Телохранитель айдола

Глава 1, Калеб

Если день будет плохим, то неприятности начинаются с самого утра.

Калеб докуривал привычную «сигарету на завтрак», когда рассветную тишину разрубил пополам истошный крик. От него подшёрсток на шее встал дыбом. Экран часов показывал 5:40. До автобуса в Европолис оставалось ещё двадцать пять минут. Затушив окурок, Калеб прислушался, но улица снова погрузилась в полное безмолвие. Даже кошачьи оры, обычные для утра, стихли. Вопль, который насторожил его, явно издала женщина. Привычное волнение от внутренней жажды адреналина и желание побыть героем дня для какой-нибудь бедолаги, попавшей в переделку, возобладали над здравым смыслом. Да и наверное нужно быть полным кретином, чтобы в такой ситуации остаться равнодушным.

Калеб сменил шлёпанцы на кроссовки, оставшись в домашних штанах и футболке. Заперев входную дверь, он трусцой побежал в ту сторону, откуда, как ему казалось, донёсся звук. Пустые улицы пригорода безмолвствовали. В такую рань люди вставали разве что собак выгуливать или, как он, работать. Тихая возня и споры, отголоски которых уловил слух, подсказывали, что он на верном пути. Через пару метров Калеб в этом убедился. В одном из проулков стоял припаркованным обшарпанный чёрный фургон, а возле него — двое негромко переругивающихся мужчин. Калеб едва не вырулил прямо на них, но вовремя остановился, прислушиваясь и перебирая в голове ответы на вопрос, зачем он вообще сюда попёрся. Может, и не было никакого крика, просто сказался недосып и посмотренный на ночь ужастик. К тому же, Калеб не стал отрицать, что жить не может без острых ощущений.

— Думаешь, уснула? — донеслось из проулка. Осипший голос говорившего резал слух акцентом.

— Понятия не имею, но если из-за тебя, идиота, нас поймают, нам обоим хана.

Калеб нахмурился и машинально потянулся к карману, где рассчитывал найти телефон. Стоило вызвать полицию и не лезть не в своё дело, но там оказалось пусто.

— Сука…

Калеб цокнул языком. Утреннюю сигарету он теперь курил, обходясь без информационного шума и лент социальных сетей. Таким было его маленькое внутреннее правило с тех пор, как он подпортил себе психику, каждый день начиная с новостей.

«…Цепной Пёс Эспарца проиграл решающий бой за первенство в среднем весе, получив травму. Сможет ли он и дальше участвовать в боях или песенка восходящей звёзды ММА* спета?».

«…Сын скандального бизнесмена Леона Эспарцы проиграл бой за чемпионство, не сумев защитить полученный пояс. Из-за тяжёлой травмы мы, вероятно, не скоро вновь увидим Цепного Пса в октагоне».

Тогда все таблоиды назойливо зудели о его проигрыше, напоминая о травме и о том, что он просрал дело всей своей жизни за один бой. С тех пор скандалов меньше не стало, и почти каждый месяц всплывало что-нибудь новенькое. Но хуже журналистов, мусоливших чужие неудачи, словно бесконечный леденец, были только комментаторы:

«Так ему и надо! Слышала, он бабник. Рада, что его жизнь на место поставила».

«Ха-ха. Наконец-то с лица этого говнюка стёрли надменную ухмылочку».

«Так его в ММА на деньги отца протащили))) такой же мудак. Теперь сидит в тюрячке, ахахаха, неудивительно, что и сынок скатился».

Конечно, поддержки было гораздо больше, но кого это волнует, если можно купаться в грязи и систематически портить себе настроение? Как раз в один из таких дней Калеб и решил, что утро будет начинать исключительно без телефона, сказав себе «Хватит».

В проулке хлопнула дверь, избавив его от мрачных воспоминаний. Времени оставалось мало. Либо он действует, либо сваливает, не рискуя своей шкурой или работой.

Калеб провёл ладонью по лицу, чувствуя, каким удовлетворением тело отозвалось на принятое решение.

— Я об этом пожалею, — пробубнил он себе под нос.

Никакой уверенности, что эти двое как-то связаны с криком, взбудоражившим Калеба, не было. Он мог сделать неправильные выводы, надумать, но интуиция трубила, что он должен всё проверить, а адреналин во всю бил по мозгам.

Проулок, где стояла машина, оказался тупиковым, а дома, отгородившие его с двух сторон, пестрели баннерами «Сдаётся». Теперь, чтобы скрыться, водителю фургона придётся проехаться по Калебу, стоявшему на выезде.

На улице остался один человек. Сколько еще могло оказаться в машине, Калеб не знал. Крепко сбитый, невысокий мужичок с кем-то ругался по телефону на корейском. Лицо перекосило от злости. С появлением Калеба, он громко что-то гавкнул в динамик и быстро нажал кнопку сброса, убирая трубку в задний карман штанов. Калеб заметил на его лице свежие борозды от царапин, как будто на него напала одна из местных кошек, объясняя, кому принадлежат все помойки в округе.

— Простите, — Калеб двинулся в сторону мужчины, заранее планируя, куда будет бить при необходимости.

В Европолисе за драки могли впаять внушительный штраф, но в его случае денежная компенсация заменялась сроком. Навыки профессионального бойца не отменяла даже травма, так что и кулаки расценивались, как оружие.

— …сигареты не будет?

Мужчина смерил его взглядом, словно оценивая степень угрозы, и Калеб постарался сделать безучастное лицо, криво улыбнувшись.

— Найдётся, — буркнул он.

Хлопнула водительская дверь, и из фургона вышел второй человек. Выше и крепче своего коренастого товарища. На его руке тоже аллели борозды от ногтей, и по спине Калеба прошёл неприятный морозец. Краем глаза он заметил, что мужчина держит одну из рук в кармане так, словно прячет там оружие.

— Вот спасибо! Вышел из дома прогуляться, а пачку забыл.

Коренастый, с которым Калеб изначально вёл диалог, окинул его подозрительным взглядом.

— Часто в шесть утра гуляете?

— Да у меня бессонница. Еще и орал кто-то. Не слышали, кстати? Район тут, конечно, так себе. Всё время какая-то херня происходит.

— Ничего мы не слышали, — вместо коренастого, Калебу ответил мужчина, всё ещё державший руку в кармане. Судя по резкому тону — явно менее сдержанный и какой-то уж слишком дёрганный. Постоянно вертел головой, озираясь, словно пугливый кот.

Калеб вдруг понял, что чутьё не подвело и мысли, которые он счёл надуманными, оказались близкими к правде. Эти двое точно что-то замышляли. Теперь действовать нужно было очень быстро. Если в кармане у дёрганного нож — он справится, а вот с огнестрелом возникнут проблемы. Всё-таки Калеб бывший боец EFC Лиги, а не агент разведки. В клетку он выходил с кулаками, а не «Глоком». И хотя военную подготовку Калеб тоже прошёл, бесславно умереть в подворотне совсем не хотелось.

— Да ладно, тут постоянно кто-нибудь орёт, — сказал он, пожав плечами, и снова уставился на коренастого. — И зажигалку, если можно.

Мужчина закатил глаза, потянувшись за пазуху.

Если предстоит драка — бить нужно первым, и Калеб ждать не стал. Двинул апперкотом в челюсть дёрганному, который стоял у него за спиной и явно не ожидал, что на него нападут. Голова мужчины откинулась назад. Второй удар пришёлся кулаком в живот, и дёрганный упал, потеряв сознание. В руке у него оказался выкидной нож.

Коренастый мигом отбросил пачку, из которой доставал зажигалку, в сторону, но Калеб успел направить кулак ему в лицо, молясь, чтобы удар вышел не смертельным. Коренастый отшатнулся и упал навзничь.

Сердце Калеба бешено стучало, резонируя в виски, от адреналина покалывало пальцы, а к горлу подкатил ком. Всё ещё оставался шанс, что Калеб сделал неправильные выводы. Он прощупал пульс обоих мужчин и, убедившись, что они живы, позволил себе выдох облегчения. Телефон из заднего кармана брюк коренастого отлично послужил для вызова полиции. Правда, чтобы разблокировать его, пришлось поднести камеру к чужому разбитому лицу. К счастью, идентификатор среагировал.

Любопытства ради, Калеб тщательно обыскал пиджак. Во внутренней подкладке он нашёл пистолет и с ужасом осознал, какой участи избежал. Комок из горла вырвался рвотой, состоявшей исключительно из кофе. Нос тут же забило желудочным соком. Калеб сплюнул, пытаясь избавиться от неприятного привкуса. В карманах дёрганного оказались ключи от фургона. Он замер в нерешительности. Открыть заднюю дверцу означало открыть и правду для себя. В машине вполне мог оказаться труп. Калеб тряхнул головой, отгоняя навязчивые мысли. Блевать всё равно уже было нечем.

Нажав на кнопку, он разблокировал замок задних дверей фургона, но едва потянул ручку, как дверца отлетела ему в лицо, разбив скулу. Кто-то с силой толкнул её изнутри.

— Су-у-ка, — прошипел он, держась за щеку и отступая в сторону. На белую футболку закапала кровь. Голова кружилась, а взгляд от удара затянули мерцающие звёздочки. С трудом сфокусировавшись, он увидел в багажнике миниатюрную девушку. Её руки были перемотаны изолентой, а рот заклеен. Ноги она каким-то чудом освободила и теперь с ужасом таращилась на Калеба разноцветными глазами, мыча и извиваясь.

— Ты нормальная? Буду считать это благодарностью, — Калеб помог ей сесть и одним быстрым движением сорвал изоленту с губ, а затем брезгливо вынул обслюнявленный кляп.

— Ты кто такой, гандон? — голос у девушки оказался звонким и мелодичным. Она часто моргала и явно была не в себе. — Тебе жопа, ты понял?

Вдалеке завыли полицейские сирены. Калеб подумал, что хорошо будет поскорее свалить. Лишнего внимания он не хотел, как и быть уволенным. Вызвать для допроса его смогут и позже.

— Вот оборзевшая! Я тот, кто тебе помог! — рявкнул он, глядя на девушку. Она показалась ему знакомой, но выглядела слишком измученной, чтобы сказать наверняка. Калеб даже не смог от души обидеться на её хамство.

— Да неужели?

Калеб вздохнул.

— Ужели. Слушай, полицию я вызвал, так что с копами договаривайся сама. Я на работу опаздываю.

— Да ты знаешь, кто я такая? Стой! Сука! Хотя бы херню эту сними! — она вытянула руки перед собой.

Калеб не удержался и издал смешок. Угрозы, присыпанные нытьём, забавляли. Подобрав нож с дёрганного, который начал приходить в себя, он разрезал изоленту, стягивающую запястья девушки.

— Поищи потом в Интернете слово «спасибо».

Отсалютовав двумя пальцами от виска, Калеб направился в сторону дома, разминувшись с полицией и игнорируя выкрикиваемые ему в спину вопросы. Если он задержится на пару часов в участке, его скорее всего уволят. Лимит опозданий он давно превысил, хоть и старался. Пусть теперь похищенная красотка сама решает свои проблемы. Он спас её от участи более фатальной, чем общение с полицией.

***

Часы предательски показывали 7:31, когда Калеб снова вышел из дома в сторону остановки. Проклятая кровь, хлеставшая из рассечённой скулы, никак не хотела останавливаться, пришлось заклеивать медицинским скотчем, имитируя швы.

Рабочие часы в порту начинались в восемь утра, а ближайший автобус уехал минуту назад. Несмотря на спешку, никаких шансов на то, чтобы успеть вовремя, у Калеба не осталось. Он вытащила из-за уха сигарету и с тяжёлым вздохом набрал номер начальника смены. Привычка курить появилась у него после того, как мать Калеба загремела в больницу. Основная часть зарплаты уходила на оплату её лечения и содержания, а оставшимися деньгами Калеб закрывал долги отца и собственные нужды.

Гудки на другом конце канала сделались невыносимыми, но стоило Калебу закурить, как наконец-то раздался раздражённый голос начальника.

— Если ты собираешься сказать о том, что опаздываешь, то ты уволен, Эспарца, — голос говорившего царапал слух хрипотцой.

Калеб щёлкнул зажигалкой и сделал затяжку.

— Привет, Стивен. Это самый быстрый разговор в моей жизни. Я правда собирался сказать, что опоздаю.

— Тогда ты знаешь ответ.

— Стивен! Это не по моей вине, и я обещаю, больше это не повторится. Пожалуйста, дай мне ещё один шанс? — Калеб выдохнул едкий дым через нос и закашлялся.

— Ты славный парень, Эспарца, и ситуация у тебя, мягко скажем, дерьмо. Но ты не особенный. Правила для всех. Я сделал, что мог. Подъезжай сегодня, мы тебя рассчитаем. Постараюсь выбить какой-нибудь денежный бонус, но боюсь, это максимум. Ты просрал все свои шансы, увы.

Похожую фразу он слышал от тренера, когда отказался вернуться после восстановления. И снова по обстоятельствам, которые не зависели от него. Жизнь начинала походить на чью-то злобную шутку, над которой не хотелось смеяться. Калеб стиснул челюсти.

— Ладно, спасибо, Стивен. До встречи.

Сбросив вызов, он дошёл до остановки и сел, вставив наушники. Внезапно освободилось целое утро. Можно было дойти до ближайшего конбини* и предложить помощь с погрузкой, заработав десятку, но ноги сделались ватными. Калеб затянулся и прикрыл глаза, которые, так некстати, сейчас жгло огнём. Жалел ли он, что помог хамоватой девчонке? Пожалуй, нет. Кто знает, что с ней сделали бы эти двое. Разбитая скула и потеря прибыльной подработки казались мелочью на фоне чьей-то спасённой жизни. Грубость Калеб легко оправдал стрессом, так что не мог даже разозлиться на неё за длинный язык. К тому же у него уже давно чесались кулаки кому-нибудь врезать, и он наконец-то удовлетворил эту потребность. Даже в голове немного прояснилось. Когда большую часть жизни проводишь на ринге, избивая спарринг-партнеров или сражаясь за титул, начинаешь скучать по приливу адреналина и кипящей крови. Телефон уведомил о входящем сообщении, и Калеб выпрямился. На экране высветилось имя лучшего друга. С Пако они общались с самого детства, и Калеб привык доверять ему, как себе.

— Здарова, братан! Позвони Наён. У неё есть работа для тебя.

— Хай. Я не пойду в неко-кафе официантом разводить взрослых женщин на деньги.

— Очень жаль, я бы на это посмотрел! Позвони, короче. Там что-то по твоей специальности.

— Ладно. Но если она предложит работу в неко-кафе, ты меня пивом угостишь.

— А если что-то стоящее?

— Тогда пиво будет с меня! И рёбрышки!

— Забились!

Сигарета обожгла пальцы, Калеб зашипел, осознав, что держит в руках истлевший окурок, и щелчком отправил его в полёт. Желудок требовательно заурчал, напоминая о необходимости подкинуть чего-нибудь в топку. Калеб решил, что перекусить перед разговором с девушкой Пако будет не лишним. Он терпеть её не мог, и это было взаимно. Наён открыто считала Калеба непроходимым тупицей, который всё просрал, а он её — снобкой, недостойной его лучшего друга. И всё же ради Пако они изо всех сил старались не закусываться лишний раз и как могли избегали общения друг с другом.

Дешёвая лапша — единственное, на что Калеб мог рассчитывать до выплаты, обещанной Стивеном. В порту он получал деньги на руки за каждую смену, а в конце месяца предприятие выплачивало то, что полагалось по документам, плюс премию за переработки. До того, как Калеб вынужденно переехал в пригород и начал опаздывать, сумма порой набегала приличная. Оставалось надеяться, что ничего не вычтут за нарушения, в последнее время ставшие систематическими, и получив деньги от Стивена, он сможет дотянуть до конца месяца, не занимая у Пако.

Калеб перекусил в мини-маркете неподалёку от остановки, пытаясь прикинуть, какие у него есть варианты, и перспективы вырисовывались не очень радужные. Так что, что бы ни предложила Наён — работа нужна позарез. Соскребая остатки лапши со дна коробочки, Калеб заодно собрал и остатки гордости, которую обстоятельства больше полугода размазывали по земле, опуская его на самое дно.

В трубке вместо гудков раздалась попсовая мелодия, к счастью, слушать её пришлось недолго.

— Парк-Драйв Авеню, 11. Офис 114. Я внесла тебя в списки. Вакансия появилась час назад, адрес продублирую в сообщении. Вопросы? — голос Наён, как всегда, звучал до зубовного скрежета бесцветно.

— И тебе привет. Что за вакансия и какая работа? Парк-Драйв — это по твоей части. Знаменитости…

— Агентство «Кингдом» ищет крепкого парня приятной наружности на должность телохранителя. Кому-то айдолу* срочно потребовался постоянный личный охранник и ты почти подходишь. У них что-то случилось сегодня, и я настояла, чтобы тебя внесли в списки кандидатов.

Калеб коснулся скулы. Под глазом уже наверняка растёкся синяк, с которым придётся что-то сделать перед собеседованием.

— Чёрт, ты же знаешь, что я терпеть не могу звёзд…

— Ты сам был частью этого общества, а сейчас тебе нужны деньги. Платить будут больше, чем ты можешь себе представить, так что не ломайся, не натвори херни и не просри шанс. Всё, до связи, не беси меня. И да, у Пако День рождения на неделе, надеюсь, ты помнишь.

— Мы с детства…

Наён повесила трубку, и Калеб едва не швырнул телефон в стеклянную витрину маркета.

— … дружим, сука.

Конец фразы никто, кроме него, не услышал. Айдолу из крупнейшего агентства резко потребовался телохранитель, интересно, кому? Калеб попытался вспомнить новости, крутившиеся на слуху и связанные со звёздами Европолиса, попавшими в переделку, но в голову ничего не шло. За шоу-бизнесом он не следил, даже когда встречался с Сонг Ханна, молоденькой поп-исполнительницей, с которой был знаком со школьных времён. Потому сознание уцепилось за единственное подходящее событие: бедовая разноглазая девица, которую он спас утром. Калеб рассмеялся над глупостью этой мысли. С тем, как бойко она стелила матом, её бы ни один менеджер даже на метр не подпустил к статусу айдола, тем более в «Кингдом».

Телефон завибрировал. Наён, как и обещала, прислала сообщение с адресом и пометкой: «ДЕЛОВОЙ КОСТЮМ». Калебу захотелось кричать. Он ненавидел убогие разноцветные футляры и удушливые петли галстуков, в которые рядились все: от младших офисных работников до владельцев многомиллионных компаний. Хуже того, он никогда не носил подобных вещей, а единственный костюм, который теперь хранился у друга дома, ему подарили после рекламной фотосессии. Он набрал Пако. В отличие от Стивена и Наён, он снял трубку сразу. Бодрый голос со смешливыми нотками дал понять, что Пако в хорошем настроении.

— Ну? Неко-кафе*?

— Хуже. Мне нужен деловой костюм.

Пако засмеялся. Калеб не сдержал улыбки, наплевав на саднящую боль в скуле.

— Получается, с тебя пиво и рёбрышки? — не унимался друг.

— Да куда там… Стивен меня уволил.

— Ох, как. Печально. Наён помогла? — любой другой на месте Пако подобрал бы более ёмкие слова, чтобы выразить негодование, но Альварес почти никогда не матерился.

— Надеюсь, что да. Выручишь? Обещаю пиво и рёбрышки с первой выплаты, если меня возьмут. Сможем даже поесть вагю* стейков, если Наён не преувеличила мою возможную зп.

— Нормально ты разогнался. Залетай к полудню. Я сегодня почти свободен. Ты вообще давно мог переехать! Целая комната простаивает.

— Ты же знаешь, я не хочу попадаться на глаза твоему отцу.

На какое-то время на линии повисла тишина. Калеб подумал, что звонок слетел, и отнял трубку от уха, когда Пако снова заговорил.

— Я бы с ним разобрался. Ладно, поговорим, как приедешь! Заодно расскажешь, что там за подработка. Жаль, конечно, что мы не увидим тебя с кошачьими ушками в костюмчике горничной. Я бы посмотрел и фотки однокурсницам разослал. Отбоя бы не было от посетителей, сто процентов!

Пако снова засмеялся, и Калеб ответил таким же смешком.

— Да пошёл ты, клоун. До встречи!

К концу диалога Калеб уже вернулся на остановку и на этот раз успел на автобус.

Предстоял разговор со Стивеном и смена в кофейне, между которыми он должен успеть заехать к Пако за костюмом. Сев на ближайшее к окну место в конце салона, Калеб решил доспать хотя бы что-то. Накинув капюшон и воткнув наушники с музыкой, чтобы заглушить роившиеся в голове мысли, Калеб прислонился лбом к пластиковой раме окна и провалился в сон.

***

На подъезде к городу автобус замедлился, увязнув в пробке, и Калеб очнулся. Голова гудела. Девчонка приложила его чертовски сильно, но он списал мигрень на недосып. Не хватало, чтобы какая-то автомобильная дверь, хоть и с чужой подачи, нанесла ему больший урон, чем Маркус «Серпент» Спенсер в последнем бою до травмы. Калеб не любил думать. Очередные жизненные перестановки вынуждали его мозг работать на пределе возможностей, чтобы взвесить все доступные опции, и он допускал, что и это могло стать причиной головной боли. Если Наён не соврала и он устроится в «Кингдом», то деньгами там точно не обидят. Сможет уволиться с позорной должности в кофейне, где он, как цирковая мартышка, половину смены любезно скалился на комментарии: «Ого! EFC чемпион теперь бариста!», а оставшуюся половину запихивал в задний карман джоггеров салфетки с телефонными номерами девушек, желавших познакомиться.

С новой работой у него появятся деньги, чтобы закрыть долги, перевести маму в платную палату и нанять достойную сиделку, а не ту мегеру, которая, Калеб знал, щипала Карин всякий раз, как та впадала в истерику. Но главное, он наконец-то позволит себе уйти из клуба, где брал ночные смены охранником. После них Калеб чувствовал себя разбитым и никогда не высыпался, но получал достаточно, чтобы обеспечивать мать хоть каким-то уходом. Всё в этом будущем выглядело таким радужным, что Калеб глупо улыбнулся, глядя на собственное отражение в стекле, пока автобус проезжал по подземному тоннелю. Лишь одно жирное «но» не давало покоя — он ненавидел айдолов.

Почти три года убив на отношения с одной из таких, он знал, чего стоят фальшивые звёзды мировой сцены. Когда отца Калеба посадили в тюрьму, шумиха вокруг его персоны поднялась такая, что каждый пытался откусить кусок побольше. Интернет наводнили фейковые истории о буллинге, о том, что своё место в Лиге EFC Калеб купил на деньги отца и каждая его победа стоила очень дорого. Под сомнения ставилось всё, от его навыков до внешности. Якобы родинки на лице — это татуировки, а глаза не могут быть жёлто-зелёного цвета, и он носит линзы ради образа. «Грёбаная фальшивка!». А потом… Потом Ханна его бросила, подтвердив всё, что про него изрыгали антифанаты и журналисты на сайтах, ещё и докинула на башню из дерьма свою кучу: в отношениях он её бил, и она боялась расстаться, ведь он боец ММА и мог её убить. Туда же полетели и обвинения в употреблении наркотиков. После этого песенка Калеба могла быть спета, но он выкарабкался. Продал квартиру, подаренную отцом на совершеннолетие, и выиграл суд против агентства Ханны. С тех пор в социальных сетях его либо жалели, называя реальные причины их расставания с бывшей, либо крыли трёхстопным матерным ямбом, питаясь слухами, которые до сих пор распускало агентство после проигранного дела. Автобус вынырнул из зёва тоннеля, и Калеб перестал видеть в окне своё ставшее излишне задумчивым лицо.

Европолис с высоты серпантина казался бесконечным и днём напоминал прилежного семьянина на воскресном пикнике, выряженного в безупречно белое поло, настолько скучным и безрадостным казался его вид. Изначально город старались сделать одноуровневым, но спустя годы центр и набережная обросли небоскребами, отгородившись от построек попроще стеклопластиком и металлом. Европолис много лет назад основало объединённое правительство, мечтавшее об утопии. В те годы все так сильно устали от распрей и войн, что для борьбы с глобальным потеплением, кризисом и упадком морали пришли к новой модели управления миром. Европолис стал первым поселением процветающего будущего и разрастался всё сильнее, превращаясь в монструозный накопитель из мешанины культур и народов. Сказать по правде, историей Калеб никогда не интересовался, но город любил, особенно ночью, когда Европолис превращался в отвязного холостяка с тягой к тусовкам, выпивке и сделкам на перекрёстках, светясь фонарями и неоном вывесок.

Вокзал, куда приезжали автобусы из пригорода, находился далеко от центра и портовой зоны. Калеб успел привыкнуть к долгим поездкам по утрам, но теперь задавался вопросом, как изменится маршрут и где он будет жить, если его возьмут в «Кингдом». Возможно, первое время он в самом деле перекантуется у Пако, учитывая, что добрая половина его личных вещей и без того хранилась в квартире друга.

Оставшуюся часть пути до заветного гонорара от Стивена Калеб проделал на метро. Подземка Европолиса, путанная и витиеватая, была самым популярным и дешёвым транспортом в городе. К тому же быстрым. Так что спустя полчаса путешествия скоростным поездом он оказался на другом конце города. Уже на выходе со станции запахло морской водой и рыбой. Калеб подумал, что будет скучать по ежедневным освежающим прогулкам по набережной от метро до склада погрузки, где проработал последний год. Никто из мужиков в погрузочном цеху «Счастливой рыбы» не высмеивал его, никто не жалел. Для них Калеб был таким же грузчиком, как и все остальные, а его прошлое никого не интересовало.

Охранник пропустил внутрь знакомое лицо без лишних вопросов.

Стивен сидел в стеклянном офисе, возвышавшимся над цехом. Между собой рабочие называли его кабинет «Гнездом» из-за общего сходства помещений «Счастливой рыбы» с огромным кораблём. Калеб несколько раз постучал костяшками пальцев по стеклу и, когда его пригласительно поманили рукой, вошёл внутрь.

— Это кто тебя разукрасил?

Блестящая, как шар для боулинга, лысина Стивена отражала свет офисных ламп. Он снял очки и поднялся, чтобы пожать Калебу руку. Несмотря на маленький рост и сухопарость, ладонь он сжимал крепко. В действительности смуглокожего индийца звали Сударшан-Четана-Шрест, но поскольку никто из работников не мог ни запомнить, ни выговорить многослойное имя, все назвали его просто Стивен.

— Дверь, — ответил Калеб, немного подумав.

— Смешно, — мужчина нахмурился и махнул на него рукой. — Сядь уже. Меня раздражает, когда ты так нависаешь.

Из-за своего роста Калеб казался огромным даже на фоне крохотного офиса, что уж говорить о начальнике цеха, которому приходилось немного задирать голову, чтобы во время беседы смотреть Калебу в лицо. Калеб замешкался, не сразу осознав, куда именно должен сесть, поскольку найти свободный стул в кабинете Стива оказалось невозможно. «Гнездо» больше походило на хламовник. Стол завален канцелярией, бесформенная куча тряпок непонятного назначения валялась в углу, а кипы бумаг занимали все горизонтальные поверхности, включая диванчик и большую часть пола. Поверх одной из таких стопок, Калеб заметил своё личное дело. Похоже, Стивен неплохо ориентировался в этом хаосе.

— Да я же ненадолго зашёл, постою.

Стивен нехотя поднялся и, переложив стопку с папкой Калеба на стол, подвинул к нему табурет.

— Сядь, есть к тебе дело, — командный голос, прорезавшийся у начальника всякий раз, когда кто-то пытался продавить своё, напоминал Калебу тренера, и он послушно сел.

Скрипнуло кресло, Стивен водрузил очки на нос и какое-то время молча сканировал помещение взглядом.

— Я не хочу тебя увольнять, Эспарца, несмотря на нарушения, ты — хороший работник, но твоей крови потребовали сверху.

Обращение по фамилии было манипуляцией. Калеб это знал, но кому понадобилось ему насолить, мог только догадываться.

— Стив, давай по делу, ладно? Мне твои лисьи уловки по боку. Я за деньгами пришёл, на остальное мне насрать.

Мужчина вздохнул, доставая из стола небольшой конверт и протягивая его Калебу.

— До конца месяца должно хватить. Мужики скинулись, зная твоё положение.

Калеб сжал челюсти. Он хотел вызывать у людей восхищение, а не жалость, но последнее доставалось ему куда чаще.

— Спасибо, — кое-как проглотив обиду, сухо ответил он, собираясь подняться. — Это всё?

— Ну ни хера себе, какой гордый! Ещё бы в лицо плюнул и сказал, что в подачках не нуждаешься, — Стивен приподнял очки и помял переносицу. — Не всё. Скажу прямо: ты отличный боец, Эспарца. Слухи о тебе — чушь. Это поймёт любой, кто смотрит ММА не ради пыхтящих мужиков на матах.

— К делу, Стивен, — Калеб свёл брови к переносице.

— Есть одна арена, где проводят подпольные бои и так сложилось, что мой близкий знакомый заинтересован в хороших бойцах… — Стивен набрал в лёгкие воздух, чтобы продолжить, но Калеб его прервал.

— Нет, — ответ короткий и исчерпывающий, как удар кулаком по столу.

— Калеб, там водятся очень большие деньги. Ты даже не представляешь, какие люди делают ставки. С твоими талантами…

— Стивен, нет. Это незаконно. Меня узнают, поползут новые слухи, и я никогда не смогу вернуться в октагон.

Мужчина округлил глаза, выразительно посмотрев на Калеба.

— А ты собираешься?

Калеб вздохнул.

— Будет сложно, но это всё, чего я хочу.

Повисла пауза, Стивен поднялся, протягивая Калебу ладонь для очередного пожатия.

— Я уважаю твоё решение. Если смогу чем-то помочь или ты передумаешь — мой номер знаешь. Ты отличный парень, Эспарца. Если вернёшься в ММА, я поставлю всё, что у меня есть, на твою победу.

Калеб не сдержал улыбки. Полувраждебный настрой разом исчез.

— Спасибо, Стивен, ты не представляешь, насколько мне стало легче. Я устроюсь на работу и угощу мужиков пивом. Передай им мою благодарность, за то что скинулись.

Стивен кивнул.

— Передам. Вали уже, пока я не возненавидел тебя за отказ.

Уговаривать Калеба не пришлось, он поднялся с места, и, выйдя за дверь, быстрым шагом спустился по лесенке от «гнезда» обратно в цех, убрав конверт во внутренний карман бесформенной ветровки. Видимо, об этом «бонусе» говорил Стивен во время утреннего разговора.

Выйдя на улицу, Калеб воткнул наушники и, подняв глаза на рекламный баннер, не сдержал смеха. Надпись гласила: «Перемены — всегда к лучшему!». Отчего-то появилась уверенность в том, что он делает. До смены в кофейне оставалась ещё пара часов, так что Калеб не стал терять времени и всё на том же метро поехал в центр, где жил Пако.

***

По дороге к дому друга Калеб закинул деньги на счёт через один из многочисленных банкоматов, встречавшихся по пути. Время неумолимо летело к обеду, и на улицах, несмотря на мелко моросящий дождь, стало людно. Другого от центра города ожидать и не приходилось.

На одном из перекрёстков Калеб отправил Пако сообщение: «Почти приехал» и получил сухое «Ок» в ответ.

— «Ок». Нормальный? Ещё бы точку в конце поставил… — недовольно проворчал он себе под нос, отправив Пако смайлик в виде среднего пальца. Короткие ответы раздражали.

Двойным тапом по наушнику Калеб переключил трек, и телефон исчез в заднем кармане штанов. Между пальцев, как по волшебству, появилась очередная сигарета. Третья за шесть часов. Интересно, что бы сказал на это его тренер? Калеб выдохнул дым, раздумывая над смыслом игравшей в наушниках песни. Исполнитель читал что-то про смерть под приятный бит, и Калеб решил, что на сегодня музыки хватит. До дома Пако оставалось метров сто, и он на всякий случай решил ещё раз проверить телефон. Сообщение так и висело непрочитанным. Калеб цыкнул и зашагал дальше, надеясь, что у Пако не поменялись планы.

Уютно оборудованный жилой квартал для богатых уже давно маячил перед глазами, сверкая зеркальной облицовкой. Даже не верилось, что всего два года назад он и сам жил в похожем месте.

Ответ, почему друг сначала откинул сухое «ок», а потом и вовсе заигнорил, нашёлся сам собой. На временной парковке возле самого дома стоял электрокар Наён. Жёлтая Тесла переливалась на солнце и своим цветом нервировала Калеба не меньше, чем владелица машины. Какого чёрта она здесь забыла, ещё предстояло выяснить, но Калеб заранее готовился к словесной перепалке, прикидывая варианты ответов на вопрос «Что с лицом?». Зажевав табачную вонь эвкалиптовой жвачкой, он встрепал намокшие светло-каштановые волосы пятернёй и набрал номер квартиры Пако.

— Ты уже приехал? — из электронной панели раздался голос друга.

— Нет, ещё еду. Что за вопрос, открывай давай!

Издав приятную трель, дверь отъехала в сторону, и Калеб оказался в фойе из скучно-серого мрамора. Консьерж его знала и приветливо махнула рукой, получив в ответ вполне искреннюю улыбку и жест двумя пальцами от виска. Калеб прошёл до лифтов, мысленно матеря Пако за радиомолчание, и набрал на панели код. Уверенность, что друг не отвечал, потому что так хотела Наён, крепла с каждым этажом. Калеб сжал пальцы в кулак, подавляя желание ударить по стеклянной поверхности капсулы и не обращая внимания на открывавшийся за окном вид. Всё это он видел уже тысячу раз и успел привыкнуть, а вот принять Наён в статусе девушки лучшего друга никак не удавалось.

Лифты в подобных домах вели прямиком в квартиру, так что Калеб прибыл к середине разговора, невольно подслушав его часть.

— …я сделала всё, чтобы его резюме хотя бы рассмотрели, а эта скотина даже «спасибо» из себя выдавить пожалел.

— Попробуй в следующий раз трубку не бросать, вдруг я скажу что-нибудь хорошее, — ответил Калеб, давая понять, что услышал слова Наён.

Переливающиеся локоны девушки рассыпались по спине бледно-сиреневыми прядями и доходили до лопаток. Она повернулась к Калебу лицом, и он по ледяному взгляду понял, что Наён собирает яд, чтобы плюнуть в него чем-нибудь язвительным, но гнев девушки быстро сменился удивлением.

— Это ты с таким лицом на собеседование собираешься?

— И на работу в кофейню, и по городу я с этим лицом шёл, да. Уж извини, парадно-выходную мордашку в стирке оставил, — Калеб жестом изобразил, как натягивает на лицо улыбку.

Пако, привыкший к их перепалкам, безразлично молчал, но вопрос Наён заставил его вклиниться.

— А реально, что с лицом?

— Дверью с утра пораньше получил. Из-за этого просрал автобус, и Стив меня уволил.

— Да наплевать! Это нужно убрать, — снова встряла Наён.

— Как? Приделать мне новое лицо?

— Каком к верху, сука, — ответила она, проходя мимо Калеба в ванную комнату.

Парни проводили её взглядом.

— Тебе впадлу было сказать, что она здесь? — воспользовавшись моментом, прошипел Калеб, глядя на друга.

— А что я мог сделать? — так же тихо ответил Пако. — Она догадалась, что за костюмом для собеседования ты приедешь сюда. Примчалась в обед, отобрала телефон, чтобы я тебе не написал. Знала, что срулишь, если поймёшь, что она здесь. Слушай, Калеб, Наён тебе добра желает, дай ей шанс.

Разговор пришлось прервать. Девушка вернулась в гостиную, держа в руках косметический чемоданчик.

— О-о-о, не-е-е, нихера. Мне, конечно, тонну раз рожу этим говном мазали, но это профессиональные люди делали. И ссадину ты не замажешь! Видно будет, — под ссадиной Калеб имел в виду отёкшую от сечки скулу.

— Захлопнись и сядь. Не беси меня.

Калеб снова сжал кулаки, сурово глядя на Наён. Он ничего не стал бы с ней делать, но злиться это не мешало. На неё и на то, что она понимала его без слов, будто над головой у Калеба шла бегущая строка из мыслей и переживаний. Пожалуй, этим Наён его и выводила из себя. От неё невозможно было скрыть, что ты не в порядке. Она одна не вызывала в Калебе желания отшутиться, а по-настоящему злила. Он стоял на месте, не говоря ни слова, и задыхался от смеси гнева и негодования.

— Чего замер? Садись! У меня времени мало, — Наён махнула ему на высокий барный стул, который опустила ниже специальной педалькой, чтобы компенсировать их с Калебом разницу в росте.

Квартира Пако делилась на три помещения. Кухня-гостиная, в данный момент на время ставшая гримёркой, спальня и кабинет, на дверях которого висела табличка «Get Out», будто в нём жил подросток. Трудно поверить, что Альварес в будущем унаследует компанию отца. Несмотря на гениальный ум и возможности, Пако больше интересовало программирование, чем семейный бизнес, но он старался изо всех сил. И Калеб знал, почему. Шрам на губах друга не давал ему этого забыть.

— Ладно, — Калеб наконец ожил, перестав смотреть в стену, и переместился на стул. Наён села напротив.

Пако выдохнул и, опершись на стойку с другой стороны, внимательно следил за вечно конфликтующими друзьями.

— Вы так грозу призовёте. Уже и воздух озоном пропах или серой, никак не разберу. Ты расскажешь, что с лицом-то? — обратился он к Калебу.

— Я же сказал, ударился об дверь. Про будущую работу спросить у меня не хочешь? Или так и будем обсуждать мой внешний вид? — при девушке Пако Калеб не хотел выдавать никаких подробностей утра.

— Про работу мне Наён рассказала, — виновато ответил Пако. — Я уверен, что тебя возьмут!

— Вот и отлично. Ты всё знаешь и без меня, — добрые слова Калеб оставил без внимания и теперь с обиженным видом смотрел сквозь стоявшую перед ним Наён.

Она почти сразу взялась обезжиривать кожу на его лице, чтобы замазать синяк, и что-то без конца смешивала, пытаясь подогнать цвет. Из-за смуглого оттенка кожи ему не подошла ни одна из её замазок. В манипуляции, которые девушка осуществляла с красочной палитрой, Калеб вникать не стал. Со скучающим видом он осматривал кухню и обстановку в целом. Квартира под стать дому. Современный дизайнерский ремонт, дорогие материалы и мебель перекликались с авторскими решениями Пако в виде коробок из-под фастфуда и разбросанных вещей. Как Наён терпела этот срач, для Калеба оставалось загадкой. Но панорамные окна с видом на реку Юнион и город, затянутый туманом из-за мелкого дождя, привлекли к себе больше внимания, чем анализ взаимоотношений друга с девушкой.

— Не вертись! Боже, как с тобой визажисты работали?

— Молча, — ответил Калеб, заглядывая девушке в глаза.

В этот раз Наён не стала ему язвить, хотя, судя по тому, как раздулись ноздри, ей очень хотелось. Она отвела взгляд, и больше эти двое не разговаривали. Пако, не зная, куда себя деть от неловкости, сел на диван и включил приставку.

— Ты из кофейни уволиться планируешь? — спросил он Калеба, но, поймав на себе красноречивый взгляд серых глаз Наён, примирительно поднял руки, держа в одной из них контролер. — Понял! Молчу.

Мучения продлились недолго.

— Из кофейни уволюсь, если сюда возьмут, — наконец ответил Калеб, и Пако отвлёкся от игры и мельтешивших на экране фигурок, бросив на друга оценивающий взгляд.

— Когда возьмут, — поправила его Наён, протягивая зеркальце. — Я тебе жопу порву, если будет по-другому.

Она упёрла руки в бока, и почему-то Калеб ей поверил. Из отражения в зеркальце на Калеба смотрела его посвежевшая версия. Рассечение на щеке никуда не делось, но теперь не так бросалось в глаза.

— Я похож на проститутку.

— Только если бюджетную, и не ври, а? Стало намного лучше.

Калеб стиснул челюсти и кивнул.

— Твоя правда. Спасибо.

— На какой-то горе сейчас рак свистит, или тебе дверью мозги отшибло?

— Не обольщайся, страшно подумать, что видит Пако, когда ты с себя штукатурку смываешь.

Раздался хлопок, и Калеб удовлетворённо засмеялся. Наён со всей силы ударила его по бедру и теперь трясла рукой, шипя от боли.

— Ты из титана, что ли? Говнюк. Всё. У меня время обеда кончилось. Так бы ещё убедилась, что ты не нацепишь на себя какие-то лохмотья. Пако, неси сюда те очки для компьютера, которые я тебе подарила, и проверь, чтобы этот идиот их надел перед выходом.

— Ты чего такая ершистая сегодня? — наконец не выдержал Пако и, обойдя Наён со спины, слегка помял ей плечи. — Чуть-чуть расслабься, ладно? От тебя уже ничего не зависит. Калеб справится. Я уверен. Его же не в Йель собеседовать будут.

Наён накрыла руки Пако своими и повернулась, чтобы поцеловать. Калеб решил не мешать им и отошёл на кухню. Тихие переговоры, неуклюжий чмок и хлопок входной двери — вот и всё, что он слышал, хлебая воду прямо из краника с фильтром. Наверное, он завидовал Пако. После Ханны отношения с девушками давались с трудом. Калеб, если случалось, перебивался короткими интрижками на одну ночь, опасаясь снова с кем-то сближаться. Временами размышления об одиночестве приводили его к грустным мыслям, что неплохо, наверное, иметь опору в виде того, кто хотя бы в тебя верит и подставит плечо, если будет тяжело. А потом его накрывало осознание, что выстраивать с кем-то отношения с нуля он просто не потянет. Ни морально, ни физически, ни финансово. Мысли о том, чтобы снова полюбить, отзывались болью, и Калеб старательно заталкивал их в самую глубину подсознания. Сначала вернуть себе репутацию и восстановить статус в EFC — потом всё остальное.

— Не помню, чтобы она так нервничала, — голос Пако прервал цепочку грустных размышлений. — Сказала, что ей пришлось очень долго убеждать знакомого менеджера из «Кингдом», чтобы тебя рассмотрели. Но она нашла аргументы, надавила, даже приврала и дала гарантии, которых нет. Она правда за тебя переживает.

Калеб вытер рот тыльной стороной ладони.

— Наён сама себя закопала этим, но я постараюсь её не подвести. Надеюсь, хотя бы ты понимаешь, что от меня не так уж и много зависит.

— Ничего, сейчас наденешь костюм, очки, и тебя сразу же назначат хозяином Европолиса и владельцем всех корпораций в городе…

От глупости этой шутки Калеб рассмеялся во весь голос, следом за ним посыпался и Пако.

После того, как имущество, принадлежавшее семье Калеба, конфисковали, им с мамой пришлось съехать на её старую квартиру, но и ту в итоге отняли за долги. На тот момент женщину уже положили в клинику, а Калебу пришлось срочно подыскивать новое жилище. После переезда большая часть его вещей хранилась дома у Пако, друг предлагал остаться жить у него, но всякий раз Калеб отказывался, не желая пересекаться с Марко Альваресом. С отцом Пако их связывали очень особенные отношения, в рамках которых Калеб в основном желал Альваресу старшему смерти.

— Зачем Наён мне помогает? — вопрос, который Калеб задал другу, всплыл, когда он стоял перед зеркалом, примеряя свой старый костюм. Он надевал его всего один раз, и с тех пор вещь так и лежала в фирменном чехле, никем не востребованная.

— Я не могу ответить. Это личное, но если захочешь — попробуй спросить у неё сам. Офигеть, ты на мистера Эспарцу похож, конечно.

Калеб уставился в зеркало и не нашёлся с ответом. В отражении он в самом деле увидел отца. Их внешнее сходство и без того бросалось в глаза всем, а теперь вместо привычного оверсайза Калеб вырядился в деловой костюм. На носу красовались очки в полупрозрачной оправе. Отец носил похожие из-за проблем со зрением, а на Калеба их нацепили, чтобы скрыть рану на скуле. Какое-то время он молча смотрел на свое отражение, как будто человек из зеркала мог выйти наружу, похлопать его по спине и сказать, что все ужасы последних лет — это просто плохой сон.

— Думаю, мне уже пора, — сказал Калеб слегка осипшим голосом, после непродолжительного молчания.

Пако кивнул. Судя по поникшему виду, он чувствовал вину за несдержанность.

— Эй, ты чего? Всё в порядке, старик. Просто задумался. Сейчас костюм упакую и пойду, а то не хватало ещё и в кофейню опоздать, — Калеб надеялся, что звучит достаточно бодро, чтобы друг перестал прокручивать в голове собственные слова.

— Я тебя подброшу. Там дождь, а тебе нужно каким-то образом сохранить этот грим.

Калеб спорить не стал. Через пятнадцать минут они уже ехали к кофейне, где ещё предстояло отпахать смену. Костюм в чехле лежал на заднем сидении, а мысли Калеба унеслись куда-то очень далеко, и большую часть дороги он молча смотрел в окно. Пако его не тревожил, и Калеб был за это благодарен.

***

Рабочие часы в кофейне пролетели, как одно мгновение. Никто не приставал к Калебу с расспросами про свеженькую отметину не щеке. Вежливо игнорировали, или Наён действительно хорошо замаскировала гематому под слоем косметики — всё равно. Весь день он работал на автомате, прокручивая в голове воспоминания об отце, как заклинивший диафильм.

Лео Эспарцу посадили два года назад за финансовые махинации и уклонение от налогов. Законы Европолиса с такими нарушителями не церемонились. И если в первое время мать Калеба пыталась выбить для мужа оправдательный приговор, бесконечно нанимая адвокатов и втягивая семью в ещё большие долги, то после публикации пары статей о супружеской неверности, Карин словно подменили. О тех временах Калеб старался думать как можно меньше, но сегодняшний день оказался особенно насыщенным на флешбэки. Он с удовольствием отвлёкся на работу и короткие беседы с посетителями. Это помогало очистить голову от некстати всплывших мыслей о прошлом.

Ближе к концу смены штукатурка частично сползла. Управляющая, заметив следы побоев, отвела Калеба в сторонку и попыталась узнать, что случилось, но, не получив должного ответа, прогнала его на склад, велев заняться раскладкой и не отсвечивать. Сообщать о том, что, возможно, это его последняя смена, Калеб не стал, а с задачей справился быстро. Оставшееся от рабочего дня время он посвятил Гуглу. До собеседования оставалось три часа, а Калеб до сих пор не имел понятия, какие требования организации предъявляют к телохранителям. Хватило трёх статей, чтобы осознать — у него нет шансов. По большинству пунктов Калеб полностью пролетал. Ни справки о психическом состоянии, ни лицензии на ношение оружия, ни опыта. Только спортивный стаж, служба в армии и жалкие полгода подработки вышибалой, которые даже в резюме не запишешь. Стоило прямо сейчас позвонить Наён и отказаться, но Калеб слишком сильно любил вызовы. Глядя в экран телефона, он глупо скалился, осознавая, что за оставшееся время ему придётся впихнуть в свою голову всю информацию, которая могла бы потребоваться на собеседовании.

***

Трёхэтажное здание главного офиса агентства «Кингдом» из стильного чёрного кирпича выглядывало из-за живой изгороди. Все крупные сделки и контракты заключались именно в его стенах. Золотые буквы на фасаде подсвечивались, выделяя самое значимое строение на фоне остальных. Помимо офисов поменьше, на территории агентства находились студии, общежития и танцевальные залы. Фабрика айдолов на небольшом пятачке недалеко от центра города. «Кингдом» — первое по величине и значимости агентство в Европолисе. Из-под их крыла вышло столько дойных коровок, что Калебу не хватило бы пальцев пересчитать всех. О том, как устроена индустрия, он знал немало и не завидовал никому, кто попадал в жернова любого из агентств. Особенно когда речь шла о «Кингдом», работавшем по устаревшей, но эффективной корейской модели. И всё же, что айдолы, что звёзды поменьше не имели для Калеба никакого значения с того дня, как он в последний раз видел Сонг Ханна в зале суда.

На проходной его досмотрели и, убедившись, что кроме костюма и рюкзака за спиной у Калеба при себе ничего нет, пропустили внутрь. Его имя и фамилия действительно значились среди первых заявок. И если глаза не обманывали, то по прикидкам, в стопке лежало не меньше семи листов с фамилиями и адресами кандидатов.

— Простите, это список тех, кого пригласили на собеседование в Офис 114?

Охранник грозно зыркнул на Калеба из-под кустистых бровей, но через секунду на его лице прорезалась улыбка. Калеб напряг мышцы, понимая, что сейчас будет. Не в первый раз его узнавали.

— Чтоб меня волки ели, Цепной Пёс Эспарца? Я думал, просто однофамилец! Решили попытать счастья?

Не получив ответа на вопрос, Калеб вздохнул и дружелюбно улыбнулся.

— Не такого поворота в моей карьере вы ждали, правда?

Мужчина кивнул в ответ и как-то смутился. Странно было наблюдать такую эмоцию на лице человека в два раза шире Калеба, да ещё и одетого в бронежилет.

— А можете, ну, расписаться для меня? Я в вас, конечно, верю, но вот девушка, для которой они ищут сотрудника, та ещё штучка. Так что вдруг мы больше не встретимся?

Он с надеждой протянул Калебу один из листов, лежавших на столе в отдельной стопке, и простенькую ручку с символикой агентства. Получается, айдол всё-таки девушка. Где-то в затылке снова запульсировало желание развернуться и уйти, но пустота карманов надёжно приковала Калеба к месту. Он оставил на бумаге простенький росчерк, больше похожий на рисунок шальной чайки, и вернул мужчине.

— Я ни одному слуху ни про вас, ни про отца вашего не верю. Настоящего бойца издалека видно. Никто бы в этом спорте не стал вам даже за деньги проигрывать, — бормотал охранник, складывая бумагу и убирая её куда-то во внутренний карман под лёгким броником. — Если вас возьмут, то мы с вами ещё увидимся!

Его взгляд всё-таки вернулся к Калебу, и тот снова улыбнулся.

— Спасибо. В последнее время не часто такие слова доводилось слышать, — признался он и, получив удовлетворённый кивок в ответ, прошёл внутрь. В действительности, почти то же самое он слышал сегодня от Стивена.

— Вам в главное здание! — донёсся вслед ему голос из будки охраны.

Калеб, не оборачиваясь, отсалютовал от виска и направился вперёд по дорожке, усыпанной гладкой галькой, гремевшей под ногами. Первым делом нужно было найти уборную и нацепить костюм. Почему собеседование проводится в главном здании, а не в офисных аквариумах поменьше, ещё предстояло узнать. Калеб пытался вспомнить всех девушек-айдолов из «Кингдом», но в голову пришла только группа «Эйнджелс», которую постоянно ругала Ханна. Он нахмурился. Вспоминать бывшую так часто Калебу не хотелось. Она не вызывала ничего, кроме злости.

В здании его ещё раз проверили, и, пропустив через рамку металлодетектора, отправили на второй этаж, сообщив, что собеседование началось два часа назад. Количество полученных заявок вынудило агентство перенести и время, и место, хотя вакансия появилась только утром. Калеб про себя предположил, что главное здание выбрали из-за усиленной безопасности в его стенах. Только на входе топтались без дела четверо охранников. И по ходу движения меньше их не становилось, как и камер под потолком.

Несмотря на небольшую высоту, в здании всё-таки нашёлся лифт. Калеб покачал головой и, пешком взлетев по лестнице на второй этаж, оказался в просторном холле. В углу стояла пара автоматов с едой и кофемашина, а со всех стен Калебу кокетливо подмигивала поп-дива Дрими. Он задумчиво уставился на одно из изображений. Черты лица показались ему знакомыми. Из-за количества косметики и контактных линз айдолов порой было трудно узнать. Кажется, именно её фотографии Калеб видел на банках с газировкой, которую не пил. Свербящее чувство, которое возникает, когда ты не можешь вспомнить что-то важное, от этих мыслей не исчезло. Телефон завибрировал, и Калеб отвлёкся от рассуждений, вытаскивая его из заднего кармана.

— У тебя пятнадцать минут. Про перенос не знала, но договорилась. Надеюсь, ты готов, иначе жить тебе осталось примерно до завтра.

Сообщение от Наён. Как всегда — ничего лишнего, только информация и угрозы расправой. Оазис стабильности в его бесконечно меняющейся жизни. Калеб отправил ей эмоджи среднего пальца и с трудом затолкал телефон назад. Мешал чехол с костюмом, от которого хотелось поскорее избавиться.

Уборная оказалась в обратной стороне от гула голосов, куда направляли указатели. На секунду Калеб задумался о том, что мог бы переодеться прямо в холле, но быстро окинув взглядом двух серьёзных мужчин в форме, стоявших на этаже, осознал ошибочность идеи, так что ещё пять минут ушли на нудное переодевание в узкой кабинке.

На белую футболку он накинул пиджак, неохотно сменил удобные штаны на брюки, а всё, что не пригодится, затолкал в рюкзак. С кедами костюм смотрелся не так выразительно, как мог бы, но вариант идти босиком Калеб отмёл сразу.

— Здравствуйте, я Калеб Эспарца, кандидат номер десять, рад знакомству, — сказал он зеркалу, надев очки и растрепав каштановую челку. На всякий случай он вытащил из ушей весь пирсинг и как будто бы лишился части своей брони. В октагон Калеб выходил в перчатках и шортах без карманов, но чувствовал себя гораздо лучше, чем в идиотском костюме.

— Ну, от Калеба Эспарцы здесь только имя, — проворчал он и вышел из уборной.

С той стороны, куда велели двигаться указатели, донеслись крики, хлопки дверей. Двое охранников уже бежали в нужную сторону. Калеб проводил их взглядом и двинулся следом.

— Дрими! Я люблю тебя! Ты вся моя жизнь, пожалуйста! Выходи за меня, — вопил кто-то, кого Калеб пока не видел, но отлично слышал его неприятные, ноющие интонации. Затем на его глазах охрана выволокла из кабинета мужчину в одних трусах. Его красное от слёз лицо опухло, но Калеб не ощутил ничего, кроме отвращения. Какой-то сталкер зашёл так далеко, чтобы увидеть своего айдола. Стало понятно, зачем в здании собрали столько охраны. Мужчину протащили мимо, и Калеб заметил на его груди вытатуированный партак с кривым сердечком, внутри которого красной тушью вывели никнейм «Дрими».

В дверях показалась женщина в строгом костюме и с планшетом в руках. Её непроницаемое лицо не выражало ничего. Калеб усмехнулся, представив этот идеал корпоративной культуры в домашней пижаме с облачками. Женщина смерила его холодным взглядом и повернулась в сторону вереницы стульев, где сидело несколько других кандидатов.

— Калеб Эспарца, — произнесла она, не подозревая, что нужный человек стоит прямо перед ней. Получается, либо у них не было его фотографии, либо Калеба проигнорировали намеренно. Он сделал несколько шагов в сторону сотрудницы.

— Это я.

Она отметила что-то у себя в планшете.

— Опозданий мы не приемлем, но у вас особая рекомендация. Проходите. Рюкзак можете оставить у дверей.

Замечание стёрло с его лица всякий намёк на веселье. Получить выговор по той же причине, из-за которой его уволили утром, ещё до того, как пройти собеседование, оказалось неприятно. На этот раз он действительно пришёл вовремя. От чувства несправедливости нечто неосязаемое неприятно царапнуло нутро.

Одну из стен кабинета заменяли окна, выходившие во внутренний двор здания, где красовался фонтан, окруженный фонариками. В центре помещения стоял длинный стол, за которым расположилось пять человек, включая строгую женщину из коридора, а напротив окон, в кресле-яйце, сидела Дрими, уставившись в телефон. Судя по всему, вошедший совершенно её не интересовал. Ещё бы, столько часов сидеть без дела. Со скучающим видом она листала ленту, водя пальцем по экрану и не отвлеклась от своего занятия даже не секунду. Калеба снова накрыло чувство, что он её видел. С другой стороны, Дрими пользовалась популярностью не только в Европолисе, но и во всем мире, её лицо часто мелькало в рекламе разного сорта, неудивительно, что она казалось ему знакомой. Калеб спешно перевёл взгляд на стул, который, очевидно, предназначался ему, и сел.

Скрипнули ножки, всё та же строгая женщина, на бейджике которой Калеб разглядел надпись «менеджер Кан Лина», глядя в планшет, зачитала его регалии.

— Двадцать пять лет, официальной работы нет. Бывший чемпион EFC. Отец в тюрьме, мать проходит лечение в психиатрической клинике. Боевого опыта нет. Как бы вас не расхваливала менеджер Принц Наён, у нас нет причин вас нанимать. Скажите, зачем вы…

Внезапно её прервал мелодичный голос.

— Стойте! Мы с вами раньше не встречались?

Все, включая Калеба, повернули головы в сторону источника звука. Дрими невозмутимо смотрела прямо на него и не моргала.

— Менеджер Беннет, я могу посмотреть на кандидата поближе?

— Только не устраивай спектакль, хватит с тебя на сегодня, — раздражённо ответил мужчина в синем костюме. Очевидно, тот самый Беннет. — Этот хоть и подходит по параметрам, у него нет опыта, зато у нас появятся репутационные риски.

Дрими кивнула и, жестом попросив Калеба встать, подошла к нему поближе. Либо та девушка из переулка, подражая айдолу, рисовала под глазами родинки, что случалось нередко, либо это был один и тот же человек.

— Можете снять очки?

Калеб подчинился. Всё внутри превратилось в одну сплошную сжатую пружину, готовую выстрелить в любой момент. Глаза Дрими распахнулись, и на лице проступила отчётливая эмоция узнавания, как у охранника на проходной. Либо она увлекалась ММА и знала его, как чемпиона, либо… Калеб сглотнул, впервые занервничав.

— Ты! — Дрими ткнула пальцем в его сторону. — Ты тот парень из переулка! Я тебя узнала!

Калеб вытаращил глаза. Все сомнения как рукой сняло. Девушка, которой он помог утром. Те же черты лица, тот же наглый изгиб губ. Он мотнул головой. Перед ним точно стояла она: хамоватая выскочка, ростом ему по грудь, которая не знает слова «спасибо». Розовый парик, женственная одежда и яркий макияж сильно сбивали с толку. И линзы. Он различил их, глядя девушке в глаза. У Калеба не было и шанса сразу догадаться, кто перед ним. Но сейчас он её узнал.

— А ты? Та стерва из переулка? И Дрими? Один человек? — выпалил Калеб. Пружину всё-таки сорвало. По спине прошла липкая волна холода. Если девушка всё ещё считает, что он замешан в похищении, у него большие проблемы.

На периферии зрения Калеб заметил, как Беннет поднялся, сделав какой-то жест рукой, и в дверях возникла охрана. Похоже, собеседование закончится быстрее и совсем не так, как ему мечталось.