Тёмная, книга 3

Юэ летел сквозь осенний лес, будто был частью ветра, что играл с его дымчатой шерстью, пробегал по ушам и щекотал кисточки. Под лапами хрустели листья, тёплая земля отзывалась мягкой упругостью, словно подстраивалась под его бег. Рядом с ним наперегонки мчалась Тэлли — её шаги почти не слышны, но он ощущал её присутствие через их связь, как пульсацию света в своей груди. С каждым прыжком он был уверен, что обгонит её, ведь его тело было воплощением силы и ловкости. Он улавливал её запах — родной, тёплый, обволакивающий. Но вот среди множества ароматов вдруг появилось нечто новое. Этот запах был странным: солоноватым, прохладным, с оттенком горькой свежести, которую он не мог распознать. Он приподнял голову на бегу, его ноздри раздулись, и неожиданное чувство любопытства пронзило его, как порыв ветра.

— Сестра, кажется, мы уже близко, — обратился он к Тэлли. — Ты чувствуешь этот запах?

— Ещё нет, — тут же ответила она, и он ощутил в её мыслях пульсирующее желание обогнать его.

— Ты не сможешь, Тэлли, — рыкнул Юэ и в тот же миг ускорился, чтобы точно вырваться вперёд, обгоняя сестру, вновь прибегнувшую к магии, усиливающей её тело.

Они сбежали от семьи чуть больше месяца назад. Юэ долго грустил, что Тэлли решила покинуть их, но в конце концов ей удалось убедить его, что это было правильное решение. Они остались вдвоём. Тэлли много с ним говорила, наконец-то делясь историями из своего прошлого. Она рассказала ему о жизни в приюте, о своих друзьях и детских страхах, о побеге и обо всём, что с ней случилось до плена. О пустынниках они не говорили — он чувствовал её стремление забыть всё, и потому не поднимал эту тему. Но порой в её мыслях всплывали размышления о той истории, что поведал мясник: о бергмарах, о том, что ларины ищут её. Юэ был почти уверен, что однажды она захочет узнать, кем приходились ей те бергмары и почему оставили её в Дивине, у мясника.

Но пока что они наслаждались свободой.

«Свободой от боли и смерти», — вдруг понял Юэ. Болезнь Тэлли исчезла благодаря Туррену и Хейлу, и теперь она могла носиться с ним по лесам без страданий. Почти так же, как когда-то в горах. Они в полушутку, в полувсерьёз договорились с сестрой, что никаких убийств до первого снега. Она должна была вести себя осторожно и ни на кого не нападать, Юэ сомневался, что она справится, её ярость всё ещё была внутри неё, но ему казалось, что та тьма, что накрывала её, словно отступила под заботой семьи. И ему очень хотелось верить, что это надолго.

Иногда они заходили в города, чтобы Тэлли могла пополнить запасы еды и средств для женщин. Юэ снова забыл, как называются эти штуки, но теперь он знал, что кровь у неё должна идти раз в месяц — и это было нормально. Пока они жили с семьёй, Юэ расспрашивал Хейла о многих человеческих странностях, которые Тэлли не всегда объясняла. Теперь он гораздо лучше в этом разбирался и знал: Тэлли будет не так-то просто его обмануть. Благодаря Хейлу он также научился лучше охотиться, выискивая конкретных животных. Поэтому они с Тэлли совсем не голодали.

«Если бы только она любила сырое мясо», — хмыкнул он про себя, вспоминая её последнюю попытку приготовить на углях бончак, который они нашли. Мясо, что он добыл для неё, она попросту спалила.

— Сам бы попробовал готовить у костра, когда к нему даже страшно подходить, — недовольно отозвалась Тэлли, уловив его мысли.

— Прости, просто это было очень забавно, — хихикнул он. Теперь его смех стал больше походить на человеческий — благодаря Кресту, который постоянно смеялся, как только Тэлли стало лучше в их лагере. Он рассказывал забавные истории и сам же над ними смеялся, потому что Юэ не всегда понимал его шутки.

Поймав себя на том, что снова начинает грустить по ним, он сосредоточился на незнакомом запахе и решил, что это море. Когда они были в горах, то видели вдалеке синюю полосу, и Тэлли часто говорила, что хотела бы оказаться рядом с ним. Поэтому, сбежав, сначала они просто бежали куда глаза глядят — прочь от семьи, а потом направились в сторону Соуджена, надеясь встретить кого-то из людей, кто подскажет, где находится море.

Юэ знал лишь примерное направление. Хейл рассказывал ему во время обучения в пути и про стороны света, и про расположение городов. Тогда Юэ не думал, что им придётся расстаться, и не запоминал подробностей. И сейчас сильно жалел об этом.

Но благодаря встречным торговцам недалеко от Соуджена Тэлли узнала, в какой стороне море и сколько им ещё идти. Юэ был уверен, что они плутали какое-то время, но теперь, улавливая этот новый аромат, радовался: они почти добрались. Тэлли была здорова, бежала рядом с ним, и он как никогда остро ощущал их близость. Воздух становился плотнее, насыщеннее — и он наслаждался каждым мгновением, каждым прыжком, каждым всплеском их общей энергии, наполняя это мгновение единой радостью. Юэ рыкнул, ускоряя бег. Сейчас ему было важно не столько обогнать Тэлли, сколько как можно скорее добраться до места. Это было их первое с ней путешествие, и он был необычайно счастлив довести его до конца.

Вскоре до его слуха донёсся шуршащий звук — странный, ни на что не похожий из того, что он знал. Но впереди он не чувствовал ничего живого, даже крупных зверей поблизости не было. Несмотря на ощущение безопасности, Юэ напрягся и приготовился к бою. Тэлли бежала в паре шагов впереди, и он был уверен, что, если на них нападут, он отобьёт атаку, защитив сестру.

«Да она и сама умеет защищаться», — весело подумал он, бросив на неё взгляд.

Впереди показались просветы между деревьями, и Юэ понял, что до моря осталось совсем немного. Они не стали сбавлять темпа и, вырвавшись из леса, Юэ едва не споткнулся, заворожённо уставившись на огромное, бескрайнее поле воды.

— Это не поле, это море, — мысленно засмеялась Тэлли, поправив его. — Но ты прав, оно невероятно огромное!

Они притормозили у кромки леса, медленно шагая навстречу морю, и Юэ не мог даже представить себе таких размахов.

«А я думал, что Великая — огромная», — ошарашенно подумал он, разглядывая пустынный берег, где песок перемежался с камнями, а повсюду валялись белые куски деревьев.

— Ветки и стволы, Юэ, — поправила его Тэлли.

Он больше не обижался, когда она его исправляла. Пообщавшись с Хейлом, он понял, как многого не знает, и что, если будет дуться, то так и останется в неведении. А когда перестал раздражаться на Тэлли, она перестала подшучивать и просто делилась с ним знаниями.

Приближаясь к воде, Юэ понял, что за звук слышал раньше — это была сама вода, набегающая на берег. Кажется, это называлось волнами. Морской запах ему нравился, но всё же аромат леса и гор казался ближе и роднее. Он наблюдал, как Тэлли сняла обувь, почти развалившуюся от времени, и осторожно вошла босиком в воду.

— Юэ, она такая тёплая! Попробуй! — воскликнула она вслух и тут же пнула волну, обдав его брызгами.

Ощутив на шерсти воду, Юэ передёрнулся — ему не нравилось, когда она так делала. Он уже собирался рыкнуть на неё, как в него прилетела новая порция брызг.

— Ах ты, дрянная девчонка! — взревел он и бросился в воду, свалив Тэлли с ног.

Она мысленно рассмеялась, отряхиваясь и снова обдавая его водой, а он не остался в долгу — толкал её в воду, отфыркивался, когда капли попадали на морду, и снова бросался в бой. Они резвились в море до самого заката, и лишь когда Тэлли наконец сдалась, к великой радости Юэ, они выбрались на берег.

Небо темнело, вечер нёс с собой прохладу — осень постепенно вступала в свои права. Юэ предложил отойти ближе к лесу, чтобы Тэлли могла развести костёр и не замёрзнуть. Пока она собирала хворост на берегу, Юэ ушёл на охоту. Хотя подумал, что стоило бы заняться этим при свете дня, как его учили Эл, Хейл и Крест. Но для него ночь не была преградой. А вот оставлять Тэлли одну на берегу совсем не хотелось. Поэтому он старался далеко не отходить, хотя поблизости не чувствовалось ни одной живой души. Он всё глубже уходил в лес, но продолжал говорить с Тэлли мысленно — чтобы не тревожиться и охотиться спокойно.

Юэ скользил меж деревьев, сливаясь с тенями. Его лапы касались земли так мягко, что даже сухие листья не издавали ни звука. Воздух был насыщен влажными ароматами моря и леса — мха, едва опавшей листвы, тёплой земли. Но сквозь них проступал другой запах — тонкий, пряный, с едва уловимой горечью перьев. Он затаился в высокой траве. Глаза следили за тёмной птицей, беспечно клюющей что-то среди опавших листьев, не подозревая о приближающейся опасности. Ноздри Юэ раздулись — он втянул воздух, ловя её присутствие, ощущая, как всё сливается в одну точку, держа тело в напряжении. Он замер. Мышцы натянулись, и он стал частью леса — неподвижным, сосредоточенным. Сделав несколько шагов вперёд, Юэ припал к земле. Его движения были грациозны, как у хищника, рождённого для этой охоты. Хвост замер, уши улавливали малейший звук, а глаза впивались в цель, выискивая слабое место. Когда ветер чуть сменил направление, запах перьев стал резче — он понял: время пришло.

Мгновение — и напряжение вырвалось наружу. Юэ рванул вперёд, его лапы с силой отталкивались от земли, подбрасывая тело, как порыв бури. Когти вонзились в добычу, сбивая её с ног. Запах свежей крови смешался с сыростью ночи, и его челюсти сомкнулись на шее птицы, мгновенно прерывая её борьбу. Он замер, прислушиваясь к лесу. Тишина. Юэ поднял добычу в зубах и направился к их лагерю. Тепло податливого тела в зубах отзывалось в нём тихой, глубокой гордостью — он смог стать не просто младшим братом для Тэлли, но её опорой, защитником. Тем, кем для неё были остальные в их семье.

«Хотя она и не хотела себе в этом признаваться», — хмыкнул он.

С трудом приготовив ужин из птицы, Тэлли насытилась и уснула, прижавшись к Юэ. Они спали по очереди, охраняя друг друга, но Юэ часто позволял ей поспать дольше, чтобы она быстрее восстанавливалась после тяжёлого лечения.

Слушая размеренный шум волн, он вспомнил, как она едва не умерла в реке. Тогда страх за неё стиснул его до судорог. Он так боялся, что её сердце больше не забьётся, что едва сдержался, чтобы не броситься на неё, когда она наконец закашлялась. Но понимал — в тот момент ей была нужна семья. Хейл, Эл, Туррен, Крест… Он сам не знал, куда себя деть, и не с кем было даже поделиться этим. Хейл всегда отвечал на его вопросы, но в тот день Юэ чувствовал себя бесконечно одиноким — до того момента, пока Эл не показал ему магию Тэлли.

До этого он никогда не видел, как она использует свои нити. Каждый раз, когда Тэлли применяла магию, его будто выбрасывало из её разума. Каждый раз Юэ с восторгом вспоминал, как они тогда втроём выглядели. Он лежал рядом с Хейлом, а золотые нити с алыми отблесками струились от Тэлли, переплетаясь с серебряными нитями Хейла, сквозь которые пробегали тёмные всполохи. Магия сплеталась вокруг них троих, охватывая всё его тело, словно пытаясь вплести дымчатые оттенки его сущности в этот сложный узор, где золото и серебро сливались в единое целое с мерцанием красно-чёрных искр. И тогда Юэ понял, что он не один, что он часть стаи, часть семьи. И снова пожалел, что им пришлось уйти.

Но его мысли свернули в другую сторону. Он вспомнил, как Тэлли спорила сама с собой после того случая. Такие внутренние диалоги начались у неё после лечения Туррена, и Юэ поначалу думал, что это временно. Но даже теперь, когда всё уже позади, сестра частенько устраивала мысленные баталии с самой собой. Его это немного пугало, но он решил, что, наверное, для людей это нормально — они всё время в чём-то сомневаются и пытаются докопаться до истины в себе. Но тот разговор после реки он до сих пор не мог выкинуть из головы. В его памяти слова звучали так, словно были произнесены вчера.

«Зачем он это сделал?»

«Он спас тебя».

«Я не хотела этого».

«Тогда сделай это ещё раз, чтобы он не узнал».

«Он поймёт».

«Сделай так, чтобы не понял. Ты заслужила это».

«Да, я заслужила».

«Ты не одна. Я с тобой».

Юэ тщательно скрывал от Тэлли, что знает об этом разговоре, боясь, что она снова вернётся к тем мыслям. И в очередной раз пожалел, что они покинули остальных. Он даже не мог спросить у Хейла, как ему быть.

Они провели на берегу моря уже чуть больше недели, и Тэлли до сих пор не могла привыкнуть к виду, что открывался перед ней каждое утро. Чаще всего море было спокойным, с мягкими волнами, но временами — во время дождя или грозы — поднимался шквалистый ветер, взметавший огромные валы, что с грохотом разбивались о берег. В первый раз они с Юэ сильно испугались и ушли глубже в лес, но даже оттуда, усевшись под кронами деревьев, продолжали наблюдать за бушующим морем, восхищаясь его силой и мощью.

Боли больше не мучили её, и Тэлли не верила, что они действительно ушли навсегда. Но каждое утро, просыпаясь не от страданий, а от рассветного солнца, она мысленно благодарила Туррена за спасение. Вот только кошмары её не отпускали. Каждую ночь она просыпалась с криками. Порой даже убегала прочь от костра, пока Юэ не перехватывал её, валя на землю. И только тогда она приходила в себя. Она почти не помнила, что именно ей снилось, но знала: в её разуме снова и снова всплывают картины прошлого — того, что она пыталась забыть. Время, проведённое в хижине.

Днём она наслаждалась солнцем у моря. Пусть оно уже не грело так сильно, как летом, но оставалось всё ещё тёплым и ласковым. Она старалась ни о чём не думать, чтобы прочувствовать тишину и единение с Юэ, но в голове всё равно всплывали беспокойные мысли о будущем. Предложение Тура заронило в ней надежду на что-то светлое впереди, но быстро угасло. Она понимала: всё это лишь от чувства вины. Им не стоило ломать свою жизнь ради неё.

«Мне и с Юэ хорошо», — подумала она, уткнувшись лицом в его мягкий мех и слушая его мурчание.

После первого купания они поняли, что соль, остающаяся на коже, неприятно раздражала тело Тэлли, а мех Юэ от неё становился жёстким и колючим. Поэтому уже на следующий день они отправились искать реку и шли по берегу, особо не торопясь, больше двух недель. Пока не вышли к дельте невероятной красоты — река распадалась на множество неглубоких протоков, которые они с Юэ могли переходить вброд. Там они провели почти неделю, играя то в солёных морских волнах, то в прохладной речной воде.

Тэлли впервые за долгое время ощутила нечто похожее на радость. Пусть она и не смеялась, но душа её откликалась теплом, наслаждаясь моментами рядом с Юэ. Однако это длилось лишь до наступления ночи. Ночью её настигали новые кошмары — после них она долго не могла прийти в себя и вновь погружалась в бесконечные внутренние споры, гоняя в голове одни и те же мысли, пока Юэ спокойно спал рядом. Однажды, проснувшись резко от сна, который не успела запомнить, её сознание пронзила внезапная, острая мысль: «Если бы тогда выпила зелье, всё бы уже закончилось».

Тэлли пыталась спорить с собой, понимая, что это бессмысленно, но не могла остановиться.

«Если бы выпила его, мы бы не оказались с Юэ здесь».

«А если бы зашла в реку чуть глубже, он бы не успел тебя спасти».

«Зачем ты ушла от них, если хотела семью?».

«Они не понимают, кто ты… кем ты стала».

«А ты сама понимаешь? Для чего эти оправдания?».

«Так будет лучше для всех».

И этими словами её внутренние монологи всегда заканчивались. Тэлли понимала: это совесть напоминала ей о том, что она бросила троицу… бросила Эла. Она скучала по ним, но всё равно считала, что так будет лучше — для всех.

С тех пор, как они впервые вышли к морю, прошёл почти месяц. Всё это время они двигались вдоль берега, лишь изредка заходя в лес. И вот однажды Тэлли с удивлением осознала, что впереди, похоже, начинался какой-то город — им чаще стали попадаться фермы, а затем и небольшие деревушки. Людей в них было немного, но теперь им с Юэ всё же приходилось прятаться. Обходя поселения по дуге, они часто передвигались ночью, и Тэлли это устраивало — она не хотела расставаться с Юэ даже на короткое время.

Но вскоре случилась неприятность. В дороге её ботинки окончательно развалились. Они и раньше были далеко не новыми, а после многократных купаний в морской воде и под действием соли пришли в полную негодность. Тэлли кое-как перевязала их полосками ткани, оторванной от собственной рубашки, но понимала — это ненадолго. Им придётся разделиться. Придётся зайти в деревню и купить хоть какую-то одежду и новые ботинки. Зима приближалась, и ей нужна была ещё и тёплая одежда.

Они с Юэ разделились с утра. Тэлли направилась в деревню, которая показалась ей самой крупной из всех, что они проходили. Накинув капюшон плаща, она медленно шла по дороге между домами, которая, вероятно, вела в сторону города. Все постройки были деревянными и одноэтажными. Тэлли не увидела ни одного двухэтажного дома, но почти все строения выглядели добротно, с крепкими стенами и плотными ставнями — казалось, они могли с лёгкостью выдержать даже лютый мороз. Медленно продвигаясь вперёд и разглядывая дома, она не сразу заметила, как вокруг неё собралась стайка детей. Они держались на расстоянии и пристально следили за каждым её движением.

Тэлли решила дойти до рынка — или хотя бы до чего-то похожего, но, пройдя почти всю деревню, так ничего и не нашла. Вокруг были только жилые дома да загоны для скота.

— Потерялись? — вдруг раздался рядом басовитый мужской голос.

Оглянувшись, Тэлли увидела высокого плотного мужчину. Он был лысоват, но с густой, лохматой бородой. На нём были тёмно-серая грубая рубаха и такие же штаны, перетянутые широким поясом. Мужчина стоял неподалёку и лениво посасывал травинку, причмокивая. Тэлли показалось это до омерзения неприятным, но она не подала вида.

— Рынок или лавку, где можно купить или починить одежду с обувью, — проговорила она и вновь с удивлением прислушалась к своему голосу.

Он уже не был прежним, как до плена, но и хрипота исчезла. Теперь в нём звучала грубость, но не та, что отпугивала каждого, кто его слышал. И прежде всего — саму Тэлли.

— Здесь такого нет. Это либо в Эртиар идти, либо договариваться с местными… кто захочет подзаработать.

— Может, посоветуете кого-нибудь? — спросила она с надеждой, прекрасно понимая, что в город идти совсем не хочется.

— Даже не знаю, — протянул он, задумчиво почесав бороду. — Смотря сколько у тебя денег? — добавил он и пристально уставился на неё.

Тэлли нахмурилась. Взгляд был неприятный, слишком оценивающий, будто речь шла совсем не о золоте. Но, решив, что в случае чего сможет за себя постоять, она продолжила:

— Если найду того, кто поможет, уверена, мы сойдёмся в цене.

Мужчина хмыкнул с каким-то недобрым весельем, и Тэлли подумала, что, возможно, стоило выбрать другие слова. Но у неё всё равно не было денег — последние монеты она оставила в Гальдраке на припасы. Потому и собиралась договариваться за работу.

«А если не получится… ну, тогда просто заставлю его отдать мне всё нужное», — хмыкнула она про себя.

— Пойдём, посмотрим, что можно сделать, — махнул он рукой и двинулся в противоположную сторону.

Тэлли пошла за ним, на ходу осторожно проверяя, легко ли вынимается меч. Они прошли всего несколько десятков шагов, когда мужчина указал на дом поблизости. Постройка казалась ветхой — стены перекосились от старости, рядом не было ни скота, ни нормального огорода, лишь заросшие, неухоженные грядки. Мужчина подошёл к двери и распахнул её, жестом приглашая Тэлли войти первой.

Она помедлила. Мысль о том, чтобы сразу подчинить его себе и не рисковать, показалась слишком заманчивой. Но… она помнила их с Юэ уговор: до первых снегов — ни убийств, ни пыток, ни крови. Вести себя мирно. Это была их договорённость, её плата за то, что она заставила его уйти от троицы и оставить Эла.

Тэлли тяжело вздохнула и переступила порог.

Внутри было пусто и бедно — даже в приюте, где она выросла, обстановка казалась уютнее. В углу стояла грубая, сколоченная наспех деревянная кровать. Рядом — покосившийся стол и две табуретки. Справа от входа — огромная печь с поленьями у стенки. Никакой утвари, никаких шкафов — ни намёка на уют.

— Ну что, оплата вперёд, — услышала она позади и, почти сразу, звук закрывающейся двери.

Резко обернувшись, Тэлли увидела, как мужчина поворачивает ключ в замке и суёт его в карман.

— Мы так не договаривались, — рыкнула она, осознавая, что угодила в ловушку.

— Ты же сказала, что с оплатой можно договориться, — рассмеялся он. — Так давай договоримся.

— Ладно, сестра, плевать на снег. Убей его, — услышала она в голове голос Юэ и хмыкнула.

— Как быстро ты сдаёшься, брат.

— Да тебя вообще одну отпускать нельзя, — буркнул он. — Как ни выйдешь — вечно что-то случается. Крест прав был: неприятности к тебе липнут сами.

— Когда это он такое сказал? — Тэлли медленно изучала мужчину, прекрасно понимая: он ей не соперник.

— Когда мы с ним охотились. Он мне много чего про тебя рассказал.

— Ладно, потом расскажешь, — проворчала мысленно она. Ей почему-то казалось, что хорошего Крест там наговорил немного.

Тэлли на миг задумалась, как поступить. Её раздражало то, что она не может просто убить мужчину, стоящего перед ней с вполне определёнными намерениями. Но… уговор был. Хотя он и был эмерином, а значит — ни магии, ни меча. Обычный, ничтожный человек.

Решив не тянуть, она направила на него нити и шепнула:

— Подчинись мне.

— Да, госпожа, — тут же откликнулся он. В его взгляде тут же померк свет — теперь он смотрел в одну точку, без выражения, без воли.

— Что ты хотел сделать со мной? — спросила Тэлли, не желая ворошить его мысли.

— Хотел, чтобы ты обслужила меня. А потом выгнал бы из деревни, — бесстрастно ответил он.

— И почему я не удивлена, — вздохнула Тэлли и мысленно обратилась к брату: — Видишь, Юэ, я была права. В этом мире лучше сразу убивать, а не разговаривать. Доброта покинула его, оставив лишь холодную тень страданий.

— Не говори так. Семья ведь относилась к нам по-доброму…

— Они не семья. Не называй их так.

— Семья. Ты можешь говорить что угодно, сестра. Для меня они — семья.

Тэлли закатила глаза, но больше ничего не сказала.

— Найди мне тёплую одежду и ботинки, — приказала она мужчине. — И еду какую-нибудь в дорогу. Принеси всё на окраину деревни. Я буду ждать там.

— Да, госпожа, — кивнул он, отворил дверь и поспешил выполнить приказ.

«Видят боги, я пыталась поступить иначе», — хмыкнула Тэлли и направилась к выходу из деревни.

— Ты его не убила. Это уже хорошо, — ухмыльнулся Юэ.

— Это ты так на меня влияешь, брат.

— Не думаю. Я и раньше уговаривал тебя не убивать, но ты всё равно делала по-своему. Думаю, это всё се…

— Они здесь ни при чём! — рявкнула Тэлли, вспыхнув от ярости. Юэ в каждом разговоре сводил всё к ним. — Мне просто больше не больно. Он не из пустынников и не напал на меня. Прекрати всё связывать с ними!

— Ладно… — Тэлли почувствовала, что обидела его. Но не извинилась.

После той деревни они продолжили путь вдоль морского берега, никуда не спеша. Тэлли даже сбилась со счёта дней. Лишь когда у неё начался второй лунный цикл после лечения, она поняла: прошло уже два месяца. Юэ больше не заговаривал ни о троице, ни об Эле, и Тэлли наконец-то смогла расслабиться и получать удовольствие от их странствий.

Единственное, что по-прежнему тревожило её — те бергмары, что оставили её у мясника. Она не знала, хочет ли ворошить эту историю. Ведь если начнёт искать правду, то придётся отправиться в Гроттенбуд, где жили бергмары, и задавать свои вопросы там. А значит — риск столкнуться с Крестом… или с Туром.

С другой стороны, в этом, казалось, не было никакого смысла. Она убеждала себя: если бы бергмары искали её, то принц Халдар Гриндал — он же Крест — уже знал бы всё. А раз он с Туром пришли в Соуджен больше года назад и ничего не слышали о ней, значит, никто другой тоже не знал. И она решила, что они перезимуют в горах, а к весне придумает, что им с Юэ делать дальше.

— Тэлли, ты уверена, что мы сможем в горах перезимовать? Там же холодно, — предостерегал её Юэ уже в сотый раз.

— Как и везде. Но там мы сможем укрыться в пещере и топить костёр, закрыв вход, как это делал Эл, — в сто первый раз отозвалась она.

— Эл мог позаботиться не только о себе, но и о нас. Вспомни, сколько всего он делал, пока ты спала или гуляла со мной, — продолжал упорствовать он.

— Хорошо, Юэ, что ты предлагаешь? Остаться на равнине, где ветра, и костёр будет тухнуть каждый час? Или, где полно разбойников, от которых надо защищаться? — не выдержала Тэлли.

— Ты можешь перезимовать в городе…

— Я не оставлю тебя. Это не обсуждается.

Так заканчивались все их разговоры на тему, где провести зиму. Пока они спорили, Юэ вдруг осознал, что они уже почти добрались до гор на юге. И едва они подошли к их подножию, как с неба начал падать первый снег.

— Ну всё, теперь можно убивать, — услышал он шутливый голос Тэлли и ухмыльнулся.

Несмотря на холод, который всё чаще накрывал их даже днём, Тэлли старалась держаться бодро, и Юэ понимал — она делала это ради него. Тем самым старалась загладить прошлые ошибки. Но он уже давно не винил её, а просто радовался каждому дню, проведённому вместе в этом путешествии.

Зима наступила неожиданно. Юэ не ожидал, что снег и морозы опустятся на землю так быстро. Даже когда они были на севере Тэмина, в горах с Элом, не было так холодно в середине зимы, как здесь, на юге. Долго размышляя об этом, он вдруг вспомнил рассказы Креста: в южных землях зимы гораздо суровее, а лето не такое жаркое. Но Юэ никак не мог припомнить, почему так.

Они медленно поднимались в горы. Юэ порадовался, что раньше они с Тэлли много тренировались в горах вместе с Элом — теперь она могла легко пробираться даже по самым узким и опасным участкам, не теряя равновесия и не соскальзывая.

«Если бы у неё ещё была нормальная обувь…» — тоскливо подумал он, глядя на то, как и эти ботинки, взятые в деревне возле Эртиара, тоже уже почти развалились. На привалах, с трудом разведя костёр, Тэлли часто снимала их, чтобы согреть ноги, зарываясь ими в густую шерсть Юэ. Она стала всё чаще мёрзнуть. Одежда, которую ей принёс тот мужчина, хоть и была тёплой, не спасала её. Они всё чаще делали привалы, и Юэ с тревогой замечал, как кожа на её руках покрывается ледяной коркой.

Наконец они нашли достаточно большую пещеру в горах, удачно скрытую за огромным валуном, который прятал вход от посторонних глаз, если кто-нибудь вдруг проходил мимо. Недалеко от их укрытия открывался живописный вид на подножье, где располагался небольшой городок. Юэ занялся охотой, чтобы Тэлли могла сшить себе хоть какое-то подобие постели и одеяла из шкур. Запах от них стоял отвратительный, но хотя бы они немного её согревали. Только тогда они по-настоящему поняли, как им не хватает Эла — того, кто раньше заботился обо всём этом. Тэлли, хоть и ворчала себе под нос, упрямо занималась обустройством их нового жилища. Юэ считал, что ей было бы проще уйти в город и перезимовать там, а он со своей тёплой шкурой смог бы переждать на равнине, где-нибудь в лесах. Но она наотрез отказывалась оставлять его одного.

Пока однажды она долго не просыпалась. Юэ обнюхивал её, но не понимал, что с ней, с ужасом думая о том, что её вновь захватили прежние боли. Осторожно коснувшись носом её горячего лба, он ощутил, как жар Тэлли обжигает кожу. Она была вся мокрая, стонала и дрожала во сне, а дыхание её, слабым вихрем едва шевеля воздух, тяготило его больше, чем пронизывающий до костей холод, сочащийся через каменные стены пещеры. Взгляд Юэ метнулся к входу, за которым зима бушевала в вихре снега, не помышляя останавливаться. Но уйти в поисках помощи он не мог — звать было некого, просить было некого. Он обвил её своим телом, стараясь укрыть от мороза, часто слизывая пот с её лица, но ничего не помогало.

И ему оставалось только ждать.

Очнувшись уже ночью, Тэлли слабо погладила его по морде, и Юэ с облегчением выдохнул:

— Тэлли, я так испугался. Как ты?

— Кажется, я не выспалась… — со смешком ответила она.

— Ты серьёзно? — мысленно взревел Юэ, подскакивая от злости. Её попытка шутить, когда он метался в страхе и не находил себе места, только сильнее его разозлила.

— Прости, Юэ, — снова потянулась она к его морде, и он видел, насколько она слаба.

— Тебе надо в город. В тепло, — рявкнул он. — Я доведу тебя до ворот, а там ты найдёшь ближайшую таверну и переночуешь, ясно тебе?

Он заметил, что у неё даже нет сил спорить. Вскоре она снова уснула, а Юэ улёгся рядом, обвив её, чтобы согревать горящее тело, пока сам лихорадочно продумывал путь, как как можно быстрее добраться до города у подножья гор.