Тайный пансионат с полным проживанием

В октябре мы уезжали в отпуск, предоставив собак и детей собственной участи, и ошеломленные чувством скорой свободы, они выражали печаль от расставания. Они кормили нас дорогой едой и желали одарить редкостями, и мы приглядывались к милым, чтобы навсегда запечатлеть их в памяти. Они переживали боль, прощаясь с нами, тогда как мы ничего не испытывали. В дорогу нас осыпали цветами осени, словно богиню Помону, и, хотя розы и лилии быстро увяли, сладостные ароматы мелких хризантем и георгинов сопутствовали нам в поездке. Несмотря на долгую подготовку она все равно вышла незапланированной и потому состоялась второпях. Мы едва успели надеть одежду, которая оказалась старомодной и не подходила по размеру. В последние дни появились родственники и друзья, которых давно не было видно, а также новые лица, оказывавшие дорогостоящие услуги, на приемы ушло много денег, истраченные за столь короткий срок. Из-за спешки проводы скомкались, речи вышли короткими, а поцелуи быстрыми. Уже находясь в автобусе вполне комфортабельного вида, мы сообразили, что едем на природу и вполне могли бы прихватить с собой собак, особенно спаниеля, которого жена любила за добрый нрав, и о котором жалела, потому что в момент прощания за ним не уследили, и он сбежал. Из-за этих переживаний мы не сразу заметили, что направляемся по довольно странному маршруту. Город, проносящийся за окнами, был нам хорошо известен, между тем память не могла подсказать ни одной знакомой улицы и ни одного дома. Создавая личные отношения, верно отражающие реальность, мы упустили из вида, что они не стали нашим опытом, так что сейчас наступило своего рода разоблачение. В то время, как мы считали, что строим свою жизнь, мы просто плыли по течению, и должно было повезти, чтобы эти два пункта совпали.

Наше новое жилье оказалось весьма таинственного вида и превосходило красотой все, ранее испытанное. Еще не успев переступить его порог, мы оказались в лифте, облицованном деревянными панелями и зеркалами – он двигался не вверх и не вниз, а вкруговую, выгрузив нас под землей. Нас смутило отсутствие привычных коридоров, фойе и номеров, жилое помещение представляло одно большое пространство. Еще не разобравшись, где будем жить, мы бродили по террасе, выходившую на поверхность, и любовались окрестностями – куда не кинуть взгляд, простирались изящные мраморные дворцы, перемежаемые зеленью кипарисов и многочисленными крестами. Казалось, мы очутились в Италии с ее вечным летом, но жара и холод нас не беспокоили, равно как и голод или жажда, или прочие переживания. Наблюдая надписи на мраморных стелах и лица людей, мы понимали, что в расставании нет ничего невыносимого. Это был новый опыт. Прошлое помнилось смутно, и все подробности бытия более не имели смысла. С одной стороны, в этом новом мире мы потеряли идентичность, но в своей новой бытности, она более не отвечала нашим потребностям. Целью нового существования являлись переживания, а вовсе не атрибуты и декорации, на которые мы прежде тратили свои ресурсы.

Внимательное сканирование местности позволило нам установить, что в этом месте мы были не одни. Пришла пора знакомиться с нашими соседями. Здесь предпочитали селиться по одиночке, но попадались и семейные пары, вроде нашей. Встречались и целые семьи, которые воссоединялись после долгой разлуки. Удивляло, что комнаты не имели стен, хотя при желании можно было мысленно опустить тонкую перегородку-мембрану, дающую ощущение изолированности. Несмотря на стесненность, обитатели вели себя настолько тихо, что их присутствия не ощущалось. Возможно, все дело заключалось в особенном восприятии, которому идеально соответствовала архитектура: проницаемые мембраны позволяли обозревать бесконечно окрестности, а в отсутствии крыши перед нами постоянно находилось небо. Практически все время мы покоились на своих ложах и смотрели вверх, пока не наступало послеобеденное время и мы отправлялись в долгую прогулку вдоль сумеречного озера. К нам выходили маленькие фавны и кувыркались через голову, гремя по камням своими смешными рожками.