Тень старого монастыря

Будильник взорвал тишину комнаты, как сигнал тревоги. Резкий, назойливый, он вырвал меня из сна, оставив во рту вкус металла, а в груди — раздражение. Я зажмурилась, надеясь, что смогу хоть на пару секунд ещё спрятаться от утра. Не вышло.

За окном уже светало — тёплый, золотистый свет мягко разливался по стенам, как будто весна решила сказать последнее слово перед уходом. Май. Почти лето. Для кого-то — пляжи и солнце, ночи с друзьями и глупый смех до рассвета. Для меня — монастырь.

Я села на кровати и медленно выдохнула. Лето в монастыре. Даже звучит как наказание.

Накинула лёгкое платье — там, наверняка, будет душно — и принялась собирать рюкзак. Сменная одежда. Бутылка воды. Бутерброды, которые всё равно к обеду станут резиновыми. Ничего лишнего. Только самое необходимое — для выживания.

Из кухни доносилось мамино бормотание — как мантра:

«духовный опыт», «новый уровень сознания», «каникулы с пользой».

Я фыркнула.

С пользой для кого? Для духа? Для смирения?

На школьной стоянке уже ждал автобус. Одноклассники сгрудились у дверей — кто-то смеялся, кто-то зевал. Маша, моя подруга, махнула мне с наигранной радостью:

— Ну что, ведьмочка, готова к просветлению?

— Ага, особенно к части с отшельничеством и постной едой, — пробурчала я, вставляя наушники и намеренно отрезая себя от мира. Музыка — единственный способ удержать себя в привычной реальности.

Автобус тронулся. За окном замелькали знакомые улицы, дома, витрины. Всё то, что я знаю, люблю, ненавижу. Всё, что остаётся позади. Впереди — двадцать километров до неизвестности. Старые каменные стены, запах плесени, покой и тишина, за которой, я чувствовала, что-то прячется.

Я поймала себя на том, что внутри становится холодно. Будто внутри меня кто-то шепчет — тихо, ледяным голосом, которого я раньше никогда не слышала:

«Добро пожаловать в твоё новое лето».

И в этот момент я знала — это не просто каникулы. Что-то началось. Только я ещё не знала, что.

Автобус резко затормозил, и в салоне всё дрогнуло. Скрип тормозов, стук рюкзаков о пол, приглушённое ворчание кого-то из заднего ряда. Я уткнулась лбом в холодное стекло и увидела, как за окном медленно оседает пыль — густая, рыжеватая, как песок времени.

Перед нами возвышались стены. Старые, шершавые, будто вырезанные из самой ночи. Камень почернел от времени, местами покрыт мхом и тяжёлыми плетями плюща, как будто сама природа пыталась скрыть или забрать обратно то, что когда-то здесь построили. У меня по спине пробежал ледяной мураш — как если бы кто-то провёл пальцами вдоль позвоночника.

— Ну что, Карина, нравится? — усмехнулась Маша, вытаскивая рюкзак с верхней полки. — Ты побелела, как привидение. Призрак монастырского утра.

Я сглотнула, почувствовав, как внутри поднимается тревога — она тяжело клубилась где-то в желудке, как дым от невидимого пожара.

— Мне здесь... не по себе, — пробормотала я, глядя на ворота, будто за ними пряталось что-то очень древнее и недоброе. — Не знаю, может, я себя накрутила, но это место... оно будто смотрит на нас.

Маша закатила глаза, но без привычной иронии. Просто хотела развеять мой мрак: — Да ладно тебе! Смотри, там, за лесом, озеро! Я его ещё из окна видела. Гладкое такое, свет блестит. Мы туда как-нибудь сбежим. Главное — это компания.

Я уже собиралась ответить, но в этот момент, как по заказу, из автобуса вывалился Денис — наш личный источник шума, проблем и дурацких шуток. Высокий, вихрастый, с вечной ухмылкой, как будто он единственный тут знал некий особый секрет.

Он сразу заметил меня и направился, как акула на каплю крови: — О, Карина, не нравятся святые места? — сказал он напевно, театрально скрестив руки на груди. — Может, ты ведьма? Или дьяволица? Монастырь чувствует, кто ты на самом деле...

— Заткнись, Денис, — Маша резко шагнула вперёд, и в её голосе впервые за долгое время прорезалась угроза. — Лучше бы тебе самому молитвы читать. Глядишь — бесы отстанут.

Я не стала ждать продолжения перепалки. Просто развернулась и пошла к учителям, стараясь не думать о том, почему Денисовы слова вдруг отозвались в груди каким-то странным эхом.

У ворот, усыпанных мелкими камушками, нас уже ждала Ольга Витальевна. Строгая, как всегда, с идеальной укладкой и папкой в руках.

— Построились, не толпимся, — прозвучал её голос, и даже воробьи на ближайшем дереве замерли. — Сейчас нас встретят. Ведите себя достойно. Это святое место.

Каменные ступени под ногами были стёрты до гладкости, будто по ним веками шли люди. Я смотрела вниз, стараясь не глядеть на ворота, но они всё равно тянули взгляд. Чёрные, древние, с металлической резьбой и отполированными пятнами от тысяч касаний.

И вот они распахнулись. Со скрипом. Словно нехотя.

На пороге стоял монах. Высокий и очень худой, будто его кости просвечивали сквозь рясу. Чёрное одеяние ниспадало тяжёлым водопадом, а глаза… глаза были глубоко посажены, тёмные, и на миг — я точно это почувствовала — остановились именно на мне.

— Добро пожаловать в обитель Святого Арсения, — сказал он тихо, но отчего-то отчётливо. Его голос не был громким, но он прошёлся по коже, как холодный ветер с кладбища.

Я невольно сбавила шаг. В груди что-то ёкнуло.

Что-то здесь не так…

А где-то в глубине монастыря, в самом его сердце, будто в ответ на мои мысли, шевельнулась тень. Не от дерева. Не от человека. Просто... тень.

И стало очень, очень тихо.

Нам показали длинные, узкие кельи — в каждой по две деревянные кровати, чьи ножки были будто обглоданы временем. Поверх них лежали грубые шерстяные одеяла, такого серо-мышиного цвета, что одно их присутствие вызывало желание поёжиться. Комнаты пахли старым деревом, ладаном и чем-то ещё... чем-то сырым и затхлым, как будто сама сырость здесь стала частью стен, просочилась в камень, пропитала воздух.

Я сжала плечи. Этот запах — он не был просто неприятным. Он был живым. Он наблюдал.

И монахини. Эти женщины в чёрном, с натянутыми платками и одинаковыми лицами, словно вырезанными из одного холодного камня — они бросали на меня взгляды. Не прямые, нет. Искоса. Тайком. Они не разговаривали со мной, но губы их шевелились, когда я проходила мимо. Я чувствовала это кожей.

— Ты тоже видела, как они смотрят? — прошептала я Маше, стараясь, чтобы никто не услышал.

— Ага, — отозвалась она, хмыкнув. — У них тут, видать, правила из каменного века. А ты пришла — вся такая огненная, с волосами как пламя. Ещё бы они не смотрели.

— Может, зря я так... — пробормотала я, нащупывая прядь. Она и правда была вызывающе-красной — яркой, спирально закрученной, как язычок пламени.

— Ты что, шутишь? Ты выглядишь, как ведьма из комиксов — в хорошем смысле. Хочешь, я так же покрашусь, пусть вообще прозреют?

Я хмыкнула, но тепло её слов немного согрело изнутри.

Наша комната оказалась крошечной: три кровати, одна тумбочка, узкое окно под самым потолком, сквозь которое виден был только клочок пасмурного неба. Алина, третья соседка, уже обустраивалась — аккуратно складывала на стол стопку книг, будто возводила башню из знаний.

— Ты что, тут диссертацию собралась писать? — усмехнулась я, не удержавшись.

— А что? Вдруг пригодится, — серьёзно ответила она. — Тут же ни интернета, ни связи. Только книги и молитвы.

Я присела на кровать и начала разбирать вещи. Всё шло обычно — до тех пор, пока пальцы не наткнулись на что-то холодное, металлическое.

Я вытащила это:

Медальон. Тяжёлый. Сложной формы. Цветок — может, роза, но не совсем. В центре горел красный камень, похожий на крошечный уголь, окружённый зелёными, как листья.

— Маш, это твоё? — я повернулась, показывая находку.

— Первый раз вижу, — нахмурилась она.

Алина подошла ближе, вытянув шею, как сова:

— Ого... Похоже на ручную ковку. Глубокое Средневековье. Я как-то видела похожие артефакты в музее.

Медальон казался не просто старым — он будто не принадлежал этому времени. Металл потемнел, словно века жили в нём. Но камни — они сияли. Слишком ярко. Слишком живо.

— Его нужно вернуть, — сказала Маша.

Я кивнула, но Алина подняла брови:

— Вернуть — и что? Кто скажет "мой", если это может стоить кучу денег? Лучше подождать. Спроси — и лишишься.

Я посмотрела на них. Потом на медальон.

— Ладно... — медленно сказала я и,

поколебавшись, положила его в тумбочку. Закрыла. Заперла.

А потом нас позвали на ужин.

Трапезная встретила нас тяжёлой тишиной и скромной едой: кусок чёрного хлеба, как из камня, и мутная похлёбка с корешками. Ни соли, ни вкуса. Только тёплая пустота.

— Ну и кормёжка, — пробормотала Маша, ковыряя ложкой. — Хоть бы трав чуть добавили, что ли. Или мыши. Было бы веселее.

Я не ответила. Потому что всё, о чём я могла думать — это медальон.

Он был в тумбочке. Под замком.
Но будто бы — внутри меня.
Где-то глубоко.
Где он звал.

После ужина нас повели в молельную залу — холодный, каменный зал, где потолок низко нависал над головой, будто давил своим древним сводом. Свет исходил только от лампад, тусклый, мерцающий, и казалось, что сами стены здесь дышат вековой пылью и молитвами.

Иконы на стенах, строгие и безмолвные, следили за каждым нашим движением. Их глаза были пустыми, но в них читалось что-то большее — что-то, от чего на спине выступали мурашки.

Мы стояли на коленях, руки сжаты в замок, и губы шептали чужие слова. Молитвы — выученные наизусть, чуждые, не свои. Я повторяла их, как эхо, но в голове было пусто. Мои мысли блуждали где-то за пределами этой залы, среди теней и неведомых голосов.

Потом была уборка. Мы метали пыль с каменных полов, и я вдруг заметила, как одна из монахинь, проходя мимо, перекрестилась — так быстро, будто защищалась.

— Может, им не нравится, как ты метёшь? — пробовала пошутить Маша, но голос её дрожал. Она тоже чувствовала: что-то здесь не так. Что-то невыразимое, прячется в щелях между плитами, в трещинах на иконах.

Ночь пришла быстро. Слишком быстро.

Стоило лечь и коснуться головой подушки, как я провалилась в сон — или, может, меня туда втащили.

Тёмный лес. Чёрные, как сажа, деревья. Я бегу, и дыхание вырывается из груди с хрипом. Ветки царапают лицо, рвут одежду. За мной — нечто. Не человек. Не зверь. Это тьма, сама тьма, с разумом и голодом. Я сжимаю в ладони медальон — он пылает, как раскалённый металл, и изнутри звучит голос:"Ты должна вернуться..."

Я вскрикнула. Громко, отчаянно — проснулась в страхе, с криком, словно вынырнула из воды.

— Карина?! — Маша вскочила, подбегая ко мне. — Что с тобой?

— Сон... кошмар... — я дрожала всем телом, словно температура тела упала на десятки градусов. Мне казалось, я до сих пор в том лесу, и тьма стоит у изножья кровати, дышит, ждёт.

За завтраком я рассказала всё.

Маша пыталась улыбаться, но глаза её оставались тревожными.

— Ты слишком себя накручиваешь, — сказала она ласково, протягивая мне потрёпанную книжку. На обложке — страстные объятия, полурасстёгнутые рубашки.

— Ты такое читаешь?! — я покраснела, чуть не уронив ложку.

— Ну... иногда... — пробормотала Алина, скрываясь за кружкой с чайной заваркой, которая пахла как травяная аптека.

— А вот это у меня есть! — с гордостью заявила Маша и вытащила другую книгу — новенькую, с пометкой «18+» и обложкой, от которой краснеешь до корней волос.

— Откуда?! — мы с Алиной ахнули хором.

— Сестра подарила. Сказала, "в твоём возрасте уже пора..." — Маша хихикнула, и мы засмеялись.

В этот момент всё казалось лёгким. Смеяться, читать запретные книги, болтать о мальчиках. На время мы забыли, где находимся.

Но веселье быстро улетучилось, как дым от лампады.

Парни из нашего класса — Денис, Антон и Слава — сидели в другом конце зала и скучали громко. Смеялись, отпускали пошлости, швырялись хлебом. Их громкий мир не вписывался в монастырскую тишину.

— Быстро сваливаем, — прошептала Маша, и мы ускользнули в сад.

Сад был другим миром. Единственным светлым. Розы цвели щедро, распуская лепестки, словно маленькие языки пламени. Аромат был густым, как мёд, и на мгновение мне показалось, что всё это — сон.

Мы бродили среди цветов, говорили о пустяках, старались казаться обычными. Но я чувствовала взгляды. Вонзавшиеся в спину, липкие, как паутина.

Монахини, ползавшие на грядках, словно забывшие про нас, всё равно продолжали смотреть.

— Может, им не нравится твоя косметика? — тихо сказала Алина, но даже она не верила в это объяснение.

Я вздохнула:

— Или... этот медальон.

Они обе уставились на меня.

— Ты всё ещё думаешь о нём? — нахмурилась Маша.

Я кивнула. Я думала о нём постоянно. Даже сейчас, когда он лежал в тумбочке, я чувствовала его. Тепло, тяжесть, пульсацию — будто он жил.

И тут из-за густых кустов роз появилась она.

Старая монахиня.

Маленькая, сгорбленная, как будто сама жизнь её давно покинула, оставив лишь морщинистую оболочку. Голос её прозвучал, как скрип задвигаемой дверцы гроба:

— Девочки... вам не положено быть здесь после полудня.

Маша выпрямилась:

— А почему?

Ответа не было. Только взгляд. Чёрные глаза, как бусины, впились в меня. В мои волосы. В алое пламя на моей голове.

— Иди отсюда, дитя, — прошипела она. — Пока не стало поздно.

После завтрака Денис, как всегда, не упустил случая вонзить в меня свою колючую насмешку.

— О, Ведьмочка, — он возник, как тень, перегородив мне путь в узком монастырском коридоре. Руки раскинул, будто собирался обнять весь мир — или задушить. — Ты уже нашла свою метлу? Или монахини сожгли её на костре покаяния?

Я остановилась, стиснув зубы. В груди что-то болезненно сжалось, но я не собиралась показывать ни страха, ни слабости.

— Отвали, Денис.

Он сделал шаг ближе, притворно дёрнувшись, будто испугался.

— Ух ты, страшно! — прошипел, скаля зубы. — Что ты мне сделаешь? Превратишь в жабу? Или проклянешь до седьмого колена?

Я не выдержала. Горло сжало жаром, как перед криком, но вместо этого я резко шагнула вперёд, к нему, так что он рефлекторно отступил.

— Если не отстанешь, узнаешь, на что способна настоящая ведьма, — прошипела я, и даже не узнала собственный голос — низкий, ледяной, чужой.

Он замер. На короткий миг в его глазах мелькнул страх — настоящий, животный. Но потом маска снова вернулась.

— Бла-бла-бла, — фыркнул он, оборачивая в насмешку свой испуг. — Ты даже на ведьму не тянешь, Рыжая.

Я повернулась и ушла, чувствуя, как его взгляд вонзается в спину, будто клинок с зазубринами.

Ночь. Мёртвая тишина. Слишком мёртвая.

— Ты куда? — прошептала Маша, когда я тихо соскользнула с кровати.

— В сад. Воздуха не хватает.

— С ума сошла? Нас же накажут.

— Только на минуту.

Я кралась по коридору, стараясь дышать как можно тише. Камни под ногами были холодными, как лёд. За узкими окнами светила луна —

бледная, стеклянная, как око покойника.

Когда я вышла в сад, меня окатило ощущением чуждого. Как будто я переступила грань.

Всё изменилось.

Воздух был плотным, словно его можно было резать ножом. Цветы, что днём сияли алыми венцами, теперь потемнели до угольно-чёрного. Их лепестки блестели, как промасленная ткань, и источали запах — приторный, вонючий, как мёд, смешанный с гнилью.

— Что за...

Я подошла ближе, протянула руку — и в этот момент услышала шёпот.

— Кааааринаааа...

Сердце сжалось, как в тисках. Я резко обернулась — никого. Только ветер, шевелящий чёрные кусты.

— Кто здесь?! — голос мой дрогнул.

Ответа не было — только снова этот голос, теперь с разных сторон:

— Ты пришла... ты принесла его...

Я отступила, нога задела корень, и я едва не упала. Тени между кустами шевелились. Они двигались. Жили.

И вдруг...

Хватка.

Что-то сжало моё запястье. Холодное, как лёд. Скользкое, как слизь. Пальцы — длинные, костлявые, словно сучья мёртвого дерева.

Я закричала. Не голосом — воплем души. Рванулась назад, вырвалась и побежала, как слепая.

Корни хватали ноги, кусты царапали лицо, и всё вокруг было слишком тихим. Слишком живым.

Внезапно — удар. Я врезалась в кого-то и отлетела назад. Сердце стучало в ушах, как барабан смерти.

— Ты чего?! — Денис. Он стоял передо мной, бледный, как полотно. Его глаза метались, зрачки расширены.

— Ты?! — я пыталась отдышаться. — Что ты здесь делаешь?!

Он дрогнул, как кукла, дёргаемая за нити.

— Искал тебя... — его голос звучал глухо, неестественно, будто исходил не из его горла, а издалека, как эхо. — Мне приснилось, что ты в опасности.

Он шагнул ближе. И в лунном свете я увидела его глаза.

Зрачки. Вертикальные. Узкие, змеиные.

Я отпрянула. Всё во мне закричало: Беги!

— Это не сон, Денис, — выдохнула я.

Он ухмыльнулся — широко, слишком широко. Как будто его рот стал больше, чем должен быть.

Я рассказала девочкам всё — про чёрные розы, про Дениса с кошачьими зрачками, про ледяные пальцы, впившиеся в моё запястье, словно в нём искали душу.

Маша слушала, зажав ладонью рот, её глаза округлились, как у куклы. Алина наоборот — нахмурилась, будто складывала в уме невозможное уравнение.

— Ты уверена, что это не сон? — наконец спросила она, тихо, как будто боялась, что кто-то услышит.

— Я не спала! — срывающимся голосом.

— Может, перегрелась? — Маша коснулась моего лба, и её пальцы были обидно тёплыми и живыми. — Вчера была жуткая духота.

Я уже собиралась ответить, как в столовую ввалился Денис — громкий, нахальный, как всегда. Улыбка во весь рот, глаза — обычные, без бездны.

— Чего уставились? — он лениво кинул в нас хлебной коркой. — Что, ведьмы решили коллективно проклясть меня?

Он был... нормальный. Слишком нормальный. И от этого — ещё страшнее.

— Видишь? — прошептала Алина. — Тебе просто показалось.

Но внутри всё холодело. Что-то не сходилось. Что-то не отпускало.

— Пошли на озеро! — предложила Маша, весело, как будто хотела развеять тень, поселившуюся в комнате.

— Пойдём, — согласилась я, хотя душа просила не купаться, а спрятаться под кровать.

В келье мы быстро переоделись: купальники, лёгкие хлопковые платья — и в лес, по тропинке.

Солнечные лучи просачивались сквозь листву, играли бликами, как будто лес сам пытался нас отвлечь. Ветер ласково трогал щеки, а воздух пах зеленью и сосновой смолой.

— Может, и правда я накрутила себя, — выдохнула я, чувствуя, как напряжение в плечах чуть отпустило.

— Конечно, — улыбнулась Маша и на секунду прижалась щекой к моему плечу. — Тут же как в сказке.

Озеро открылось внезапно, как в волшебной книге — гладкое, как зеркало. Вода прозрачная, а дно — белый, почти сияющий песок.

— Рай! — закричала Маша и, взвизгнув, сбросила платье.

Мы бросились в воду. Смеялись, брызгались, как дети, которым ничего не грозит. Даже Алина, сдержанная и всегда серьёзная, ныряла и крутилась под водой, как водяная фея.

Я окунулась с головой. И сразу же — тишина. Абсолютная.

Ни птичьего крика. Ни плеска. Только гул крови в ушах.

И голос.

— Карина...

Я резко вынырнула, захлебнувшись.

— Вы слышали?!

— Что? — Маша откинула волосы со лба, хмурясь.

— Кто-то позвал меня. По имени.

Они переглянулись — и я поняла: они ничего не слышали.

— Опять тебе кажется, — вздохнула Алина, но её голос дрогнул.

Я уже хотела вылезти из воды, как вдруг почувствовала что-то.

Под ногами.

Вода… почернела.

Словно кто-то вылил в неё чернила.

Тонкие чёрные нити тянулись ко мне со дна, как щупальца. Они обвили мои лодыжки, холодные, скользкие — и живые.

— ДЕВОЧКИ!

Я закричала так, что воздух дрогнул.

Они обернулись — и застыли.

Озеро вокруг меня стало вязким. Оно шевелилось, как будто дышало.

— Бежим! — завизжала Маша.

Но было уже поздно.

Из глубины поднималась тень. Женщина. Или её призрак. Или то, что когда-то было женщиной.

Распущенные волосы сливались с водой. Глаза... чёрные провалы.

— Ты не должна была сюда приходить... — шепнула она.

И озеро вскипело. Чернота хлынула вверх, захлёстывая меня с головой.

Я закричала. Но звук не вышел наружу.

— Конечно не сон... — прошипел он. — Ты в ловушке.

Чернильная вода с хлюпаньем сомкнулась над моей головой. Всё вокруг исчезло — свет, звук, тепло. Остался только ужас, липкий, как ил, и холод, который впивался под кожу.Щупальца — тонкие, гибкие, как змеёныши — обвили мои ноги, лодыжки, тянули вниз с неумолимой силой. Я забилась, захлёбываясь, хватая руками пустоту, но чёрная тень — женщина без лица, с развевающимися волосами, — уже обвила моё тело пальцами-струнами.

— Ты проснулась, наследница... — голос зазвенел внутри черепа, будто по мозгу провели гвоздём.

В груди сжалось, мир дрогнул и потемнел. Последнее, что я успела разглядеть сквозь мутную толщу — Машины руки, тянущиеся ко мне, и Алину, бледную, как воск, с широко раскрытыми глазами.

И вдруг — вспышка.

Словно вспоролось само небо. Молния боли пронзила меня, и чья-то рука — сильная, горячая — схватила меня за запястье. Одним рывком меня выдернули из вязкой чёрной пасти.

Я вылетела из воды, как пробка, и рухнула на берег, захлёбываясь и кашляя, будто впервые дышала. Земля была тёплой и шершавой, трава пахла живым.

Надо мной навис силуэт.

Высокий. В чёрной кожанке. Влажные волосы прилипли к вискам. А в глазах — ночь. Живая. Глубокая. Бескрайняя.

— Жива? — он смотрел на меня с лёгкой насмешкой, но без враждебности.

Я кивнула, губы дрожали.

— Спасибо... — Маша обняла Алину, у той колотились зубы.

— Не за что, красавица, — он чуть склонил голову, и в свете солнца серебряный крест на его груди блеснул, как меч. — Карина, верно?

Я вскинулась.

— Откуда ты знаешь моё имя? — голос дрогнул.

Он не ответил сразу. Только посмотрел на меня долго, будто вглядывался вглубь души.

— Простите, я не представился, — он отступил на шаг и сделал почти издевательский поклон. — Вальтер Ноктюрн.

Имя прозвучало как удар колокола — глухо, металлически.

— Вам нельзя здесь находиться, — Вальтер повернулся к озеру. Вода вновь была спокойной, прозрачной, как стекло. — Особенно тебе, Карина.

— Почему? Кто ты такой?

— Позже. Сейчас — уходите.

Он проводил нас до ворот монастыря, не говоря ни слова. На границе территории — остановился.

— Мне нельзя дальше, — его голос стал тише.

— Почему? — я схватила его за рукав, и пальцы обожгло. Кожа под курткой была почти горячей.

— Старые правила, — усмехнулся он. Но в глазах мелькнула тьма — не злая, а древняя, будто пыль веков. — До скорого, наследница.

И исчез. Не ушёл. Не скрылся за поворотом. Исчез — как дым.

— Эй, ведьма! — Денис стоял у ворот, насмешливо скрестив руки. — Что, нашла себе принца?

— Если бы, — выдохнула я, глядя на тропу, где всё ещё пахло дымом.

— Карина, кто это был? — Маша догнала меня. — Почему он...

— Не знаю, — соврала я.

Потому что знала.

В кармане купальника что-то холодило кожу.Смятый листок, который Вальтер незаметно сунул мне в руку.

На нём — три слова, написанные резкими, чёткими чернилами:

«Медальон — ключ. Жди ночи».

— "Нужно больше крови…" — прошептал в моей голове Вальтер, его голос был будто бы вырезан из тьмы — холодный, шершавый, властный.

Сердце глухо бухнуло в груди. Я почти не колебалась — просто прижала окровавленную ладонь к шершавой странице.

Книга вздрогнула. Нет — задрожала. Она содрогнулась, как живое существо, внезапно пробудившееся от векового забытья. А потом — вспорхнула, вырываясь из моих рук.

Листья зашелестели, завихрились, перелистываясь со скоростью бури. Переплёт выгнулся в дугу, будто позвоночник у зверя.

Воздух наполнился запахом старого пергамента и железа — запахом крови и времени.

И тут раздался голос.Низкий, густой, словно звучащий изнутри пещеры, обвитой корнями:

— "Что вам угодно, госпожа… Ангелина?"

Я замерла. Губы шевельнулись сами собой:

— Я… не Ангелина.

Книга замерла в воздухе, слегка наклонившись — будто осматривая меня глазами, которых не было.

— "Не Ангелина," — повторил голос, задумчиво. — "Но кровь твоя… пахнет древностью. Родовой силой. Ты — наследница. Но… какого Рода?"

— Какого Рода?! — мой голос сорвался в хрип.

— "Я не знаю. Не могу вспомнить. Воспоминания... заперты. Украдены. Разорваны..."

— Это как вообще возможно? — Маша в ужасе схватилась за край кровати.

— "Проще говоря," — проговорил дух книги, — "только кровь способна открыть то, что утеряно. Но не любая кровь… только кровь тех, кто носит знак."

— Проще не стало , — нервно усмехнулась я, хотя губы дрожали.

-Не логично как-то - произнесла Алина поправляя очки, будто от этого она сможет понять лучше.

Алина уже тянулась к книге, как зачарованная. Но та отлетела, словно оттолкнувшись от её пальцев.

— "Я — не просто книга. Я — эхо памяти. Лишь тень настоящего. Истинная Книга пробудится тогда, когда ты соберёшь утраченные фрагменты — песчинки своей судьбы."

— Судьбы, — повторила я.

— "И боли," — добавила книга.

-Попала ты - произнесла Маша.

-Не то слова - согласились я .

В этот момент в моей голове вспыхнул голос — более отчётливый, чем прежде. Вальтер.

— "Вечер. Возле ворот."

Я моргнула и будто кивнула — мысленно. Он услышал. Я знала.

Книга медленно опустилась на кровать, снова безмолвная, будто ничего и не было. Страницы — пусты.

— И что теперь? — Маша обняла себя за плечи.

Я сжала медальон так сильно, что ногти впились в кожу.

— Теперь… я иду туда. На встречу.

— Одна?! — Алина подалась вперёд, в её голосе звенело напряжение.

— Вы слышали. Если что… просто кричите.

Солнце клонилось к закату, багровый свет растёкся по небу, как разлитая кровь.

Монастырский сад, обычно тихий, теперь казался дышащим. Живым. Я слышала, как трещат корни под землёй, как в тени копошатся существа без имени.

У ворот, полускрытый зарослями жасмина, ждал он.

Вальтер.

На фоне заката его глаза были не просто фиолетовыми — они горели, словно в них зажгли заклинание.

— Ну что, наследница, — произнёс он, улыбаясь той самой улыбкой, от которой мурашки бежали по спине, — готова узнать правду?

Я не ответила — только кивнула.

Он подошёл ближе. Тени стекали с его плеч, словно живая мантия. Воздух стал гуще. Мир затих.

— Тогда слушай. Внимательно.

Он провёл пальцами по медальону, и тот зажёгся в ответ.

— Ты — не просто ведьма.Ты — ключ.Ключ к великой тайне, которую пытались похоронить веками.

Я сглотнула.

Он смотрел мне в глаза.

— И знаешь, что самое страшное?

Я медленно покачала головой.

— Монастырь… построен на твоей могиле.

Я вернулась в келью бледная, как монастырская простыня. Всё внутри дрожало — от страха, от усталости, от слов, что теперь не давали покоя.

— Ну и что он сказал? — Маша уселась на кровать, скрестив ноги, но в её голосе чувствовалась тревога.

— Что монастырь… построен на моей могиле, — прошептала я, всё ещё не веря в услышанное.

— Бред какой-то, — Алина щёлкнула языком, но пальцы её нервно теребили край одеяла. Она больше других нуждалась в логике — и именно ей сейчас было хуже всего.

— Это точно, — я опустилась на подушку, будто только так могла удержаться в этой реальности.

— И что будем делать? — тихо спросила Маша, но в её голосе уже пряталась готовность к безумию.

— Спать, — прошептала я. Веки тяжело опустились, и тьма обрушилась мгновенно.

Сон.

Вальтер стоял в тумане, словно высеченный из мрамора, одетый в старинный, запылённый камзол с потускневшими серебряными пуговицами. Ветер играл полами его плаща.

— Экскурсия в музей, — проговорил он спокойно, как будто это был пароль, а потом… рассыпался в пепел.

Утро ворвалось без предупреждения: светло, громко, раздражающе.

— Что, принц сбежал? Узнал, что ты ещё та стерва скучная? — фыркнул Денис, размахивая ложкой овсянки, будто мечом.

— Стервы не могут быть скучными, — отрезала Алина, не отрываясь от книги. — Они, по определению, самые интригующие.

— Ещё и ботаничка с вами, — закатил глаза Денис.

— Заткнись, Денис. Ты сам не подарок, ещё и тупой, — рявкнула Маша, сверкая глазами.

Я ковырялась в тарелке, молча, но с внутренним аплодисментом в её адрес.

В этот момент в трапезную вошла монахиня с тетрадью, листая страницы так резко, словно от этого зависела судьба мира.

— Кто хочет в музей искусств? Имя и фамилию!

Моя рука взлетела вверх сама по себе, быстрее мысли.

— Ты что творишь?! — прошипела Маша, схватив меня за локоть.

— По дороге объясню, — прошептала я.

Они переглянулись. А потом, не сговариваясь, тоже подняли руки.

Музей оказался пыльным, душным и невыносимо скучным. Иконы, свечи, старинные кресты — всё казалось обыденным. Но я чувствовала притяжение, как если бы кто-то тянул меня за невидимую нить.

Полуоткрытый люк.

Темнота, пахнущая сыростью и древней магией.

— Туда, — я указала в чёрную пасть подвала.

— Ты с ума сошла? — Алина замерла.

— Нет. Просто хочу знать.

Скрипучая лестница, как позвоночник чудовища, увела нас вниз.

И там, в глубине музейного подземелья, за толстым стеклом витрины лежала она — чёрная книга. Копия. Или, может, оригинал? А над ней…

Портрет.

Женщина с моими глазами. Та же тень в взгляде. Те же скулы. Тот же медальон. Только платье — старинное, из эпохи, когда ведьм жгли за один только взгляд.

— Краскам лет двести, а то и больше, — прошептала Алина, проводя ладонью по стеклу.

— Это значит?.. — голос дрожал.

— Что это твоя пра-пра-пра-прабабушка. Или кто-то ещё древнее.

— Мне не легче, — я стиснула зубы.

— Ну, прости, — развела руками Алина.

— И мне, — добавила Маша, сжав кулаки.

Я опустила лоб на холодное стекло. Оно дрожало от моего дыхания, как будто откликалось.

— Мы должны забрать её, — прошептала я.

— Ты рехнулась?! — Алина ахнула.

— Мы её подменим, — прошипела Маша, доставая нашу книгу из сумки. В её глазах плясал огонь.

Мы переглянулись. В этом взгляде было всё: страх, решимость, предчувствие катастрофы.

— Девочки, — сказала я. — Мы гениальные идиотки.

— С восхитительным вкусом к приключениям, — добавила Алина.

— И кое-какой склонностью к криминалу, — подытожила Маша.

И мы улыбнулись. На мгновение — будто всё было просто игрой. Но сердце билось, как у зверя в ловушке.

Впереди была тьма.

И книга.

И наша кровь.

Мы замерли перед витриной, как три заговорщицы, дыхание сбилось, сердца стучали громче, чем шаги экскурсовода этажом выше. Маша уже занесла нашу книгу над замком (спасибо Алине за шпильку в волосах), когда воздух вдруг сгустился, как перед грозой.

Он появился без звука, как тень, вырванная из другого времени.

— Не трогайте её.

Голос Вальтера раздался, будто откуда-то изнутри стены, и в ту же секунду он схватил Машу за запястье. Его пальцы дымились, как от прикосновения к кипящему маслу. Запахло палёной плотью.

— Ты?! — я отступила, инстинктивно заслоняя девочек.

— Это ловушка, — он резко развернул нас к портрету. Его глаза были тёмными, как шахты, в которых никогда не бывало света. — Смотрите.

Тень от рамы зашевелилась, как змея, медленно сползая и складываясь в чёткие стрелки, указывающие на изнанку холста.

— Но сначала... — Вальтер вырвал у Алины шпильку. Одно движение — и он воткнул её в стекло витрины.

Шипение. Как будто он ткнул в кожу зверя. Трещина побежала, и оттуда вырвался не крик — стон, слишком человеческий, слишком отчаянный.

— "Ангелинааа..."

Я похолодела. Не от страха — от чего-то более древнего. Глубинного.

— Видите? — Вальтер отбросил шпильку: она почернела, словно пережила столетие. — Это не книга. Это голод, замаскированный под знание.

Алина со стоном сорвала портрет со стены. Пальцы её дрожали, как у одержимой. На обороте, выцветшими чернилами — или кровью? — строки:

"Дорогая Карина, если ты читаешь это — я уже мертва. Но ты должна знать:Медальон — это печать.Монастырь стоит на костях 13 ведьм.Спасайся. Ангелина Вальдемар. 1792 год."

— Это... твоя... — Маша едва дышала. Губы её побелели.

— Не читайте вслух! — взревел Вальтер, выхватывая холст. Но было поздно.

Под ногами пошло эхо, как от подземного дыхания. Плиты заскрежетали. Из щелей полезли корни, чернильно-чёрные, извивающиеся, как щупальца. Они шли к нам — живые.

— Бегите! — Вальтер распахнул плащ, и из-под ткани вырвалась тьма, как вороньё: она накрыла корни, прожигая их до костей.

— В библиотеку! — закричал он. — Там настоящая книга. Не копия.

Мы рванули вверх по лестнице, когда стены музея вскрикнули. Не треском — голосами. Хор мёртвых, молитвы в панике, на латыни, на древнем наречии, которое всё равно звучало, как мольба и проклятие одновременно.

Мы неслись, не оборачиваясь.

Музей дрожал, как живое существо в агонии.

А за спиной снова шептало:

— "Ангелина..."

Библиотека встретила нас гробовой тишиной. Даже воздух здесь был неправильный — тяжёлый, застоявшийся, как в склепе, где слишком долго никто не дышал. Свет падал через витражи под странным углом, и казалось, что в каждом углу затаилось нечто, что не любит, когда его тревожат.

— "Зачем он тебе помогает? Никому, кроме меня, нет до этого дела?" — Алина щёлкнула замком на двери. В этом звуке было что-то от капкана. Её голос разнёсся эхом, как шёпот призрака, пробуждённого случайной фразой.

Я медленно провела пальцами по корешкам старых книг. Кожа их была неестественно тёплой, а на некоторых — едва заметные кровавые прожилки, словно сосуды под кожей.

— Ну, получается, да, — Маша облокотилась на стеллаж, который жалобно заскрипел. — Если он из твоего рода...

— А может, ты просто нужна живой, — резко сказала Алина, поворачиваясь ко мне. Её зрачки были расширены, и голос звучал чужим. — Для ритуала. Напомню: монастырь стоит на костях тринадцати ведьм. А ты... ты — четырнадцатая.

Тишина накрыла нас, как саван.

Мои пальцы сами собой сжали медальон. Он стал холодным, как лёд, и будто пульсировал.

— Зачем ему и вправду помогать? — прошептала я. — Может, она права... может, я уже... выбрана?

— Алина, ты гений, — Маша с тревожной смесью восхищения и ужаса уставилась на неё.

— Это точно, — пробормотала я. — Я даже не думала о предательстве...

Внезапно в груди стало тяжело дышать, как будто библиотека начала засасывать воздух. Книги на полках зашевелились — или мне показалось?

— Девочки... — я обхватила себя за плечи. — Может, нам не стоит лезть дальше? Осталось всего два месяца. Два. И мы дома. Просто забудем.

— Ты права, — неожиданно согласилась Алина.

Мы выскользнули из библиотеки. Или она сама нас выпустила?

Ужин прошёл в удушающей тишине.

Дениса не было.

Он — тот самый, кто подкладывал дохлых мух в компот и шептал мерзости в темноте — исчез. И его место за столом пустовало.

— Где наш клоун? — прошептала Маша, не глядя в тарелку.

— Не знаю. И не хочу знать, — я отодвинула ложку. Еда в этот вечер казалась безвкусной, как прах.

Ночь.

Сон — или что-то хуже.

Я открыла глаза. В комнате было неестественно темно, хотя луна должна была освещать всё.

Вальтер стоял у моей кровати. Лицо его наполовину скрывала тень, но я знала, что он смотрит прямо на меня.

— У тебя больше не будет обидчиков.

Голос был безэмоционален, как у палача, читающего приговор.

По моей спине побежали ледяные мурашки, но тело было парализовано, как во сне, из которого нельзя выбраться.

Я проснулась с криком.

На полу у двери — кровавый след, ведущий в комнату, а не из неё.

А на подоконнике — чёрная роза, покрытая инеем, будто её сорвали в аду.

Её лепестки дышали.

Монастырь гудел, как потревоженный улей. Паника пробежала по коридорам, как дикий зверь, вырывая у каждой стены вздох, у каждого окна — крик.

Юная послушница, бледная как известь, с глазами на выкате, размахивала руками перед игуменьей, не в силах сдержать дрожь:

— Его лошадь сбросила! Я... я нашла его... у конюшен... Он просто лежал... молча!

Толпа разом расступилась.

Денис лежал на носилках, как брошенная кукла: тело целое, но душа — будто выжжена. Его глаза были пустыми, остекленевшими, а рот... зашит черными нитями, криво и грубо, будто кто-то хотел запечатать саму суть его голоса. Нити блестели, как паутина на ветру.

Меня передёрнуло.

— "У тебя больше не будет обидчиков..." — прошептала я себе под нос, словно пытаясь убедиться, что всё это — не моя вина.

Маша резко схватила меня за локоть — пальцы вцепились, как клещи.

— Кажется, мы не сможем просто взять и выйти из этой игры, — голос её был тих, но ледяной.

— Это точно, — мрачно ответила Алина и вытащила из кармана смятую записку. Бумага пахла золой и чем-то железным.

"Книга даст ответы. Я не враг. Я — верный друг и слуга рода."

— Мне кажется, я всё больше путаюсь. С каждой новой тайной — всё меньше понимаю, — я нервно рассмеялась, но смех прозвучал, как плач.

— Ты не одна, — прошептала Маша.

Библиотека снова раскрыла свои челюсти. Запах плесени, мокрой бумаги и чего-то древнего, мертвого, щекотал ноздри.

Но был ещё один запах — страха. Он прятался между полками, в тенях, в шелесте страниц.

Я намеренно надрезала палец ножом из набора травника. Боль была короткой, но острой. Капля крови упала на каменный пол, и будто что-то проснулось.

— "Покажи правду", — прошептала я.

Полки вздрогнули. Нет, не от сквозняка. От воли. С верхней полки с глухим стуком упала книга.

Сама.

Кожаный переплёт был жёстким, как засохшая кожа, буквы — выжжены, словно огнём.

"Хроники Вальдемаров. Том XIII. Проклятие крови."

Мы просидели над ней три часа, перелистывая страницы, покрытые жёлтым налётом времени. Чернила блекли, глаза слипались, а с каждой страницей становилось холоднее, как будто книга вытягивала тепло из наших тел.

Ночь.

Я спала плохо, тревожно. Сон был тягучим, как туман.

И вдруг — ощущение присутствия.

Вальтер стоял у изголовья. Его фигура мерцала, будто соткана из пламени и дыма. Он смотрел не глазами — внутрь меня.

— Ты молодец.

Слова были сказаны не губами, а — мыслями, эхом в черепе.

— Ты скоро поймешь. Но времени мало.

Я хотела спросить — почему Денис? Почему рот зашит? Это ты?.. — но рот не слушался. Я пыталась шевельнуться — и не могла. Только сердце билось, как барабан тревоги.

И он исчез.

Просто растаял, как дым от свечи.

Я села в кровати, дрожа. Пот залипал на коже.

На полу у кровати — роза.

Красная, с хрупкими лепестками, как кровь на снегу.

А на одном лепестке — капля крови, чужой, не моей.

Роза была тёплой.

Как живая.

Утро началось с вопля Алины.

— Чёрт! — её голос пронзил тишину, как стекло под каблуком.

Я подскочила. Алина стояла, побледнев, держа порезанный палец над страницей той самой книги, что мы украли из музея. На жёлтом пергаменте растекалась алая капля.

Я неосознанно схватила её за руку. Почувствовала жар — острый, как будто ладонь обожгло солнцем.

— Карина, что ты... — она попыталась вырваться, но замерла.

Мы обе смотрели, как глубокий порез стягивался, словно кожа подчинялась чему-то невидимому, как будто нить за нитью её кто-то штопал изнутри.

— Ты... ты можешь лечить? — прошептала Маша, застыв на пороге.

Я отпустила Алину, отшатнулась, глядя на свои руки. Пальцы тлели мягким красным светом, как угли в ночи.

— Это… это неправильно… — я сглотнула. Ведьмы калечат. Они не исцеляют.

— Значит, ты не ведьма, — Алина подняла на меня взгляд, и в нём было нечто новое. — Ты что-то другое.

К вечеру Дениса привезли обратно. Он не сказал ни слова. Не моргнул. Он просто сидел в углу трапезной, глядя в окно и рисуя пальцем по запотевшему стеклу.

Я подошла, сердце застучало в висках.

На стекле был знак.

Тот же, что был выгравирован на оборотной стороне медальона, спрятанного в часовне.

— Денис… — прошептала я, осторожно касаясь его плеча.

Он повернулся медленно, как кукла на пружине.

И я вздрогнула. Его зрачки были чёрными, беспросветными. Без белков. Без жизни.

— "Она ждёт," — сказал он женским голосом, чужим, скребущим по ушам, словно когти по стеклу.

И засмеялся. Дико. Резко. Невпопад.

А потом рухнул, как мешок. Просто обмяк.

В коридоре, как всегда — Вальтер. Он словно чувствовал каждый наш шаг.

— Теперь ты видишь, — его взгляд упал на мои всё ещё светящиеся пальцы. — Ты не жертва. Ты — ключ.

— К чему?! — голос сорвался.

— К её пробуждению.

Он указал на окно.

В монастырском саду все розы почернели. Цветы, когда-то пунцовые, теперь были угольными, будто выжженными изнутри.

В комнате повисла тишина.

— Мне кажется, он издевается, — бросила я, плюхаясь на кровать.

— Почему? — спросила Маша, осторожно присаживаясь рядом.

— Потому что Карина не любит загадки, где нельзя открыть ГДЗ и проверить ответ, — съязвила Алина.

— Да ну, сколько можно? Почему просто нельзя сказать всё прямо? Что за квест с бонусами от психоза?

— Загадки — это весело, — мечтательно произнесла Маша.

— Ну, не такие, Маша, — простонала я.

— Может, они испытывают нас на стрессоустойчивость? — неожиданно умно заметила Алина.

— Не знаю… И знать, если честно, не хочу.

Мы легли, усталость придавила нас, как камень. Но стоило закрыть глаза — он снова пришёл.

Вальтер.

Только на этот раз не говорил. Он просто стоял, и мир вокруг него дрожал, как пелена жара.

А потом его голос — не ушами, а внутри:

"Ответы будут. Но не сейчас. Не время."

И исчез.

Утро было тихим. Подозрительно тихим.

Я открыла глаза и тут же заметила, что Алина не спит. Более того — что-то делает. Склонённая над столом, она разложила книги, свечи и… пучок сушёных трав?

— О, вы проснулись, — обернулась она с таким спокойствием, будто мы были в каком-то гламурном спа, а не в проклятом монастыре.

— И что ты вытворяешь с утра пораньше? — хрипло спросила я, садясь на кровати.

— Мы должны вызвать дух Ангелины, — с серьёзным видом заявила она. — Твоей дальней родственницы.

Я переглянулась с Машей.

— Ну, почему бы и нет, — пожала плечами та. — Всё равно нормального завтрака тут не подают.

Мы тихо выскользнули из здания, как проказники на каникулах, и забрались в старый сарай за часовней. Пахло сыростью, землёй и чем-то забытым.

Алина чертила круг, шептала слова на староцерковнославянском (хотя уверена, половина была просто на латыни из "Гарри Поттера").

Свечи затрещали. Холод пронёсся по помещению.

И она пришла.

Призрак Ангелины.

Женская фигура в сером полупрозрачном платье, с лицом, затуманенным, как в плохо проявленной фотографии.

— Ты завершишь всё. — её голос был как эхо в гробнице. — Иного не дано.

И исчезла. Просто растаяла, как дым.

Мы вернулись в комнату. Я швырнулась на кровать и зарылась в подушку.

— Мне кажется, они издеваются.

— Да тебе, Карина, не кажется, — проворчала Алина, садясь у окна. — Даже мне уже надоело.

— Может, мы не так ищем ответы? — задумчиво сказала Маша.

— В каком смысле? — я приподнялась.

— Ну, Вальтер говорил, что он раб рода. Значит, ты его хозяйка. А может, стоит просто приказать ему?

Мы с Алиной уставились на неё.

— Машка… ты сейчас сказала что-то реально дельное, — медленно выдохнула я.

— Так... а как его призвать?

— Элементарно, — фыркнула Алина. — Вальтер, приди.

Я повторила:

— Вальтер, приди.

Воздух в комнате дрогнул. Потемнел. И он появился.

Вальтер.

Высокий, в тени, как всегда прекрасный. Чёрные волосы, глаза — небо в грозу. Идеальный, как грех. Я аж забыла, зачем его звала.

Девочки закатили глаза и громко закашлялись.

— А, да. Точно. Эм… Что это значит? — спросила я, снова глядя на него.

— Что именно, госпожа?

— Ну… то, что я "та, что всё закончит". Что это значит?

Он чуть склонил голову.

— Вы — та, кто прольёт истину на тьму. Кто завершит то, что было начато много поколений назад.

Алина театрально закатила глаза.

— Спасибо, прям помог, — буркнула я с недовольством.

— Обращайтесь, госпожа. — он слегка поклонился и растворился в воздухе.

— Может, они реально сговорились? — спросила я, глядя на потолок.

Алина поправила очки.

— Я поняла. Ты — та, что откроет секрет монастыря.

Я резко села.

— Алина, ты издеваешься? Ты, случайно, не в их секту вступила?

— Карина, ты не поняла. — Алина резко повернулась ко мне. — На той картине было написано: «Тут покоятся тела тринадцати ведьм.»

— Ведьмы — это же люди, да? Значит... это место — не просто монастырь. Это гнездо убийц. Секта. Они устраивают геноцид тех, у кого есть дар.

Она села на край кровати. В её голосе было больше ужаса, чем раздражения.

Я вздрогнула.

— Если я правильно поняла, ты хочешь сказать... я должна расследовать всё это? И... раскрыть правду миру? — слова звучали тяжело. Масштаб происходящего начал пугать по-настоящему.

— Да, Карина, похоже на то, — кивнула Маша.

Я с глухим стоном повалилась на кровать.

— А я что, Шерлок Холмс теперь?

— Любой человек может оказаться ключом, даже если сам того не понимает, — спокойно сказала Алина, как будто читала лекцию.

— Или просто вызвать души этих ведьм, и всё само расскажется, — буркнула я.

Алина вскочила, будто её удар током.

— Точно! Мы должны вызвать души мёртвых женщин!

— Как? Я не знаю их имён, — пожала я плечами.

Маша, не отрываясь, теребила прядь волос.

— А если попросить Вальтера? Он из твоего рода. Возможно, он знал их лично...

Я уставилась на неё.

— Машка, ты сегодня как канал связи с Космосом — одна гениальная мысль за другой. Но... это завтра. Сегодня я уже никакая. Спать.

Мы легли.

И как только я провалилась в сон — он пришёл.

Вальтер.

Он стоял у изножья кровати — как всегда спокойный, сдержанный, будто вышедший из тумана.

— Госпожа, — произнёс он тихо. — Я оставил имена. Они на бумажке, в тумбочке у кровати.

Я хотела что-то спросить — но сон распался, как дым.

Проснулась я в холодном поту.

Рука сама потянулась к тумбочке.

Имен было тринадцать. Почерк — тонкий, почти старинный. Бумага пахла полынью.

Утро наступило слишком рано.Слишком громко. Слишком солнечно.Как всегда, когда ты не готов к жизни.

Я встала, как будто мне не пятнадцать, а сто пятнадцать. Маша уже рылась в тумбочке, как сыщик в плохом детективе.

— Ну что, Карина, у тебя теперь официальная коллекция мёртвых родственниц. — фыркнула она, размахивая бумажкой с именами.

— Прекрасно. Это то, о чём я мечтала в детстве: куклы, магия, и вечеринки с мёртвыми.

Алина, как всегда, уже начертила круг. Вид у неё был такой, будто она вызвала духов на завтрак чаще, чем варила овсянку.

— Все готовы? — спросила она, обведя нас взглядом, полным торжественности и кофеиновой паранойи.— Ну, по крайней мере, я надела чистые носки, — буркнула я.

Мы зажгли свечи.Произнесли имена.Они пришли.

Сначала — тени. Потом — лица. Затем — холод. Такой, который проникает в кости и шепчет, что ты здесь чужой.Двенадцать женщин окружили нас.И последняя — она.

Мать.

Я её не помнила. Только фотографии, где она улыбалась так, будто знала слишком много.И вот она стоит передо мной — та, кого никто не осмелился называть по имени.

— Карина, — её голос был как ледяная вода с медом. — Ты пришла. Наконец.

— Ну да, у меня же отпуск. Подумала: почему бы не навестить всех мёртвых родственников разом? — выдавила я.

Она усмехнулась. Даже призраки, оказывается, умеют саркастично приподнимать бровь.

— Я должна сказать тебе правду.— Давай, только без пафоса.— На тебе — проклятие.

Тишина. Даже свечи будто затаили дыхание.

— Ну вот. А я надеялась, что это просто подростковый кризис. — пробормотала я.

— Ты — последняя. Замыкающая. Та, на чьей крови всё может начаться... или закончиться.— Ох, ну конечно. Не могла же я быть просто ведьмой-баристой, да?

— Молчи, Карина, — резко сказала Алина. — Она говорит дело.

— Она говорит загадками, как все тут. Скажи уже, что за проклятие? Перхоть ведьм? Лунный психоз? Что конкретно?

Призрачная мать подошла ближе.Холод струился по коже, как морозный ветер в октябре.

— Каждая из нас была убита не просто так. Нас не сжигали — нас запирали. Живыми.— Это звучит ужасно.— Это и было ужасно. Но мы выжили… частично.— А теперь на мне вся ответственность, да? Прекрасно. Где мой супергеройский плащ?

— Ты должна выбрать: или ты откроешь истину — и вся система рухнет, или всё продолжится.— Ну да. Всё просто, как инструкция по сборке Икеи. Только вместо мебели — магическое кровавое наследие.

Мать вздохнула.— Мы с тобой ещё увидимся. Когда розы станут алыми снова.И исчезла.

Остальные ведьмы — следом.

Тишина. Потом Машин голос:— Это... это было мощно.— Это было стрессово, — выдохнула я. — Где валерьянка для ведьм?Алина щёлкнула пальцами.— Всё ясно. Нам нужен дневник настоятельницы. Там должно быть продолжение.— Конечно. Потому что в каждой приличной истории есть зловещий дневник.

Я поднялась.Проклятие, древняя кровь, проклятые розы и дневники.

— Ну что, девочки, пошли искать ещё неприятностей?

Алина и Маша синхронно кивнули.

И мы пошли.А что ещё делать, если ты — последняя ведьма с проклятием, спящей правдой и парой ехидных подруг?

…Когда мы вернулись из сарая, каждый шаг отдавался в голове гулким эхом. Тело ныло, как будто мы носили не рюкзаки, а проклятия килограмм по десять каждое. Хотелось просто рухнуть на кровать и не двигаться, желательно лет до сорока.

Но Алина, конечно, не из тех, кто отдыхает, когда в воздухе витает мистика.

— Подождите... — она внезапно остановилась у стены, возле старого книжного шкафа. — Я что-то видела...

— Алина, если ты сейчас опять про призраков или «энергетический след», я лягу и притворюсь мёртвой, — простонала я.

Но Алина уже нагнулась, провела рукой по пыльной полке, и внезапно клац — что-то щёлкнуло. Один из отсеков шкафа открылся, как в тех фильмах, где герой случайно находит потайную комнату... и потом там умирает.

— Ну конечно, тайный отсек. Потому что зачем прятать дневник под подушкой, если можно заморочиться и устроить квест? — съязвила я, но, честно говоря, внутри завибрировал азарт.

Алина вытащила старый, затёртый дневник с символом монастыря на обложке и трепетом археолога открыла его.

— Это... дневник настоятельницы. Реальный дневник. С её почерком. С описанием обрядов, жертв, ведьм... и тебя, Карина.

— Ага. Я даже не удивлена. Сюжет решил, что у меня иммунитет к спокойной жизни.

Она начала читать вслух. Мы окружили её, как дети у костра. Голос Алины дрожал:

— «Когда тринадцать сгорят в огне очищения, последняя из крови откроет тайну. Кровь её — ключ, кость — врата. Только так будет покончено».

— Класс. А можно было просто оставить письмо? Например: «Карина, привет. Ты — магическая избранная. Вот инструкция, целую, бабушка». — Я закатила глаза.

Маша хмыкнула: — Или хотя бы QR-код на YouTube с туториалом.

.

Мы лежали. Просто лежали.После дневника, заклятий, откровений и очередного эпизода «Твоё проклятие важнее, чем твой сон» — мы окончательно сдали.Алина развалилась в кресле с видом человека, у которого в голове перегорел предохранитель.Маша уткнулась в подушку и бормотала что-то вроде «я не ведьма, я хочу обратно в TikTok».Я просто лежала. И молчала. Потому что если начну говорить — начну орать.

И вот. Когда тишина наконец стала похожа на что-то безопасное… стало холодно.

Слишком холодно.Типа, "ну вот, снова начинается"-холодно.

Сначала послышался шорох. Затем — будто кто-то прошёл по комнате в длинном платье, задевая пол.Потом свеча — которую мы не зажигали — загорелась сама собой.

— Нет. Просто нет. Я официально отказываюсь, — сказала я, не вставая.

— Ну… может это просто сквозняк? — Маша уже натягивала плед на голову.

— Сквозняк, который зажигает свечи? — Алина села ровно. — Мы в доме, где ведьм жгли живьём, Маш. Тут даже воздух злопамятный.

И тут они появились.Двенадцать теней. Двенадцать женских силуэтов.Бесплотные, как дым, но ощущение, что кто-то стоит рядом — было реальным, как похмелье после шабаша.

— Кровь зовущее. Время пришло. Заверши круг.Голос звучал как ветер среди костей. Одновременно издалека и прямо в ушах.

— Ой, извините, мы как-то забыли, что у нас тут дедлайн по проклятию, — буркнула я, вставая, как старушка после йоги.

— Ты — последняя. Обряд начат. Прекрати хождение между.Другая фигура подошла ближе. Казалось, она смотрит прямо мне в душу. Без лишнего стука.

— А можно перефразировать? Язык у вас драматичный, а мозг у меня — спящий, — я зевнула, стараясь скрыть дрожь. — Что именно вы хотите?

— Обряд. Кровь. Истина. Мы не успокоимся.

— Это звучит как заказ из очень мрачной кофейни, — прошептала Маша. — «Кровь средней обжарки, истину без сахара».

Одна из ведьм приблизилась к Алине.— Дочь не крови, но истины — ты ведомая. Пиши. Запоминай. Свидетельствуй.Алина просто кивнула, бледная как пергамент.

— Хорошо-хорошо. Завтра ритуал. Сегодня — спим. Если вы не против.Я сложила руки на груди.— Или мне прямо сейчас начать танцы с бубном?

— Ты обещала. Завтра — конец. И начало.И они... исчезли. Как будто растворились в воздухе. Остался только запах — чего-то горелого, травяного и древнего.

— Они всегда так заходят без стука? — спросила я.

— Видимо, у духов нет манер, — пробормотала Маша, снова забираясь в плед.

Алина уже достала блокнот и начала что-то записывать.— Завтра. Завтра мы всё завершим.

— Или начнём новую катастрофу, — фыркнула я и натянула одеяло до ушей.

Вальтер снова пришёл во сне.Нет, не с кофе в постель. Не с букетом духовных лилий. А с очередной фразой в стиле "я тень твоего рода, и у меня снова для тебя загадка без ответов".

— Ты молодец. Скоро всё закончится… и начнётся снова. — сказал он с той полуулыбкой, от которой хочется либо поцеловать, либо отправить обратно в преисподнюю.

Спасибо, Вальтер. Я прям отдохнула.

Утро. Я встала. Как зомби, но с привычкой.Знаете, когда тебя третью неделю подряд будят мертвецы, паранормальные послания и душевные монологи в зеркале — ты уже просто не чувствуешь эмоций. Только кофе.

— Мне кажется, они тупо издеваются, — буркнула я, стягивая с себя плед. — Они не хотят, чтобы я нормально спала, ела, дышала… спасибо хоть в ванную не приходят.

Алина хищно усмехнулась, как будто её душа на завтрак ест сарказм.

— С учётом того, что Вальтер знает о каждом твоём действии… скорее всего, даже в ванной ты не одна.

Я замерла.— …Маша, это ты ей свои романы давала читать? Она теперь смотрит на меня как будто у меня на лбу надпись “18+”.— Или тебя Денис укусил?

Маша зевнула и почесала нос.— Кстати, как Денис? Он вообще… жив?

Алина пожала плечами.— Ну, технически — он полу-вампир, полу-призрак, полу-недоразумение. Наверное, жив. Или нежив.

— Великолепно. У меня проклятие, призраки в туалете, и парень в коме между мирами. Сценарий дня: погуглить «как жить с тремя паранормальными проблемами и не сойти с ума».

— Может, закончим уже ритуал, — сказала я, драматично. — А то правда… придут призраки в ванную. С лавандовым мылом и моральными вопросами.

Алина встала и потянулась, как ведьма-кошка.— Сначала завтрак. Даже судьбоносные обряды лучше делать на сытый желудок. Иначе потом ведьмы приходят не только из потустороннего, но и из желудка.

— Ага, ещё немного — и мой желудок сам начнёт вызывать духов еды.

Маша улыбнулась.— Я, кстати, могу сделать блинчики. С привкусом паники и магии.

Вальтер снова пришёл во сне.Нет, не с кофе в постель. Не с букетом духовных лилий. А с очередной фразой в стиле "я тень твоего рода, и у меня снова для тебя загадка без ответов".

— Ты молодец. Скоро всё закончится… и начнётся снова. — сказал он с той полуулыбкой, от которой хочется либо поцеловать, либо отправить обратно в преисподнюю.

Спасибо, Вальтер. Я прям отдохнула.

Утро. Я встала. Как зомби, но с привычкой.Знаете, когда тебя третью неделю подряд будят мертвецы, паранормальные послания и душевные монологи в зеркале — ты уже просто не чувствуешь эмоций. Только кофе.

— Мне кажется, они тупо издеваются, — буркнула я, стягивая с себя плед. — Они не хотят, чтобы я нормально спала, ела, дышала… спасибо хоть в ванную не приходят.

Алина хищно усмехнулась, как будто её душа на завтрак ест сарказм.

— С учётом того, что Вальтер знает о каждом твоём действии… скорее всего, даже в ванной ты не одна.

Я замерла.— …Маша, это ты ей свои романы давала читать? Она теперь смотрит на меня как будто у меня на лбу надпись “18+”.— Или тебя Денис укусил?

Маша зевнула и почесала нос.— Кстати, как Денис? Он вообще… жив?

Алина пожала плечами.— Ну, технически — он полу-вампир, полу-призрак, полу-недоразумение. Наверное, жив. Или нежив.

— Великолепно. У меня проклятие, призраки в туалете, и парень в коме между мирами. Сценарий дня: погуглить «как жить с тремя паранормальными проблемами и не сойти с ума».

— Может, закончим уже ритуал, — сказала я, драматично. — А то правда… придут призраки в ванную. С лавандовым мылом и моральными вопросами.

Алина встала и потянулась, как ведьма-кошка.— Сначала завтрак. Даже судьбоносные обряды лучше делать на сытый желудок. Иначе потом ведьмы приходят не только из потустороннего, но и из желудка.

— Ага, ещё немного — и мой желудок сам начнёт вызывать духов еды.

Маша улыбнулась.

— Я, кстати, могу сделать блинчики. С привкусом паники и магии.

На кухне пахло блинами, лёгкой усталостью и безысходной иронией. Маша стояла у плиты, подбрасывая блины так, будто заклинала их словом «ну хоть это пусть получится нормально».Алина копалась в бумагах, как профессор Хогвартса на пенсии, а я сидела с чашкой кофе и лицом, которое уже не умело чувствовать. Только сарказм.

— Вот скажите, где я свернула не туда? — спросила я, ковыряя блин вилкой. — В какой момент “поехать в гости к подругам” стало “борьба с древним злом и бытовым призраком”?

— Наверное, когда мы призвали Вальтера. Или когда ты родилась в проклятом роду. Тут спорный момент. — сказала Алина с философским прищуром.

— Ага, а ещё, возможно, когда ты ночью решила вызывать духов в сарае без закуски. Всё-таки они не на голодный же приходят. — добавила Маша, перекладывая блины на тарелку.

— Кстати о духах. — Алина достала из папки клочок бумаги. — Вот список. Имена ведьм. Видимо, тех самых 13. Каждое имя как из мрачного сериала.

Я взяла бумагу и начала читать вслух:

— Агнесса Мельдорн. Лейна Тар. Селина Бран. Мириэль... — остановилась и уставилась. — Подождите, тут есть имя моей прабабки. Это законно вообще?

— Если ты теперь главная в роду — то да, по контракту с тьмой и генетике. — Алина отхлебнула чай. — Поздравляю, ты теперь ответственная за древнюю трагедию.

— Угу, ещё немного и можно будет открывать “Семейную драму века” в разделе документалок.

В этот момент в дверях появился… Денис.

Жив.Но, знаешь, не совсем. Он был бледнее обоев, смотрел на нас как кот после сна с полтергейстом и излучал тот особый вайб “я видел ТАКОЕ”.

— Привет… — пробормотал он, садясь. — Есть что-нибудь… не из крови?

— О, ты как раз вовремя! Хочешь блин с привкусом безумия и отчаяния? — Маша поставила перед ним тарелку.

Он кивнул.— Спасибо… Кстати, Карина, ты мне снилась. В мантии. С факелом. Сзади был ад и Алина с табличкой “Сдаётся”.

— Ну так-то у нас тут каждый день как сон на грани психоза, — хмыкнула я.

Алина посмотрела на список.— Нам надо узнать у духов, кто из этих ведьм ещё способен говорить. Некоторые могут быть… в рассеянии.

— Как ты, — добавила Маша, жуя блин. — У тебя лицо “я в рассеянии”.

Я вздохнула.— Ладно. Едим, моемся (в надежде, что без гостей), и готовим ритуал. Денис, ты с нами?

Он пожал плечами.— Куда ж я денусь. Вы меня буквально вытащили из полусмерти. Я теперь как бонусный персонаж в вашем квесте.

— Тогда держи свечу и не забудь: если дух начнёт говорить на латыни — это не потому что он образованный, а потому что всё, нам конец.

Я просто хотела принять душ. Это всё, чего я хотела. Теплая вода, пар и пять минут без древнего зла, призраков и идиотских пророчеств. Разве это так много? Но, увы.

Стоило мне только стянуть халат и включить воду, как воздух стал холоднее, чем сердце бывшего, а в зеркале вместо моего отражения — пара прозрачных дам в старинных платьях и очень недовольным видом.

— Ой, извините, закрыто, санузел для живых! — пискнула я, натягивая халат обратно и пятясь к двери.

Но они не уходили. Они шептали. И вода в душе вдруг пошла не вниз, а… вверх.

— НЕЕЕЕЕТ! — завопила я. — Они меня топят! Они меня тупо топят!

С грохотом влетели Маша и Алина. Алина в очках, будто собиралась читать лекцию, Маша — с расчёской в руке как с волшебной палочкой.

— Что происходит?! — завопила Маша. — Убивают? Режут?

— Нет, топят! — крикнула я, указывая на душ, из которого теперь лилась чёрная вода.

— А, призраки, — равнодушно буркнула Алина, отмахиваясь, будто это были комары, а не призраки с фобией мыла.

Вбежал Денис, уже полностью проснувшийся, растрёпанный, но с выражением "приключения?! Я за!".

— Да вы издеваетесь! Вы даже в душ меня не отпускаете! Ещё Вальтера не хватало…

И вот, как по команде, в воздухе заискрило, и появился он.

Вальтер.

Мрачный. Элегантный. С выражением лица «опять эти женщины».

— Госпожа… — начал он, но я взвизгнула.

— Нет! Вот просто НЕТ! Мне говорили “Карина, ты проклята”, но не настолько же!

— Ну видно — настолько, — философски заметила Алина. — Марш отсюда, всем! Призраки — вон! Мужчины — на выход! Душ — святое!

Призраки исчезли, бурча что-то о “невоспитанной молодёжи”.

Денис не торопился уходить, хитро глядя на мой халат.

— Кстати, прикольный халат, Карина. Такой… интимно-апокалиптический стиль.

— У тебя сейчас будет халат с дыркой, — зарычала я, но он только подмигнул. И тут — хоп! — Вальтер схватил его за шкирку и утянул за собой в темноту с таким видом, будто только что выбросил мусор.

Я закрыла дверь ванной и медленно села на край ванны.

— Ну ахринеть можно, — пробормотала я. — Я просто хотела помыться. Что за монастырь такой? У кого тут отдел по борьбе с потусторонним эксгибиционизмом.

— Ты проклятая, Карина, — прозвучал голос Маши из-за двери. — Привыкай. Даже у душа свидетели.

А я уже не знала, то ли смеяться, то ли рыдать. Но одно было ясно: если и в следующий раз кто-то появится в моей ванной, я устрою ритуал изгнания с веником и шампунем.

После ванной я клятвенно пообещала себе: ещё один призрак — и я уйду в монастырь. Хотя… учитывая, сколько мертвяков тут шляется, даже монастырь не спасёт.

Мы с девочками суетились по дому, собирая всё нужное для ритуала: свечи, травы, странно пахнущие масла и чашу, которую Алина нашла в антикварной лавке и уверяла, что в ней ведьмы мешали кровь и амбиции.

Я рылась в ящике, пока сзади не почувствовала чьё-то дыхание на шее.

— Ты всегда такая грозная по утрам? Или это эффект “призраки в душе”? — прошептал Денис, стоя вплотную.

Я замерла.Он тёплый. Настоящий. Живой.Не шепчет на латыни. Уже плюс.

— Уйди, Денис, — прошипела я, но не двинулась.

— Ну что ты… Я просто хотел извиниться за то, что подглядывал. Не специально. Просто халат был красноречив.

— Ты издеваешься? — повернулась я, но он уже стоял ближе, чем разумно. Его глаза были чуть светлее, чем я запомнила. И глубже. Как будто в них поселилась тень… или что-то ещё.

— Я просто рад, что ты здесь. И что ты — ты. А не очередной дух с претензией на драму.

— Ну, с драмой у меня всё стабильно. А вот с личным пространством — похоже, проблемы.

— Хочешь, я буду твоим щитом от призраков? Только скажи.

Он поднял руку и легонько дотронулся до моей щеки. Тепло. Нежно. Неожиданно.

И в этот момент, как по сценарию, в воздухе с шипением возник Вальтер. Словно вылез из тени моего разума. Или просто стоял за дверью и подслушивал, как джентльмен.

— Госпожа… — произнёс он тоном, от которого мог бы засохнуть даже кактус. — Ритуал требует присутствия всех. Срочно.

Он даже не посмотрел на Дениса. Просто прошёл мимо, с такой аурой ревности, что свечи на алтаре погасли.

Денис фыркнул.

— Он что, по тебе сохнет? — шепнул он.

— Это не обсуждается. Никогда. И нигде, — буркнула я, но сердце забилось чуть быстрее.

— Ладно, но знай, если этот ваш бархатный фантом будет смотреть на тебя ещё раз, как будто ты его “вечная и проклятая”, — я ему “вечную” из ушей вытрясу.

— Ревнуешь?

— Я? Да ну. Просто я живой. Это уже преимущество, не находишь?

Он подмигнул и ушёл на кухню, оставив меня стоять посреди комнаты, с сердцем, которое куда-то стремительно сползало в живот.

А Вальтер… он стоял у окна, будто высматривал нечто в темноте. Но я чувствовала: он не просто стоял. Он слушал. Он чувствовал.

И пусть он не сказал ни слова, но воздух вокруг него был напряжён, как струна.Может, древние духи и не умирают от ревности… но очень хочется проверить.

Когда мы начали раскладывать артефакты и чертить круг, напряжение в воздухе можно было резать ножом. А лучше — ритуальным кинжалом. Желательно в чьё-то призрачное эго.

Алина кинула на меня взгляд в духе "давай без любовных треугольников в магическом круге", но я только закатила глаза и продолжила высыпать соль в нужной последовательности.

Денис, не стесняясь, подошёл ко мне и стал за спиной, наклоняясь так близко, что его волосы щекотали мне щёку.

— Карина, может я тебе помогу? — голос был бархатистым, с ноткой уверенности, которая обычно действует на девушек. Увы, на ведьм не всегда.

— Если ты хочешь нарваться на проклятие или на взгляд Алины, то пожалуйста. Но лично я — пас. — буркнула я, стараясь игнорировать тот факт, что он пах чертовски приятно.

Но тут... свечи на южной стороне круга вспыхнули в три раза сильнее.Температура в комнате упала.И — опа, здравствуйте! — рядом с нами материализовался Вальтер.

На этот раз не молча. Нет. Он глядел на Дениса, будто тот только что плюнул в семейную реликвию. Или предложил мне кольцо.

— Прошу соблюдать дистанцию от госпожи, — сказал он ледяным голосом.

Денис даже не обернулся, только усмехнулся.

— О, прости. Забыл, что у неё есть личный телохранитель с претензией на душу и статус жениха из загробного мира.

— Я — её страж. Я связан с ней клятвой. Ты же — лишь временный, смертный элемент, — произнёс Вальтер.

— Такой “элемент”, что она краснеет, когда я рядом, — ухмыльнулся Денис, бросив мне взгляд, от которого даже мой ведьминский амулет чуть не растаял.

Я, конечно, попыталась сохранить лицо. Но увы.

— Вы оба — идиоты. Один с пафосом, другой с самоуверенностью. Можем просто призвать духов и не устраивать “Битву за ведьму”? — вздохнула я, бросая в чашу лаванды.

Алина тихо хихикнула, Маша сделала вид, что занимается книгой теней, но ухмылка не сходила с её лица.

Вальтер шагнул ближе, и его голос стал мягким, почти ласковым.

— Я просто защищаю то, что дорого. Госпожа — не игрушка. Ни для кого.

Я прикусила губу. Признаться, это звучало… слишком трогательно. Даже с намёком на сердце.

Денис усмехнулся, но отступил.

— Ладно. Но знай, призрачный кавалер, ты проигрываешь. Она — здесь. Со мной. А ты — всего лишь шёпот прошлого.

Вальтер молча смотрел на меня. В его взгляде было что-то... вечное. Как будто за тысячи лет он видел многое. Но я — была исключением.

А я стояла между ними. Ведьма, у которой круг обязан быть ровным, свечи — непогасшими, и сердце — неразорванным.

Хотя кто я обманываю?

Это проклятье явно не только на ведьм. Оно — на чувства тоже.

Свечи вспыхнули синим пламенем. В воздухе запахло палёной магией и… мужским эго.

— Карина, ты уверена, что этот парень должен быть тут? — пробормотал Вальтер, шагнув между мной и Денисом.Глаза его зажглись белым огнём. В буквальном смысле.

— О, прости, я не знал, что нужно проходить кастинг, чтобы быть рядом с ней, — огрызнулся Денис, вставая в полный рост.

Я устало выдохнула, внося последний символ в круг.Алина нервно разливала травяной настой.Маша... Маша уже просто взяла попкорн. Метафорически.

— Ты смертен. Ошибаешься по умолчанию, — Вальтер махнул рукой, и Дениса резко отбросило к стене, будто порыв ветра решил, что у него тоже есть чувства.

Бах.

— ОХ, НЕТ! — вскрикнула я. — Нет-нет-нет! Сейчас не время для ваших гормональных дуэлей!

Магия в комнате заплясала, стены завибрировали.Свечи задрожали. Книга теней сама перелистала страницу.И… из центра круга начали проявляться силуэты женщин.Бледные, величественные, усталые. Их глаза — как омуты.

Одна из них посмотрела на меня, и её голос эхом разнёсся по комнате:

— Вы готовы слушать, или мы вернёмся в вечный сон и оставим вас разбираться со своими “любовными узлами”?

— Это конечно мило и всё такое, — я повернулась к обоим — Денис ещё висел у стены, слегка припухший, Вальтер сиял гордостью, как будто получил грамоту за “Лучший приступ ревности 2025” — НО ДАВАЙТЕ ЗАКОНЧИМ РИТУАЛ, а потом хоть убей Дениса, расплавь его, прокляни, я даже список опций сделаю. Но сейчас — Р.И.Т.У.А.Л.

Призрак, с сединой в косе и голосом, как у преподавательницы древнего языка, кивнула.

— Наконец-то. Мы уже начали думать, что ошиблись кругом и попали в мыльную оперу.

Духи выстроились полукругом, и одна из них — последняя, с глазами цвета ртути — произнесла:

— Карина, дитя крови, ты призвала нас. Слушай, и пусть ни одно сердце — даже самое ревнивое — не заглушит истину.

Я бросила взгляд на Вальтера. Он всё ещё стоял, не сводя глаз с Дениса.

Денис, наконец, сполз по стене и фыркнул:

— Ну хоть халат остался цел…

Я закатила глаза.Да, это будет долгий вечер.

Пламя свечей колыхнулось, потемнело. Воздух загустел, как будто стал плотным от чужих воспоминаний. Духи медленно выстроились полукругом вокруг магического круга. У каждой — свой облик, своя история, своя боль.

Та, что стояла по центру, смотрела прямо в меня. Её глаза были будто вырезаны из тумана — невозможно угадать ни возраст, ни мысли, только глубина.

— Карина… Ты — последняя в нашем роду. Последняя связанная с кровью и огнём. И ты должна знать правду.

Маша перестала дышать. Алина даже кружку с отваром не удержала — та упала на пол и разлетелась на куски. Денис, всё ещё пытаясь не выглядеть униженным после "вальтеризации", замер, словно знал — сейчас что-то начнётся.

— Вы были прокляты… не за магию. А за силу. За то, что мы когда-то… не подчинились. — В голосе духа не было жалости. — Тринадцать нас. Мы не были ведьмами в глазах мира. Мы были угрозой. Мы объединились, чтобы изменить ход времени. Но… нас предали.

Другая дух вышла вперёд, её облик будто тлел.

— Проклятье, что ты несёшь, — замкнутая петля. Ты должна разорвать её, иначе оно перейдёт дальше. Оно уже начало действовать. Сны. Призраки. Появление Вальтера…

Вальтер опустил голову. Плечи его дёрнулись. Он знал. Он всегда знал.

— Ты думаешь, он просто так рядом? — прошептала третья дух. — Он был тем, кто дал клятву защищать нас. Он был с нами… в той последней ночи. И он не сдержал.

Я обернулась к нему. Он не отрицал.

— Карина… — Вальтер посмотрел на меня, и в глазах его вдруг была только тоска. — Я тогда выбрал не вас. Я выбрал их. Людей. Страх. И заплатил за это жизнью… и вечностью.

Меня словно обдало ледяным ветром. Он… предал их. Моих прабабушек. Мой род.

— И ты теперь — ключ. Разорви цикл. Закончи ритуал. Освободи нас. И себя.

Тишина повисла гулко. Даже огонь свечей будто ждал моего ответа.

Я сделала шаг вперёд. Слёзы в горле, ярость в венах, огонь в груди.

— Тогда давайте. Покажите мне, как всё это закончить. Я Карина из их крови. Я больше не бегу. И если Вальтер хочет искупить — пусть начнёт с того, что будет честен.

И в тот миг… круг вспыхнул. Пол из-под ног засветился символами. Духи подняли руки. Их лица начали исчезать, растворяясь в магии.

Но последняя, та с глазами цвета ртути, прошептала напоследок:

— Будь осторожна. Проклятье не сдастся без боя. И враг — ближе, чем ты думаешь…

Комната опустела. Маша молча ушла на кухню, Алина делала вид, что раскладывает травы, но краем глаза следила. А мы остались вдвоём.

— Так ты знал, — тихо начала я, чувствуя, как будто внутри грохочет лавина. — Всё это время. Знал, кто я. Что я. И молчал?

Он не сразу ответил. Его образ дрожал, как пламя свечи на сквозняке.

— Я боялся. — Его голос был ниже, хрипловат. — Боялся снова всё испортить. Я уже один раз предал. Второй раз… не выдержал бы.

— Ты уже выбрал однажды не нас. Не меня. — Я подошла ближе. Почти вплотную. Смотрела ему в глаза. — А теперь что? Играешь в спасителя? Или всё ещё боишься?

Он протянул руку, почти коснулся моей щеки — и отдёрнул.

— Я не имею права на тебя, Карина. Но если бы мог... я бы вырвал тебя из этой судьбы. Забрал бы в любой мир, где ты была бы просто девушкой. Без крови. Без проклятия. Без ритуалов.

Я усмехнулась — горько, с иронией.

— Ну да, ванильная сказочка. Только я не девочка из лавки сладостей. Я ведьма с мёртвыми родственницами, живым проклятьем и духами в ванной. Добро пожаловать в реальность.

Вальтер усмехнулся в ответ — но взгляд его стал мягче.

— Знаешь, ты сильнее, чем все они были вместе. И краше. И опаснее. Это пугает. И восхищает.

— Тебя восхищают женщины, которые могут тебя испепелить? — Я наклонилась ближе, почти касаясь губами его шепота. — Какой у тебя… интересный вкус.

Он не ответил. Только шагнул ближе, и его образ стал плотнее — он смог коснуться моей ладони. Лёгкий холод. Магическая дрожь. Пульс — бешеный.

— Я не могу быть живым, Карина. Но я могу быть рядом. И если ты позволишь — я буду рядом. До конца.

— А потом?

— Потом, если духи пустят, я встречу тебя на другой стороне. Со словами: «Добро пожаловать домой».

Я хотела что-то сказать, язвительное, может быть. Но язык не повернулся. Потому что вдруг стало по-настоящему страшно. Впервые. За него. За себя. За всех нас.

Но выбора уже не было. Только вперёд.

— Тогда иди рядом. Но не мешай. Сейчас начинается ритуал. — Я сжала его ладонь. — А если ещё раз кинешь кого-то из нас, клянусь, я найду способ и выдеру тебя из загробного мира за шкирку.

— Договорились. — Он улыбнулся. — Ведьма моя.

Мы собрали всё, что было нужно: чёрные свечи, зелья очищения, кольцо соли, имена ведьм на пергаменте, написанные рукой Вальтера. Пол был очищен, воздух звенел от напряжения. Даже Денис замолчал и сидел в углу с выражением «я просто техподдержка».

Алина стояла у южной точки круга, Маша — у северной. Я — в центре. Всё пульсировало магией.

— По зову крови и памяти, по воле рода и сердца… — начала я, голос дрожал, но становился сильнее с каждым словом. — Ведьмы, павшие, ведьмы забытые. Я — Карина, дочь крови вашей. Придите. Расскажите. Покажите.

Тишина. Долгая, как вечность. Потом свечи задрожали — как будто в комнате появился сквозняк, но все окна были закрыты.

Они начали появляться одна за другой. Полупрозрачные фигуры женщин, в мантиях, с венками из чёрных роз, с лентами на глазах. Некоторые — с пятнами от клятвенной крови на ладонях.

Они говорили не словами — чувствами, образами, шепотом, эхом.

— Нас сожгли…— Нас предали…— Нас сдали свои…— Но мы не исчезли. Мы в ней. В тебе.

— Кто? Кто предал? — выкрикнула Маша, не выдержав.

Из теней вышла фигура в маске — женщина, но без лица. В её руках была чаша. Она протянула её ко мне. Из чаши поднимался пар и видения. Я увидела лицо — мужчина. Знакомый. Рядом — пергаменты, подписи. Это был… член совета ведьм. Живой. До сих пор.

— Они предали род, чтобы спасти себя, — сказала одна из ведьм. — А проклятие осталось. Оно замыкается на тебе, Карина. Ты — последняя. Ты ключ. Или капкан.

Я покачнулась. Вальтер поймал меня, хотя не должен был. Его руки были прозрачны, но я чувствовала холод — поддерживающий, реальный.

— Что мне делать? — прошептала я. — Как это остановить?

Они заговорили в унисон. Их голоса, как воронье:

— Закончи то, что они начали. Разбей круг. Открой правду. И заплати цену.

— Какую цену? — спросила Алина.

Но ведьмы уже исчезали. Образы таяли. Чаша разбилась, будто и не существовала. Только запах жжёного лавра остался в воздухе и зловещее послевкусие чего-то большего.

Я стояла в центре круга. Вся дрожала. И знала — теперь пути назад нет.

— Кто-нибудь хочет чаю? — сипло спросила Маша.

— Только если он с антипроклятием, — буркнула я.

— Или хотя бы с ромом, — добавила Алина. — У нас впереди весёлое путешествие по следам древнего заговора, проклятого рода и, возможно, новообретённой нежити.

Вальтер стоял рядом, молчал. Его взгляд был слишком человеческим. И слишком испуганным.

— Они сказали «цена». Надеюсь, это не будет ты, — тихо сказала я, не глядя.

— Надейся, — ответил он. — Но я готов. Ради тебя.

В голове прошла мысль, нет ну как же они любят загадки и говорить одно и тоже сто раз, будто-бы мне с каждым разом понятнее, почему нельзя нормально сказать, как приходить не во время они тут как тут, как ответь на вопрос, а все пока.

— То есть, — начала я, листая очередную пыльную книгу, — мы могли не устраивать ад на земле и жертвоприношения в стиле "ведьмы на грани срыва", а просто… освободить души?

— Можно, — совершенно спокойно произнёс Вальтер, как будто я спросила, можно ли чай без сахара.

— Можно?! — взвизгнула Маша, уронив на пол свой блокнот с заклинаниями. — Он молчал! Всё это время!

— Я в шоке, — прошептала Алина. — Сначала мы чуть не сожгли деревню, потом ты всерьёз обсуждала, как вызывать голема, а оказывается, можно было просто сказать: «освободи души»?

— Это не просто, — возразил Вальтер, медленно проходя мимо. — Их держит древнее проклятие. Снять его — это одно. Освободить души — совсем другое. Это как… после генеральной уборки ещё и полы намыть.

— Ну, конечно, как же, два в одном, — фыркнула я. — То есть мне, мало того, что нужно снять проклятие, так ещё и заниматься посмертной санитарией?

— Да, — сказал он без тени иронии.

— Ага, и при этом у меня осталось один месяц, — сдавленно сказала я, — потому что через месяц у меня сессия, а душеспасительные ритуалы не засчитываются как зачёт по истории.

— Может, на следующий год перенесём? — хихикнула Маша, но неуверенно, словно сама испугалась собственной идеи.

— Нет! — в унисон рявкнули духи, появившись из воздуха, как плохо отредактированная вспышка CGI.

— Класс. Призраки теперь у нас не только жилищный комитет, но и учебная комиссия, — буркнула я.

— Если ты не закончишь ритуал, ты умрёшь, — серьёзно произнёс Вальтер, и в комнате стало холоднее.

— И я стану как вы? — спросила я, не глядя на него.

— Да… — прошептали духи разом, и в этом хоре что-то дрогнуло, почти по-человечески.

— Лучше бы вы на мои вопросы отвечали, чем мои мысли подслушивали, — пробормотала я, зябко кутаясь в плед. — Прям семейный комитет: «душа-душа, а как ты провела сегодня день?»

— Ты знаешь, — протянула Алина, — мне нравится, как ты теперь в ванную ходишь с мантрами и солью. Стильная ведьма.

— Я серьёзно! — огрызнулась я. — Я больше не могу даже расслабиться, потому что где-то за шторкой наверняка сидит призрак с табличкой: «напомни Карине, что она смертна».

— О, а это идея, — засмеялась Маша. — Сделать духам бейджики: «Проклятие 1 уровня», «Злой, но с пониманием», «Следящий за тобой в душе».

— И отдельный бейджик Вальтеру: молчал два месяца, но внезапно всё знает.

Вальтер смерил нас взглядом, в котором смешались вечность, раздражение и капля… сожаления?

— Вы не понимаете. Некоторые из них хотят уйти. Но не могут. А некоторые… уже почти не помнят, кто они. Ты для них — последняя искра.

— А мне, — вздохнула я, — снова магический Tinder со спонтанным спасением душ. Хотя я просто хотела отдохнуть летом!

— Ты не обычная ведьма, Карина, — мягко сказал Вальтер, и в его голосе вдруг появилось что-то почти… живое. — Ты — ключ.

Я замолчала.

— Ну что, — сказала Алина, поднимаясь, — начинаем операцию «Спаси призрака — спаси себя». Девочки, доставайте свечи, соль и моральную устойчивость. Нам понадобятся все три.

— А ещё кофе. Много кофе, — добавила я. — Потому что без него я просто пущу всех этих духов в свой чайник и пусть там тусуются.

Я подняла старую, обгоревшую тетрадь. Кожа обложки была грубой, будто кто-то сдирал её с живого существа. На обложке — выцарапанные символы, от которых даже свеча рядом чуть затрепетала. Ну и бонусом — жирная печать из воска с символом, который уже третий день жутко чесался у меня на спине. Совпадение? Не думаю.

— Нашла, — тихо сказала я. — Это... он писал. Один из них.

Мы с девочками сгрудились вокруг, как ведьмы вокруг Wi-Fi роутера. Тетрадь была полной — имена, даты, обряды, описания пыток и казней. И всё это под заголовком: «Очищение от ведьмовского зла».

— Это не просто секта, — прошептала Алина. — Это целая система. И они делали это с осознанием.

— Ага, и эти «святые мужики» не только жгли женщин, — добавила Маша, переворачивая страницу. — Они их мучили. О, вот и наша Лидия — одна из душ, что с нами сегодня болтается в зеркале.

Я замерла. Лидия. Та, что каждую ночь царапала стекло в ванной. А я думала, это просто влажность и нервы.

Из теней вышла она — полупрозрачная фигура, в длинном платье с пятнами, которые не смывались даже призрачной водой. Лицо её было спокойным, но глаза — будто знали слишком много.

— Меня звали Лидия, — проговорила она, и свечи затрепетали. — Я была знахаркой. Помогала женщинам рожать. А потом пришли они — с крестами, факелами и словами о «чистоте».

— Они казнили её... — тихо сказала Маша. — Без суда. Без права.

— За то, что я не молилась их богам, — продолжала Лидия. — За то, что травы знала. За то, что я женщина.

Я стиснула зубы. Это было больше, чем просто история. Это был... приговор. Тем, кто уже был мёртв, но ещё не осуждён.

— У нас есть доказательства, — сказала я, потрясая тетрадью. — Вся правда. Если бы был интернет, я бы это скинула в Твиттер и устроила бы отмену этих идиотов постфактум.

— А как ты это собираешься выложить в интернет без интернета, ведьма? — с усмешкой спросила Алина, поднимая бровь.

— Почтой, Карина! — хохотнула она сама себе в ответ. — Современная магия — это сова с флешкой и пять часов ожидания.

— Отлично, — вздохнула я. — Только мне не хватало, чтобы ворон отправил всё это в TikTok.

— Или сразу в архив Ватикана, — добавила Маша с абсолютно серьёзным лицом.

Мы встали в круг. Я чувствовала, как магия сжимается, как воздух давит на грудь. Лидия стояла в центре, а вокруг неё — свечи, травы, соль и тетрадь, как символ откровения.

— Готова? — тихо спросила я.

— Готова уйти, — ответила она. — Только... скажи миру, что мы были не злом. Мы просто жили. Просто были собой.

Я кивнула.

— Силой крови, земли, памяти и огня. Я, ведьма Карина, разрываю путы проклятия. Да будет освобождена душа, унесённая тьмой. Имя её — Лидия. Истинное, чистое. Да найдёт она путь к свету. Да падут цепи.

Заклинание, полное древних слов, слетело с моих губ. Ветер налетел из ниоткуда. Свечи погасли. И Лидия… исчезла. Без крика. Без слёз. Просто… ушла. И в воздухе стало чуть легче дышать.

— Одна душа ушла, — прошептала Маша.

— Осталось... Двенадцать , — мрачно добавила Алина.

Я посмотрела на тетрадь.

— Каждую из них мы назовём. Каждую мы отпустим. А потом, клянусь, я пойду и сожгу эту чёртову ванную.

Свечи вновь зажглись сами собой — как будто кто-то щёлкнул пальцами в темноте. В комнате запахло полынью и чем-то... странно сладким, будто мёдом и гарью одновременно.

— Это было... красиво, — тихо произнесла Маша, наблюдая, как пепел от тетради слегка засиял.

— Ещё бы, — ответила Алина. — Если бы каждый экзамен сопровождался магическим ветром и очищением душ, я бы точно училась лучше.

В центре круга вспыхнул тусклый синий огонь, и из него появилась новая фигура — высокая, с развевающимся покрывалом и серьёзным взглядом. Она словно светилась изнутри.

— Меня зовут Агнешка, — сказала она, и её голос будто отзывался эхом в костях. — Я не боюсь уйти. Но хочу, чтобы вы узнали.

— Узнали что? — спросила я, подходя ближе.

Она протянула руку, и в воздухе перед нами появилось старое письмо — выцветшие чернила, отпечатки слёз. В нём было признание. Монах, преданный церкви, влюбился в неё и, не выдержав чувства, обвинил её в колдовстве, чтобы избавиться от вины.

— Он любил меня, — прошептала Агнешка. — Но сильнее он любил свою чистоту.

Я ощутила холод — не от страха, а от несправедливости, такой древней, что мир будто бы до сих пор её не прожевал.

— Мы очистим это, — сказала я. — И ты уйдёшь туда, где нет лжи.

— Не одна, — вмешался дух рядом — старик с добрым лицом. — Я помогу. Я был писцом, меня убили, когда узнали, что я записывал их преступления. Но мои слова ещё горят в тенях.

— Что, призрачные помощники теперь в моде? — фыркнула Алина. — Следующий шаг — загробный клуб волонтёров?

— Мы долго ждали, — ответил он. — И теперь время пришло.

Все духи вокруг — те, что ещё не ушли — стали двигаться ближе, их руки касались символов на полу, их глаза светились разными оттенками магии. Кто-то шептал молитвы, кто-то — заклинания.

— Они помогают, — прошептала Маша. — Они хотят завершения. Они хотят... справедливости.

Я вновь встала в круг.

— Имя твоё — Агнешка. Ты невиновна. Ты была просто женщиной с любовью, которую извратили. Мы возвращаем тебе право быть свободной.

Заклинание соскользнуло с языка, и вместе с ним — свет, ветер и всполохи энергии. Агнешка закрыла глаза и исчезла, оставив в воздухе аромат лаванды и пепла.

Один за другим, духи начали подходить. Не умоляюще. Не как призраки. А как союзники.

— Они будут называть имена, — произнёс Вальтер, появляясь из теней. — Они знают, кто готов уйти. Ты просто должна быть здесь и отпустить.

— Это как выпускной бал, только мрачнее, — фыркнула Алина. — И без шампанского.

— Я бы сейчас не отказалась от шампанского, — пробормотала я, — но ладно, давайте звать следующую.

Ведь сейчас мы были не просто ведьмы.

Мы были вратами.

Мы сидели за старым деревянным столом, который каким-то чудом не развалился под весом магии, драм и остатков ритуальных свечей. В воздухе ещё висел запах лаванды, тлеющих трав и... сгоревших нервов.

— Итак, — протянула Маша, — мы освободили проклятые души, завершили древний ритуал, почти не сгорели, почти не умерли. По-моему, заслужили чай. Или что покрепче.

Алина плеснула в чашку мятный настой, подозрительно тёмный, будто он уже был проклят где-то по дороге из чайника.

— Это для укрепления ауры, — сказала она с видом подозрительного аптекаря. — Или кишечника. Я точно не помню.

— Главное, чтобы не для вызова новых духов. Я устала. Если сейчас в чайнике окажется ещё один призрак, я просто уеду в лес, открою книжный и буду жить с котами. — Я уткнулась в кружку.

— Лучше не говори вслух, — заметила Маша. — Тут стены шепчут. И чашки, наверное, подслушивают.

Из угла тихо послышалось:

— Мы не подслушиваем…

Я резко поставила чашку на стол:

— Вы всё подслушиваете, и ещё и комментируете! Дайте людям умереть спокойно! Или жить, чёрт вас возьми!

— Уважительно, кстати, — буркнул один дух.

— Сарказм — мой способ выживания, — ответила я, закусывая печенье, которое по вкусу было как «после трёх в аптеке, но не аптечное».

Вальтер молчал, прислонившись к косяку, но его взгляд был на мне. Как обычно, слишком внимательный. Я отхлебнула чай и строго на него посмотрела:

— Прекрати смотреть на меня, как будто я твой последний шанс на вечную жизнь.

— Я просто думаю, как ты такая маленькая и саркастичная умудрилась победить проклятие, древнюю магию, и мою ревность, — с неприкрытой ухмылкой ответил он.

— Ну… — я пожала плечами. — Насчёт твоей ревности не уверена. Сколько раз ты хотел пришибить Дениса?

— Только раз. В минуту.

— Романтика, — фыркнула Алина. — Всё как я люблю: гроб, драма и шипение духов в подвале.

— Кстати о шипении, — подала голос Маша, — я клянусь, что кто-то под кроватью сказал «мы вернёмся»

Я вздохнула:

— Всё. Беру отпуск. От магии, от проклятий, от призраков. Только чай, плед и отсутствие мертвецов в ванной.

— Обидно, — прошептал кто-то из угла.

— Да идите вы… — протянула я с усталой улыбкой, — ...в свет. Пожалуйста.

Смех. Настоящий, живой. Прозрачные фигуры у стены медленно исчезли. Остался только Вальтер, который всё ещё смотрел на меня.

— Можно я останусь? — тихо спросил он.

— Только если без драм.

— Без обещаний, — ответил он, подходя ближе.

Я вздохнула, закуталась в плед и уставилась в пустую чашку.

— Ладно. Только не подслушивай в ванной. Ни ты, ни твои друзья. Я серьёзно.

Тишина. И лёгкий смешок, будто кто-то всё-таки опять подслушал.

Ночь прошла… относительно спокойно. То есть никто не вылез из зеркала, из шкафа, из чайника (на этот раз), и даже призраки решили соблюдать тишину. Подозрительно.

Я проснулась резко. Что-то было не так. Воздух в комнате был густой, как будто кто-то вылил эфир на потолок, а потом решил поджечь — но не до конца. Всё вибрировало. И не потому что у меня был старый матрас, а потому что в стенах пульсировала магия. Новая магия. Не наша.

— Алина… — прошептала я, — ты чувствуешь?

— Ага, — отозвалась она из-за стены. — И я не уверена, что это хорошо.

— У кого-то тут проснулись странные силы… — донёсся голос Вальтера. Он появился в дверном проёме, как всегда, драматично и с подтекстом, как будто знал, что сейчас будет жесть. И наслаждался.

— Не моя вина, — пробормотала я, — я просто спала.

— Возможно, ты проснулась не совсем как человек, — заметил он, внимательно глядя на меня.

— Я тебе сейчас как человек врежу, хочешь проверить?

Он хмыкнул, но взгляд не отвёл. Слишком тихо. Слишком напряжённо.

Маша вбежала с полотенцем на голове и зубной щёткой:

— Что случилось? Я проснулась от того, что у меня зеркало шепчет.

— Что говорило? — спросила я.

— «Она пробудилась». Не знаю, кто «она», но если это снова про тебя — поздравляю.

Пол заскрипел. И не просто скрипнул, а отозвался, как будто под нами было не дерево, а… что-то дышащее.

— Ну супер. Ещё и пол живой, — пробормотала я. — Надеюсь, он не голодный.

Алина открыла старую книгу, которую мы обычно использовали только если совсем всё плохо. Ну, типа «тьма восстала, мир на грани, и призраки заваривают твой чай». И именно в этот момент страница сама перевернулась. И ещё одна. Пока не остановилась на главе "Забытая кровь. Спящая магия рода."

— О нет, — простонала я, — пожалуйста, только не это. Можно мне просто быть слегка проклятой и периодически общаться с духами? Зачем мне ещё и древняя родовая сила?

— Потому что твоя мама была сильнее, чем ты думала, — прошептал голос. Прямо в ухо. Я взвизгнула.

— Призраки, а ну кыш! — крикнула Маша. — Дайте девке кофе хотя бы налить, прежде чем устраивать ведьмовской апгрейд!

— Тебя пробудила не проклятая сила, — сказал Вальтер медленно, — это было в тебе всегда. Просто… запечатано.

— Класс. Это как находить сюрприз в подарке, только вместо конфет — проблемы, древние заклятия и невидимый холод по позвоночнику.

В этот момент одна из свечей вспыхнула без огня. Просто… пульс света. Потом вторая. Потом шёпот.

— Она готова.

— Кто она?! — не выдержала я.

Ответа не было. Только лёгкое дрожание в груди и чувство, что нечто древнее, спящее — теперь смотрит. Через меня. Во мне.

— Отлично, — сказала я. — Привет, новая глава жизни. Очень приятно. Пошла ты.

Мы сидели в кругу, как на каком-то религиозном собрании, только с кофем и большим количеством книг. Вальтер стоял рядом, уставившись на меня, как на странный артефакт. Я чувствовала, как эта древняя сила колышется внутри, как электричество, неустанно подталкивая к действию. И мне, честно говоря, не очень нравилось, что она была в меня заперта. Печаль.

— Что мы будем делать? — спросила Алина, складывая руки на груди, как всегда, когда ей приходилось думать. В её глазах сверкала решимость, но я тоже замечала в её взгляде ту же тревогу, что и у меня.

— Искать источник, наверное, — я пожала плечами. — Магия как-то не просто так просыпается. Это, как если бы ты неожиданно обнаружила, что твоя лента в ТикТоке вдруг начала снимать все твои тайные разговоры. Очень странно.

— Давай назовём это магической утечкой, — предложила Алина, с ироничной улыбкой поправляя свои очки. — Кто-нибудь должен был оставить окно открытым. Или прокачал что-то не туда.

— И я не спрашиваю, кто из нас не закрыл эту прокачку, — сказала я с сарказмом, уставившись в пол. — Просто скажите мне, что делать с этим, иначе скоро мы все будем как будто вживую участвовать в каком-то фильме ужасов.

— Прокачать магию? — предложила Алина. — Нет, мы не будем ставить на этом крест. Мы собираемся её контролировать. Может, даже использовать в своих целях, если будет выгодно.

— Мы? — перебила её я. — Ты точно в смысле мы? Может, тебе будет несложно заново изучить старые манускрипты и обряды? Я же не знаю, что это за сила, откуда она и какие последствия. Тут ещё и эта штука с кровью.

— Не переживай, мы справимся, — сказала она с полной уверенностью, что мне не нравилась. — Если что, будет много полезных инструментов: книги, амулеты, и, возможно, один-два изгнания. В худшем случае. Но тебе не нужно думать о том, как всё это получится. Мы здесь, чтобы помочь. И найти источник.

Я сделала глубокий вдох, чувствуя, как магия, как шершавое облако, теребит меня изнутри. Что-то в этом было пугающее, потому что я знала: эта сила не исчезнет просто так. Она либо разрушит меня, либо откроет что-то новое. Не особенно радостная перспектива.

— Ладно, я тоже не против. Но мне всё равно не нравится, что эта сила взяла контроль, — пробормотала я, вставая. — Кто-то ведь должен объяснить, откуда это пришло?

Маша запустила руку в один из старых шкафов, что стояли вдоль стены, и вынула какой-то пыльный свиток. Книга, которую она открыла, была настолько древней, что страницы скрипели от времени. На некоторых словах едва можно было различить буквы.

— Думаю, я что-то нашла, — сказала она, склонившись над страницей. — Мы можем проследить происхождение этой силы по её следам. Всё, что нам нужно, это найти начальный источник и пройти путь к истокам.

— И что нам с этим делать? Прокачать уровень на 10? — поддразнила я. — Где все наши суперсильно-магические амулеты?

— Ой, Карина, — Алина хмыкнула. — У нас не тот жанр. Но я думаю, можно попробовать. Нам нужно будет работать в команде, и следить за тем, как сила растёт. Если мы её не контролируем, она будет контролировать нас.

— О, замечательно! Нам нужно ещё и не только учиться контролировать магию, но и взвалить на себя груз этой ответственности? Это прям как в кино, но только без спецэффектов, — я закатила глаза. — Ладно, где начинать искать?

— Начнём с этих книг. — Маша показала на манускрипты, которые мы начали выкладывать на стол. Они были переполнены теми магическими знаками и древними чарами, о которых я даже не подозревала. Призраки все замолчали, словно ждали, чтобы мы начали работать.

Вальтер, как всегда, стоял в тени, наблюдая, но, кажется, всё-таки с определённой долей амбиции в глазах. Я заметила, что его взгляд всё чаще останавливался на мне, но я предпочла не замечать это. В этот момент не было времени на личные вещи.

— Мы нашли что-то вроде указаний, — Маша вскользь заметила, листая страницы. — Это не просто магия, это какая-то старая система защиты, заклятия, которые были наложены на наших предков. Возможно, кто-то из них запечатал силу, чтобы никто не мог её использовать. Если мы раскроем это, то… вытащим саму суть.

— Ага. И точно сможем её контролировать, как Вальтер сказал? — я скептически подняла бровь.

— Если не с первого раза, то со второго, — сказала Алина с улыбкой. — По крайней мере, мы будем готовы.

В этот момент книги начали слегка дрожать, а снаружи в окне, казалось, прошёл сильный порыв ветра. Но ветер был… неестественным. Как будто он шептал слова.

— Всё, хватит. Пора действовать. — Я встала, взяла книгу и посмотрела на девочек. — Если не получится, то хотя бы не будем ныть и устраивать экзорцизм. Просто… разберёмся.

Маша улыбнулась:

— Вот теперь мне нравится этот настрой.

Я наконец-то это сделала. Не сразу, не за один день, но получилось — я могла поднимать предметы силой мысли. Маленькие вещи — чашка, ложка, старый ключ — всё послушно взлетало, когда я концентрировалась. А потом дошло и до наливания чая. Да, прямо из чайника, не вставая. Я почувствовала себя ведьмой на минималках, но очень гордилась этим уровнем магии «лайт».

— Леди Карина теперь может приготовить себе кофе силой мысли, и даже не разлить! — с усмешкой прокомментировала Маша, наблюдая, как чашка аккуратно приземляется передо мной.

— Ну, начнём с малого — закончим освобождением Вальтера, — спокойно сказала я, листая очередной пыльный манускрипт, найденный в глубине монастырской библиотеки. Его страницы были как будто ожившие — символы поблёскивали, а обложка пульсировала лёгким фиолетовым свечением.

— Подожди… ты нашла способ освободить Вальтера? — Алина подняла брови. — Ты уверена, что это не ритуал запечатывания? А то мы его случайно превратим в картину на стене.

— Очень смешно, — отозвалась я. — Нет, всё верно. Здесь сказано, что тот, кто был связан магическим контрактом по собственной воле, может быть освобождён, если его душа всё ещё способна чувствовать любовь и выбирать свободу.

— Ну, тогда точно он. Ему же явно не всё равно, особенно когда кто-то рядом с тобой шевелится не так, как ему нравится, — пробормотала Маша, вспоминая, как Вальтер смотрел на Дениса.

Я достала артефакт с гравировкой — то, что, по словам манускрипта, нужно было для ритуала. Вызвала Вальтера. Он появился быстро, будто ждал.

— Ты хочешь… освободить меня? — его голос был тихим, удивлённым. В глазах — что-то между надеждой и недоверием.

— Я нашла ритуал. Он сложный, но работает. Надо только твоё согласие. И кое-какие ингредиенты. — Я посмотрела на него внимательно. — Ты… хочешь быть свободным?

Он не ответил сразу. Его глаза задержались на мне дольше, чем обычно, и в них отразилось что-то слишком живое для призрака. Тень боли и… благодарности?

— Да, — наконец произнёс он. — Я хочу.

— Ох, вот теперь начинается что-то интересное, — пробормотала Алина, поднося чай к губам. — Только предупреждаю: если после ритуала он решит уйти на покой — мы тебя неделю утешать будем. Или одну ночь с Денисом дадим на выбор.

— Прекрати, — я засмеялась. — Вальтер не уйдёт. Он… он часть этого места. И, наверное, уже часть нас.

— Ну как минимум, часть тебя, — добавила Маша с хитрым взглядом.

Я вздохнула, прижимая книгу к груди. Ритуал был готов. Мы начинали. Вальтер стоял рядом. И на секунду — я почувствовала, как магия внутри меня отозвалась на его присутствие. Что-то древнее, но настоящее. Как будто он не был просто духом.

Скоро всё изменится. И возможно, не только для него.

Подготовка началась ещё до рассвета.

Библиотека превратилась в центр ведьминской активности: свитки, амулеты, пыльные фолианты — всё в хаотичном, но подозрительно логичном порядке. На полу уже выложили круг из соли, в центре которого лежал артефакт — ониксовая пластина с выгравированной руной свободы.

— Ладно, девочки, кто у нас главный по свечам? — спросила я, закатывая рукава.

— Я! — отозвалась Маша, как будто речь шла не о ритуале освобождения духа, а о торте на день рождения. — Я нашла чёрные свечи. И фиолетовые! Понимаешь, чтоб стильно!

— Стильно помереть во время ритуала, да, — пробормотала Алина, ставя в угол защитный кристалл. — Надеюсь, это сработает. Хотя, если нет — ну хоть Вальтер перестанет строить Денису глаза.

Я кивнула Вальтеру. Он молча подошёл в центр круга, его силуэт слегка мерцал, как мираж.

— Начинаем? — спросила я, ощущая, как воздух вокруг вибрирует. Магия будто оживала, чувствовала приближение перемен.

Мы взялись за руки. Призраки, обычно бестелесные и неосязаемые, начали собираться в кругу, стоя чуть поодаль. Они молчали, будто осознавали важность момента. Только один — старик в шляпе, кажется, бывший священник, прошептал:

— Освобождая одного, ты меняешь многих...

Я начала читать заклинание, слова древнего языка будто сами ложились на язык. Воздух загустел, свечи замерцали, и вдруг — вспышка. Словно сердце ритуала забилось.

Вальтера откинуло назад, но он не упал. Его глаза вспыхнули синим светом. Я ощущала, как что-то тяжёлое поднимается, уходит, как будто слои проклятия отслаивались один за другим.

— Ты справляешься, Карина, — услышала я голос где-то внутри себя. Он звучал... изнутри? Или это была она — та магия, которая проснулась?

Руна на артефакте засветилась, и трещина прошла через неё. Вальтер издал сдавленный крик — и будто распался на части... а потом собрался вновь.

Но он изменился.

Он больше не был прозрачным. Его глаза не светились. Он просто стоял, дыша, с настоящей кожей, растрёпанными волосами... живой.

Вальтер был жив.

— Ну... — начала Алина, моргая, — теперь ты нам точно должен кофе. И душ.

— И завтрак, — добавила Маша, подходя к нему и тыкая пальцем в бок. — Ага. Настоящий. Без сквозняка.

Я просто смотрела на него, чувствуя, как внутри дрожит всё. Он посмотрел на меня — и на его лице появилась первая за всё это время тёплая, едва заметная, но искренняя улыбка.

— Спасибо, Карина, — прошептал он. — Ты дала мне второй шанс. А теперь…

— А теперь чай, — резко сказала я, скрывая волнение под шуткой. — И никаких слёз. У нас же стиль. И маникюр. И зомби-романтика.

Призраки разом вздохнули. Некоторые исчезли, будто успокоившись, словно освобождение Вальтера стало первой трещиной в стене их заточения.

Но мы знали — это только начало.

Денис вошёл в библиотеку, как раз в тот момент, когда Вальтер поднял руку, будто пробуя что-то невидимое.

— Ну класс. Теперь ты ещё и живой. Тебе только костюм супергероя не хватает, — буркнул Денис, скрестив руки.

Вальтер спокойно повернулся. Его взгляд был холодным, но не злым — скорее наблюдательным.

— А ты всё ещё ревнуешь. Интересно, зачем? Она же выбрала тебя.

— Это временно, — фыркнул Денис. — Я умею чувствовать, когда кто-то тянется душой к другому. Даже если этот "другой" до недавнего был полупрозрачным выкидышем из мира духов.

Я встала между ними, прищурившись.

— Парни, может, хватит? Один только воскрес, другой может снова стать призраком, если будет нарываться.

Алина из-за книжной полки тихо пробормотала:— А можно без дуэли? Или хотя бы со световыми мечами...

Когда мы остались с Вальтером наедине, он подошёл ближе, и теперь его шаги были слышны. Ступни касались пола. Он пах... каким-то смесью дыма и пыльных страниц.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила я, глядя на него с интересом и осторожностью.

— Необычно, — произнёс он медленно. — Словно я впервые живу. У меня бьётся сердце. Но есть что-то ещё... Я чувствую боль этих стен, чувствую других... таких, как я был. Мне кажется, я не один, кто хочет выбраться.

Он смотрел на меня внимательно.

— Но знаешь, Карина, я бы не вернулся, если бы не ты. Ты не просто пробудила мою душу. Ты заставила меня захотеть жить.

Я замерла, у меня перехватило дыхание.

— Ты ведь знал, что это будет опасно?

— Конечно. Я знал, что могу исчезнуть. Но исчезнуть, не увидев, как ты улыбаешься, когда всё это закончится... — он слегка улыбнулся. — Это было бы хуже.

Я рассмеялась, чуть нервно.

— Ты только не привыкай. Я всё ещё в шоке, что ты теперь с кровью и плотью, а не просто эффект из фильмов ужасов.

Он сделал шаг ближе. Совсем близко.

— А ты не привыкай, что я жив. Потому что теперь мне будет труднее держать дистанцию. Особенно когда ты так выглядишь… даже в халате после ритуала.

Я опустила глаза и почувствовала, как щёки вспыхнули.

— Вальтер…

Он взял мою руку. Его прикосновение было тёплым. Настоящим. Магия дрожала где-то на краешке реальности, но сейчас — её не было. Были только мы.

— Ну что, — сказала я, смахнув пот со лба и разглядывая круг. — Пункт освобождения душ открыт. Одна душа — один ритуал. Без очереди не подходить. Никаких льгот, даже если вы были графиней в прошлой жизни.

Алина, сидящая на полу и жующая конфету, добавила:

— Пожалуйста, не пугать ведьму в процессе. Ведьма у нас эмоциональная, может случайно и освободить, и запечатать обратно.

Маша хмыкнула, щёлкнув пальцами — свеча вспыхнула.

Духи начали подходить. По одному.Каждый из них становился в круг, показывал свою историю — кто-то грустно, кто-то молча, кто-то театрально — будто в последний раз репетирует спектакль. Я старалась удерживать внимание, хотя в какой-то момент начала зевать.

— Следующий! — прозвучало, как на приёме у терапевта. — Душевное освобождение по записи, не создаём пробку между мирами.

Когда последний дух исчез в золотом свечении, воцарилась тишина.

Такая... звенящая, плотная, непривычная.

Я обернулась, вслушиваясь.

— Всё? Больше никого? — я сделала шаг к кругу. — Я сейчас передумаю! Последний шанс! Выходи, кто там спрятался за гардиной смерти!

Молчание.

Алина медленно встала, вытянулась и огляделась.

— Ну всё, Карина. Призраков нет. Даже шорохов. Ни одного "бу". Ни капельки паранормального.

Маша, будто проверяя, махнула рукой. Ловушка для духов — пустая. Свет мерцающих свечей больше не дрожал.

— Это... странно. Даже как-то одиноко, — пробормотала я. — Я, кажется, привыкла, что в ванной кто-то дышит мне в затылок.

— Ага, и тебе это даже начинало нравиться, — хмыкнула Алина.

— Теперь тебе придётся мыться одна. О, ужас! А ведь можно было продать места призракам в ванной за ритуальный доллар!

Мы рассмеялись. А потом — замолчали.

Это была настоящая тишина.

Без боли. Без стенаний. Без шепотов, от которых мурашки.Только наши голоса. Наш смех.Жизнь.

Мы стояли, глядя друг на друга. Впервые за долгое время — без привидений, без зловещих завываний в углах и без внезапных появлений Вальтера в зеркале. Почти спокойно.Почти.

— Так, и что теперь? — начала я. — Сходим в ванную без сопровождения и отметим шампанским?

— Можно даже с пеной и масками, — с улыбкой добавила Маша, потирая руки.

— Без Вальтера, без Дениса, без духов — даже скучно как-то, — иронично вздохнула Алина, присев на стол и с удовольствием прихлебнув чай.

И тут дверь резко распахнулась.

На пороге стояла монахиня, та самая, старая как сама обитель, с лицом, на котором могла бы пылиться Библия. За ней — две помощницы, молчаливые, мрачные, как тень Вальтера на похмелье.

— А вот и наше "безопасное пространство", — прошептала я. — Не успели чай допить.

— Это она. — Голос монахини был ледяной. — Четырнадцатая ведьма.

— Ну, приятно познакомиться, — сказала я, попивая чай. — Может, сначала кофейку? А потом жечь?

— Она — ключ. — Вторая монахиня смотрела на меня, как будто я очередная тайна, которую надо разрезать на ритуальном алтаре.

— Смерть её откроет врата. — Проговорила третья с благоговейным ужасом.

— Ну вот, опять эти врата. Может, начнём с десерта? — вставила Алина. — Я как-то больше по сладкому, чем по ритуальному убийству.

— Хватайте их, — приказала старая монахиня.

Мгновение — и нас затащили в подвал.

Тёмный, сырой, с запахом затхлой магии и старого вина, которое явно использовали не по назначению. Дверь за нами закрылась с глухим металлическим лязгом.

— Значит, вот как выглядит "благословение монастыря", — пробормотала Маша. — Уютненько.

Я посмотрела на девочек и выдохнула:

— Ну что, "ключи", "врата", "жертвы"... Может, пора снова звать Вальтера? Или Дениса. Или, может, сделать вид, что мы не ведьмы, а экскурсия заблудилась?

— Только если ты сможешь переубедить их с помощью чайного пакетика и сарказма, — усмехнулась Алина.

Мы сидели в подвале, разглядывая камни, словно в них должна была быть подсказка: «Выход тут».Но увы — никакой волшебной стрелочки, только паутина, сырость и одна мышь, которая явно тут хозяйничала.

— Может, постучим три раза и скажем «откройся, Сезам»? — предложила Алина.

— Или просто «пустите ведьм в туалет»? — подала голос Маша, качаясь на старом деревянном стуле.

И в этот момент послышались шаги.Тяжёлые. Знакомые. Раздражённо-смелые.

Денис.И рядом — Вальтер.

— Мы пришли вас спасти, — заявил Денис, глядя на дверь. — Она не особо слушается, но я над ней поработал.

Он попытался открыть дверь с размаху.Ноль эффекта.Попробовал магически.Дверь просто… зевнула.Вальтер сделал несколько движений руками, древние символы засветились в воздухе, но...

Ничего.

— Ну, супер, — буркнула я. — У нас два мужика , один с магией, и дверь всё равно крепче, чем мой кофе по утрам.

— Эта печать древняя, — выдавил Вальтер, нахмурившись.

— А ты у нас древний, должно быть, и ключ от неё где-то в твоём внутреннем архиве, — не удержалась я.

Он посмотрел на меня пристально. Как всегда, этот взгляд — как будто раздевает душу, не тело.Денис подозрительно кашлянул сбоку.

Я встала, вытянула руки перед собой. Магия внутри меня уже пульсировала, как гулкая волна.С каждым днём она становилась сильнее — особенно после ритуала освобождения Вальтера.

— Так… — прошептала я. — Значит, дверь. Ты мне не нравишься. Уйди.

Вспышка света. Сила прошла через мои пальцы. Символы на двери загорелись, словно от обиды… и с треском рассыпались.

— Вау, — сказала Маша.

— Напоминай мне никогда не злить Карину, — добавила Алина.

— Ты освободила древнюю печать одним щелчком? — удивлённо спросил Вальтер.

— Ну, почти. Я ещё и прокомментировала, — усмехнулась я.

Мы выскочили наружу. Монахини уже не было — видимо, не ожидали, что их «жертвы» будут с магией и сарказмом в одном флаконе.

Девочки радостно выдохнули.Я остановилась на пороге, повернулась к парням:

— Спасибо, конечно, за визит. Но в следующий раз, может, захватите лопату, отмычку или хотя бы торт?

— А может, просто не попадать в подвал? — буркнул Денис.

— С тобой — это всегда опция, — хмыкнула я.

Вальтер ничего не сказал. Но смотрел на меня особенно. Глубже, внимательнее. Словно почувствовал во мне что-то… новое.Сильное.

Как только мы вышли к воротам, воздух был уже не такой плотный, как в подвале, но напряжение всё ещё висело, как электричество после грозы.

И тут — сирены. Мигалки. Машины с резкими тормозами.Полиция.

— О, кажется, почта всё же работает, — прошептала Алина с лёгкой ухмылкой.

— Да здравствует бумажный Интернет, — добавила Маша.

Офицеры начали быстро осматривать территорию, кто-то из них направился к нам.

— Это вы отправили материалы по расследованию убийств? — спросил старший из них, серьёзный, как дождь в ноябре.

— Мы… нашли их. В старой книге. И… да, это были настоящие документы, — аккуратно произнесла я.Про магию, духов и ведьм мы решили дружно промолчать. Пусть останется в списке местных городских легенд.

Когда мы сказали, что нас держали в подвале, лицо офицера потемнело.Через минуту в дело пошли наручники, крики и приказы. Монахини и их «помощники» даже не успели ничего придумать.

Главную монахиню вели последней. Она обернулась, её глаза — чёрные, как мокрый уголь, — впились в меня.

— Это ещё не конец, — произнесла она.

Я иронично приподняла бровь.

— И это всё? Где взрывы, финальный босс и падающие кометы? — с сарказмом спросила я, махнув в сторону уезжающих машин.

Мы стояли молча несколько секунд. Потом…

— Ты осознаешь, что через два дня — 1 сентября? — сказала Маша.

— Да, и мы всё лето провели не на пляже, а разговаривая с мёртвыми, — добавила Алина, закатывая глаза.

— Выходит, отпуск был… оригинальным, — хмыкнула я.

— Следующим летом — только спа, никакой нечисти, — заявила Маша, вскидывая руки к небу. — Пусть и она отдохнёт от нас.

Я рассмеялась. И вдруг впервые за долгое время — почувствовала тишину внутри.Не гул духов. Не страх. А просто… тишину.

Но где-то в глубине — что-то шевельнулось.Магия. Она проснулась.

“Пыль летнего безумия”

Лето закончилось.Слава богам, духам, и даже школьной столовой — закончилось.

Я сидела у окна, укутавшись в плед, с чашкой чая, на вкус как осень: пряный, терпкий, немного грустный.На улице листья шуршали по асфальту, как воспоминания, от которых не сбежишь — да и не хочется.

Да, я счастлива.Счастлива, что больше нет гонок по катакомбам, истеричных монахинь, вопящих духов и ночей, где спишь с ножом под подушкой (магическим, конечно).Счастлива, что теперь я — обычная девочка, с обычной жизнью. Ну… почти.

Потому что он остался. Вальтер.Мрачный, загадочный, вечный. Он обещал дождаться меня, неважно, сколько пройдёт времени.Иногда он появляется просто постоять рядом, иногда — чтобы сказать что-то, от чего сердце сжимается и разжимается в два раза быстрее.И я знаю: он — рядом. И я не одна.

Алина… Алина теперь не просто саркастичный друг — она влюблённая саркастичный друг.Денис? Ну, он пытался строить из себя крутого, но сдался под её взглядами и закатыванием глаз.Теперь они вместе, громкие, смешные, немного странные.Пугающе идеальная пара, если спросите меня.

А Маша…Маша нашла любовь. В книгах.Серьёзно, у неё сейчас роман с "Древними трактатами по защитной магии" и "Энциклопедией духовного баланса".Иногда она мурлычет над страницами, и мы с Алиной думаем: либо это заклинание, либо Маша окончательно ушла в магическое монашество.

А я…Я просто сижу у окна.И думаю, что скучаю.По духам. По хаосу. По нам — тем, летним.

Но знаете что?

Если когда-нибудь всё это вернётся —я буду готова.

И, возможно, даже с запасом чая.