Тени изгнания

Чужая земля

"The winds they did blow, the sea it did roar,

And we were all thrown up on that wild rocky shore"

"Ветер выл, и ревел океан,

И выбросил нас на дикий утес"

Из английского морского фольклора

(Плимут, 2 декабря 1700 года)

Холодный ветер с Атлантики рвал серые тучи над Плимутом, швыряя в лицо ледяные брызги. Шторм еще не утих, волны грохотали о молы, окутывая порт соленой пылью. Воздух пропитался смолой, влажным деревом и рыбой.

Среди десятков кораблей на рейде выделялся потрепанный бриг «Стриж». Его корпус, некогда стремительный, изранен океаном: три трещины по левому борту, где плотники конопатили щели паклей и смолой. Грот-мачта держалась, но паруса — в лохмотьях, такелаж хлестал по доскам. Матросы тащили бревна и канаты под хриплые команды капитана в промокшем плаще.

У причала высились корабли Королевского флота — грозные линейные суда с пушечными портами. Мачты тянулись к небу, кормы поблескивали позолотой. Лодки сновали с провизией, офицеры в синих мундирах шептались: война за испанское наследство близко, каждый корабль на счету.

Возле «Стрижа» витал запах сырого дерева, смолы и ржавчины. Якорные цепи рыжели, палуба скользила от соли. Из трюма стучали молотки — чинили балку. Капитан знал: до Амстердама в таком виде не дойти. Над рейдом нависало декабрьское небо, суля новые штормы.

(Набережная Плимута, 2 декабря 1700 года)

Ступив на твердую землю после недели качки, Хосе Диего еле удержал равновесие. Ноги подкашивались, будто причал все еще ходил ходуном. За спиной Хайме — Шеймас О’Нил на самом деле — скривился и сплюнул желчь.

— Черт, сеньор, если это британское гостеприимство, то лучше б нас выкинуло в Ирландию. Там хоть своих встречают по-человечески.

Хосе не ответил, окидывая взглядом порт: люди, телеги, матросы в просмоленных куртках. Англия — холодная, сырая, пахнущая дегтем. После солнечной Севильи с апельсиновым ароматом этот город казался серым и враждебным.

— Мы теряем время, — пробормотал он. — Если ремонт затянется на месяц, наши дела в Амстердаме…

— Бросьте, — хрипло рассмеялся Хайме, потирая поясницу. — Никуда не денутся. Зато посмотрим, как живут эти волки. Может, узнаем, почему их адмиралы топят ваши галеоны.

К ним подошел капитан Торнтон — высокий, жилистый, с обветренным лицом.

— Ну, джентльмены, земля — рай после шторма? — усмехнулся он, но глаза были серьезны. — Мой дом в получасе езды. Горячая еда, вино, постели без качки. Если не брезгуете жильем простого моряка.

Хосе Диего кивнул, скрывая раздражение. Задержка злила, но крыша над головой была нужна.

Наемная повозка тащилась по узким улочкам, петляя между фахверковыми домами с покатыми крышами. После севильских площадей они казались тесными, темными. Церкви — приземистые, без изящных колоколен.

— Как они не задыхаются? — буркнул Хосе.

— У нас главное — чтоб ветер крышу не снес, — отозвался Торнтон. — Дождь льет так, что любой испанец заплачет.

Хайме фыркнул:

— Зато пиво отменное. Уже чувствую, как оно меня спасает.

Хосе молчал, глядя в окно. Англия — гордая, воинственная, враг Испании. Но сейчас просто холодная и чужая. Он невольно потер запястье с синяком от веревки — память о шторме.

В памяти всплыли последние семь дней кошмара. Четыре года назад, в прошлой жизни, плавание в Геную с отцом было почти удовольствием: дубовые панели, шахматы, вино, ласковый ветер. Теперь океан показал истинное лицо.

С первого дня шторм бросал «Стриж» как щепку. Волны заливали каюту, койки промокли. Хосе вцепился в койку, пока тошнило. Хайме, бледный, шутил:

— Средиземноморцы не предупредили об океане?

На третий день шквал сорвал такелаж. Торнтон полез чинить мачту под дождем. Хосе помогал откачивать воду — руки в волдырях, соль разъедала кожу.

Хуже — звуки: скрип дерева, рев ветра, стук сердца.

— Держись! — орал Хайме в передышке. — Выживешь — слава будет, как у гранда!

Но Хосе не верил в выживание. Теперь, в повозке, он выдохнул: шторм будет сниться.

— Сеньор? — толкнул Хайме. — Вы как призрак увидели.

— Вспомнил, — отрезал Хосе. — Как ты сказал… Англия — отличный способ забыть о море.

Торнтон хмыкнул:

— Теперь ты моряк. Не каждый переживет ноябрьскую Атлантику.

Повозка свернула к каменному дому с дымящей трубой. После ветра он казался раем. Хосе вздохнул: задержка… Но Англия может преподнести неожиданное.