Тень мага

Баллада о судьбе и охоте. Повесть первая

Посвящается тому, кто просил не называть его имени, но без чьей помощи эти повести не были бы написаны.

Хантер осторожно, так, чтобы не скрипнула, закрыл дверь коттеджа.

Быстро осмотревшись, он сошел с крыльца на посыпанную желтым песком дорожку и вдруг, сделав несколько шагов, остановился. Ветер донес до него чуть горьковатый, тягучий запах прелых листьев и увядающих цветов, желтеющей травы и перезревших ягод шиповника — запах осени. Прищурившись, Хантер посмотрел на красноватое, совсем не жаркое солнце.

Вот так. А потом будет зима. И все кончилось. Можно возвращаться домой, к жарко натопленному камину, старому креслу и пенковой трубке. Наверняка в почтовом ящике накопилась куча газет, а в ближайшем книжном магазине ему уже отложена, ждет не дождется, стопка книжечек в ярких лаковых обложках. Все это нужно просмотреть и прочитать. Это и будет его единственная работа. До будущей весны.

Ему надо было уходить от этого коттеджа прочь и чем скорее, тем лучше, но он стоял, дышал осенним, пропитанным запахом безнадежности и увядания воздухом и думал о предстоящей зиме, о своем старом, покрытом облупившейся краской доме, который, словно левиафан, примет его в свое нутро. Где-то глубоко-глубоко в нем проснулась привычная, сладкая и безнадежная тоска, ни по чему конкретному— просто.

Хантер вздохнул и подумал о дне, когда подуют весенние ветры и шустрые ящерицы-покрикки вылезут из своих нор, издавая радостные пронзительные вопли, а в небе будут кружить птички-врушки и протяжно кричать «Вру, вру, вру!». И старый тираннозавр-рекс — гроза ближайшего леса — выйдет на опушку и будет долго стоять, подставляя весеннему теплому солнцу морщинистые, шершавые, словно кора столетнего дуба, бока, то и дело настороженно оглядываясь, проверяя — не подкрадываются ли к нему вооруженные крупнокалиберными пулеметами охотники.

У него же, у Хантера, к весне в столе уже будут лежать в черной лакированной коробочке, завернутые в тончайшую замшу, штук семь ритуальных ножей, по одному на каждую цель, поскольку сделав свое дело такое оружие исчезает. Поэтому и в записной книжке у него будет соответствующее количество фамилий и адресов. Семь разных городов. Семь черных магов. Так всегда. Впрочем, однажды он наткнулся на город, в котором жили два мага. Жуть. Они тогда его чуть не одолели. Спасло Хантера лишь то, что действовал он очень быстро. Успей маги между собой договориться — и его песенка была бы спета.

Ну и побегал он тогда! Вспомнить страшно...

Хантер еще раз огляделся.

Все-таки коттедж был шикарный. Редкость. Обычно черные маги не любят привлекать к своему жилью излишнее внимание. А этот... Да, наверное, его можно было назвать сибаритом.

Взгляд Хантера перебрался с колонн, зеркально полыхающих окон, а также лепных украшений на дверь большого, на несколько машин, подземного гаража. И тут роскошь! Зачем черному магу, который по своей природе не должен любить путешествия, столько машин? Впрочем, кто его знает, может, и было нужно?

Ладно, это теперь не имеет никакого значения.

Он внимательно оглядел газон, посыпанную желтым песком дорожку, живую изгородь. И никаких заборов, никакой колючей проволоки. Вот так. С другой стороны, зачем они? С обычными врагами черный маг расправится и так, а хорошего охотника подобные преграды не остановят.

Хантер бросил взгляд на коттедж, на отодвинутую занавеску в окне второго этажа. Ту самую, которую он потревожил, желая взглянуть на двор, убедиться, что снаружи все чисто. Может, ее стоило вернуть на место. Хотя чего ради? К тому моменту он уже убил черного мага, и отдернутая занавеска ни в коем случае не могла ему повредить.

Однако осторожность не помешает в любом деле, а в его – особенно. Беспечные охотники живут недолго.

Хантер вспомнил, как полчаса назад он, бесшумно открыв воровским инструментом дверь, неслышной тенью крался по коридорам коттеджа, старательно переступая через лежавшие там и тут, местами сплетавшиеся в толстые узлы, чаще всего черные и красные, нити судьбы. Он поднялся по винтовой деревянной лестнице, стараясь ступать на ступеньки как можно дальше от середины, чтобы они, не дай бог, не заскрипели. Потом была черная свежевыкрашенная дверь, и охотник благодаря некоему, присущему только ему шестому чувству уже знал, что маг именно за ней. Так оно и оказалось. Маг сидел в плетеном кресле-качалке и курил толстую гаванскую сигару. Ворвавшись в комнату, охотник ощутил сильный запах хорошего табака, но уже в следующее мгновение, напрочь о нем забыв, бросился к креслу-качалке.

Счет шел на секунды. Он застал мага врасплох, и это было хорошо, очень даже хорошо, этим надо было воспользоваться.

Когда до кресла-качалки оставался лишь шаг, черный маг уронил сигару и хрипло спросил:

— Кто...?

— Я, — сказал Хантер, отработанным движением вонзая ему в грудь, точно в сердце, длинный и тонкий, с рукояткой в виде пучеглазого злобного демона, ритуальный кинжал.

Да, вот так это все и было. А теперь оставалось только вернуться домой. Так почему он медлит?

Охотник еще раз взглянул на посыпанную песочком дорожку.

Ничего особенного. Вон та тонкая, лютикового цвета нить принадлежит маленькому ночному зверьку, наверное, обыкновенной мыши. А рядом с ней... кто бы это мог быть? Ну конечно, горохового цвета нить судьбы оставил дикий кот.

Присмотревшись, охотник понял, что кот и мышь были здесь еще ночью. Именно поэтому их нити судьбы выглядели так блекло. И конечно, судя по всему, коту с этой мышью не подфартило. Ее нить была местами красноватой, более энергичной. Стало быть, удача на стороне мыши, и от кота она, несомненно, ушла. Бедняга остался голодным. Неудачник…

Интересно, подумал охотник, сколько человек, так и не узнав о том, что черный маг умер, уже сегодня вновь поверили в свою удачу, вернули себе счастливую судьбу? Много, наверное. Этот маг, похоже, был очень стар и сплел большую, сильную сеть. Поверил, в конце концов, в свою безнаказанность, и вот...

Охотник не спеша пошел по песчаной дорожке. В конце ее были кованная из железа калитка, за которой начиналась дорога, метров через пятьсот, после двух поворотов, соединявшаяся с вполне современным скоростным шоссе.

Шагнув за калитку, Хантер остановился. Прямо перед ним, поперек пути, тянулась едва заметная, не толще волоска, карминного цвета нить.

Смотри-ка, уже началось… Стало быть, маг успел-таки отдать своей сети последний приказ. И сегодня ночью она станет искать убийцу хозяина, превратит город в гигантскую западню. К утру энергия нитей судьбы иссякнет. Созданная магом паутина либо исчезнет, либо сильно ослабнет. Конечно, некоторые ее куски будут существовать еще долго, но произойдет самое главное: она перестанет быть единым целым, рассыплется, перестанет пытаться отомстить.

Ему же следует как можно скорее добраться до города и пересидеть эту ночь в какой-нибудь гостинице. Там он будет вне досягаемости.

И все-таки каким сильным был этот маг! Если бы не удалось застать его врасплох, еще неизвестно, кто оказался бы победителем.

Перешагнув карминовую нить, охотник прошел по дорожке до самого шоссе. Там он перепрыгнул еще одну толстую, тоже пересекавшую дорогу, слегка подрагивавшую от наполнявшей ее энергии лиловую нить и стал ждать.

Конечно, он мог приехать сюда и в машине. Вот только в самолет ее с собой не возьмешь, а брать на прокат в городе ему не хотелось. Он мог случайно задеть одну из сторожевых нитей сети мага и тем самым предупредить его о своем приезде, превратиться в дичь.

Охотник хмыкнул.

А кем он сейчас является? Нет, кем угодно, но не дичью. И сейчас следует без проблем добраться до города, устроиться на ночлег, а там, завтра, самолетом — домой. Для этого надо остановить проезжающую мимо машину.

По привычке, хотя еще только наступал вечер, он вынул черные очки в черепаховой оправе, надел их. Людей в таких окулярах подвозят не охотно, но уж лучше так, чем без них.

Он еще раз оглядел пустынное шоссе, нетерпеливо переступил с ноги на ногу. Шагах в десяти рос старый тополь. На одной из его веток сидела ворона. Взгляд у нее был внимательным, почти разумным.

— Ну, что уставилась? — сказал ей охотник.

Ворона глухо каркнула, медленно, с достоинством расправила крылья, взлетела, но, сделав в воздухе круг, уселась обратно на ту же самую ветку. По воздуху за ней тянулась едва заметная нить жемчужного цвета. Очень подозрительная нить.

Вот это охотнику не понравилось. Он сунул руку под пиджак, где у него в наплечной кобуре покоился пистолет с глушителем, но тут послышался шум автомобильного мотора.

Хантер оставил пистолет в покое и бешено замахал рукой.

Это был старенький «трабант». Он остановился, не доехав до голосующего с полметра. За рулем сидел пожилой дядька с потертым лицом, похожим на обкатанную морскими волнами гальку. Тянувшийся от него пучок нитей судьбы говорил о том, что он любит пиво, в молодости вел довольно бурную жизнь и, вполне возможно, умрет лет через пять от кровоизлияния в мозг. Выкинув на дорогу окурок сигареты, дядька спросил:

— Куда?

— В город, — ответил охотник.

— Так мне в другую сторону... Хорошо, отвезу, только тебе это будет стоить... Кстати, и ночь близко. Сегодня ночь белых всадников. В такую нужно сидеть дома. Могу и не успеть.

— Ладно, говори цену.

— Дело не в цене, опоздать я боюсь. В прошлую ночь белых всадников я вот так же опоздал и наткнулся на разъезд. Ух и страху натерпелся! Хотели меня в расход пустить, поскольку на ветровом стекле иконки нет. Вот, видишь, после этого повесил.

— Ну ведь повесил. Чего тебе бояться? Говори цену.

— Скажем, пять сувориков.

— Годится.

— Тогда садись.

Взревел мотор, машина развернулась и поехала в сторону города. Дядька как заведенный болтал о погоде, ценах на бензин, жене, с которой он уже год был в разводе... Охотник слушал вполуха, молчал и все приглядывался к нитям его судьбы. Так, на всякий случай. Когда это занятие ему надоело, он попытался прикинуть, в какой гостинице, приехав в город, остановится. В «Пышном кактусе» или «Следе Коломийца», а может, в «Трех поросятах»?

Ладно, это он решит попозже, подумал Хантер, перед самым городом. Главное — все идет хорошо. Так хорошо, что даже не верится...

— Ну вот представь себе: ночь... дорога... с левой стороны болото, с правой тоже болото... — рассказывал дядька, — ага... насыпь, на ней — я. И до ближайшего города еще километров десять. А у меня, как назло, нет запаски...

Левая рука охотника словно случайно легла на верхний край сиденья водителя, пальцы прошлись по нитям судьбы, на пару мгновений задержались на той, которая отвечала за воспоминания.

— Мой косяк, конечно. Обычно я запаску с собой беру…

Владелец машины вдруг замолчал, а потом опасливо спросил:

— Зачем ты очки-то напялил? Прячешься от кого?

— Да нет, — Хантер убрал руку, дружелюбно улыбнулся. — Зрение у меня слабое. Глаза чего-то побаливают.

— Это бывает. Вот у моего шурина зрение тоже неважное. Как ночь наступает, так он вообще ничего не видит. А у меня — хорошее, можно сказать, отличное. Вижу все, к глазным врачам и не заглядываю. Они, кстати, сейчас и дорогие. Так что по врачам сейчас шастать очень накладно. Быть здоровым экономнее.

Промелькнула автозаправочная станция, потом потянулись дачные участки, на каждом из которых стояло по небольшому, увенчанному островерхой крышей, на манер пряничного, из детской сказки, домику. На многих участках копошились люди — собирали урожай. Вот проехала тележка, в которую был запряжен молоденький стегозавр. Сидевший в тележке возчик время от времени хлопал его по боку длинной палкой с гвоздем на конце, и тогда стегозавр, недовольно мотая головой, переходил с неспешного шага на неуклюжую рысь.

— Да, так вот... стою я, значит, и кукую, поскольку мимо не проезжает ни одной машины. Время-то позднее… — Шофер слегка прибавил газу.

Делая вид, что внимательно слушает его рассказ, охотник вытащил из кармана сигарету и спросил:

— Можно?

— Конечно, конечно... Так вот, кукую я, значит, и мысли у меня самые мрачные. Главное, даже костер никак не разведешь, поскольку кругом болото и, стало быть, нет дров...

Охотник неторопливо прикурил сигарету, так же неторопливо сунул зажигалку в карман и вдруг заметил, что дорогу впереди пересекает антрацитового цвета нить. До нее оставалось не более двадцати-тридцати метров.

Шофер ее видеть не мог, и объяснять ему что-либо не оставалось времени. Дело решали секунды. Охотник молча рванул руль вправо. Завизжали тормоза, машина резко вильнула в сторону.

— Ты что...! — завопил дядька.

Докончить он не успел. Машина врезалась передними колесами в бордюр шоссе, неуклюже перевалилась через него, подпрыгнула и покатилась вниз, по крутому склону, навстречу молоденькому, совсем тоненькому березняку.

— Да я тебя... Да я твою! — верещал шофер.

На мгновение его перекошенное от ужаса лицо заслонило собой весь обзор и тут же куда-то исчезло. Машину еще раз тряхнуло, да так, что она чуть не перевернулась, на секунду встав на радиатор и оказавшись к земле чуть ли не под прямым углом. Послышался скрежет сминаемого металла, бешено взвыл мотор, и машина стала валиться набок, вправо. Потом был удар о землю, и охотник потерял сознание...

Очнулся он почти мгновенно и, еще толком не соображая, что делает, стал выкарабкиваться из-под обмякшего тела шофера вверх, туда, где была дверца. Наконец он все-таки до нее долез и поднажал. С громким треском дверца открылась. Охотник выглянул из машины, словно танкист из люка, быстро огляделся и нырнул обратно. Потом, уже вытащив шофера наружу, он сообразил, что очки у него по-прежнему сидят на носу. Они даже не треснули. Вот тут ему повезло просто фантастически.

Задние колеса машины все еще бешено крутились, мотор работал. Потом внутри нее что-то грохнуло, отчетливо потянуло запахом горящей изоляции. Учуяв это, охотник оттащил шофера еще на десяток метров и опустил на землю. Тот коротко застонал, потом открыл глаза и резко сел. Взгляд у него был совершенно бешеный.

— Ты... Какого черта?! Ты что, сукин сын, сбрендил?!

— Нет, — сказал охотник, внимательно вглядываясь в дорогу.

Конечно, синяков и шишек он не избежал, но, можно сказать, отделался легким испугом. Как и водитель… вроде бы. Ну и слава богу.

— Да я тебя сейчас...

— Помолчи, — приказал Охотник, — ничего страшного не произошло.

— Как ничего страшного… — задохнулся водитель. — Да ведь она у меня одна... Черт, надо огнетушитель...

В этот момент раздался взрыв, машину окутало облако черного дыма, через которое мгновенно пробилось жаркое, яростное пламя. Водитель обхватил руками голову и глухо застонал. По вымазанной грязью щеке у него бежала светлая струйка слезы.

— Ведь ты же, поганец, за всю жизнь на такую машину не накопишь. Я же за нее куска не доедал... ночи не досыпал... все суворик на суворик сшибал.

— Врешь, — глухо сказал Охотник. — Доедал. Еще как доедал. Ты машину с другого купил. Помнишь, те хлебные шары, которые все лето загонял налево? А хозяину, на которого работал, сказал, что их пожрал лесной народец? Он с этого разорился, а ты купил себе машину. А еще птенцы птеродактилей... Так что давай про куски не говорить.

— Не было этого, — вскакивая на ноги, закричал шофер. — А если и было, то не докажешь... ничего не докажешь.

— Да не собираюсь я, — устало сказал Охотник.

Нет, других нитей поблизости не видно. Значит, надо сходить взглянуть на ту, которая перегораживала дорогу.

Он шагнул было в сторону насыпи, но тут с криком «Не уйдешь!» на него кинулся шофер.

Мгновенно повернувшись, охотник выхватил пистолет.

— Тише, папаша. Бог дал, Бог и взял. Давай не суетись. А то ведь можно поговорить и по-плохому. Понял?

— Понял, — испуганно сказал шофер. — Так это… ты бы сразу и сказал, что с пушкой-то. Я за машину сильно расстроился. А так ничего, претензий не имею. Если ты сделал, значит, так было нужно. Хе-хе-хе... Я даже благодарен. Какая от нее, машины-то, польза? На один бензин да масло... может, это… адресок дашь? Я тут к тебе вечерком загляну, пивка принесу. Выпьем, посидим, покалякаем. Ты, я вижу, парень серьезный. У меня к тебе дело. Тип тут один мне надоедает... Правильный, понимаешь ли. Умнее всех. Ты, может, с ним бы поговорил... А машина — дело наживное...

Охотнику стало противно.

— Ладно, — сказал он. — Ложись. Лицом вниз и не вставай минут двадцать. Даже головы не поднимай. Понял?

— Понял, — пробормотал шофер, покорно опускаясь на землю. — А насчет адреска-то ты подумай. Я бы и заплатил.

— Лежи, лежи, — сказал охотник, сунул пистолет под пиджак и стал карабкаться вверх по насыпи. Уже оказавшись на дороге, он еще раз посмотрел на дядьку. Тот лежал добросовестно, неподвижно, даже не пытался подглядеть, в какую сторону Хантер пошел. Вот так-то. С таким пообщаешься, а потом станешь мизантропом.

— Эй, погорелец!

— Что? — Тот даже не поднял головы.

— А ведь ты мерзавец. Слушай, ты когда-нибудь кому-нибудь что-нибудь даром делал?

— А твое какое дело?

— Интересно.

— Интересно ему. Ты мне машину другую купи, а потом можешь интересоваться сколько влезет.

— Нет, это тебе придется самому. На хлебных шарах да на птенцах птеродактилей...

— Мерзавец, чтоб ты сдох.

— Спасибо на добром слове.

Подождав еще с минуту и убедившись, что вставать шофер не собирается, Охотник подошел к черной нити.

Она была очень толстая, висела над землей на высоте метра и слегка вибрировала.

Пятнистый рак. Тот самый, от которого умирают в течение суток. Кстати, если бы они проехали через эту нить судьбы, дядьке бы тоже досталось. Это как пить дать. Слишком близко они сидели.

Охотник осторожно опустил руку. Когда до нити оставалось не более ладони, та едва слышно загудела и выгнулась вверх, пытаясь до него дотянуться. Сделав шаг назад, охотник покачал головой.

Да, сомнений нет, сеть все еще опасна, все еще в силе. Однако какая мощная она оказалась у мага! Добраться бы до гостинцы. Вот сейчас главное.

Он еще дождался момента, когда нить ускользнула с дороги и, словно гадюка, поползла по полю, полюбопытствовал, как там себя ведет бывший владелец машины. Тот лежал, не поднимая головы.

Хантер вдруг почувствовал усталость.

Еще бы, убить черного мага – не ложку с вареньем облизать. Только необычная это была усталость. От жизни, что ли? Стар он становится? Может, ученика себе подобрать? Правда, сделать это гораздо сложнее, чем сказать.

Он вспомнил нескольких охотников, с которыми встречался за последнее время. Все они говорили одно и то же. И что устали, и что учеников не найдешь. Он принимал эти их слова за обычную трепотню и вот пришел к той же мысли сам.

Может, так оно и есть? Лет двадцать назад, когда появились первые черные маги, а вслед за ними и охотники, все было по-другому. Теперь же это противостояние стало частью мира, чем-то привычным. Обнаружить магов теперь легче, но и самих их стало больше, значительно больше. А охотников — меньше, а молодежь так и вовсе бороться с магами не хочет. Даже не так. Чтобы стать охотником, надо обладать определенными свойствами, примерно такими же, как и у черного мага. Так почему бы не стать вместо охотника — черным магом? Выгоднее и хлопот меньше. Вот и становятся те, кто потенциально мог бы быть охотником, черными магами. В результате лет через двадцать в этом мире останутся одни черные маги. И ни одного охотника.

Возникнет мир, в котором одни смогут практически бесконтрольно управлять другими. Мир рабов и господ. Причем борьба с господами станет невозможной, поскольку они будут обладать оружием, рабам совершенно недоступным.

Сунув пистолет в карман, охотник пошел в сторону города.

И что теперь делать? Сложив ручки ждать, пока все само собой образуется? Ну нет. Может, эта война и проиграна, но есть возможность отодвинуть поражение как можно дальше. А там... там... вдруг что-то изменится. Самое главное, большинство людей и не подозревают о происходящем. Если им попытаться объяснить про нити судьбы и как с их помощью можно насылать болезни, отнимать и давать удачу, они просто не поверят. Если не могут увидеть — значит, этого нет. Вот так они думают.

Если же ничего не изменится, останется только отправиться на поиски ворот, соединяющих этот мир с другими в длинную, бесконечную цепь.

Кстати, некоторые охотники так и поступили. Те, что окончательно отчаялись. Да только не он... Возможность воевать еще есть.

Подошвы его ботинок гулко стучали по асфальту. Хантер шагал в сторону города. До него оставалось совсем недалеко.

Откуда-то с боковой дороги выбежал карликовый игуанодон, на котором сидел толстый рыжебородый крестьянин.

— Привет! — крикнул он, останавливая ящера.

— Привет.

— В город?

— Куда же еще?

— Подвезти?

— Не откажусь.

Крестьянин махнул рукой.

— Садись.

С помощью крестьянина Хантер взобрался на игуанодона. Карликовый-то он карликовый, но метра четыре в холке имел.

— Уселся?

— Сейчас, — ответил охотник.

Он поерзал, устраиваясь поудобнее в широком, двухместном седле, и поставил ноги на привязанные по его бокам мешки с картошкой.

— Все, порядок.

Крестьянин свистнул, и игуанодон потрусил в сторону города.

— Картошку продавать? — спросил через некоторое время охотник.

— Конечно, — ответил крестьянин. — Деньги нужны. Деньги — они, брат, нужны всем. А сам-то ты вроде из города. Что тут делаешь?

— Типус один меня подвозил. С управлением не справился и слетел в обочину.

— Ай-ай-ай. Сам-то он не покалечился?

— Нет, что ему сделается?

— Ну вот и ладно. Только, по-моему, все эти машины ни к чему. То ли дело моя скотинка! И на бензин не надо тратиться. Поест травки — и готова в дальнейший путь. Сплошная выгода.

— Что? — рассеянно спросил охотник.

Игуанодон передвигался прыжками. Ощутимо трясло.

— Выгода, говорю.

— А, это конечно.

Через полчаса мимо них, со стороны города, с ревом сирены пронеслась машина, в которой сидели два дэва.

Быстро, подумал Охотник. Интересно, где это шофер достал звонилку?

— Давай-ка набавим скорость, — предложил он крестьянину.

Тот оглянулся, бросил на него подозрительный взгляд, но все же пронзительно, так, что заложило в ушах, свистнул, и игуанодон побежал быстрее.

Минут через пять они оказались на вершине холма и увидели город. До него было рукой подать. Он расстилался в окруженной такими же холмами долине, разделенный надвое голубой лентой реки.

Охотник взглянул на город из-за плеча крестьянина и вдруг, чертыхнувшись, закричал:

— Стой! Стой!

— Чего ты? — недовольно спросил крестьянин, останавливая игуанодона.

— Все, дальше я пойду пешком, — сказал охотник и слез с седла. Он сунул в руку подвозившего мятую купюру. Тот деловито ее расправил и, довольно хмыкнув, сунул в карман.

— Вон тем овражком можно выйти к самым окраинам, — сказал крестьянин и показал рукой. — А на дороге ты не оставайся. Сейчас дэвы обратно поедут. У меня ощущение, что тебе с ними встречаться не стоит.

— Тут ты прав, — вытаскивая из кармана сигарету, сказал Хантер.

Крестьянин весело гикнул, и игуанодон тяжело затопал прочь.

А охотник остался на вершине холма. Покуривая сигарету, он озабоченно глядел на город, до которого оставалось с километр, не больше. Его словно радужная паутина опутывала невероятно густая и толстая сеть, сплетенная из нитей судьбы. Метрах в ста впереди дорогу одна за другой перегораживали сначала смоляная, потом алмазная, а потом еще и пунцовая нити.

Эти уже не перепрыгнешь. Значит, нужно выйти к городу окраинами. Но какова сеть! Только теперь, когда после смерти мага она развернулась полностью, Хантер сообразил, насколько она огромна.

Ой-ой-ой! Вот это маг! Похоже, он был самый старый из всех, кого ему приходилось убивать. Хантер даже ни разу не слышал, чтобы о чем-то похожем рассказывали другие охотники. Конечно, если в город пробраться не удастся, придется заночевать прямо в поле. При других обстоятельствах он бы так и сделал. Вот только до леса было рукой подать, и с наступлением темноты из него могла выскочить стая диких динозавров, да и предстоящая ночь будет ночью белых всадников. Нет, учитывая все это, имело смысл поискать убежища за прочными стенами гостиницы.

Хантер выкинул окурок и стал спускаться к овражку, на который ему показал крестьянин. Шел быстро, уверенно, все еще думая, что из ситуации, в которую он попал, выпутаться удастся легко.

v.1.08