Тёмное сердце Белого озера

Дан Ансельм взвыл и схватился за лицо.

– Паскуда, Змей тебя сожри! Поймайте эту тварь, я ей…

Гэлхан постарался удержать на лице благожелательное выражение. У него болела голова, и ловить императорского горностая в салоне летящего сферокара он не собирался. Больше всего сейчас хотелось прижаться лбом к холодному стеклу и закрыть глаза, и хорошо, что хотя бы солнцезащитная плёнка на окнах смягчала убийственную яркость выпавшего накануне снега.

Он откинул крышку панели в подлокотнике своего кресла, ловко увернулся от попытавшейся запрыгнуть на его плечо зверушки и набрал комбинацию, велящую водителю остановить машину.

– Ваше высочество, успокойте животное.

Краем глаза он увидел, как Ивор Владиар Янадарро, младший брат и единственный наследник правителя Алмарской Империи, поджал губы. В восемнадцать лет сдерживать эмоции сложнее, чем в тридцать девять, да и не слишком-то он старался: в глазах юноши горело злорадство. Однако спорить он не стал, молча сдвинул рукав, и белый горностай, подаренный ему за три дня до отъезда из столицы, припал к спинке кресла и замер, тараща глаза-бусинки. Зверушке было всего три месяца и никаким командам её пока не обучили, ей хотелось носиться по салону белой молнией, драть коготками кожаную обивку цвета молочного шоколада, срывать бархатные синие занавески с окон и охотиться на нерасторопных людей, а резкие звуки и запахи её пугали и злили. К счастью, к ошейнику она привыкла и теперь, попав в стрессовую ситуацию, норовила оказаться поближе к управляющему браслету.

Дан Ансельм отнял ладонь от лица, размазав по щекам кровь из неглубоких, но многочисленных царапин, и зло зыркнул на горностая. Зверь пискнул, скатился со спинки кресла на колени хозяину, Ивор тут же накрыл питомца ладонью и посадил на левое запястье. Тонкие сферотехнические плетения работали как поводок и давали ощущение покоя и безопасности, если ошейник и браслет находились рядом, а потому зверушка тут же вцепилась в рукав всеми лапами и притихла.

– Простите, дан Ансельм, – невинным тоном произнёс принц, поглаживая белую шёрстку. – Она ещё слишком маленькая, а у вас очень резкие духи. И выражения. Дан Гэлхан, напомните, пожалуйста – императорские горностаи ведь приравниваются к членам правящей семьи в отдельных случаях? Я припоминаю, что в Уголовном уложении имеется такой пункт, в статье об оскорблении династии.

Второй духовник его высочества побагровел, став одного цвета с подкладкой капюшона мантии младшего магистра Ордена Карающего пламени. Гэлхану стало немного его жаль. Совсем чуть-чуть, потому что духи действительно были тяжёлыми и пряными, от запаха ныли виски, а открывать окна сферокара, рискуя потерять юркую зверушку на лету, он не решился.

– Сейчас машина остановится и вам окажут медицинскую помощь, – проговорил он. – Постарайтесь пока не трогать царапины руками. Я думаю, вам лучше пересесть в другой сферокар… Да, прошу прощения, ваше высочество, вы правы. Оскорбление императорского горностая действительно приравнивается к оскорблению его хозяина. Однако я прошу вас проявить снисходительность, дан Ансельм наверняка не хотел вас обидеть или разозлить зверя, кроме того, он на самом деле пострадал.

– Я приношу свои глубочайшие извинения, ваше высочество, – добавил дан Ансельм, старательно изображая улыбку. – Вы правы, дан Гэлхан, я пересяду, тем более, что лететь осталось не более получаса, и вряд ли за это время сюда доберётся какая-нибудь опасная ересь. Хорошо, что на мантии не видна кровь, а? Вот вам бы пришлось переодеваться.

Гэлхан с улыбкой кивнул, делая вид, что не заметил намёка. Мантию жреца Ордена Серебряного древа второй ступени посвящения он надевал лишь для проведения обрядов, а в остальное время предпочитал классические строгие костюмы, к которым привык за десять лет преподавания в столичном университете. Разве что цвета выбирал всё же орденские, серый и белый, да носил на правом запястье малахитовые чётки с подвеской в виде крохотного деревца, заключенного в круг.

Что касается Карающего пламени… Что ж, цвета самого молодого ордена империи и были выбраны в том числе за немаркость. Именно люди в чёрно-красных одеждах уничтожали злонамеренных магов сразу после Катастрофы, именно они двести лет боролись с порождениями Великого Змея, которые время от времени прорывались с Другой стороны мира, и оттого лишь им одним официально было позволено сохранить последние крохи магии, чтобы заставить её работать на благо человечества. Благоразумным людям не стоило даже задумываться над тем, что за секреты таятся в подвалах “карателей” – чрезмерный интерес к магии сам по себе считался ересью.

Охраной императорской семьи и семей наместников тоже занималось Карающее пламя. А ещё считалось правильным приставить к отпрыскам правящей семьи сразу по два духовных наставника. Жрецы Серебряного древа полагались всем без исключения, и Гэлхана удачно впихнули на место ушедшего на покой дана Оллора. А вот если бы Ивор родился девочкой, вместо Ансельма его сопровождала бы жрица Ордена Исцеляющей длани в бело-синем платье.

К слову, принц выбрал сегодня именно синий костюм, хотя императорскими цветами считались алый и серебряный. Гэлхан решил не думать, было ли это данью вежливости по отношению к Исцеляющей длани, в резиденцию которой они, собственно, и направлялись, или наследник руководствовался желанием уколоть обоих духовников сразу.

Впрочем, одно другому не мешало, да и оттенок Ивору, синеглазому и русоволосому, был к лицу.

Сферокар мягко приземлился, в окнах замельтешила поднятая силовыми полями снежная крупка. Дан Ансельм ещё раз извинился и покинул салон. Кортеж состоял из двенадцати машин и в одной из них точно был врач, так что за второго духовника принца можно было не беспокоиться. Но Гэлхан всё равно проследил через открытую дверь за тем, как Ансельм, подобрав полы шубы, наброшенной поверх мантии, бредёт к сферокару охраны.

Солнце скрылось в лёгких облаках, снег перестал слепить глаза, а свежий морозный воздух слегка прояснил мысли. Гэлхан тут же об этом пожалел – как славно было прятаться за головной болью, слушать краем уха препирания Ансельма и Ивора и делать вид, что его ничего не касается! Теперь же наследник примется за него и, если будет такова высочайшая воля, выест мозг маленькой ложечкой.

Гэлхану покидать сферокар было запрещено.

Жаль, что принц об этом не знал.

– Боюсь, дан Ансельм так и не сумел толком объяснить, зачем мне нужно ехать туда, куда мы едем. Возможно, у вас найдутся аргументы, дан Гэлхан?

Аргументов у Гэлхана хватало. Увы, все они были строго засекречены, и потому он использовал самый простой, но и самый важный:

– Вы желаете пойти против приказа его величества?

Попытка спрятаться за императора принца не впечатлила.

– И как он сформулировал приказ?

Воспоминания о последнем разговоре с императором нельзя было назвать приятными. Его величество Владиар Артенис Янадарро, он же Владиар Второй, чувств не скрывал принципиально, и это стало косвенной причиной ситуации, в которой Ивора срочно потребовалось убрать из столицы, “и чтоб в ближайшие две недели духу его здесь не было!”

Официально принц со свитой ехал с визитом вежливости к Матери-Настоятельнице Ордена Исцеляющей длани. Резиденция ордена располагалась на двенадцати островах Белого озера, самого крупного водоёма империи, и основные здания были построены более пятисот лет назад – задолго до Катастрофы, а значит, с помощью магии. Витые бело-голубые башни, стены, словно бы выточенные из синего стекла, более полусотни мостов всех размеров и форм – всё в этом месте хранило отпечаток тайн ушедшей эпохи.

В другой ситуации Гэлхан, как историк, благодарил бы судьбу за возможность посетить монастырь, носящий имя святой Ксании Алемской – сколько событий произошло в его стенах! А знаменитая Золотая библиотека, в которой хранились не только копии древних томов, но и страницы оригиналов под толстым стеклом – прикасаться к ним, конечно, было нельзя, но хотя бы увидеть! Посмотреть на кладбище, первые плиты на котором появились даже раньше, чем был отстроен монастырь, проплыть на лодке между островами, разыскивая следы прикосновения магии, побродить по яблоневым садам, наполненным шорохом и звоном – паломники вешали на ветви ленты с молитвами и колокольчиками, считалось, что они исполняют желания. А церемония Утренней благодарности – люди со всех концов страны записывались за два года, чтобы получить возможность присутствовать на ритуале, которому приписывали способность исцелять тело и душу без всякой магии! Для принца и его свиты обещали сделать исключение, и на церемонию они смогут попасть уже завтра утром.

Но всю радость от ближайшего будущего портили несколько факторов.

Во-первых, собственно принц и его свита. А ещё женский пансион “Гнездо лебедя”, который курировала лично Мать-Настоятельница и который располагался на одном из островов. В пансионе получали образование представительницы знатнейших родов империи в возрасте от двенадцати до двадцати лет, а в путешествие с его высочеством помимо охраны, слуг и наставников отправились полтора десятка молодых балбесов… ах, простите, тоже представителей знатнейших родов империи. Пансион в начале зимы устраивал бал, ни на что иное, помимо танцев, балованные столичные мальчики рассчитывать не могли, да и не развлекаться они ехали, а серьёзно знакомиться с потенциальными невестами. Однако Гэхлан по своим студентам прекрасно помнил, чем могут закончиться буйные молодёжные вечеринки. Хорошо ещё, что помимо него самого в свиту входило некоторое количество разумных, взрослых людей, да и принимающая сторона должна была выделить ресурсы на соблюдение приличий и предупреждение двусмысленных ситуаций.

Увы, все разумные взрослые люди, включая Ансельма, неизбежно попадали в категорию “во-вторых”. И это было куда страшнее разгулявшейся молодёжи.

Гэлхан вздохнул, на миг прикрыл глаза, соображая, какие ещё аргументы нужно привести, чтоб императорский наследник проникся идеей поездки и не сорвал церемониал, но тот некстати проявил сообразительность.

– Всё из-за неё, да? Из-за этой…

– Вы только что вспоминали статью об оскорблении правящей семьи, – перебил Гэлхан. – В отношении её величества такое поведение карается штрафом и тюремным заключением на срок от трёх до двадцати четырёх месяцев. Не для наследного принца, однако слушать подобное и не отреагировать – тоже преступление.

– Ну так донесите на меня, – ядовито предложил юноша. – Вас ведь для этого приставили? Ай, да угомонись ты уже!

Белый горностай на повышение голоса отреагировал нервно – и вонзил когти глубже. Ивор зашипел и принялся осторожно, лапка за лапкой, отрывать питомца от рукава, а когда у него получилось, зверушка одним движением взлетела на спинку кресла и там замерла.

Гэлхан осторожно снял со своего плеча чёрный кончик пушистого хвоста и укоризненно произнёс:

– Вы пугаете зверя. Разве он виноват в ваших проблемах?

– Это самка, – раздражённо поправил наследник. Вздохнул и тоном ниже проговорил: – Она не виновата, а вот вы уходите от темы. Братец считает, что я должен жениться, а я вообще не понимаю – зачем нужна жена? Нет, вопрос “зачем” в целом глупый, но почему именно сейчас? Я в последний момент узнал, что еду, а в резиденции наверняка узнали ещё позже, и разве это вежливо – устраивать переполох накануне праздника?

– Император объявил вас официальным наследником не так давно, – напомнил Гэлхан, кажется, в десятый раз. – Единственным, заметьте, наследником. Вам стоит поскорее жениться, чтобы…

Ивор коротко рассмеялся, но тут же оборвал себя и постучал указательным пальцем по браслету. Подскочивший от непривычного звука горностай немедленно вернулся спрыгнул к нему на колени и там свернулся клубком.

– Дан Гэлхан, я помню, что вы любите историю, однако не забывайте и о математике. Девушки, которые, теоретически, могли бы составить моё счастье, младше восемнадцати и для брака слишком юны.

– Никто не требует от вас вступать в брак сегодня же, – возразил Гэлхан. – Однако присмотреться, познакомиться…

– Или выбрать девушку постарше, – подхватил Ивор. – Отличная, между прочим, идея. Мой брат женился на молодой красивой дурочке, и глядите, к чему это привело – он рассорился с единственным близким родственником! Вот когда я стану императором…

“Возможно, раньше, чем вы думаете”, – мысленно ответил Гэлхан, смиряясь с тем, что не думать о мрачном у него не выйдет. Принесённая накануне магическая клятва отозвалась холодными мурашками по спине, попытка в очередной раз присмотреться к спутнику с помощью Истинного зрения лишь усилила головную боль. Тревожных признаков он пока не видел, но обольщаться не стоило – его дар был слишком слаб, и ни поддержка наставника, ни благосклонность Патриарха, ни даже доверие императора не могли этого исправить.

Если он ошибётся, то потеряет не только доверие – жизнь.

– …Так почему бы мне не остаться в столице и не попытаться помириться с братом? Это куда полезнее, чем очередной бал!

“Потому что среди столичной аристократии сформировался заговор, – мог бы ответить Гэлхан. – Потому что Имперская служба безопасности проморгала его на ранней стадии, и теперь придётся не договариваться с зачинщиками, а отлавливать убийц и усмирять умело подогретую толпу. Потому что иных наследников, кроме тебя, юного балбеса, у династии нет, и не предвидится, и тебя решили держать как можно дальше от опасности. Потому что император очень любит свою жену – а ещё он может умереть совсем скоро”.

Ни об одной из этих причин Гэлхан не имел права говорить вслух, как и то том, что в свите у заговорщиков могли быть свои люди.

– Мать-Настоятельница сочтёт отказ от визита оскорблением, – напомнил он. – Вы ведь не хотите поссориться и с нею тоже?

Дурашливая улыбка сползла с лица Ивора. Он покосился на окно, за которым стремительно проносился зимний пейзаж, и признался:

– Я ни с кем не хочу ссориться. – Гэлхан хотел было похвалить стремление будущего императора к миру, но тот жёстко добавил: – Это непродуктивно. Куда лучше перессорить противников между собой. Вот, к примеру, можно стравить вас с даном Ансельмом, и тогда вы оба отвяжетесь от меня со своими проповедями.

Несмотря на головную боль, Гэлхан не сдержал улыбку.

– Эта малышка, – он указал на горностаечку, которая, стоило хозяину отвлечься, перепрыгнула на пустое кресло напротив, – мешает вашим планам. Дан Ансельм теперь будет держаться подальше, а вот мне придётся проповедовать за двоих.

– Он сам виноват, – легкомысленно отмахнулся Ивор, наблюдая за бегающей по салону сферокара зверушкой. Машину для императорского наследника подобрали вместительную, в ней с комфортом могло бы разместиться человек шесть – огромное пространство для маленькой горностаечки, привыкшей к небольшому вольеру. – Чтобы не вонять, нужно мыться, а не поливаться духами. Теперь пусть ходит с расцарапанной рожей.

В целом Гэлхан был согласен с мнением подопечного, хотя выразить оное можно было более пристойными словами. Но сделать очередное замечание он не успел: горностаечка вскочила Ивору на колени, оттуда на рукав, под которым прятался браслет, шустро взбежала на плечо, потянулась понюхать, чем это у хозяина пахнет изо рта, и едва не провалилась за пазуху. Ивор успел сцапать её поперёк туловища и строго посмотрел в глаза.

– Было бы куда лучше, если б ты вцепилась в сестрицу Лисси. Дурацкие шутки должно наказывать.

Гэлхан вздохнул и притворился, что сдаётся.

– Я помню о вашей с её величеством Лиссандрой крепкой и взаимной неприязни, однако мне казалось, что разумные люди умеют скрывать оную при необходимости.

– Я скрываю, – заверил Ивор. – Но разве я не имею право быть откровенным в разговоре с духовным наставником? Тем более что дан Ансельм сбежал, а мне критически важно высказаться – и лучше при вас, чем в компании юных невинных дев через полчаса. Вы готовы отпустить мне грех сквернословия и гневливости?

– Если вы не станете усугублять их ложью, – предупредил Гэлхан и на всякий случай проверил, включена ли охранная система, которая не позволяла никому вне салона сферокара услышать то, что говорилось внутри.

Впрочем, секрет наследника не тянул на государственную тайну, и обидел его пустяк, неудачное стечение обстоятельств. Дело было в том, что Ивор давно хотел горностая из императорского питомника, но по традиции горностаями обзаводились дамы, принцу же полагался волкодав. На то, чтобы уговорить императора немного нарушить традицию, ушло много разговоров и обещаний – в частности, принцу целых три месяца пришлось ужинать в компании брата и его жены и всячески стараться вести себя с нею дружелюбно. За это время работающий при питомнике сферотехник собрал и настроил управляющий браслет, вплёл в него параметры ауры будущего хозяина, а детёныш, отобранный лично управляющим, привык к ошейнику. Три дня назад Ивору вручили заслуженную награду, но радость была подпорчена двумя обстоятельствами.

Во-первых, принц хотел горностая-самца.

Во-вторых, имя в родословную зверя вписали без его ведома – управляющий решил подольститься к правящей семье и назвал горностаечку в честь императрицы.

В-третьих, Ивор не верил в случайные совпадения и немало разозлился на “сестрицу Лисси” – шуточка была в её духе, вроде и невинная ерунда, но…

– …И теперь мне нужно придумывать ей новую кличку, – пожаловался принц. – А ещё с нею надо заниматься, учить командам – а вы тащите меня на бал. И ладно, я даже согласен, что жениться рано или поздно придётся. Но почему не найти жену в столице, зачем монастырь? И как выбрать нормальную?

Страницы сборника “Всеблагие притчи для вразумления юношества” встали перед глазами. Гэлхан попытался припомнить что-то в тему разговора, но за окном сферокара уже виднелась гладь Белого озера, и первой в голову пришла отнюдь не сказочка о счастливом браке – хотя Ивора, пожалуй, такая и не заинтересовала бы.

– О, этим вопросом задавались многие и до вас. Выбор супруги – дело ответственное и тонкое, и с вашей стороны разумно спросить духовного наставника, а не столь же юных и неопытных товарищей. Позвольте рассказать одну историю, которая, возможно, натолкнёт вашу мысль на правильное решение. Итак, некий полководец, молодой и блестящий, однажды взял город, захваченный мятежниками. Он лично казнил главного заговорщика и его семью – всю, кроме старшей дочери, девы необычайной красоты. И так горько рыдала она, умоляя о пощаде, что дрогнуло сердце воителя и воспылало сочувствием и нежностью…

– Вы уверены, что ваш герой воспылал именно этим? – ухмыльнулся принц. – Есть у меня подозрение, что ваши летописцы несколько, хм, приукрасили реальность.

Гэлхан с притворной строгостью погрозил пальцем.

– Не перебивайте. Это был человек высоких принципов и множества достоинств, и деву он был готов взять в жёны, со всеми приличествующими церемониями.

– Молодец, – хмыкнул Ивор. – Жениться на дочери предателя, которого наверняка у неё на глазах и прикончил, чтоб она потом зарезала его во сне. Или она тоже воспылала? Чем там… Восхищением, благодарностью?

– История умалчивает об истинных чувствах несчастной девы, – покачал головой Гэлхан. – Однако известно, что мудрый правитель, которому служил наш герой, рассуждал примерно так же, как и вы. Узнав о браке, он разгневался, и несчастную отправили в дальний монастырь, отмаливать грехи отца. Но молодой супруг отказался принимать волю монарха и отправился следом за возлюбленной. Несколько месяцев к ним стягивались остатки сил мятежников, и армии правителя стоило больших трудов взять монастырь штурмом. Бывшего полководца казнили как предводителя мятежа, а его жену обвинили в колдовстве и тоже казнили.

Ивор мрачно усмехнулся.

– По оценкам специалистов при штурме резиденции Ордена Исцеляющей длани во втором году нового летоисчисления погибло от пяти до семи тысяч человек, – процитировал он. – Я не так плохо знаю историю, как вам кажется.

Гэлхан согласно наклонил голову.

– Тогда вы должны понимать, что если бы Арион Лурри тщательнее подошёл к вопросу выбора супруги, он избежал бы смерти и спас множество людей.

– Его отправили бы штурмовать монастырь, – не согласился Ивор. – Есть версия, что войска собирал не он, а сама Чёрная Княжна. И что в колдовстве её обвинили вполне обоснованно, а мужа она попросту приворожила.

– И это возвращает нас к вашему вопросу, – подхватил Гэлхан. – В «Гнезде лебедя» учатся девушки благородных кровей, утончённые, разумные, скромные…

– …И отец каждой может оказаться скрытым предателем.

Ивор смотрел прямо и без улыбки. На миг Гэлхану захотелось плюнуть на клятву и рассказать всё – формулировка позволяла раскрыть наследнику неприятные подробности в случае угрозы его жизни, а угроза была, иначе император не выгнал бы брата из столицы настолько поспешно. Но в следующий миг принц неприятно ухмыльнулся и отвернулся к окну.

– Кстати, Лиссандра тоже училась в этом пансионе. От предателей нас хранит Имперская служба безопасности, но даже Мать-Настоятельница не может гарантировать, что в заведении, удостоенным её внимания и заботы, не найдётся ещё одна дура. Или не одна.

Гэлхан всё-таки вздохнул и потёр ноющие виски.

– Вам ведь не обязательно выбирать дуру.

– Как же, – хмыкнул Ивор. – Я молодой олух с ветром в голове, я просто не могу не ошибиться, и потому Влад не подпускает меня к важным делам. Видимо, считает, что стоит ему скоропостижно скончаться – и все знания об управлении страной вместе с практическим опытом перейдут ко мне сами, неким волшебным образом. Хотя… Упаси Всевышний от его опыта.

Гэлхан машинально сотворил знак трилистника, символ Триединой церкви. Вообще-то слушать, как императора обвиняют в недостатке государственного мышления, ему тоже не полагалось. Однако старший брат при последнем разговоре тоже изволил высказаться о младшем довольно резко, и Гэлхан не был готов решать, кто из них больше прав.

– В вопросах брака вы всегда можете спросить моего совета, – напомнил он и тут же пожалел о своих словах, когда принц развернулся к нему с горящими глазами.

– Вы правы! Дан Гэлхан, мне очень нужен ваш совет, а ещё лучше – пример! Вы ведь ещё не женаты? Это упущение, жрецам вашего ордена непременно нужно обзаводиться семьёй. И чем скорее, тем лучше – вы ведь духовник императорского наследника, могут пойти слухи, что вы не разделяете традиционных ценностей и учите меня плохому!

Мысли и выражения, возникшие в голове Гэлхана в отношении члена императорской семьи, тянули не менее чем на год тюрьмы.

– В моём возрасте уже неприлично проявлять интерес к столь юным девушкам, как воспитанницы пансиона, – ровно проговорил он. – Однако вы, несомненно, правы, и я займусь решением этого вопроса, когда мы вернёмся в столицу.

«Если вернёмся».

– Да, – огорчённо вздохнул несносный мальчишка, – выглядите вы так себе. Но даже старики имеют право на семейное счастье! Насколько вы старше Влада, лет на пятнадцать? На двадцать?

Гэлхан пожал плечами, но признался:

– На семь. – Он коротко глянул в окно – едва заметное отражение не позволяло рассмотреть цвет волос, только то, что они снова растрепались. – Это наследственное, мой отец полностью поседел в тридцать пять. Умер он, увы, тоже рано.

Отражение Ивора в стекле качнулось вперёд, словно желая поймать его взгляд, потом откинулось на спинку кресла. Гэлхан сказал себе, что воспользуется Истинным зрением не раньше, чем через час, и всё-таки потянулся к шкафчику, в котором хранилась аптечка с обезболивающим и бутылки с водой. Только сейчас он задумался о том, что наследственной, возможно, была не только седина, но и дар.

Гэлхан Сорро умел видеть смерть.