. Бабуля – жрица в семейном храме Бога Смерти Эрарру, надела на шею внучки амулет, чтобы эта печать оставалась скрытой от окружающих. Она говорила, что встречаются люди, невосприимчивые к подобному, но пока на жизненном пути двадцатитрёхлетней некромантки подобные уникумы не встречались.
– Не переживай, – успокоила Рика приунывшую из-за погоды подругу, – сходим в Торговый квартал в следующие выходные. До Нового года ещё полно времени, успеешь купить задуманное.
– Ещё целую неделю ждать, – капризно протянула Эни, – и не факт, что через неделю похолодает до шубки!
– Походишь пока что в осеннем пальто. Оно у тебя тоже красивое.
Эни собиралась возразить, что пальто ей успело порядком поднадоесть за время затянувшейся осени, но не успела ничего сказать, её прервала квартирная хозяйка, появившаяся в дверях с озабоченным видом.
– Рикочка, – проговорила она строгим голосом, – с тех пор, как вы поступили на королевскую службу, в нашем доме начали постоянно появляться незнакомые мужчины.
Госпожа Призм считала себя добропорядочной вдовой с твёрдыми принципами и по старой закалке была категорическим противником посещений своего дома представителями противоположного пола.
– Снова пришёл какой-то незнакомец в форменном берете и требует позвать вас вниз. Я, право, даже и не знала, что ему ответить.
– Спасибо, госпожа хозяйка, я сейчас же спущусь, – ответила девушка, – уверена, это по работе. Не беспокойтесь.
Госпожа Призм покачала седой головой и молча удалилась. У неё на лице было написано, что было бы неизмеримо лучше, если б сотрудники Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя выбирали для рабочего общения с её жилицей рабочее время.
Эрика, терзаемая недобрыми предчувствиями, спустилась на первый этаж. В холле небольшого двухэтажного особняка на улице Колышущихся папоротников, где они с подругой снимали комнаты, её ждал белобрысый сержант Меллоун. Парень мял в руках форменный берет и был практически сухим. На плечах мундира блестело не более пары десятков дождевых капель. Это означало, что он приехал в служебной карете. Значит, дело срочное.
– Мистрис Таками, – проговорил он, стараясь не встречаться глазами с чародейкой, – здравствуйте. Вас требуют в коррехидории.
– Кто эти самые, которые требуют? – ядовито поинтересовалась Рика, понимая, что ехать придётся.
– Господин коррехидор, – удивлённо пояснил сержант и даже поглядел ей в глаза, – кто же ещё? Его сиятельство граф Окку велел незамедлительно привести вас. Что-то срочное. Да, и ещё он сказал, чтоб вы собрались.
Он снова уставился на носки своих вычищенных форменных ботинок. Рика подозревала, что за дурацкой байкой о том, что с некромантом не следует встречаться взглядом, стоит всё тот же Дурада. Она гадала, какие именно ужасы измыслил адъютант коррехидора: сглаз, порчу, укорочение жизни ровно на время, пока глаза некроманта смотрят в твои собственные?
«Нет, – мысленно возразила Рика, – собираться не стану, поеду прямо в домашней юкате! Спасибо за «заботу», господин граф! Я бы ни за что не догадалась одеться подобающим образом». А вслух произнесла:
– Труп? Вскрытие?
– Нет, – в ответ мотнул головой сержант, – я сегодня дежурил. Точно могу сказать: никого к вам в ваш морг не привозили.
Он помолчал, словно раздумывая, стоит ли посвящать Рику в остальные подробности, потом снова мотнул головой и сказал:
– Его сиятельство приехали около часа назад, очень озабоченными были. Потом за мной послали. Я за вами. Граф сказал, срочно. Всё.
Рика скользнула взглядом по взъерошенным песочным волосам Меллоуна, по честным бесцветным глазам, старательно избегавшим её внимательного взгляда, и подумала, что какой-то злейший враг посоветовал сержанту отрастить усы. Вместо того, чтобы придавать ему элегантность, они топорщились над короткой верхней губой и придавали владельцу удивительно дурацкий вид.
– Сейчас оденусь и выйду, – сказала она, – и зонт возьму.
– Зонт можете не брать, – милостиво разрешил Меллоун, – я приехал в служебной карете. Когда же, наконец, нам выделят магомобиль?
Рика поднялась к себе, переоделась и побросала в саквояж кое-какие материалы и чародейские принадлежности, например, зеркало Пикелоу. Когда не знаешь, что именно может понадобиться, лучше взять больше, чем потом обнаружить, насколько тебе нужна оставленная дома вещь. После этого она облачилась в пальто, шляпку, бросила взгляд на зонтик, притулившийся в углу, и решила его с собой не брать. «Раз вытащили меня в дождливый выходной день на работу, так и назад привезти должны», – подумала она, закрывая дверь своей комнаты.
Всю дорогу до коррехидории Меллоун молчал с серьёзным выражением лица, и сосредоточенно глядел в окно, за которым в струях осеннего дождя утопал Кленфилд – столица Артанского королевства. По мостовой текли настоящие потоки грязной воды, деревья гнулись от сильного ветра, а редкие прохожие пытались укрыться под зонтами, которые всё тот же вездесущий ветер норовил вывернуть наизнанку.
Меллоун всё же имел при себе зонт, но чародейке спрятаться под ним не предложил, и Рика получила порцию падающей с крыши коррехидории воды прямо в лицо. Обозлённая, она промокнула мокрую физиономию кружевным носовым платком под скрыто насмешливым взглядом дежурного в холле и с деловым видом направилась в кабинет коррехидора.
Турада сидел за своим столом и прихлёбывал из чашки исходящий жасминовым паром чай. Для чародейки всегда оставалось непостижимым умение помощника коррехидора наслаждаться чаем в любое удобное время.
– Добрый день, мистрис …, – гаденькая улыбочка позволяла предположить, что Дурада многозначительно проглотил слово «Заноза», – вас уже его сиятельство заждались.
Рика постучалась, получила разрешение войти и толкнула высокую, тяжёлую створку двери.
Верховный коррехидор Кленфилда сэр Вилохэд Окку сидел за столом и подобно Тураде пил чай. Но в отличие от адъютанта, возле него стояла тарелка с его любимым миндальным печеньем. В свете зажжённых по случаю низкой облачности светильников влажно поблескивали шоколадные вкрапления, превращавшие миндальный десерт в драгоценное лакомство.
– Прошу меня извинить, госпожа Таками, за столь грубо прерванный выходной, – проговорил он, с грациозной аккуратностью пристраивая фарфоровую чашку на подносе, – но дело не терпит отлагательств. Нам с вами необходимо посетить имение Поющие дубы, это час-полтора езды от города. Возьмите всё необходимое.
– Скажите мне сначала хотя бы в чём дело, – начала раздражаться чародейка.
Вилохэд Окку был обходительным великосветским красавцем с репутацией сердцееда, и он явно привык, что любое внимание с его стороны воспринимается женщинами, точно благо. Рику он скорее раздражал, нежели обратное. Но она отдавала должное острому уму коррехидора, его внимательности и бесстрашию, в которых девушка уже успела убедиться.
– По дороге введу вас в курс дела, – он встал и накинул на плечи дорогое пальто, – вроде бы, у них объявился призрак.
– Привидение!? – вытаращила глаза Рика, – при чём здесь наше ведомство? В случаях появления привидений, ёкаев или демонов храмовый экзорцист – как раз тот, кто требуется. Я, конечно, владею боевой магией и изгнать могу, если припрёт, но специалист справится гораздо лучше меня.
– Всё дело в том, что пока ещё точно не известно, есть ли призрак или же налицо воспалённое воображение экзальтированного господина До́нгури. К тому же, попытку имитации воздействия на человека потусторонних сил тоже нельзя отметать.
– Полагаете, парный случай к случаю графини Сакэда? – спросила Рика и пояснила, видя непонимающий взгляд собеседника, – бывает такое, нам в Академии чародей-медик рассказывал. Нечто вроде эмпирического закона: если в округе происходит случай редчайшего заболевания, жди второго. После этого всё. Может много лет ничего подобного не повториться, а, может, и вообще никогда. Вот я и подумала, у Сакэда были псевдопикси, почему у этих ваших Донгури не оказаться псевдопризраку?
– Вот нам и предстоит в этом разобраться. Пойдёмте, – коррехидор бросил взгляд на настенные часы, – время поджимает. Не очень хочется возвращаться из Поющих дубов ночью.
Весь вид четвёртого сына Дубового клана говорил, что на данный момент все разговоры окончены.
Магомобиль Вила выехал за город буквально минут за двадцать, на улицах из-за дождя было мало карет и других водителей. Вскоре перед глазами чародейки замелькали облетевшие, серые, мокрые от дождя рощи, дорогу развезло, и коррехидору приходилось петлять между огромных луж, походивших порой на маленькие озёра.
Рика подумала, что пора бы уже и поведать о ситуации в Поющих дубах, куда они направлялись, и о самом призраке.
– Поющие дубы – большое имение? – спросила она, чтобы хоть как-то начать разговор.
– Приличное, – ответил Вил, – было. Сейчас земли у Донгури немного. Они – одна из младших ветвей Дубового клана.
Рика про себя улыбнулась, если читать иероглифы фамилии на старинный манер, получалось слово «жёлудь».
– Донгури получили земли ещё в Эпоху Воюющих кланов, построили замок. Потом род начал приходить в упадок, разоряться, большая часть земли распродана. Их нынешнее благосостояние держится на выгодном браке. Ами́ту Донгури выдали замуж за богатого заводчика Хая́то А́бэ. Получилось, что Абэ купили своему сыну титул за хорошую сумму, а жену он получил просто так, в придачу. Амита Донгури – родная сестра одной из фрейлин моей матери. Собственно, в Поющие дубы мы едем по её просьбе, а точнее по просьбе моей матушки.
У чародейки буквально не хватало слов от раздражения. Выходило, что этот красавец-брюнет вытащил её в выходной день из дому не из-за срочной служебной надобности, а просто по какой-то просьбе своей горячо любимой матушки? Она могла бы ещё понять, произойди убийство, ограбление, преступление с использованием магии, а тут просто семья, в которой папаша уверовал в призрака! Пока Рика пыталась придумать слова, чтобы кратко и ёмко выразить всю глубину собственного возмущения, сам виновник этого возмущения продолжал:
– Ситуация в замке не столь проста, как может показаться на первый взгляд. Вы наверняка ели знаменитые «желудёвые» пирожные или ягодные пирожки «Разогрей и ешь!»?
– Конечно.
Глупый вопрос. Естественно, как и подавляющее большинство жителей столицы ела, и не один раз ела «желудёвую» выпечку. Желудёвой она называлась из-за оформления, все-все товары, на которых стоял герб Донгури обильно украшались изображением дубовых листьев и желудей. Рика навскидку могла перечислить пирожки, тарталетки, пирожные, печенье и вафли этой марки. Их выпечка ценилась за свежие фрукты и ягоды, которыми круглый год щедро сдабривались пирожные, торты. А о слоёных пирожках с малиной просто ходили легенды. Красивая надпись с левой стороны каждой упаковки сообщала покупателям, что выпечка сделана с любовью и в тесто была добавлена желудёвая мука для того, чтобы продукция фирмы была не только вкусной, но и полезной. Ведь Донгури заботятся о здоровье своих покупателей.
– Абэ, или вернее будет его называть Донгури, поскольку он был принят в клан и взял фамилию жены, принадлежат фабрики, кафе и многочисленные точки быстрого питания не только в Кленфилде и Аратаку, но и некоторых других городах Артании.
Рика вздохнула. Её начальник уселся на своего любимого конька – долгий и последовательный рассказ со всеми необходимыми уточнениями и остановками, дабы дать как можно более полные характеристики обстоятельствам и персоналиям. И всё это вместо того, чтобы сразу, без лишних предисловий рассказать, что и как.
– В семье нынешнего владельца Желудёвого замка кроме супруги, тоже бывшей фрейлины первой дамы Дубового клана, ещё двое взрослых детей, – продолжал Вилохэд, – старший из детей – сын и наследник всего состояния Да́рко. Он чуть постарше меня, ему двадцать семь, и он входит в совет директоров предприятия. Дочь Э́ма двадцати двух годов – сосватанная девица. Тётка охарактеризовала её, как человека с большими претензиями. Видимо, сказалось, что она слывёт красавицей и является несомненной отцовской любимицей. Хотя, – он чуть повернулся к собеседнице, оторвав на мгновенье взгляд от раскисшей дороги, – Дарко – вот кто настоящий мамин любимчик, тётка охарактеризовала его как человека под стать своей младшей сестрице: избалованного и своенравного, с младенчества привыкшего удовлетворять любые свои капризы, стоит лишь намекнуть.
– Вы мне лучше про призрака расскажите, – проговорила Рика, воспользовавшись возникшей в разговоре паузой, – я не думаю, что на появление призрака влияет, набалованы дети в семье или же нет.
– Хорошо, будь по-вашему. Род Донгури, как я уже упоминал, имеет давнюю историю. И, как в большинстве таких родов, у них есть и свои легендарные или же позорные страницы этой самой долгой истории. У Желудёвых это – Ма́са Донгури, бесстрашный герой, в Эпоху Воюющих кланов он срубал головы врагов подобно тыквам. Без единой царапины закончил войну, женился, построил замок и прожил долгую счастливую жизнь, умерев своей смертью в окружении рыдающей родни. Похоронили Масу на его земле. Почти три столетия он спокойно полежал в своей могиле, а теперь вдруг стал являться своим потомкам. Правда, я не могу утверждать наверняка, что только одним потомкам, вроде бы, призрак в характерном доспехе тех времён видели и слуги.
– Какие действия совершает призрак Масы Донгури? – уточнила чародейка.
– Ничего особенного, – едва заметно пожал плечами Вил, – бродит по дому, стонет, заглядывает в разные комнаты, иногда грозит пальцем. Вот, в общем-то, и всё.
Чародейка задумалась. На первый взгляд ничего угрожающего жизни или же спокойствию обитателей Желудёвого замка не наблюдалось. Более того, ей были известны случаи, когда потомки древних родов сами выдумывали или даже, подчас, имитировали фамильных призраков, дабы придать вес своему семейству и подчеркнуть, какие важные персоны стояли у истоков их рода. Особенно, когда дело шло к продаже собственности. Наличие призрака повышало цену. Может, Донгури решили продать родовое гнездо?
– Не знаю, – ответил коррехидор на вопрос, который она ему задала, – моя мама не спросила, в чём именно проблема. Сестра леди Донгури была обеспокоена и просила помочь. Я полагаю, призрак сильно пугает женскую половину семейства.
– И какова наша задача? Чего ваша мама и её фрейлина ждут от нас с вами?
– По обстоятельствам, – последовал ответ, – от банального успокоительного вердикта, что привидение предка безопасно и никому навредить не сможет. Вердикт этот после тщательной проверки вынесет дипломированная чародейка, то есть вы; до задушевных бесед с напуганными членами семейства. Это я беру на себя. Ну, и попутно удостоверимся, нет ли за всем этим чьего-то злого умысла. Мы не можем сбрасывать со счетов как самую банальную мистификацию, так и намеренный вызов. Ведь есть же способы призвать в наш мир дух умершего человека даже, если ты не обладаешь магическими способностями?
Чародейка кивнула. Потревоженные могилы, простые ритуалы с предметами, что принадлежали умершему человеку, нарушение каких-либо семейных традиций, обязательств или клятв запросто могли спровоцировать появление призрака. Девушка сообщила об этом собеседнику.
– Маме фрейлина намекнула на некие финансовые проблемы, возникшие в последнее время на фабрике. Кто знает, не является ли призрак ловкой попыткой замаскировать хищение денег и отвлечь владельцев фабрики от этого, – проговорил коррехидор.
Рика задумалась. В этой истории ей ощущалась некая странность, недоговорённость, словно сестра хозяйки замка пыталась скрыть за своим рассказом о призраке в Поющих дубах и просьбе приехать нечто совершенно иное. Но что? Девушка вздохнула и подумала, что трудно вычленить рациональное зерно из информации, прошедшей через третьи руки. Сестра поведала о своих проблемах фрейлине леди Мира́й, первая леди Дубового клана передала рассказ своему сыну, а тот пересказал информацию ей. Кто, что понял, что запомнил, что позабыл и чем дополнил по собственному разумению, судить было совершенно невозможно. Оставалось добраться до места и там во всём разобраться.
Предположение о поездке длительностью в час с небольшим оказалось слишком оптимистичным. Возможно, виной тому была неосведомлённость Вила, а, возможно, раскисшие дороги сделали своё дело, только путь занял больше двух часов.
Когда они подъезжали, дождь стих, серобрюхая, низкая туча прибоем откатывалась к востоку, обнажая на горизонте полоску заката в нежно-абрикосовых тонах. В окно магомобиля Рике отлично были видны вековые, кряжистые дубы, с обеих сторон окружавшие подъездную дорогу, а впереди возвышался трёхэтажный замок. Серый и мокрый, он напоминал нахохлившуюся хищную птицу.
Их ждали. Слуга с большим зонтом (уже совершенно ненужным) с почтительным поклоном проводил их ко входу в замок. Внутри гостей встретила хозяйка. Госпожа Донгури оказалась высокой, улыбчивой женщиной лет около пятидесяти с блестящими, вьющимися волосами, которые она кивком головы отбрасывала назад.
– Как я рада, милорд, что вы оказали нам честь, дороги из-за дождя пришли в совершеннейшую негодность, и остановка в Поющих дубах – это как раз то, что требуется усталому путешественнику, – она поклонилась с безукоризненной вежливостью, но глаза её, сверкнувшие лукавым взглядом, говорили, что её слова – часть заговора, что она прекрасно понимает, ПОЧЕМУ Вил заехал к ним.
– Это я должен поблагодарить хозяйку усадьбы за любезно предоставленную возможность сделать остановку и перевести дух во время длительного путешествия, которое мы с госпожой Таками совершаем на благо государства и Кленовой короны, – Вил поклонился в ответ.
Если бы чародейка не знала, что их визит спланирован и обговорён заранее, она бы ни на секунду не усомнилась в искренности коррехидора.
– Имею честь представить вам, леди Амита, госпожу Эрику Таками, штатную чародейку Королевской службы дневной безопасности и ночного покоя.
Рика поклонилась.
– Очень рада, – поклонилась в ответ хозяйка.
– Теперь, когда с формальностями покончено, – леди Амита снова бросила полный скрытого лукавства взгляд на коррехидора, – я прошу вас, господа, в малую гостиную для приватного разговора.
Из двери выглянула девушка в форменном платье горничной с изящной наколкой на гладко прибранных волосах и спросила, не пора ли подавать обед?
Госпожа Донгури велела подождать полчаса и жестом пригласила следовать за собой. Горничная приняла у гостей верхнюю одежду, порывалась взять и рабочий саквояж чародейки, но Рика так мрачно взглянула на девушку, отчего у той пропало всяческое желание тянуть руки к чужой собственности.
– Простите, что вот так, с места в карьер, даже без чашки чая с дороги, – извиняющимся голосом произнесла леди Амита, – но для нашего дела очень важно ввести вас в курс дела до того, как вы встретитесь с остальными членами моей семьи.
Рика обратила внимание, что в холле и на площадках красивой, деревянной лестницы на мраморных постаментах красовались странные скульптуры. Одна из них изображала некое существо – нечто среднее между ящерицей и черепахой с крыльями. Оскаленная пасть монстра с любовно вылепленными зубами намекала, что автор намеревался изобразить дракона. В нише на лестнице чародейка отвела глаза от грудастой статуи крестьянской девушки в распахнутом кимоно и традиционной конической соломенной шляпе. Шляпа, действительно, была из обмазанной глиной соломы.
Госпожа Донгури перехватила удивлённый взгляд коррехидора на этот шедевр и усмехнулась. На втором этаже она пригласила их в гостиную, обставленную с несомненным вкусом, который сильно контрастировал со статуями.
– Извините ещё раз за задержку обеда, – проговорила леди Амита.
– Мы не в претензии, – пожал плечами коррехидор, располагаясь на удобном бархатном диванчике, – вы хозяйка, мы – гости, так что и решать вам.
Рика из принципа не стала садиться возле него. Они приехали по делу, а не для дружеских разговоров. Госпожа Донгури заняла кресло.
– Не стану тянуть время, – посерьёзнела хозяйка Желудёвого замка, – у нас завёлся призрак. Точнее, – она мотнула головой, отчего её волнистые волосы упали на лицо, и женщина их откинула, – появился в очередной раз. Вы обратили внимание на расписную ширму в холле?
– С осенними дубами и журавлями? – уточнил Вил.
– Именно. С почти облетевшими дубами под пасмурным осенним небом. Она стоит в холле не просто так. За ней прячется гробница.
– Гробница? – удивлённо переспросила Рика. Она, конечно, была наслышана о различных причудах древесно-рождённых, но вот чтоб устроить могилу прямо в замке! С подобной причудой чародейка сталкивалась впервые. Нужно быть очень невосприимчивым ко всему, что связано со смертью, чтобы сотворить такое! Рика сама была потомственной некроманткой, посвящённой богу смерти, и имела врождённый иммунитет к большинству проявлений некротической энергии, но даже она не хотела бы жить в доме, в котором на первом этаже нашёл упокоение кто-то из предков.
Тем временем хозяйка объяснила, что сия странность порождена последней волей их героического предка – Масы Догнури, пожелавшего быть похороненным в холле замка, который он сам и выстроил.
– Неужели за минувшие столетия ни у кого не возникало желания перезахоронить останки героя? – поинтересовался Вил.
– Естественно, возникало, – откликнулась леди Амита. Она явно относилась к категории неунывающих людей, которые с привыкли с долей здоровой иронии взирать как на чужие, так и на свои собственные неприятности, – ещё как возникало! Ходить буквально по гробу своего пра-прадедушки мало кому будет по душе, – она заправила за ухо непокорный локон, – один из Донгури, я точно не скажу, кто именно, да вам это и неважно, решил перезахоронить Масу со всеми подобающими почестями. Он выстроил усыпальницу в отдалении от замка, возле святилища в Поющей роще и перенёс туда прах воителя, похороненного в доспехе и с мечом. Маса был крепким мужчиной высокого роста и мастерски владел длинным мечом-нагама́ки.
– Это какой-то особенный меч? – уточнила Рика, которой произнесённое со значением название оружия ни о чём не говорило.
– В чём-то особенный, – подтвердила госпожа Донгури, – иероглифы можно прочитать как «длинная обёртка». В Эпоху Воюющих кланов такие мечи были в ходу: меч просто огромный, как раз с графа ростом, – она кивнула в сторону Вилохэда, – практически половину его длины занимала рукоять, оплетённая кожей. Нагамаки можно было колоть, рубить и сечь, прямо не слезая с коня.
Чародейка кивнула.
– Легендарный меч моего славного предка был похоронен вместе с ним, – продолжала леди Амита, – копию доспеха Масы Донгури мой дорогой супруг велел установить в собственном кабинете, – она еле сдержала улыбку, – заказал доспех и копию меча, воспользовавшись старинной гравюрой. Говорил, что раз он сам стал Донгури, то Маса автоматически стал и ЕГО предком тоже. Если интересно увидеть доспех, полюбуетесь. Но, простите, я отвлеклась, – леди Амита тронула лоб, будто прогоняла посторонние мысли, непрошенными гостями залетевшие в её голову, – после перезахоронения призрак Масы Донгури в первый раз объявился в замке. Рассерженный, он не давал покоя тогдашним владельцам, его громкие стенания по ночам, неожиданные появления, сопровождавшиеся резким похолоданием даже в летний зной, сами по себе сделали жизнь моих не столь уж далёких предков практически невыносимой. Но последней каплей оказалось происшествие с тем самым ретивым захоронителем, – женщина многозначительно смолкла. Потом продолжала, – однажды ранним летним утром, по крайней мере, семейные предания указуют именно на это время года, с ним случилось нечто страшное. Он проснулся перед самым рассветом, когда небо на востоке уже начинает светлеть, но в спальне ещё царил мрак. Проснулся от холода, хотя всю ночь не испытывал ни малейших неудобств. Над ним, прямо на его футоне стоял призрак Масы, и исходящий ледяным холодом клинок меча касался шеи бедняги. «Верни меня на место! Верни мне покой, верни меня в семью!» – замогильный голос звучал прямо в его голове, а пра-прадедушка и пальцем не мог пошевелить!
– Типичный пример призрачного захвата, – прокомментировала чародейка, – по проявлениям он схож с сонным параличом, но ощущается гораздо сильнее, и обязательно присутствует необъяснимое понижение температуры в помещении. Иногда пострадавшие могут видеть призрака, который вошёл с ними в контакт, а иногда – нет.
– Пра-прадедушка видел, – ответила женщина, – отличнейшим образом видел всё: от заклёпок на доспехах до топорщившихся усов. Видите ли, во времена Воюющих кланов многие самураи отращивали себе усы. Видимо, почитали это признаком мужественности. Но вернёмся к предку. Тот нашёл в себе силы прохрипеть клятву, что вернёт Масу на место прежнего упокоения. Захват, как вы выразились, ослаб, призрак исчез, а мой предок смог полноценно дышать и двигаться.
– И могилу перенесли назад в замок, – уточнил Вил.
– Конечно. Обещания, тем паче, клятвы вообще не гоже нарушать, особенно, когда ты поклялся призраку! – леди Амита покачала головой, – в тот же день труп был возвращён на прежнее место, а в Желудёвом замке на долгие годы воцарился покой.
– Но сейчас призрак снова активизировался, – заметила чародейка, – что-то с могилой?
– В том-то и дело, что с могилой Масы Донгури всё в полном порядке, – сказала леди Амита, – по крайней мере внешне, но почему-то наш героический предок снова стал появляться в замке.
– Когда это началось?
– Неделю назад, – последовал ответ, – или парой дней ранее.
– Кому являлся призрак? – Рика чуть наклонилась в сторону собеседницы, стараясь уловить малейшие изменения выражения лица. Она любила наблюдать реакции людей в ситуациях, когда они описывали потусторонние явления, порой эти реакции были ценнее слов, – вы сами его видели?
– Нет, – покачала головой госпожа Донгури, – но многие видели. Мой муж, естественно, оказался в первых рядах. Хаято возомнил, что «пришествие предка» вызвано тем, что Маса Донгури признал его достойным членом рода, – она покачала головой, – у всех людей при ближайшем рассмотрении найдутся свои пунктики и причуды. У моего – знатность. Сын богатого купца, третье поколение продавцов знаменитых артанских сладостей возжелал получить ещё и титул. Мы – баронеты, – пояснила леди Амита, – и наш герб, к моему великому сожалению, теперь красуется на дверях всех его кондитерских фабрик, на коробках с тортами и даже на каждой жалкой упаковке печенья. Однако ж, по закону сам Хаято так и не стал древесно-рождённым. Наши дети – да, а вот он – нет. Это мучило его все тридцать лет нашего супружества. И вот теперь ему явился героический предок. Хаято истолковал сие, как признание его полноправным членом рода и Дубового клана, возгордился без меры и принялся всем и каждому рассказывать, что якобы Маса положил ему руку на плечо, назвал сыном и прослезился. Дети смеялись, а Эма – это наша дочь, заявила, что раз Маса был без знаменитого своего меча, то не особо похоже, что благородный воин выказал нашему папе особое уважение. Мужа возражение нимало не смутило, он заявил, что, как раз напротив, призрак был безоружным, поскольку пришёл будто отец к сыну. И аргументировал свою точку зрения тем, что отцы редко берут с собой оружие, когда хотят повидать любимого сына. Видали? – усмехнулась женщина, – он себя уже успел и в любимые сыновья записать!
– Кому кроме вашего мужа являлся призрак? – спросил Вилохэд.
– Многим, – усмехнулась леди Амира, а Рика подумала, что с таким лукавым взглядом больших карих глаз в молодости она была просто неотразима, – я, правда, не удостоилась высокой чести. Видимо, не тяну на «любимую дочку»! – в улыбке блеснули зубы, – но видели дети. Эма напугалась до полусмерти, призрак прогуливался по коридору. Бедная девочка, опять-таки посреди ночи, услышала странные шаги, выглянула из своей комнаты и нос к носу столкнулась с призраком в доспехах. Вопила так, что перебудила даже слуг, которые спали в дальнем крыле замка. Еле успокоили. Дарко тоже видел Масу, но издалека. Ему призрак явился в конце коридора, и, представляете, тоже был при полном параде, даже со своим мечом-нагамаки. Дарко попытался было утверждать, что наличие меча указывает, что предок ставит его на более высокую ступень во внутренней иерархии, но муж пресёк обсуждение темы, заявив, что наличие или же отсутствие оружие ни о чём не говорит.
– А кому-нибудь, кроме членов семьи, Маса Донгури являлся? – спросил коррехидор.
– Да. Его видела кухарка, когда пошла дать остатки еды дворовой кошке. Призрак слонялся на заднем дворе возле чёрного хода. Кухарка уже была наслышана, поэтому молча ретировалась назад и заохала уже на кухне. Она объяснила это тем, что ужасно не желала привлекать внимание мрачного воина в призрачном доспехе, – госпожа Донгури перевела дух, – видел его и камердинер мужа. Но этому хитрому подпевале особой веры у меня нет, – она снова откинула волосы назад, – прямо пиявка. Этот хитрюга выбрал для себя такую манеру поведения: угождает Хаято даже в мелочах, льстит, восхищается каждым его мнением, даже самым дурацким, всячески подчёркивает, что воспринимает своего господина как истинного древесно-рождённого. Даже обращается к нему «милорд». Посему, боюсь, встреча Ре́она с призраком скорее плод его воображения, нежели реальность. Для того, чтобы угодить своему господину, он и не такое может.
– С чем связана такая избыточная преданность слуги своему господину? – поинтересовался коррехидор, – извращённые пристрастия? Простите меня заранее, – среагировал Вилохэд на взлетевшие вверх брови хозяйки замка, – это не праздное любопытство, просто вы столь красочно описали отношение Реона к вашему супругу, что подобные мысли просто не могли не возникнуть.
– Должна заметить, не у вас одного. Но, нет. Хаято совершенно, абсолютно и банально гетеросексуален. Впрочем, как и его камердинер. Реон получает от своего пресмыкательства вполне себе реальные бонусы в виде подарков и денежных премий, которые перепадают ему от щедрот мужа.
– Это все, кто видел призрака? – уточнила чародейка.
– По крайней мере, это – все, о ком мне известно.
– Понятно. Какой именно помощи вы ждёте он нас?
Госпожа Донгури в очередной раз откинула назад свои густые волосы и ответила:
– Весь этот шум из-за призрака подняла моя сестрица. Эрми́на с самого детства была ужасно мнительной. Я рассказала ей о внеочередном появлении нашего призрака в доспехах, так, в качестве забавного эпизода. Меня лично Маса Донгури (как с мечом, так и без) совсем не волнует. Он не причинил никому вреда, даже когда его могилу перенесли в другое место, поэтому нет никаких оснований полагать, будто бы сейчас он начнёт это делать со своими потомками! Но вот Эрмина перепугалась, усмотрев в ситуации дурное предзнаменование. Вам же, наверняка, известно старинное поверье о том, что увидеть привидение – к несчастьям или даже к смерти. Я в эту чушь не верю ни на сэн! Во многих старинных замках видят призраков, и пока что все живы-здоровы. А «страшные» совпадения, мол, человек увидел призрака, и не прошло и пяти (шести, семи) лет, как он пьяным свалился с моста в реку и утонул! Городские легенды, и не более того. Но моя сестра уже успела переговорить с вашей глубокоуважаемой матушкой и всполошить вас, вынудив ехать в такую даль по отвратительным, раскисшим дорогам под проливным дождём. Так что, ничего особенного от вас не требуется. Конечно, хорошо было бы отправить Масу Донгури на окончательный покой, но, если не получится, то я в обиде не буду. Вас ждёт отличный обед и вечер, как я смею надеяться, в неплохой компании.
– Упокоить можно далеко не всякого призрака, – сказала Рика, которой не пришлось по нраву наплевательское отношение госпожи Донгури к проявлениям потусторонних сил в её же собственном доме, – изгнание возможно лишь в случае, когда призрак переходит границы, установленные негласными законами взаимодействия живого и мёртвого. Например, наносит физический ущерб: раны, увечья, или убивает. Да-да, – заметила она в ответ на недоверчивый взгляд хозяйки замка, – страдания и смерть причиняемые призраками, отнюдь, не досужие домыслы городских обывателей, они вполне реальны. Но вот безобидного призрака упокоить гораздо сложнее. На вашего предка надобно поглядеть, чтобы определить, так ли он безопасен, как вам кажется.
– Призрак доставляет вам неудобства? – поинтересовался Вилохэд.
– Не особо. Если не считать испуганных воплей моей драгоценной доченьки и бесконечных разговоров супруга о собственной избранности, призрак предка лично мне никаких неудобств не доставляет. Даже напротив, он отвлёк Хаято от скандала, который разразился у нас в прошлом месяце. По крайней мере, теперь супруг за столом разглагольствует о Масе, а не о безнравственном поведении Эмы.
– Скандал? – переспросил коррехидор.
– Всё равно Дубовый клан и ваш батюшка в курсе дела, – махнула рукой женщина, – не вижу смысла утаивать от вас, граф, подробности. Эма – вполне себе современная девица. В прошлом году окончила Королевские Кленовые курсы, а перед этим отучилась в институте благородных девиц. Весной она побывала с отцом на художественном вернисаже и почему-то уверилась, что в ней таится талант великого скульптора. Наша дочь решила ваять. Я была категорически против, мне в замке для полного счастья не хватало лишь тех убогих уродливых творений, которые вы могли видеть в холле и в нише на лестнице. Замечу, Хаято специально велел переделать лестницу, чтобы поместить дочернин «шедевр» на видное место. Но я возвращаюсь к событиям марта. Именно тогда в нашем доме появился молодой человек, которого мой супруг нанял, дабы тот обучил Эму «высокому искусству ваяния». Хвала богам, до настоящего ваяния дело так и не дошло, оказалось, что ручки древесно-рождённой леди категорически не приспособлены для того, чтобы творить из камня при помощи молотка и зубила. Увы. Мне было прекрасно известно её упрямство, и я понимала, что дочь станет искать иные пути самореализации в творчестве. Я было предложила ей перейти на краски и холсты, но Эма отказалась, и отказ этот прозвучал в резкой, категоричной форме. Не стану утомлять вас несущественными подробностями, упомяну лишь о попытке резьбы по дереву (она так же потерпела фиаско после глубокого пореза на пальце), посему было решено лепить. Супруг был в восторге. Эма – с самого своего рождения безраздельно царила в отцовском сердце, он её боготворит, в буквальном смысле этого слова. Для работы организовали и оборудовали мастерскую, Хаято заказал самую лучшую глину, а результат вы видели, – госпожа Донгури вздохнула и перевела дух. Но бездарные, отвратительные поделки, которые мой муж установил на самых видных местах, это ничто, в сравнении с Са́йлом Игу́ти.
– Моя мать не упоминала фамилии Игути, – чуть сдвинул свои прямые брови Вил, – поясните, о ком идёт речь?
Коррехидору подумалось, не мог ли этот человек стать вольной или невольной причиной появления привидения.
– Сайл Игути – учитель ваяния, которого Хаято нанял для дочери. Он – вполне приятный молодой мужчина с прекрасным образованием и рекомендациями от Королевского музея изящных искусств. Его туда приглашали в качестве реставратора. И всё бы ничего, если б Сайл ограничился лепкой и уроками рисования, но случилось то, что случилось, – леди Амита скроила гримаску сожаления, – случилась любовь! И дело у парочки дошло до самых серьёзных степеней. Муж застал их…, – она смолкла, подбирая подходящее выражение, – в положении, которое очень трудно объяснить обычными отношениями между учителем и ученицей. Сайл Игути был немедленно изгнан, а для Эмы («бедной, обманутой и соблазнённой циничным мерзавцем девочки») муж быстренько отыскал достойного жениха из Соснового клана и устроил сговор. Но наречённая невеста категорически отказалась, заявив, что Сайл – любовь всей её жизни, истинные самоубийцы не кричат о своем намерении на всю округу, утопится, зарежется, словом, несла всю ту чушь, на какую горазды избалованные девицы в приступе любовной лихорадки.
– И вы так спокойно, чуть ли не с улыбкой, рассуждаете о том, что ваша дочь собиралась совершить самоубийство?! – не выдержала Рика, – даже слышать такое странно.
– Мистрис Таками, – хозяйка Желудёвого замка повернулась к ней, – у меня за плечами целая жизнь. Поверьте, я отлично знаю свою эгоистичную дочь. Она с детства манипулировала отцом угрозами и симуляцией разных недомоганий. На деле Эма – вполне рациональная особа, которая, ко всему прочему, очень-очень себя любит. К тому же, истинные самоубийцы не кричат о своем намерении на всю округу и не обсуждают способы, а просто идут и делают своё дело. Так что у Эмы её эскапада была не более, чем попытка добиться своего, то есть разрешения на брак с учителем. Сделать этого Хаято, естественно, не мог в принципе. Муж настолько дорожит полученным происхождением, что «разбавлять кровь» кем попало не станет. Он не набил учителю морду, не позвал слуг, чтобы те вышвырнули его с позором за ворота, не стал писать дурных рекомендаций музею, а просто ЗАПЛАТИЛ ему такую сумму, что Сайл приехал к нам и в разговоре с Эмой САМ заявил, что их связь была роковой ошибкой, что у него есть жена и ребёнок, что он на коленях просит прощения за обман, и им надо расстаться.
– У него, действительно, есть семья? – спросил Вил.
– Нет, конечно. Но сумма, уплаченная моим супругом, была настолько неприлично большой, что в случае необходимости учитель ваяния за пару дней обзавёлся бы и женой, и ребёнком.
– И чем всё закончилось? – уточнила чародейка, она подумала, что обиженная и обманутая девица вполне могла учудить что-нибудь, дабы подёргать нервы родителю.
– В скором времени нас ожидает свадьба, а Эма съездила в Кленфилд и в знак протеста коротко остригла волосы. Глупышка надеялась, что семья жениха отвергнет её, если она покажется им с причёской, как у вас, граф.
В дверь гостиной вежливо постучали и на пороге появилась знакомая Рике горничная с гладко забранными волосами.
– Мадам, – она присела в континентальном книксене, – полчаса прошли. Я могу подавать обед?
– Да, конечно, – ответила леди Амита, – не гоже держать наших гостей голодными.