Тенгри.

Петербург — город контрастов и противоположностей. Он будто создан для размышлений, для погружения в себя. Моросящий дождь, свинцовое небо над головой и мерный гул троллейбуса создавали идеальную атмосферу для воспоминаний.

Кто-то не любит Питер за его давящее серое небо, которое кажется таким низким, что готово обрушиться на плечи. Кто-то ненавидит бесконечные дожди, которые делают улицы зеркалами, отражающими свет фонарей. Но я всегда находил в этом особую прелесть. Для меня этот город был не просто городом — он был чем-то большим. Сказочным, почти магическим.

Я впервые приехал сюда вскоре после армии. Всего пара недель прошла с момента демобилизации, когда друг позвонил и предложил подработку в Питере. Деньги были не главное — хотелось увидеть этот легендарный город собственными глазами. Но тогда мне не хватило сил остаться. Полгода — и Питер словно вытолкнул меня обратно. Может, и не сам город, а моя слабость, моя дизмораль. Но бог с этим — я всё равно вернулся. Потребовалось почти десять лет, чтобы закрепиться здесь окончательно.

Из безбашенного дурака, хулигана и вечного странника я превратился в обычного домашнего человека. Жена, двое детей, стабильная работа водителя троллейбуса... Жизнь стала размеренной, спокойной, чуть ли не монотонной. Но даже в этой рутине была своя гармония. От остановки к остановке, день за днём. Сегодня, был обычный день как я думал с утра, — я подъезжал к конечной станции, и пора было поменять угольные вставки. А потом можно было бы и пообедать.

Вас когда-нибудь било током? Наверняка помните это чувство — резкий удар, дёрганье мышц, холод внутри. Но обычно люди запоминают только сам факт, а не само ощущение. 220 вольт переменного тока — это капля в море. А вот 700 вольт постоянного под дождём — это уже серьёзно. Это смертельно.

И да, меня ударило током. Не просто задело — меня буквально выжгло. Как долго я «поджаривался», не знаю. Возможно, всего несколько секунд. То ли кто-то успел оттянуть штангу, то ли сработала автоматика на подстанции — теперь это неважно. Важно одно: этого оказалось достаточно.

Когда скорая приехала, они лишь констатировали мою смерть. Жизнь, как говорят, как детская рубашка - короткая и обосранная. Но, как оказалось, даже это не конец.

Наблюдать за своим телом со стороны — это необычно. Очень. Особенно когда вокруг суетятся врачи, кричат, матюкаются, бегают… Но самым странным было не это. Со смертью ко мне начали возвращаться воспоминания. Не из этой жизни. Гораздо более древние. Прошлые жизни. Тысячи из них.

Внутри меня будто открылась дверь, которую я сам же и запирал на замок. Сознание наполнилось знаниями, именами, событиями. Я начал вспоминать… своё настоящее имя:

Тенгри’Мортан Зарет Ни’Вайрун

ᚦᛖᚾᚷᚱᛁ᛫ᚲᚨᚾᚢᚱ  ⴰⵣⵓⵍ ⵔⵉⴼ ⴰⴁⵔⵢⴙⵓⴎ  ⴰⵣⵓⵍ ⵔⵉⴼ ⴰⵉⵔⴀᛏᛟⵏ

Тенгри’Мортан, что ходит между жизнью и тьмой,
Зарет, чей голос слышат мёртвые,
Ни’Вайрун, кто помнит всё, даже после конца.

Эти слова, эти имена, пробудили во мне нечто большее, чем память. Это был возврат личности, возвращение сути. Я был велик. Архимаг, некромант, чернокнижник — так называли меня в разных мирах.

Бог, если судить по легендам. Хотя я им никогда не был. Просто один из последних, кто мог чувствовать ману, когда она ещё текла по этому миру. Я был там, в этом мире, тысячи лет назад. Поднимался из самых низов, чтобы стать тем, кого прославляли, боялись и поклонялись. О моих деяниях складывали эпосы. Я был частью истории. Теперь же я снова здесь — но уже как простой человек.

После смерти я вырвался из цепей потока реинкарнаций и помчался вверх, но не в колесо сансары, а выше — в Эфирный план, где видны все потоки жизни, маны, миров. Это место вне времени, где события не следуют друг за другом, а существуют одновременно — как картины, зависшие в вечности. Здесь нет ни прошлого, ни будущего. Только настоящее. Только всё сразу.

Я много времени провёл в состоянии "Бодхи", размышляя над тем, кем был, кем стал и кем мог бы быть. Осмысливая ошибки, успехи, выборы. С каждым прожитым мгновением моё сознание становилось шире, объёмнее, как будто я снова превращался в ту личность, которая когда-то управляла судьбами целых цивилизаций.

И вот тогда я впервые услышал этот «зуд» — едва заметную, но настойчивую тревогу в самой глубине души. Он был слаб, почти незаметен, но рос с каждой секундой. Вначале я списал его на странное ощущение новизны — ведь впервые за десятки тысяч лет вернулся из жизни в которой я был лишен памяти прошлых жизней. Но потом понял: это не страх. Это воспоминание. Что-то или кто-то из этого мира затронуло меня так, как не делала ни одна из предыдущих жизней.

Я начал рыться в себе. Вспоминать. Погружаться. И тогда передо мной всплыли образы… не из моих прошлых великих эпох, не из легенд и сражений, не из времён, когда я стоял рядом с богами, а из этой, самой последней жизни — простой, человеческой. Жизни водителя троллейбуса, отца двоих детей, мужа одной женщины.

Она была невысокой, хрупкой, словно создана для заботы, а не для борьбы. Я впервые увидел её в том холодном декабре, когда она забралась в моё такси, закутавшись в пуховик, словно маленькая птица в гнездо. Мы говорили час. Нет, даже больше пока я вез её. Говорили о фильмах, музыке, детстве, о чём угодно — лишь бы не закончить разговор. Я не знал тогда, что это любовь. Не сразу понял. Но уже в тот первый день мне хотелось, чтобы дорога никогда не кончалась.

А потом мы жили. Вместе. Быстро, стремительно, как будто знали, что у нас мало времени. Через месяц мы уже были вместе. Полгода спустя она сообщила, что я стану отцом. Год — и свадьба. Ещё год — рождение сына. Три года — дочери. Семья. Мир. Порядок. То, чего я не знал тысячи лет. То, чему я не позволял себе поддаться даже в самых светлых своих жизнях.

И вот теперь, в этом безвременье, я чувствовал её боль. Её страх. Её отчаяние. И понимал: я не могу просто наблюдать. Я не могу быть бесплотным призраком, скользящим в тени её снов. Я должен вернуться. К ней. К своей семье. К этой жизни.

Такого со мной ещё не было. Я был велик, я был страшен, я был одинок. Я был богом в глазах других, но не для себя. Я был магом, некромантом, повелителем смерти. Я мог вызвать шторм одним взмахом руки. Поднять королевства из праха и вернуть им славу. Я мог сотворить вечные города, наполненные магией, и разрушить их одним словом.

Но только теперь, в этом теле, в этом мире, я понял, что значит быть любимым. По-настоящему. Без поклонения. Без страха. Просто быть нужным. Просто быть рядом.

Поэтому я решил: я вернусь. Не как дух. Не как наблюдатель. А как человек. Как муж. Как отец. Я найду новое тело, вольюсь в него, и начну всё заново. Не ради власти. Не ради знаний. А ради неё. Ради семьи. Ради того, чтобы не расставаться даже после смерти.

Я знал правила: нельзя вернуться в прошлое. Нельзя изменить то, что уже произошло. Но можно начать с того момента, когда я ушёл, и двигаться вперёд. Я мог найти её. Заново завоевать её доверие. Её сердце. Её любовь.

И я сделаю это. Даже если придётся снова учиться жить в теле смертного. Даже если магия больше не будет мне служить. Даже если весь мир станет против нас.

Потому что впервые за десятки тысяч лет я понял: я не хочу быть богом. Я хочу быть просто человеком. Её человеком.

Я знал, что прошлый я должен уйти из ее жизни. Но перед этим я хотел увидеть её ещё раз. Не просто вспомнить — увидеть настоящую, живую, трепетную. Хотел быть рядом, пусть даже она меня не увидит. Хотел дотронуться до неё, пусть даже это будет лишь прикосновение души к душе.

Сконцентрировавшись, я переместился из Эфирного плана — прямо к ней. В нашу квартиру. Там, где всё началось. Где мы строили нашу жизнь, наш дом, нашу любовь.

Квартира была тихой, но не пустой. Дети были в саду. Она лежала на кровати — бледная, измученная, с заплаканными глазами. Только что проснулась от кошмара, в котором снова видела мою смерть. Я чувствовал её страх, её боль, её безысходность. Это было хуже любой смерти.

Я вошёл легко — стены для призрака не преграда. Подошёл к кровати и замер. Смотрел на неё долго, не решаясь сделать первый шаг. Она выглядела такой уязвимой… такой одинокой. Мне хотелось кричать, обнять, сказать, что я здесь. Но я не мог. Пока не мог.

Вместо этого я опустился рядом и осторожно коснулся её руки. Прикосновение было едва ощутимым — словно ветерок в жаркий день. Она вздрогнула, перевернулась на другой бок и снова закрыла глаза.

Я активировал старое заклинание — «Хузур Далгас», что в переводе с древнего языка означает «Покой сердца». Оно было создано для умиротворения душ перед переходом, но я адаптировал его для живых. Маленькая искра маны, оставшаяся во мне, потекла в неё, наполняя мягким теплом. Её дыхание стало глубже, плечи расслабились. Я чувствовал, как её сознание принимает послание — не словами, а ощущением:

«Не горюй, любимая. Я не исчез. Я вернусь. Найду тебя. Мы будем вместе снова. Обещаю.»

Она улыбнулась. Маленькой, едва заметной улыбкой. Но этой улыбки мне хватило, чтобы понять — она услышала. Возможно, не сознанием, но душой. И этого было достаточно.

Пришло время искать новое тело. Жизнь ждала. И я знал — она тоже будет ждать. Даже если сама не осознаёт этого пока.

Я чувствовал её тепло даже сквозь расстояние. Её дыхание стало глубже, спокойнее. Заклинание "Хузур Далгас" сделало своё дело.

Мне хотелось остаться. Хотелось обнять её, как раньше, утешить, сказать, что всё будет хорошо. Но я знал, я выбрал путь человека. Путь боли, страха, любви… и надежды. А значит надо спешить.

Пространство разорвалось, и я вынырнул точно в том же месте, где умер.

На конечной остановке троллейбус всё ещё стоял, оцепленный лентой. Его уже готовы были отправить на стоянку. Рядом — люди в форме, заполняли бумаги. Моё тело, мои документы, мой последний день в этом теле… всё было упаковано в аккуратную коробочку с печатью «смерть».

Я позволил себе секунду — просто постоять и посмотреть.

И вспомнить.

Всё, что было.

Всё, что будет.

Первым делом — найти новое тело.

Я мог бы попробовать вернуться в старое, но связь с ним была оборвана окончательно. Без магии это невозможно. Так что пришлось начинать с нуля.

Больницы — лучшее место для таких, как я. Здесь души зависают между жизнью и смертью, словно птицы в силках. Люди в коме, без сознания, потерянные… они не могут уйти, но и не хотят возвращаться. Для меня — идеальные кандидаты.

Я начал с Боткинской. К сожалению, выбор был невелик. Многие тела слишком старые или повреждённые. Мне нужно было что-то молодое, здоровое, желательно лет тридцати двух — сорока. Чтобы было легче адаптироваться. Чтобы не вызывать лишних вопросов. Чтобы иметь шансы… снова завоевать её.

И вот, когда я уже почти потерял надежду, я услышал вой скорой.

Карета въехала на территорию с характерной суетой вокруг. Врачи бежали. Каталка катилась. И на ней — он.

Кирилл Сафронов.

Молодое тело. Сильное. Почти целое. Только шея… и кровопотеря.

Я взлетел следом, проскользнув через двери операционной как тень. Врачи работали слаженно, как машина. Но они не видели того, что видел я: его душа уже начала терять форму. Она истончалась, рассыпалась. Он уходил.

Его тело оставалось. А значит — шанс был.

Я увидел его рядом со своим телом. Ошарашенный, испуганный. Он смотрел на врачей, на собственное израненное тело, на поток крови, что всё ещё вытекал из него.

— Привет, я доброе приведение Каспер! — не удержался я от шутки. — Не бойся. Это не конец. Хотя… в какой-то степени — да.

Он резко обернулся. Глаза расширились.

— Ты кто такой?!

— Тенгри’Мортан Зарет Ни’Вайрун но можно называть Тен. — Я поклонился, как делал в одном из далёких миров. — Имя, которое помнили боги. Но сегодня я просто… гость.

— Ты тоже… умер?

— Да. Сегодня. Но я не собираюсь уходить. А ты… скоро уйдёшь. У тебя осталось немного времени.

Он сглотнул. Попытался сдержать страх, но не смог.

— То есть… я действительно умираю?

— Да. Но не беспокойся. Никакого ада нет. Нет кармы, нет суда. Просто поток. Ты уйдёшь, и тебя отправят в новую жизнь. С чистой памятью. С чистым сердцем.

— А ты? Почему ты остаёшься?

— Потому что я выбрал путь человека. Потому что хочу жить. Потому что есть тот, к кому я должен вернуться. Ну и просто могу.

Он молчал. Смотрел на меня долго. Потом кивнул.

— Хорошо. Если ты хочешь забрать мое тело пусть будет так. Если тебе нужно быть там… тогда пусть оно достанется кому-то, кто знает, зачем живёт.

— Спасибо, — тихо сказал я. — Прости, что так получилось.

Он лишь улыбнулся. Свет стал тянуть его вверх.

— Удачи тебе… человек.

И он исчез.

Я опустился к телу. Осторожно, как впервые родившийся ребёнок, я начал входить в него. Организм сопротивлялся, но я чувствовал: он принимает меня. Медленно, но уверенно. Сердце забилось в новом ритме. Лёгкие наполнились воздухом. Я снова был здесь. Среди живых.

— Разряд!

— ДА ЁП ВАШУ МАТЬ — выругался я внутри. — Второй раз за день...

Боль была острой, настоящей. Жизнь — тоже.

Я был человеком.

И я снова мог её найти.