Тёмные воды

Тёмные воды

После прибытия фрахтера на орбиту Европы, их пинками загнали в трюм старого орбитального челнока, где были смонтированы разномастные противоперегрузочные кресла. Всё было переоборудовано на скорую руку и кое-как. Новые собственники быстро учились и использовали то, что было под рукой: всё что осталось от старых хозяев, да и они сами, шли в дело. Человечество über alles – без обид… На дальне переборке трепыхался цветными картинками помятый экран, небрежно и криво приклеенный серым армейским скотчем-герметиком.

В космосе нет времен года, нет весны, нет лета и осени, есть только зима. Вечная зима и тоска на таких вот шариках из замороженного водорода и грязи к которому их привезли. Нет тут и конкретного времени, а есть только темная, безмолвная бесконечность вокруг. Временная шкала, как и температура тут зависит только от тебя, точнее от твоих скудных возможностей. Привыкните или сдохнете…

В этой части Европы только что взошло Солнце. Экран показывал, мельтеша выбитыми пикселями, маленький, неровный его диск, который стоял над самым краем равнины, на востоке. Выше него висел огромный узкий серп Юпитера, испускающий грязно-желтый свет и поэтому на ледяной равнине под ними, исчерченной гребнями и расщелинами, каждый выступ отбрасывал странную двойную тень.

Аника, повернулась к Джеку и нарочито громким голосом сказала на интерлингве:

–Наш корабль называется «Сан Себастиан», так?

Напарник, непонимающе, кивнул ей в ответ и опасливо покосился на морпеха у шлюзовой перепонки.

–Какое совпадение! У меня в детстве была книга, и там был такой же корабль «Сан Себастиан». –она продолжила повыся голос. –Ну, ты знаешь: пираты, Карибское море, и рабовладельцы на этом «Сан Себастиане». Представляешь, какое совпадение? Кто бы, мог подумать, что такое возможно, и в наши дни.

Ее слова достигли цели: невидимое за забралом шлема лицо повернулось в их сторону. Аника очаровательно улыбнулась и показала морпеху средний палец. Ей, им всем, показали свое место в новом мире, пусть и он знает свое.

Десантник потянулся к застежкам ремней безопасности, но его движение прервала коротко рявкнувшая сирена, предвещающая резкий орбитальный маневр перед началом посадки. Но он все же ответил.

Коротышка приподнял забрало шлема, ухмыльнулся и плюнул в их сторону. Страшное оскорбление в невесомости и он это точно знал, как и то, что они ему не могут ответить.

Напарник недовольно посмотрел на нее:

–Полегчало?!

Она упрямо мотнула головой стараясь отбросить бьющуюся в конвульсиях мысль – они теперь хашар, просто товар и мясо на продажу.

Челнок начал крутить орбитальные маневры, и она провалилась в тяжелое беспамятство, из которого ее вывел до того молчаливый напарник, зашептал ей на ухо.

–Нужно смотреть и запоминать все, что увидим при посадке. Не отключайся.

Ее укололо от раздражения. Она и так все прекрасно помнила, да и то, что их интересует, находится глубоко внизу подо льдами. Хотя, более чем вероятно, что все это бесполезно…

Там где они приземлялись, сейчас было утро, может пара часов после восхода солнца. Сутки на Европе длятся восемьдесят пять часов, время ее оборота вокруг Юпитера в точности такое же. Сейчас Юпитер был уже не виден, но по размеру он отсюда в тридцать раз большей, чем земная Луна. Они приземлялись прямо в кратер Пвил.

Посадка прошла почти незамеченной, а затем их выгнали в шлюзовую, где раздали разномастные скафандры.

Она вползла, кое-как в старый, маловатый ей скафандр с облупившейся местами желтым противорадиационным покрытием. Затем прошла, как и все, к прозрачной кишке перехода.

В небе, прямо над их головами уже сиял полный Юпитер, и рядом светились все три его «галилейские» луны. Невыразительная точка Солнца висела возле нижнего края Юпитера, а вокруг была пугающая тишиной полумгла с чудовищных размерами декорациями. Когда глаза привыкли к полутьме, Аника сумела различить на черном диске гигантской планеты бурю, словно унизанную переплетениями огибающих газоворот мелкими течениями. Эта буря зародилась, когда человечество еще не изобрело колеса, и превосходила размерами спутник, на котором их только что высадили. Уставшее и опустошенное сознание всколыхнулось, выдав угрюмую мысль: «Все тлен в этой жизни»

Оболочка Европы, как и оболочка Ио, постоянно разъедалась теплом, генерируемым приливами и отливами океана, вызываемыми вращением планет вокруг Юпитера. Тепло же подводных вулканов Европы не давало океану замерзнуть и поднимало со дна сильные течения. Клостер Святой Блодьювед стоял над местом, где гигантский восходящий поток теплого течения свел ледяную оболочку до толщины всего в пару десятков километров. Да еще тут была брекчия – стабильная структура с минимальными подвижками льда. К тому же восходящие течения не только разъедали лед, они поднимали с океанского дна минералы нужные для садов. Поэтому здесь и работала ферма.

Снаружи ничего примечательного она заметить не успела. Несколько групп по виду заброшенных зданий на сваях по краям взлетного поля, ещё стандартные резервуары-хранилища топлива, ледяное поле порта, истыканное черными пятнами реактивных выхлопов, сквозь которые тускло поблескивала титановая сеть уплотнителя. Дальше простирался в полутьме вал кратер, усеянный в отблесках метановых факелов острыми зубьями. Метан видимо поднимался вместе с гидротермальными водами, скапливался под ледяной корой и иногда грозил новыми трещинами. Поэтому фермеры стравливали излишки на поверхность.

Их быстро загнали в зёв транспортного туннеля, из которого только начала выползать длинная полоса транспортера для грузов. На ней уже громоздились громадные брикеты с чем-то белковым, судя по маркировке.

В последним момент она обернулась посмотрев на небо на головой – кто знает, удастся ли ещё его увидеть. Прямо над ними висел глаз Юпитера. Говорят, если следить за бурей достаточно долго, можно было отметить их медленное движение. Вот только времени у неё не осталось. Совсем…

Их гнали уже добрый час, подбадривая разрядами электрошокеров, все глубже вниз сквозь переплетения старых тунелей, покрытых толстым слоем изморози от дыхания прошедших до них людей. Сейчас тут был вакуум, как на поверхности. Кое-где туннель проходили сквозь места лишенные облицовки и было видно материнское тело ледника и тогда блики фонарей отбрасывали в древнем, тёмном теле льда пугающие тени. Когда руки и ноги уже совсем занемели от холода, они увидели ворота атмосферного шлюза, над которыми кто-то приварил аккуратно вырезанные буквы из окислившегося меди:

«Много демонов водится в лесах и водах, в глуши и в темных омутах наших душ» Мартин Лютер

Как и на каждой из ожерелья колоний Пояса тут, по-видимому, тоже пытались в меру сил и желания внести в жизнь и культуру колонии элемент земного названия. В данном случае валийского божества. В ее мире на Палладе они жили с легким налетом греческой культуры. Жили…

Редкая россыпь старых майнерских колоний на камнях Пояса первая попала под удар. Теперь, видимо, пришел черед старых колоний на галилеевских лунах. Единое человечество, единая власть — Планета-мать решила заявить права на своих заблудших правнуков… Всё это так знакомо и так предсказуемо. Это нормально, наверное, в истории и не такое бывало, но как обидно терять свой, отстроенный поколениями предков, мирок только потому, что вектор развития человечества немного изменился. Они вновь проиграли. Кто бежал, кого убили, или увели на аркане словно раба. Слезы навернулись на ее глазах.

За воротами шлюзовой их построили на маленькой площади. Гигантские ворота захлопнулись. Скафандры разрешили снять и Анику сразу, словно удар в лицо, прошиб яркий, дурманящий запах нарцисса. Кое-как справившись с головокружением, она заметила и местных, столпившихся по краям площади. Все высокие, но не такие, как пригнанный хашар с Паллады. В массе темноволосые, закутанные в черные балахоны скрывающие фигуры и бледные, как будто лёд вокруг них въелся в них самих за поколения жизни тут. Неожиданно за спиной раздался детский голос, спросивший на интерлингве:

–Скелеты прилетели. Почему их так много, танте? — рыжеволосая девочка лет пяти по стандартной шкале спрашивала, нетерпеливо теребя за руку, высокую и худую женщину в балахоне стоявшую с ней рядом.

–У них там война. — тихо, без интонации ответила нянька.

–Блодьювед* будет довольна… — весело улыбнулась малышка, и вырвав руку из ладони женщины высоко запрыгала достав почти до невысокого потолка.

–Нула, попридержи язык перед чужими. — строго сказала женщина, поймав рыжую девчушку и увела спешно в боковые улицы.

Раздались окрики. Морпехи, не снимая боевые скафандры, начали делить их на группы, попутно раздавая пинки. Из толпы молчаливо и казалось равнодушно наблюдавших за ними местных вышел один старик с седой бородой и подняв руку начал говорить:

-Этих — он обвел рукой их группу и кивнул лейтенанту морпехов.- на плантации. Хотите влиться в колонию — докажите, что умеете работать внизу на полях. Остальных в шахты – бурить новые туннели для полей.

–Но мы не работали внизу, только в космосе… – она неожиданно для себя подняла она руку. Тут же к ней подскочил один из незаметных до того охранников, и ее тело содрогнулось от разряда электрошокера пронзившего усталые мышцы.

–Пендрагор Утер отдал ясные приказания о всех новоприбывших. –зашипел кто-то невидимый от боли прямо ей в ухо. –Кто работает–тот ест. Не волнуйся, там так же темно и тихо, как и наверху – тебе понравится.

Через еще один час блужданий по темным и холодным туннелям их привели в длинный отросток-тупик с несколькими десятками таких же, но коротких комнат расходящихся, словно ветви в стороны. Это был их новый дом. Давно заброшенный и пустой.

Как им сказал один из сопровождавших морпехов местных в длинной, странно вьющейся при низкой силе тяжести тоге: — Это ваш новый дом. Он почти на пляже. Отдыхайте и обстраивайтесь – завтра мы придем к вам и покажем вашу работу.

Когда он уже поворачивался уходить, кто-то из дальнего угла глухо спросил:

–А кормить нас будут?!

–На Обители Святой Блодьювед строгие правила – кто не работает, тот не ест. А вы пока что бесполезны.

Под гробовое молчание он развернулся, качнувшись, словно живой мешок, складками грязно-серой тоги, и скрылся за ощетинившейся стволами шеренгой морпехов. Затем, в полной тишине, заскрипела несмазанными петлями тяжелая шлюзовая дверь, и они остались одни в полутемной тупике жилой секции.

Все, поворчав, стали разбредаться по ячейкам. Сил ни на что больше не было, и они с Джеком тоже поплыли, все еще привыкая к незнакомому тяготению, в одну из полутемных ячеек. Тут хотя бы не так сильно пахло нарциссом и она вздохнула с облегчением – голова наконец прекратила болеть. Воздух в бараках был влажным, и быстро стало зябко, и еще тут странно пахло солью от близкого океана. Тяжелый мир. Другой. В него будет тяжело вжиться и еще тяжелее покинуть.

Она оглядела жилую ячейку, видимо давно покинутую, но не отключенную от обогрева. Тут был заброшенный мир, — заброшенный, но все же живой. Пучки лука порея торчали из каждой щели облицовочных панелей и, как везде тут стоял, хоть и слабый, но все еще тошнотворно дурманящий запах нарцисса. Кругом была зелень вьющихся по стенам растений выделяющих кислород и простая, затертая мебель из пересованной породы, или серых, высушенных водорослей. Немногочисленный интерьер словно проступала из зелени. От наваленных горой матрасов ударил острый запах йода перемешанный с приторной сыростью.

Она сразу же повалилась на скрипнувшую ржавчиной койку и закрыла глаза, пытаясь отключится от происходящего.

– Мы тут далеко не первые. — прервал ее сиесту Джек, он указал на полустертые каракули на облезлой и усеянной мокрыми потеками дальней стене. Кто-то нацарапал на вздувшейся от влаги плите теплоизолятора неровную строчку символов.

–Что там написано?

–Не знаю. Это, по-моему, на арабском. — он еще поковырял пальцем стену –Это сделано из каких-то пересованных растений.

–Из водорослей. Тут все из них. И готова биться об заклад, что и еда тут из них тоже.

–Снова злишься?! Запомни, мы просто хашар. Нам нужно выжить.

–И выполнить заданье.

–Просто выжить. –он устало махнул рукой. –Мы наверняка не первая группа, -он устало кивнул на надпись у потолка –не справимся, так пришлют следующих, и так пока местные не сдадутся, или их не скинут, или не перейдут под внешнее управление – наш пример им вряд ли понравится.

–Коротышки могли бы просто взять их штурмом и внутренним саботажем, как нас…

–Может, в этот раз они хотят, чтоб плод сам упал в руки…

Они прижались друг к другу, закутавшись в сырые, странно пахнущие одеяла из тех же высушенных водорослей. Сон пришел быстро, но не принес облегчения… Это даже не было сном, скорее, последние воспоминания о доме, который она уже никогда не увидит. Ведь дома у нее больше нет, его забрали себе другие.

Всё произошло, как и много раз до того. Взаимную ненависть и презрение лелеяли десятилетиями, и в конце концов все переросло в расовую сегрегацию. Сначала начали уменьшаться взаимные контакты, полёты, визы – все стало очень проблематичным. И очень скоро потоки сократились, став редкими ручейками контрабанды и посольских миссий. Всё, что творилось с той, или другой стороны, стало взаимно обрастать страшными небылицами. А затем пришла война. Которая быстро закончилась. Просто одна из сторон не готова была на все… Её, неожиданно, после недели в камере с такими же пленными потащили на допрос. В разгромленной, посёченный осколками и мягкими пулями кластере службы безопасности республики Паллада, куда её притащили два невысоких, по меркам астеров, морпеха, но казавшимися в своих бронекостюмах квадратными, молчаливыми машинами.

За пустым столом сидела, на принесенном явно с земного корабля стуле, остроскулая платиновая блондинка. Равнодушные голубые глаза впились в Анику. Её оценивали словно товар, или скорее механизм который может принести прибыль.

-Мы хотим предложить тебе работу. Не здесь. Колонисты там забавные люди, вроде сектантов-отшельников. Тихое местечко, но и беженцев принимают. Водорослевая ферма. Вам с напарником понравится. Она оскалилась, хотя это, по-видимому, обозначало улыбку. Нам нужна информация. Он пойдет с тобой.

Прозрачный файл с блеклым изображением и короткой биографией прилетел к ней, неспешно кувыркаясь.

-У тебя больше опыта, все же ты работала в местной службе безопасности республики Паллада. –она вновь оскалилась– Анализировать информацию ты умеешь. Работайте, вживайтесь, слушайте и когда прибудет следующее посольство вас заберут. Скажут, что ошиблись и вы нужны нам. Если — она сделала ударение– хорошо поработаете, то получите гражданство. Ограниченное конечно, но это уже что-то.

Бывший младший штаатсраат службы безопасности взглянула на потертый планшет. Худое, изможденное лицо, впавшие от безнадежности глаза. Где-то она его видела, но это и не удивительно — все на Палладе друг, друга, когда-либо видели, или являлись дальними родственниками, или знакомыми знакомых. Правило шести рукопожатий тут было не нужно, тут, скорее, подошло бы и одно.

Запах страха ударил сквозь экран. Такой же неудачник, как и она. Пилот-орбитальщик которого, как и ее взяли на крючок — жить хотели все. Но работать на оккупационные силы хуже смерти, вот только они уже мертвы — мораль тут больше ни к чему. Их мир погиб. Насколько жив человек, если все его окружающее умерло?!

Она неуверенно кивнула.

-Отличный выбор, –женщина напротив вновь оскалилась своей живодерской улыбкой– бывший товарищ Аника. Есть еще вопросы?

-Что мы должны искать?

-Ты поймешь, уж поверь мне…

Утром их разбудили ревом аварийной сирены, а выскочивших в коридор ждали десятки неразговорчивых, бледных фермеров. Морпехи исчезли, но и без них охраны хватало.

Дно, или как тут говорили «берег», оказалось довольно близко от их жилья. Через несколько десятков коротких и покатых, обрывающихся вниз, туннелей они достигли своего места работы. Поделив их быстро на группы им выдали старые гидрокостюмы.

Аника получила охапку резинового костюма и пожелтевшее от времени термобелье с венчавшим всю эту гору шлемом умело разрисованным белыми цветами.

Случайности они такие неслучайные… Она вспомнила свой старый, покрытый саванном царапин шлем, на старом скафандре сгинувшем на Палладе и погладила татуировки лилий на своем запястье.

Вскоре они уже были одеты и сидели в комнате рядом огромным проломом с уходящими в темную воду, впаянными в лед металлическим ступенями, кранами и транспортными лентами. Местные, облачились в такие же гидрокостюмы, но с фосфоресцирующими повязками на руках и ногах. Везде сновали рабочие. Много, и большинство из них были такими же, как они. Вода приняла ее в равнодушные объятья. И тут же в гортань ударил холодный вкус полузастывшей сернистой и странно соленой воды.

Вода океана Европы имела температуру около минус десять градусов. Вот только точка замерзания и была сдвинута из-за высокого содержания солей и вода под хрустальными небесами была полузамерзшей, вроде пунша или густой смазки. Правда, местами вертикальные токи, как в этом месте например от гидротермальных источников доносили сравнительно теплую воду до ледяной коры. В этом разъеме — размытом теплыми водами словно каньон и построили ферму. Вода из черных курильщиков на дне размывала ледяную кору и растекалась по ее поверхности подобно теплой лаве.

Она предполагала, что здесь крупное предприятие, но сады были по меньшей мере громадны. Везде куда хватало видимости горело освещение, и Аника видела бесконечные мачты с водорослями, уходящие вдаль во все стороны — десятки, сотни плантаций, собранные в блоки помеченные разноцветными поплавками. Бесконечный лес мачт вмороженных в ледяной покров ледяных небес над головой уходил в темноту, прорезанную лучами фонарей. Водоросли вились вокруг мачт и веревок, укрепленных на стеллажах: полупрозрачные ленты, искрящиеся в полутьме зеленым, или багрово-коричневым, колыхались в дыхании теплого течения словно единый живой организм. Зрелые водоросли достигали нескольких сотен метров в длину и развивались под напором течения, словно чьи-то неряшливо вьющиеся волосы. Вокруг висел туман, видимо, это была молекулярная сера, выделяемая водорослями при усвоении углерода.

Под многокилометровой оболочкой Европы света, кроме созданного проникшими сюда людьми не было. Растущие тут водоросли были хемолитотрофиками, для переработки углекислоты в глюкозу они использовали неорганические соединения, содержащие азот, или серу, или железо. Были еще сонмища организмов живших на дне в теплых зонах, похожих на земные глубоководные формы. Генетический код был схож, и видимо они происходили из одного начала, но их дороги разошлись очень давно. На Европе не возникло ничего более сложного, чем водоросли и придонные колонии крабов. Во всяком случае, что-то более развитое пока не находили. Хотя местные колонии уже давно были заняты сами собой…

Тонкий луч фонаря Аники рисовал странные узоры на поверхности льда, сверкая и сбивая с толка при замере расстояния. Определять тут, где верх, а где низ было сложно. Древний пейзаж подледного мира Европы завораживал. Ледяные небеса, в свете узкого луча, сверкали и уходили изрытой равниной вдаль. В разломах подальше от горячего дыхания течения стали заметны промоины, темные трещины, усеянные пятнами коричневого и черного льда над вертикальными течениями задувавшими минералы с дна.

Даже не верится, что лёд над головой десятикилометровой толщины.

Они плыли по каньону, утыканному водорослевыми фермами между двумя кристально чистыми ледяными горами, за ней плыл Джек, а за ним один из группы кумпелей-майнеров которым поручили их обучить. Каньон был отполирован течением, как кусок сверкающего всеми гранями бриллианта. Через пол часа учебного маневрирования между мачт с которых топорщились, словно живые, буро-лиловые листья водрослей, а вокруг роились стайки еле видимого планктона и полупрозрачные, странные рыбешки, они стали чувствовать себя увереннее в воде.

Пришло время для работы…

У местных был праздник День Святого Давида — праздник, отмечаемый первого марта в Уэльсе. И их первый раз с момента прилета пригласили наверх, в главный зал. В толпе снова, как и в день их прилета, появилась странная девчонка в кружеве рыжих волос.

Внезапно девочка заметила татуировки лилий на ее руках, так подходящих для светлой, почти прозрачной коже.

–Ты будешь хорошей Блодьювид. Тебе понравится… –она запела тоненьким голоском– Ты никогда больше не увидишь солнечного света, и все птицы будут ненавидеть тебя, и бить, и клевать, если обнаружат. И ты не лишишься своего имени, но всегда отныне будешь зваться Блодьювид.

–Нула, не приставай к новеньким. –нянька вновь утянула ее прочь.

–Престранная девочка, как и люди вокруг – до дрожи в коленях. — тихо сказал Джек. –Веет от них чем то… Нехорошим.

Она пожала плечами занятая старательно пережевыванием странного черного пирога.

— Ты знала, что поселение раньше назывался по-другому?

–Нет.

–Оно называлось Новая Виржиния, в честь первой американской колонии. Одна из первых жемчужин в дальних поселениях. Не понимаю, почему тут так вышло.

–Почему что? Ты много думаешь. Это в нашем положении вредно.

Происходившая на центральной площади какая-то месса, слов произносящих толпой в унисон они не понимали, зато их хорошо покормили. Заунывное пение сменило молитвы и стало звучать, словно раскаты грома под низким сводом пещеры.

–Мурашки по коже — не думала что еще в двадцать третьем веке возможны секты.

Помолчав она ответила:

–У всех тут есть прошлое. Наверняка, интересное и поучительное, но лучше об этом не говорить вслух.

–Прошлое, «кумпель», часто может убивать почище темных вод и тумана из штолен покинутых городов. –Из-за колоны отозвался надтреснутым голосом глава группы горняков расположившихся рядом с которыми они работали на смежных полях. Эти ребята были сплоченной группой. Сами по себе. Лоб главного изрезан шрамами — типично для майнера, работая на дальних астероидах годами, они часто страдали от рака, вызванного радиацией от недостаточной защиты колоний-времянок.

–Откуда вы ребята?

–Мы то? Отовсюду. Кочующие майнерские колонии. Сышала о таких? База была на камне 19916* там нас и взяли при отгрузке партии редкоземельных сплавов.

–Давно тут?

–Тут долго не живут… Подумайте и посмотрите вокруг. Он что-то сказал другому на пиджин рашен их родном и то кивнул и отошел к проходу, заслоняя их.

–Не боишься нам такое говорить?

–Вам? Кому вам? Мы тут сами по себе, и никому дела до нас нет. Пока работаем. Главное вовремя отгружать урожай наверх. Просто подумай: ферма поставляет огромное количество соединений углерода, гликогены, целлюлоза, крахмалы. Снабжает почти все шахты и поселения этого региона пространства. Ещё поставляет огромное количество протеина…. Вот только мы его не производим. Никто тут такого количества в глаза не видел. Откуда он?

-Вы тут дольше. Так откуда?

-Держитесь нас и не болтайте лишнего. Плантации тут древние. Сколько им уже никто и не скажет. И все время обитаемы. Ну, понимаешь, как тут часто бывает. Что они тут делали, нашли-никто не знает. У нас самих только догадки, но они вам не понравятся… Тут пропадают целыми блоками. Так расказывают. Авария и все. Они пропадают вместе с туманом, поглощая секцию за секцией, туннель за туннелем. Оставляя после себя безмолвие. Мертвое и безмолвное. Что происходит не знает никто. Из живых…

-Мы ждем посольство. Нас заберут. Мы тут по ошибке… –упрямо смотря перед собой и жуя горькую краюху черного хлебца сказал Джек.

-Посольство было, но пропало. Вы не слышали о том? Улетело, или еще что… Никто ничего не знает.

-Я поняла. Не договорились, значит…

-Нам без разницы. Нужно уходить отсюда. Время пришло… -он посмотрел ей в глаза.

-Да. Это не наша война. Больше не наша.

-Ты правильно понимаешь суть происходящего, сестра. –он начертил схему в воздухе -Дальние, дальним рознь. Здесь много покинутых помещений и много чего можно найти. Раньше были туннели связывающие колонию с другими такими же подледными городами, но после появления мертвого тумана их завалили. Встречаемся после смены вот в этом дальнем разломе. Там есть карман. Дальше по старому туннелю — он должен привести к старой колонии в соседней брекчии. Попробуем пробиться. Что, что, а уж в этом мы профи. Здесь не любят напрошенных гостей.Мы надеемся, что хозяев давно нет дома. Новый дом нам сейчас не помешает

-Почему мы?

–Почему б и нет? Вы такие же, как и мы. Лишние руки не помешают.

Они торопливо пили, обжигая губы, завар из соцветий генно-модифицированной таволги, холодостойкой и влаголюбивой, дико растущей кое-где из стен, которая разбавлял им скудный паек. Напиток имел странный сладковатый привкус и медовый аромат. Молодые побеги и корни можно было также употреблять в пищу, чем они и пользовались.

-Тебе действительно тут нравится?

Она уселась на скрипнувшую пружинами ржавую койку.

-Да, нет, конечно. Наверное, я слишком долго был в темноте. Что-то во мне надломилось. Хочется точки опоры, а там- напарник кивнул в серый, весь покрытый мокрыми разводами, потолок.- ее мне уже не найти. Там, на верху, мы жили на берегах бесконечной ночи, на краю вечного звездного моря тьмы. Тут же под ногами еще и темный, бездной океан. От этого как-то не по себе.

-Уйдем с шахтерами, а там будет ясно. Как-то выберемся…

Он молча кивнул, не отрывая отсутствующего взгляда от иероглифов мокрых разводов усеявших потолок.

-Что ты думаешь о колонии?

-Они странные, другие. Хотя мы для коротышек-землян еще более. –он запнулся подыскивая слово — Экзоты. Мы большие экзоты, чем эти тут. Ведь нас, выросших на камнях, уже давно называют параллельным видом… Нас не жалко, нежели этих странных подледных поселенцев. Они, для коротышек, выглядят хотя бы почти так же, как они… Мы другие, потому они все нас и боятся, в тайне завидуя, тому что мы сделали первый шаг раньше их. Так и с местными, мы их не понимаем. -он вновь замялся подыскивая что сказать. — Да и не нужно это. Они тоже сделали шаг, да вот по-моему, в сторону… Рассказы об этом месте, конечно чистая ерунда, но тут и я начинаю в этом сомневаться. Иногда. -он как бы переступив порог начав сбивчиво рассказывать, словно боясь не успеть. — Я тут нашел старую книгу, точнее несколько листов. Кто-то запрятал под изоляционный слой. Валлийская история. Мифы. Послушай. «Ллеу Ллау Гифес был трижды проклят своей матерью, Арианрод; последнее из проклятий гласило, что он никогда не обретет жену-человека. Король Мат и дядя Ллеу Гвидион создали Блодьювед из цветов, и она стала женой Ллеу. Бог Пвил — властелин подземного царства. Он помогает приспособиться к новой ситуации, умеет заклинать нечистую силу, помогает в дружбе и любви. С его помощью можно видеть вещие сны. Его вызывали заклинанием. .Центральную роль в мифологии занимала вера в переселение душ, что уменьшало страх перед смертью, и во время войн поддерживало храбрость и самоотверженность. В наиболее тяжёлых жизненных ситуациях, таких как война, болезни или другие опасности, приносились также человеческие жертвоприношения.»

Они помолчали, и Джек тихо спросил

-А что ты думаешь? Ты же была…

Она быстро поднесла палец ко рту и показала глазами вокруг себя. Он сразу замолчал. Кто знает, слушают ли их, но предосторожность не помешает.

-Та же система социальной истории. -начала осторожно, шепотом Аника -Как и у нас — выключи свет и так же появятся страшные сказки. Вот только они, конечно похожи на коротышек, ты правильно заметил, да вот в головах у них тьма. Мне от них тоже не по себе.

-Мы оба знаем цену сделки и нарушение оной. Мы сами подписались на эту работу.

-Никто ничего выполнять не будет. Кто мы такие?

-Знаешь, они хоронят своих мертвых в море. -тихо проговорил Джек- Просто опускают в экваториальном нисходящем течении, и они плывут в темную бездну… Хоть в этом мы похожи.

Он совсем сломался. Окончательно. Вот значит в чем был его надлом — на том транспорте были те, кто хотел улететь и почти все погибли, после того, как им продырявили двигатель и Джек дрейфовал месяцы среди трупов и разбитых, разгерметизированных секций, пока кораблем занялись новые хозяева. Он умер тогда. И похоронил себя сам. Пытался раскопать этоу могило, но видимо не смог. Сдался.

Сигнал от майнеров они получили на следующей смене. Сегодня. Ее бросило в пот: они не успели подготовиться, все продумать. Через минуту она успокоилась-будь, что будет.

Уходили парами, чтобы не вызвать подозрения появляющихся иногда охранников. Их сегодня было на удивление мало. Они с Джеком уплывали последними-воздуха еще оставалось вдоволь, а в старых туннелях, как сказали сообщники, еще была своя атмосфера. Затем им нужно будет пройти десятки, если не сотни километров старых тарнспортных туннелей. Надеясь только на удачу. Возвращаться назад было некуда, их тут не впустят. Да и на поверхности они никому не нужны…

Внезапно позади мелькнуло что-то, обдав их водяной струей, и маленькие руки потянули ее в темную глубину Аника закричала теряя загубник и глотая жгуче-соленую, холодную воду. Тонкие пальцы впились в ноги и тут же отпустили. Кто-то ее затряс, и она увидела перед собой пятнистый шлем Джека. Он засунул ей потерянный загубник в рот и тут же кто-то словно выдернул его вниз, в глубину.

В свете фонаря она увидела какое-то переплетение теней у самой стены разлома, затем вспыхнул химический факел, на мгновение осветив шлем Джека и руку с факелом- все остальное было в тисках серой массы опутавшей его. Затем вспух взрыв -Джек подорвал свои баллоны.

Ее спасли только включившиеся секунду до того рефлексы-отпрянув за стену Аника осталась жива, а отколовшийся кусок льда принял на себя удар взрывной волны.

Оглушенная и потерявшая ориентиры она долго плыла наугад, пока с ужасом не остановилась, наткнувшись на огромный комок шевелящейся плоти покачивающейся в такт течению на одно из тянущихся в темноту мачт. В глубине шара что-то шевельнулось, и Аника с криком отпрянула-там была человеческая фигура. Красная, с обнажившимися органами. Неживая. Погибали не все, — некоторые громадные комки слизи странно шевелились, словно человек внутри них начинал вростаться в окружившее его вещество. Отплыв дальше, она зависла среди таких же медленно шевелящихся шаров. Дальше, уходя в темноту, висели ряды таких же бутонов, но словно раскрывших лепестки, выпустив родившихся в них на волю в темные воды. –Вот откуда берутся эти сотни тонн странного протеина. Живые тела, как рассада для подводных садов. Какой-то эксперимент… Меняющееся сезонное течение видимо приносит планктон и он пожирает приманку-людей. Тут то его и собирают как урожай.

Сердце рвалось из груди, а кровь пульсировала в висках бья словно молотом. Она поплыла прочь, что есть сил. И очнулась, только всплыв в какой-то трещине с карманом воздуха.

Аника подожгла предпоследний фальшфойер и он нехотя поплыл вверх. Стало видно, что камера вдвое просторней, чем причал их фермы. Такие камеры часто встречались в нижней части ледяного покрова: они открывались при сильных приливах. Пол загромождали ледяные глыбы, упавшие с высокого потолка.

Она осторожно всплыла и оглядываясь выбралась по скользкому языку льда повыше от воды. Туннели выходили и тут. Здесь были люди — позволила себе облегченно вздохнуть Аника. Сняв костюм и маску, и вытянув припрятанный карманный фонарик, натянув на замершее лицо воротник влажного от пота джемпера, она отправилась в темноту хода.

Каждый шаг, а точнее толчок перед ним, отдавался громким хрустом под низкими сводами туннеля- весь пол выстланный когда-то циновками из высушенных водорослей покрывал толстый ковер сверкавших в свете фонаря бриллиантовыми искорками кристаллов изморози. Стены вокруг были из древнего темного льда, с бурыми вкраплениями сульфитов сохранившими еще борозды от пробуривших их механизмов и дававшего неясные тени от света их фонарей. Казалось, из льда кто-то внимательно всматривается в тебя, и муторошное чувство, что за тобой кто-то наблюдает грызло сознание изнутри, заставляя вздрагивать при каждом хрипе изъеденного ходами, стонущего ледяного брекчия. Кроме редких красных, обросших инеем пластин реперов измерявших просадку льдов -все здесь, внизу было серым, холодным и древним льдом. Боковые туннели, извиваясь, уходили в глубь ледяного поля — стелясь параллельно пляжу у самой поверхности.

Она остановилась. Что-то было не так. Потом ее осенило. Других следов не было…

Она всплыла не в той пещере. Теперь нужно искать других. Они не могут быть далеко.

Но тут что-то еще было не так, она почувствовала это, напряглась, пока не понимая что происходит, а тело уже покрылось потом. Эндорфины и адреналин хлынули в кровь, накачивая мускулы, а реакции взлетели на максимум. Из темноты туннеля потянуло странно соленым запахом морской воды, но его перебивал приторно-металлический привкус… Запах свежей смерти. Там впереди кто-то умер.

Очередная пещера была за следующим изгибом.

Аника осторожно огляделась- тонкий луч фонаря прочертил дугу по темному льду стен растворившись в темноте очередного залива. И тут же в ноздри ударил запах крови, а на губах появился дополняя его привкус морской соли, кажущийся таким неуместным тут, когда над твоей головой висит пару десятков километров льда.

В свете фонаря отразились блики зрачков. Она напряженно, забыв дышать, замерла, разглядывая умирающего. Огромное тело было растерзанно взрывом и вода, стекая по ледяному языку на котором издыхало существо, окрасилась красными полосами.

Она была не права. Планктон создали люди, или приложили руку к изменению, но что-то пошло не так. Как обычно и случается. Существо смотрело на нее своими слепыми глазами. Умирающий измененный, словно очнулся, покачнулся, стараясь приподняться. По обеим сторонам раздувшегося лица еще напоминавшего человеческое, дрожали пучком короткие еще не оформившиеся вибриссы. Новые Homo europeus должно быть, могут пользоваться эхолокацией. Они много получили, но и потеряли немало…

В голове пронеслось множество вопросов: -Как они кормятся? Прокачивают воду, богатую сульфидами, сквозь свои внутренности где живут бактерии-симбиоты, усваивающие углерод?!

Аника вздрогнула и отпрянула к ледяной стене. В темноте бухты заплескались его сородичи, заблестели десятки отблесков мертвых глаз.

Она поняла религию клостера. Старые легенды упали на благоприятную почву в деградировавшем закрытом обществе. Жнецы приходят, когда теплое течение меняет русло. Мигрируют. Навещают своих родственников. Вот только каждая встреча становится для попавшихся последней, но они приспособились и научились получать с этого выводу. Отдавать неугодных. Как они живут там в глубине? Без света, звезд, воздуха? Небеса для них стали хрустальным ледяным панцирем Европы, а те, кто на них живут — странными существами, почти богами.

Спасение ли в забвении? Она не знала, что и подумать…

Сейчас тут рядом плавают такие же прежде, как она, скрывшиеся от настигнувшего их старого мира. Исчезнувшие, но не сдавшиеся… Когда глаза устремлены к звездам через темную бездну пространства, что в них может отражаться? Корысть, ярость и злоба? Когда же глаза смотрят в темную бездну, накрытую сверкающим бриллиантовыми бликами ледяным панцирем, что видят они?

Возможно, что они не правы, многие так и скажут, ведь даже для нее такое кардинальное изменение генома и тела на грани понимания… Они потеряли свой старый мир, тела, но возможно получили взамен что-то намного большее. Целый мир только для них и свободу от сковывавших их всех оков предрассудков. Не ей решать, что правильно в этом бренном мире иллюзий. Пусть останется надежда, что хоть кто-то смог найти покой и жить по своим правилам. Кто она такая, чтобы судить их?

Аника припомнила взгляды колонистов: наверное, все оставшиеся испугались, или не подошли для перехода. Она вспомнила ледяной взгляд главы фермы и внезапно поняла- он мог, но не стал. Все они. Испугались. Здесь не было правых и виноватых- они все жертвы. Жертвы изменившегося мира, очередной войны и людской спеси.

За спиной, в мелькнувшем отблесками фонарей туннеле, раздались голоса, и она поспешила к своим друзьям.

Возле входа в тунель Аника обернулась еще раз увидев в свете слабого фонаря блики слепых, ненужных в вечной тьме океана глаз, помахала на прощанье рукой и в ответ ее обдала легкая волна ультарзвука. Они поняли друг друга- союзники проигравшие войну, дороги которых теперь окончательно разошлись.

*Блодьювед (Блодьювид, Блодеувед, встречаются также другие варианты написания) (валл. Blodeuwedd или Blodeuedd, от blodeu 'цветы, цветение' + gwedd 'лицо, внешность': «цветочное лицо») — в валлийской мифологии женщина, сделанная из цветов ракитника, таволги и дуба Матом фаб Матонви и Гвидионом.

*(19916) Donbass (Донбасс) астероид главного пояса. Был открыт советским астрономом Николаем Степановичем Черных 26 августа 1976 года в крымской астрономической обсерватории.