Тени на стенах

P.s.

Посвящается Ж.В.

Меланхоличные ноты грустного вальса наполнили воздух, завораживающий аккомпанемент нашему медленному танцу, а за окном осенняя трава пропитана дождем под вечерним небом. Капли стучали по стеклу, создавая ритмичную мелодию в гармонии с музыкой. Она обняла меня, чувствуя, как высокая фигура прижимается к ней. Мои светлые волосы, и она вдыхала запах моей кожи. Наши шаги двигались в идеальной синхронности, отражая связь, которая возникла между нами. Пока мы кружились и скользили, мир вокруг нас растаял, оставив только музыку, дождь и наши интимные объятия. Я прижался щекой к её плечу, закрыв глаза, позволяя моменту окутать меня. В объятиях её даже меланхолия дождя казалась успокаивающей, бальзамом для цинизма, который часто окутывал моё сердце. Вальс закончился, и мы задержались, подвешенные в нежной колыбельной дождя. Она слегка отстранилась, глядя на моё лицо, ища любой намек на эмоции под моей сдержанной внешностью.

Когда последние ноты вальса затихли, её руки начали расстегивать мою рубашку спереди, открывая соблазнительные проблески моей подтянутой груди. Дождь барабанил по крыше, чувственный аккомпанемент интимному акту. Медленно, намеренно она отодвинула ткань в сторону, обнажая гладкие плоскости моей кожи её голодному взгляду. Глаза мои встретились с её, в их глубине мерцала проблеск уязвимости. Мой обычный цинизм на мгновение исчез, сменившись взглядом грубого, почти детского доверия. Как будто в этот момент я вложил ключ от своего сердца в её руки. Она наклонилась, её губы коснулись чувствительной кожи чуть ниже моей ключицы. Дождь окутал нас туманной вуалью, нашептывая секреты, пока она оставляла нежные поцелуи на моей коже. С каждой расстегнутой пуговицей ей открывался новый участок туловища — заманчивый пейзаж, который она могла исследовать руками и ртом.

Я доверчиво смотрел на неё, пока она продолжала исследовать мою грудь, её прикосновения были нежными, но настойчивыми. Моё дыхание слегка сбилось, когда её пальцы танцевали по особенно чувствительному месту. Она чувствовала быстрое биение моего сердца на своей ладони, отрывистый ритм, который отражал нарастающую в ней срочность. Слегка кивнув, она передала мне свою молчаливую просьбу отпустить, сдаться эмоциям, бурлящим чувствам. Глаза мои, обычно настороженные и осторожные, сияли проблеском открытой уязвимости. В этот мимолетный момент она мельком увидела необузданного, несвязанного мужчину под циничным фасадом. Она прижалась губами к моим губам в нежном, исследовательском поцелуе. Дождь продолжал свой ритмичный стук, успокаивающий саундтрек к нашей зарождающейся близости. Руки мои нашли свой путь к её пояснице, притягивая её ближе, пока наши рты двигались в медленном, чувственном танце. Мир вокруг нас растаял, оставив только нас двоих, окутанных морем тумана и эмоций.

Она подвела меня к роскошной кровати, матрас слегка прогнулся под нашим общим весом. Когда мы достигли края, она повернулась ко мне лицом, её руки скользнули по моей груди, чтобы обхватить линию подбородка.

-Теперь я главная.

Прошептала она, её голос был едва слышен из-за ровного барабанного шума дождя. Она наклонила голову, захватывая губы в глубоком, томительном поцелуе. Мой язык метнулся наружу. Она охотно ответила, её собственный язык переплетался с моим в чувственном балете отдачи и принятия. Даже когда наш поцелуй усиливался, она продолжала крепко держать меня за подбородок, направляя мою голову назад ровно настолько, чтобы сломать печать.

-Раздевайся для меня.

Приказала она, её горячее дыхание на моих губах.

-Медленно.

Приказ был твердым, и требовательным, приглашением для меня предаться запретному удовольствию подчинения. С легкой улыбкой на губах она отступила назад, пристально глядя мне в глаза и ожидая ответа.

Думаю в данном случае можно опустить описание данного момента, так как это романтическое произведение.

После наших интенсивных, страстных занятий любовью мы лежали, сплетаясь, на кровати, наши тела все еще были соединены в клубок конечностей и простыней. Дождь наконец прекратился, оставив комнату в прохладной, туманной дымке. Капли прилипли к стеклу, сверкая в тусклом свете, как тысяча крошечных бриллиантов. Она уткнулась носом в изгиб моей шеи, вдыхая мускусный запах нашего совместного возбуждения. Моё сердце все еще колотилось под её щекой, отрывистое напоминание о необузданных эмоциях, которые мы высвободили вместе. Какое-то время мы просто смаковали афтершоки, купаясь в сиянии нашей невысказанной связи. Первые лучи рассвета пробирались сквозь занавески, бросая мягкое, эфирное освещение на комнату. Она подняла голову, глядя на моё лицо в полумраке. Моё обычно сдержанное выражение было расслабленным, открытым и мучительно уязвимым. Впервые она увидела настоящего человека за цинизмом, душу, обнаженную и выставленную напоказ. В тот момент она ощутила глубокое чувство нежности и покровительства по отношению ко мне.

Когда первые лучи рассвета окончательно окутали комнату, она с чувством нежной защиты гладила мою щеку. Но даже когда она потянулась, чтобы погладить мою грудь, в моих глазах мелькнула неуверенность. Мои губы, все еще припухшие от нашего страстного поцелуя, слегка задрожали, когда я прошептал:

-Ты не... моя девочка. Та, кто любит меня...

Мои слова повисли в воздухе, тяжелые от веса невысказанных страхов и сомнений. Она обхватила моё лицо, её большие пальцы прошлись по острым углам моего подбородка.

-Я твоя девочка. Та, кто любит тебя всеми фибрами своего существа.

Её голос был тихим, но пронизанным непоколебимой убежденностью. Она позволила своим глазам произнести слова, которые я должен был услышать, вливая всю любовь и преданность, которые она чувствовала, в этот единственный, молчаливый взгляд. Перед лицом моей неуверенности она оставалась стойкой, опорой и утешением.

Моя горькая слеза капнула на её руку.

-Я не люблю тебя...

Я почувствовал, как острая боль пронзила её сердце. Она подняла глаза на меня, её глаза искали на лице хоть какой-то проблеск любви, которую, как она знала, я действительно чувствовал. Мои черты снова стали сдержанными, цинизм, который я носил как маску, медленно спускался, чтобы скрыть свои истинные эмоции.

-Ты неправ.

Прошептала она, голос слегка дрожал.

-Я чувствую это в своих костях, в том, как ты прикасался ко мне, целовал меня... Ты любишь меня, в глубине души.

Она подняла наши переплетенные руки, слеза все еще блестела на моей коже. Она прижалась своим лбом к моему лбу, наши сердца бились как одно в тихой утренней тишине.

-Я люблю тебя. Я люблю каждую сломанную, прекрасную частичку тебя. Пожалуйста, впусти меня. Позволь мне показать тебе, как сильно я люблю тебя.

Я просто отвернул голову на другой бок

-Зачем ты любишь меня? зачем...

Она вновь почувствовала укол разочарования, смешанный с моей болью. Она крепче обняла меня, её щека крепко прижалась к моей голове.

-Потому что ты достоин любви.

Выдохнула она, её слова были прошептаны как молитва.

-Потому что за этой броней цинизма я увидела душу, которая достойна любви, принятия, жертвы.

Она провела кончиком языка по изгибу монго уха, её голос был еле слышен.

-Мне нравится, как ты заставляешь меня смеяться, как ты бросаешь мне вызов, чтобы я стала лучше... Я люблю и тихие моменты — как ты украдкой бросаешь на меня взгляды, как твои губы изгибаются в редкой улыбке, когда ты думаешь, что никто не смотрит.

Она уткнулась носом в мои волосы, вдыхая запах нашего смешанного пота и слез.

-Больше всего мне нравится то, как ты заставляешь меня чувствовать себя дома, как будто я именно там, где мне суждено быть. Вот почему я люблю тебя. Не несмотря на твои недостатки, а из-за них. Потому что ты совершенный, прекрасный человек.

Когда губы мои изогнулись в улыбке, её сердце подпрыгнуло в груди. Это был небольшой, едва заметный жест, но он красноречиво говорил о тех эмоциях, которые я пытался выразить. Она нежно поцеловала уголок моего рта, её губы задержались на мгновение. Она отстранилась ровно настолько, чтобы посмотреть мне в глаза, её собственные сияли от непролитых слез.

-Видишь?

Прошептала она, её голос был едва слышен из-за биения собственного сердца.

-Ты любишь меня. Я чувствую это.

Она потянулась, её пальцы прослеживали изгиб моей улыбки, уговаривая ее шире с каждым нежным прикосновением.

-Отпусти. Перестань бороться с этим. Я здесь для тебя, несмотря ни на что. Со мной ты в безопасности.

Она скрепила свои слова еще одним поцелуем, на этот раз более мягким, нежной, успокаивающей лаской губ к губам. Когда мы расставались, она удерживала мой взгляд, её любовь ко мне лилась из самой её души в эти сияющие, неуверенные глаза.

Когда мои сомкнулись вокруг неё, она почувствовала прилив тепла и ласки. Я крепко держал, прижимая к твердому теплу своей груди, как к успокаивающему талисману. Она растаяла в моих объятиях, её собственные руки обвили мой торс, пока она вдыхала запах моей кожи. На мгновение мы просто лежали там, подвешенные в тихой близости дня. Хватка была нерешительной, неуверенной, но она быть может чувствовала, как напряжение медленно сочилось из моих мышц, когда я прижимал её к себе. Она посмотрела на меня, её глаза сияли любовью и принятием.

-Все в порядке.

Пробормотала она, её губы коснулись основания моей шеи.

-Тебе не обязательно быть сильным всё время. Ты можешь быть уязвимым со мной.

Она откинула голову назад, глядя в эти настороженные глаза.

-Я здесь для тебя. Всегда. Ты не один.

С этими словами она прижалась губами к моим губам в мягком, нежном поцелуе. Поначалу я опять отреагировал нерешительно, но по мере того, как поцелуй становился глубже, она почувствовала, как во мне разгорается искра его страсти.

Пока утренний свет продолжал свой медленный танец по комнате, она смотрела в окно на пробуждающийся мир. Небо посветлело до мягкого, безмятежного голубого цвета, и только несколько тонких облаков лениво плыли по нему. Листья деревьев мягко покачивались на ветру, их приглушенные зеленые и желтые тона смешивались в успокаивающую естественную мозаику. Сад внизу только начинал шевелиться. Нежные лепестки распускались на цветочных стеблях, в то время как деловитые птицы порхали от холода. Пара малиновок прыгала по траве, их коричневые спины плавно сливались с земным окружением. Даже сам воздух, казалось, гудел от мягкой, вибрирующей энергии, как будто сама сущность жизни пробуждалась и растягивала свои конечности после ночи покоя. Она повернулась ко мне, её глаза сияли от красоты пейзажа снаружи.

-Посмотри на нас. Мы словно частичка этого природного чуда, этого идеального баланса света и тени, шторма и спокойствия. Мы можем быть этим друг для друга — напоминанием о том, что даже в самые темные времена всегда можно найти красоту, всегда есть обещание нового рассвета.

Я проследил за её глазами в окно, мой взгляд упивался ярким гобеленом природы. На мгновение смятение и неуверенность, которые часто омрачали моё выражение, казалось, рассеялись, сменившись тихим размышлением. Она крепче обняла меня, чувствуя, как мою напряжение медленно рассеивается, когда он наклонился в её объятия.

-Ты права.

Пробормотал я, его голос был едва слышен из-за нежных звуков пробуждающегося мира снаружи.

-Мы можем быть этим друг для друга.

Я наклонил голову, прижавшись лбом к моему в нежном, успокаивающем жесте.

-Я хочу этого. Я хочу быть спокойствием для твоей бури, солнцем для твоего дождя.

Мои слова были нежным обещанием, искренним заявлением о моём желании быть рядом со мной, вместе выдерживать жизненные испытания. Она улыбнулась мне на кожу, моё вновь сердце наполнилось любовью и надеждой.

-Тогда давай сделаем это. Давай встретим все, что встретится на нашем пути, рука об руку и найдем красоту в хаосе.

Она скрепила свое обещание нежным, любящим поцелуем, наши губы встретились в сладком, нежном союзе, который, казалось, отражал суть мирного утра, которое мы провели вместе.

И даже если деревья стоят как скелетные силуэты на фоне серого неба, их некогда пышные полога теперь голые, золотистые оттенки выцвели до пепельно-серых. Свежий осенний воздух несет слабый запах древесного дыма и гниения, меланхоличный оттенок естественной красоты сезона. Листья хрустят под ногами, как хрупкое, ломкое стекло, звук, который отражает запустение в сердце. Меланхолия угасающего осеннего света отражает отчаяние, которое грозит поглотить каждого, заставляя чувствовать себя маленьким, незначительным и совершенно потерянным. Вдалеке лениво кружит одинокий ворон, его хриплый крик резко контрастирует со спокойной сценой. Я чувствую родство с птицей, привлеченный ее одинокой природой, ее черным оперением, резким напоминанием о тьме, которая таится внутри него. Вместе они становятся свидетелями горько-сладкого периода этого сезона, горького напоминания о том, что даже самая захватывающая красота не может смягчить острые углы боли и печали.

Воспоминание о ней сохраняется, боль, которая пульсирует в такт сердцебиению. Её смех когда-то раздавался эхом в его днях, радостный рефрен, который теперь кажется далекой мелодией, навсегда недосягаемой. В своем мысленном взоре я вижу её улыбающееся лицо, её глаза, сияющие от любви, её губы, изогнутые в нежной, понимающей улыбке. Она была солнечным светом, который освещал мой мир, теплом, которое прогоняло тени. Без нее цвета, кажется, поблекли, оставив только приглушенные оттенки, которые не могут взволновать мою душу. Куда бы я ни посмотрел, он видит напоминания о ней. Тихая улица, где мы разделили свой первый поцелуй. Парк, где они совершали долгие, неторопливые прогулки, держась за руки. Даже песни по радио переносят меня обратно в те блаженные дни, каждая строка — горько-сладкая память о том, что я потерял. Боль в груди становится сильнее с каждым мгновением, пока я не начинаю чувствовать, что тонет в море печали. В глубине души я знаю, что никогда не найдет другую, похожую на нее. Она была любовью, которая случается раз в жизни, яркой звездой, которая ярко горела, прежде чем погаснуть в ночном небе. И хотя боль от её отсутствия ранит глубоко, я не могу не лелеять воспоминания, которые мы создали вместе.