Тени сердца континента

Глава 1. Искра

Королевство Астралейн

Столица - Бельгард 425 год

Последняя свеча в моей комнате догорала, борясь с наступающей тьмой.

Огонек, казалось, оставался последним оплотом не только света, но и разума в этом постепенно погружающемся во мрак мире. Он отбрасывал на стены мой искаженный, дрожащий силуэт огромную, беспомощную тень, повторявшую мои малейшие движения, словно насмехаясь над моей тревогой.

В гробовой тишине ночи, нарушаемой лишь потрескиванием фитиля , шорох перелистываемой страницы под моим пальцем, даже приглушенный стук сердца, отдававшийся в ушах навязчивым, тревожным ритмом.

Я сидел, не в силах оторвать взгляда от книги, которая не должна была оказаться в моих руках. Ее кожаный переплет был потерт, а страницы исписаны мелкими, убористыми буквами, словно автор боялся, что сами знаки слишком отчетливые и открытые способны выдать его тайну.

«Хроники Тусклых Гигантов» подпольный фолиант, запрещенный мудрецами Гильдии, неофициальный сборник кошмаров.

Я пролистал до середины, и мой взгляд, скользивший по строчкам в поисках ответа, наткнулся на абзац, выделенный на полях алыми, будто кровавыми, чернилами. Чья-то рука, движимая отчаянием или попыткой предостеречь, вывела эти слова на полях.

Всего одна фраза. Но ее оказалось достаточно, чтобы воздух в комнате стал тяжелым, ледяным и почти непригодным для дыхания.

«Они улыбаются, когда пожирают тебя».

Я отодвинулся. Стул противно, почти по-человечески, заскрипел, нарушая тишину.

Слова - простые и вместе с тем чудовищные - намертво застряли в сознании, впившись в него острыми, невидимыми когтями. Я попытался вообразить это: не ярость зверя, не безумную жажду крови, а спокойную, пустую улыбку. Улыбку такую же естественную, как дыхание. Улыбку, за которой не скрывалось ни мысли, ни чувства, ни ненависти. Лишь бесконечная, всепоглощающая пустота.

И когда я задул свечу, погружая комнату в непроглядный мрак, то, закрыв веки, понял: наступившая темнота не была пустой.

В ее густой тьме жила она эта улыбка. Бестелесная, лишенная лица, но пугающе отчетливая в каждой своей незримой черте.

Она не приближалась. Не угрожала. Она просто существовала.

И в этой безмятежной неподвижности скрывалась вся холодная, тошнотворная суть бытия.

Тьма сомкнулась над моим сознанием, увлекая его в омут, где реальность и кошмар переплелись в один плотный, удушливый клубок. Я не спал я падал сквозь слои собственного страха. Высоченные, смутные фигуры, возникали из тумана небытия. Их черты были размыты, но улыбки те самые, пустые и всепонимающие горели в темноте, как бледные серпы луны на мертвом небе.

Из беззвучия родился новый звук настойчивый, гулкий, нарастающий. Стук. Нет… не стук. Это был грохот. Грохот моего собственного сердца, рвущегося из груди, колотившегося в паническом, животном ритме, словно я и впрямь бежал много часов без остановки.

Я вынырнул из пучины сна одним резким, судорожным движением, как утопающий, добирающийся до воздуха. Грудь судорожно поднималась и опускалась, в висках снова бился тот самый грохот. Комната была залита не светом, а его предвестником тусклым, размытым сиянием, пробивающимся сквозь щели и ложащимся на пол бледными, пыльными полосами.

Значит, утро. Настоящее. Осязаемое.

Я с трудом перевел дух, ощущая во рту привкус меди и страха, и тыльной стороной ладони вытер со лба холодную испарину.

Ну и ну… с усилием прошептал я хриплым голосом, обращаясь скорее к самому себе, чем к тишине комнаты. И приснится же такое. Надо меньше читать перед сном…

Но даже, произнеся это вслух, я понимал это ложь, попытка успокоить себя. Проблема была не в чтении. Проблема была в знании.

Я умылся ледяной водой она бодрила лучше любого кофе.

Я подошел к двери.

На кухне уже кто-то был. Клафергс мой ровесник, но уже дылда под метр девяносто ловко орудуя котелком у очага.

Его широкая спина в полумраке кухни была почти родной картиной слишком привычной, чтобы удивляться.

Слышь, Ники, бросил он, не поворачиваясь. Опять вчера с той своей книжкой залип? Смотрю, ты как зомби.

Ага, буркнул я, садясь на стул. Приснилось потом, будто за мной по пятам что-то ходит. Высокое такое.

Клафергс фыркнул, снимая котелок с огня.

Тебе бы в городскую стражу податься, у них от скуки такие же видения бывают. Только у них это от стояния на посту с трех до шести утра.

Не смешно, поморщился я. Оно не нападало. Просто... шло за мной. И ухмылялось.

Он налил мне кофе. Лицо стало серьезным.

У моей бабки были такие байки. Говорила, это «Безликие Скитальцы» по ночам шастают. Не трогают никого, просто смотрят. Пока от их взгляда кровь в жилах не стынет. Говорила, если увидишь не смотри в глаза и не дыши.

Я сделал глоток самодельного кофе. Горьковатая бурда, но хоть немного напоминала вкус нормальной жизни.

...И она такая, взахлеб рассказывал Клафергс, размахивая ложкой. «Ой, Клаф, а ты уверен, что это был просто старый пень? А вдруг это Безликий Скиталец? Он же мог тебя защекотать до смерти своими ветками-руками!» Он скорчил на лице уморительную гримасу ужаса.

Я не выдержал. Глоток кофе пошел не в то горло. Я закашлялся, из глаз хлынули слезы, но сквозь кашель прорывался дикий, неуемный хохот. я не мог остановиться. Это была истерика смесь настоящей веселости от его рассказа и сброса вчерашнего нервного напряжения.

Глупости, выдавил я, стараясь не задохнуться и вытирая ладонью слезы. Бабушкины сказки... Щекотка до смерти... Ох, Клаф, убьешь ты меня.

Клафергс сиял, довольный эффектом. Он ткнул в мою сторону своей огромной лапищей.

Вот видишь! А ты вчера чуть ли не под кровать от страха смотрел. Надо тебе не книги читать, а к моей тетке в гости сходить, она тебе таких рассказов выдаст, что ты забудешь, как вообще бояться.

Я выдавил смешок и принялся за еду.

Слушай, Ники... он потянулся к котелку и долил себе кофе , избегая моего взгляда. Я давно хотел спросить. Про твоих... родителей. Редко ты о них вспоминаешь.

Они вообще где...?

Вопрос повис в воздухе, неожиданный и немного грубый, как и все, что делал Клафергс. Я отставил свою кружку

Они уехали, сказал я просто, глядя на темную жидкость в его кружке. Лет пять назад. В Каэль'Нор.

Клафергс фыркнул от удивления, чуть не поперхнувшись глотком.

В Каэль'Нор?

Да, я коротко кивнул. По ту сторону границы. Причем по своей, доброй воле.

Я замолчал, вспоминая то утро. Чемоданы у двери. Их лица озабоченные, но твердые. И ни одного внятного объяснения, кроме туманного «у нас там важная работа, сынок». Мне было одиннадцать. Я не плакал. Просто смотрел, как карета увозит последнее, что у меня было.

Отец мой... Однажды, под хороший виски, выдал мне теорию. Сказал, будто весь наш мир злой, жестокий по своей сути. И что есть какая-то... «суперсила», которая за всем этим стоит.

(Я отвел взгляд, почувствовав, как мой голос сам собой становится грубее)

Ну а мне-то что до его пьяных бредней? Я тогда и не поверил, да и сейчас не верю. Какая еще суперсила? Совсем уже, видно, с дуба рухнул старик.

Клафергс только тяжело вздохнул и покачал своей могучей головой.

Я поднял взгляд на Клафергса. Он сидел, сгорбившись над своим кофе, его богатырская фигура вдруг казалась съежившейся.

Меня оставили у бабушки. а через год ее просто... не стало. Я произнес это ровно, как отчитался бы об итогах учебной четверти. Больше родных не было. Так что... этот дом... он достался мне. И все.

Воцарилась тяжелая тишина. Клафергс не знал, что сказать. Какие слова могут быть утешением, когда тебе в одиннадцать лет выдают билет в одиночество?

Черт, наконец выдохнул он, глядя на меня с чем-то похожим на жалость, но скорее на уважение. И ты... как?

А как обычно? Я слабо улыбнулся. Учился. Читал. Потом поступил в Академию. Стал учителем. Приобрел друзей, которые вломились ко мне в дом без спроса и допрашивают о прошлом.

Клафергс хрипло рассмеялся, и напряжение немного спало.

Ну, мы то никуда не денемся, он потянулся через стол и с силой потрепал меня по плечу, чуть не опрокинув со стула. Нас, болванов, не выгонишь.

Я снова улыбнулся, на этот раз чуть искреннее. Да, они никуда не денутся. Они шумные, неуклюжие и порой невыносимые. Но они моя семья. Та, что я выбрал сам. Та, что не уехала в Каэль'Нор, оставив меня с вопросами без ответов.

Мы допили кофе. И в тишине кухни, нарушаемой лишь его тяжелым дыханием, мое одиночество в это утро стало чуть менее гнетущим.

Клафергс перекатывал свою пустую кружку по столу, не поднимая глаз.

Ладно, с меня довольно, буркнул он, отгоняя мрачные мысли. Нечего тут киснуть. Кстати, мать на днях спрашивала, когда ты к нам снова заглянешь. Говорит, «твой беловолосый друг совсем нас забыл». Пирогов испекла с запасом.

Я невольно улыбнулся. Образ гостеприимной Фриды и ее несметных запасов вытеснил грусть.

Передай, что в ближайшие выходные обязательно. Только пусть на этот раз не заставляет меня пробовать все сорта варенья сразу. В прошлый раз я еле отполз от стола.

Не, это ты сам виноват, Клафергс широко ухмыльнулся. Так ей понравилось, как ты нахваливал ее вишневое, что она тебе пол погреба в придачу чуть не вручила. А отец до сих пор вспоминает, как ты с ним в армрестлинге схлестнулся. Говорит: «Хлипкий с виду, а упертый, зараза». Это у него высшая похвала.

Мы оба рассмеялись. Картина была живой: громадина Маркус с его деревянными руками и я, изо всех сил пытающийся сдвинуть его хоть на миллиметр.

Они... молодцы, сказал я искренне. Тебе повезло.

В голосе невольно прозвучала та нота, которую я всегда пытался скрыть. Зависть? Нет. Скорее, тихая грусть.

Клафергс тут же это уловил. Его ухмылка смягчилась.

А твои... Ничего? Ни слухов, ни весточек? спросил он осторожно.

Я покачал головой, глядя на дно своей пустой кружки.

Черт, выдохнул Клафергс. А виделся-то с ними когда в последний раз? Год назад, да? Они тогда хоть что-то сказали? Объяснили что-нибудь?

Год назад, подтвердил я. И нет. Ничего внятного. Приехали на два дня. Сидели за этим столом. Мать пыталась говорить о чем то бытовом, о погоде... Отец шутил свои шутки. Было ощущение, что они не здесь. Будто просто зашли в чужой дом посидеть за чужим столом. А потом собрались и уехали. Обратно, в свой Каэль'Нор. К своему «важному делу», которое оказалось важнее сына.

Клафергс молча слушал, сжимая и разжимая свои мощные кулаки. Ему, человеку действия, всегда было сложно с этим с невозможностью вломиться куда надо и силой расставить все по местам.

Ну, это же не твоя вина, буркнул он наконец, находя единственно верные, хоть и простые слова. Дураки они. Но у тебя есть мы. И на этом, поверь, мир не заканчивается. И пироги Фриды. И мои родители, которые тебя своим давно считают. Так что не кисни.

Он тяжело поднялся, забрал наши кружки и отнес к раковине.

В воскресенье приходи. Мать опять испечет. А отец, гляди, опять на армрестлинг вызвать захочет. Готовься проигрывать с честью.

Я снова улыбнулся, на этот раз по настоящему. Да, они уехали. Но мир от этого не стал пустым. Он был полон шумными друзьями, заботливыми Фридами, суровыми Маркусами и их пирогами. И это было куда больше, чем тишина из Каэль'Нора.

Позавтракал, поблагодарил Клафергса за болтовню это хоть немного развеяло мрачные мысли. И вышел из-за стола. Возвращаясь к себе в комнату, я ловил себя на том, что иду быстрее обычного, почти тороплюсь.

Вот и дверь.

Рука сама потянулась к ручке, а в голове пронеслось: «А не почитать ли дальше? Ну, ту самую книжонку».

Я вошел в комнату и сразу уставился на стол. Среди моих вещей лежали чужие бумаги, какие-то чертежи с непонятными схемами. На самом верху красовалась надпись: Протокол А-12

Я только успел подумать: «Что еще за ерунда?», как с порога раздался голос Клафергса:

А, ты уже тут! сказал он, появляясь в дверях. Вид у него был немного виноватый. Это я оставил, забыл убрать. Тот странный ученый алхимик, Ханзо, пока ты спал, сунул мне их со словами «изучи». говорят, Совет возлагает на это большие надежды

Я покачал головой, глядя на все эти формулы и расчеты.

«Ну и дела... только и вымолвил я, в последний раз глянув на загадочные чертежи. Ладно, убрал бы уже. Пойдем, нам еще на занятия надо.»

Клафергс кивнул, быстрым движением собрав бумаги, и мы вышли из дома, оставив странные схемы лежать на столе.

Утро было на редкость ясным. Солнце уже пригревало крыши, а с мостовой поднималась легкая дымка остаток ночной прохлады. Мы свернули на главную улицу, где жизнь уже кипела полным ходом. Торговцы расставляли свои прилавки, разнося запахи свежего хлеба и вяленого мяса. Где-то вдали слышался ритмичный стук молота о наковальню город просыпался.

Мы шли, не особенно торопясь. Я смотрел под ноги, размышляя о тех формулах, а Клафергс деловито комментировал прохожих.

Смотри, толкнул он меня локтем, вон старик Горс. Говорят, вчера его коза снова сбежала, и он пол ночи искал ее по чужим огородам.

Я лишь хмыкнул в ответ. Мои мысли все еще возвращались к чертежам. Протокол А-12 что Ханзо хочет от нас?

Постепенно жилые дома сменились мастерскими, а затем и знакомыми серыми стенами тренировочного квартала. Из-за высоких ворот уже доносились приглушенные крики инструкторов и звон стали. Мы обменялись взглядами, и Клафергс с вызовом ухмыльнулся.

Ну что, готов проиграть? проворчал он, распахивая дверь.

Посмотрим, усмехнулся я в ответ, переступая порог.

Запах пыли и металла ударил в нос, а гул голосов окончательно прогнал остатки утренней задумчивости. Путь был окончен. Теперь начиналась работа.

Тренировка началась с разминки, а после инструктор по имени Гард направил нас на маты отрабатывать броски. Мне, как всегда, достался в пару Клафергс. Противостоять ему в силовой борьбе было бесполезно. Я пытался использовать скорость и рывки, но каждый раз оказывался на лопатках, прижатый его мощным весом.

Он неизменно помогал мне подняться так же, как и десять лет назад во дворе у Фриды и мы начинали снова.

После спарринга, когда мышцы горели от напряжения, мы перешли к силовым. В углу зала лежали гири и гантели. Я подошел к своей, глядя на тяжелый, холодный металл

Зачем мне все это? мысленно вздыхал я, с трудом поднимая гирю.

Я же маг Учу детей складывать пальцы для Безопасной Искры и отличать Исток от Вихря.

Какая разница, сколько раз я подтянусь?

Гиря с лязгом упала на пол. Я вытер пот со лба, глядя на свои дрожащие руки

Но потом вспомнил испуганные глаза семилетней Лины, когда у нее заклятие вышло из под контроля и подожгло занавеску. И то, как мне пришлось тушить его голыми руками, потому что до посоха было не дотянуться. Или как в прошлом месяце пришлось нести на себе до дома десятилетнего Влада, который подвернул ногу, возвращаясь из школы

Сила это не про атаку. Она про то, чтобы быть щитом для тех, кто слабее. Чтобы хватило выносливости после шести уроков подряд помочь разнести тяжелые грифельные доски. Чтобы в критический момент не подвело дыхание и твердо стояли ноги, когда читаешь сложное заклинание.

Я снова взялся за гирю. Пусть я никогда не буду силен, как Клафергс. Но я буду достаточно силен, чтобы защитить своих учеников и магией, и собственными руками, И я почему-то знал этот момент обязательно настанет.