Тень Заката. Наследие Хара

Первый удар ветра пришёлся по куполу так, что пол под ногами дрогнул, будто не сверхпрочная зарионовая решётка держала его, а старый земной пластик.

— Сектор «Север-3», шквал до ста двадцати, — сухо проговорил ИИ. — Давление на оболочку: девяносто пять процентов от максимального допустимого. Режим: предаварийный.

— Охренеть, — выдохнул кто-то за спиной.

Игорь не обернулся. Он стоял у центрального пульта управления штормом, ладони на тактильных панелях, взгляд — врезан в голографическую проекцию над столом. Красноватое небо Проксимы было перекрыто слоем данных: линии фронта, вихревые столбы, стрелки потоков, мигающие точки транспорта и людей.

«Север-3» на карте выглядел, как жалкий пузырёк света, прижатый сверху зелёно-оранжевой массой циклона.

— Башня «Грот-2», статус, — бросил Игорь. — Я вас не вижу по силовому.

Голос оператора тут же прорезал эфир:

— «Грот-2» на связи! Переход в режим максимального рассеивания, но нас мотает. Катушки живые, обледенения нет.

На другом экране мелькнуло окно: башня — тонкая игла из металла, утыканная кольцами катушек, — вилась в потоках дождя и ветра, вытягивая из облаков молнии. Вспышка — бело-фиолетовая, за ней — глухой, почти физический удар по козырьку базы.

— Климатчики, держите частоту в коридоре, — Игорь стиснул зубы. — Нам нельзя дать фронту уйти к «Север-4», они там только купол подняли.

— Если ветер захочет — уйдёт, — пробормотала где-то справа Эльза, но достаточно тихо, чтобы это осталось просто усталым констатированием, а не саботажем приказа.

Эльза сидела за соседним пультом, волосы затянуты в тугой хвост, глаза покрасневшие от недосыпа. Её консоль была забита данными по влажности, температуре, конвекции. Слой за слоем она сдвигала, глушила и усиливала потоки, пытаясь направить стихию туда, где меньше людей и техники.

— «Мустанги-1» и «Мустанги-2», доклад, — Игорь переключился на другой канал. — Сколько ещё людей в жилом секторе?

— «Мустанг-1», — отозвался хрипловатый голос водителя. — Забираем последнюю группу из блока «Бета». Тридцать две жопы на борту. Пытаемся не перевернуться.

На голограмме две иконки — тяжелые броневики с четырьмя поворотными колёсами и низкими, приземистыми корпусами — пробирались по залитому водой коридору внешней улицы. Над ними фонтанами лупил дождь, фонари едва пробивали мутный поток воздуха.

— «Мустанг-2» здесь, — второй водитель явно давил панику. — Воду из дренажей уже выбило. Нам через нижнюю рампу не пройти, всё в говне!

— Объезжайте по техтоннелю «Юг-2», — быстро ответил Игорь. — Я дам вам зелёный по шлюзам. Эльза, откроешь им?

— Уже, — она провела рукой по панели, синяя линия маршрута на карте чуть сдвинулась. — Но если вода поднимется ещё на сорок сантиметров, ваши герои будут плавать.

— До этого времени мы их вытащим, — отрезал Игорь. — «Шторма», вы где?

— «Шторм-1» на подходе, — через шум помех пробился знакомый, наглый голос Кайто. — Вижу ваш милый пузырь. Вижу, как его сейчас, блядь, сдует.

— Держи язык, пилот, — вмешался диспетчер. — У тебя на борту сорок человек.

Игорь машинально улыбнулся. Четыре года прошли, а Кайто всё так же ухитрялся смеяться, когда другим было не до шуток.

Он вывел на экран картинку с борта «Шторма».

Тяжёлый конвертоплан — гибрид штурмовика и транспорта — пробивал слой тёмно-фиолетовых облаков, винты-ротора вращались вертикально, удерживая машину над бушующей поверхностью. Ветер швырял машину из стороны в сторону, но стабилизаторы и инерционные компенсаторы выравнивали её, глядя со стороны — почти магически.

Внизу, под стеклом, мелькало что-то тёмное и живое: тоскующие по ветру кроны кроводревов, их толстые, изогнутые стволы, похожие на сросшиеся сосуды, отклонялись под напором воздуха. Листьев как таковых не было — вместо них зияли полупрозрачные пластины, которые шуршали и вспыхивали тусклым внутренним светом при каждом порыве.

— Красота же, — протянул Кайто. — Если бы не угрозы смерти, я был бы туристом, а не пилотом.

— Сбавь высоту, — приказал Игорь. — Тебя слишком сильно сносит. Возьми курс на восточный шлюз, «Мустанги» к нему подтяну.

— Принято. «Шторм-1» корректирует маршрут.

Игорь перевёл дыхание, но расслабляться нельзя было ни на секунду. Каждый новый запрос, каждый красный треугольник на карте — чьи-то жизни, чьи-то семьи, чьи-то будущие жалобы в отдел снабжения, если всё закончится хорошо.

«Если» — всегда висело в воздухе.

Четыре года назад он думал, что после хара самое страшное позади. Что дальше останется только строить, сеять, выравнивать. Планета показала: нет. Когда умерла биосеть, исчезла не только угроза. Исчез хрупкий баланс.

— Сектор «Ферма-2», у вас что за цирк? — вмешался голос из соседного блока связи. — У вас по датчикам давление в куполе падает.

— Не «Ферма-2», а «Ферма-2-Север», — буркнул мужчина с седыми висками, координатор аграриев. — Это у нас клапан сброса клинит. Сейчас...

Игорь резко поднял руку.

— Стоп! Не трогайте клапан. Эльза, покажи «Ферму-2».

На карте вспыхнул ещё один зум. Купол фермы — меньший, чем жилой, но всё равно внушительный — стоял на краю «Север-3», вплотную к краю леса. Ветер пытался оторвать его от земли, как детский шарик. По периметру ползли тяжёлые тени — риллы, сбившиеся в стадо, пытались уйти от урагана в сторону бетонных стен. Над ними, как медузы, плыли стаи стайников — полупрозрачных, похожих на летающих скатов существ, пытающихся поймать потоки и не сорваться в бешеную пробку ветра.

— У вас давление падает, потому что створки не держат перепад, — быстро сказал Игорь. — Закрепите внешние фермы и отрежьте верхний ярус. Пусть внутренние системы выровняют.

— Но там же тридцать процентов посевов! — взвыл аграрий.

— Зато внизу — люди, — тихо сказала Эльза. — А людей у нас нет десятипроцентного резерва.

Пауза.

— ...Понял, — мужчина осёкся, голос стал жёстким. — Режем верх. Давайте команды нашим.

На секунду в центре зала стало совсем тихо. Даже ИИ как будто снизил громкость, не дублируя уведомления вслух, только мелькая надписью в углу зрения.

Игорь сжал пальцы, чувствуя, как ноет старая травма в руке — напоминание о самой первой аварии ещё в Велесграде. Тогда отец спас его. Здесь спасать приходилось самому, и каждый раз — не всех.

— «Мустанг-1», доклад по людям, — выдавил он. — Вы уже у техтоннеля?

— Да, — водителю явно было не до юмора. — Нас залило до уровня фар. Если бы не приводы на колёсах — всё, хана. Но прорываемся. До шлюза триста метров.

— «Мустанг-2»?

— Вошли в тоннель, — ответил второй. — Здесь ветра меньше, но вода скоро к нам доберётся.

— Эльза, дай им на пути зелёный по всем внутренним шлюзам. Проходной коридор, без остановок.

— Уже. Но если кто-то из техников сейчас полезет туда руками — их просто засосёт, — пробормотала она.

— Объяви общий запрет на выход в техтоннели, — сказал Игорь. — Только дистанционный режим.

— Принято, — вмешался голос ИИ. — Ограничение движения персонала по техническим туннелям — введено.

— Миша, — раздалось из угла зала, — у нас по «Север-3» связи с внешними дронами нет.

Игорь автоматически поправил:

— Я не Миша.

Оператор покраснел:

— Прости, Игорь. Эн-47-«Циклон» и два Эн-52 пропали с сетки. Они были на северной кромке леса, отслеживали крону кроводрев. Последний сигнал — десять минут назад, глубина облаков четыреста метров, после — белый шум.

— Белый... — Игорь нахмурился. — Это у нас по биосети такой шум был. А биосети больше нет.

— Может, перегрузка разрядом? — осторожно предположил Кайто по общему каналу. — Там же молнии как бешеные.

— Может, — отозвался Игорь. — Пока шторм не уляжется, лезть туда нечего. Металл нам ещё вывезти надо.

— Ты думаешь про металл больше, чем про дроны, — съязвила Эльза.

— Я думаю про людей, — он посмотрел на неё. — Дроны нам всучат новые, если потеряем. Людей — нет.

Её взгляд на секунду смягчился. Между ними уже давно не было той старой, совсем юношеской лёгкости. Слишком много мёртвых за эти годы, слишком много компромиссов. Но в такой момент старые швы хоть как-то держали.

— «Шторм-1», посадку готовим? — Игорь снова переключился на внешний канал.

На экране кабины «Шторма» всё тряслось. За стеклом — белёсая стена дождя, то и дело прорезаемая фиолетовыми шрамами молний. Под самолётом, сквозь воду и туман, мелькал купол «Север-3», как светящееся яйцо, над которым несётся железный молох неба.

— Видимость — хреновая, — сообщил Кайто. — Но я вижу вашу посадочную платформу. Лебёдки готовы?

— Готовы, — ответил диспетчер посадочного узла. — Платформа в максимальном углублении, ветровые щиты подняты.

— Хорошо. Ещё чуть-чуть, и ваши пассажиры вылезут и пожалуются, что укачало, — усмехнулся пилот, но в его голосе чувствовалось напряжение.

Игорь поймал себя на том, что задержал дыхание. На голограмме «Шторм» медленно снижался, проваливаясь в гущу штормовой каши. Раз, другой, третий — стабилизаторы работали на пределе. Несколько раз индикация высоты дёргалась, будто система сама не понимала, где небо, а где уже почти купол.

— Примем в любом случае, — тихо сказал диспетчер посадки. — Мы его не уроним.

— Если уроните — сами полетите ехать, — пробормотал Игорь.

— Чё? — не понял тот.

— Ничего, работаешь хорошо, — отрезал Игорь. — Держи курс.

«Шторм» в очередной рывок провалился вниз, и на секунду картинка стабилизировалась: платформа, щиты, всполохи света на мокром металле. Гидравлические лапы платформы поднялись ему навстречу, магнитные замки вспыхнули голубым. Контакт.

— Посадка, блядь, есть! — выдохнул Кайто.

По залу прокатилась волна облегчённых вздохов, кто-то даже хлопнул в ладоши. Игорь позволил себе короткую улыбку и тут же переключился:

— Сколько у тебя там людей?

— Все, кого успели загрузить из «Гамма-сектора», — ответил Кайто. — Тридцать восемь. И один псих, который решил в шторм выйти курить на лестницу, но его Лиана пинком загнала обратно.

— Передай Лиане, что она молодец, — сказал Игорь. — А этому психу мы потом покажем статистику смертности на открытых лестницах.

— Ага, — хмыкнул пилот. — С радостью.

Игорь ещё несколько минут слушал, как «Мустанги» докладывают о входе в купол, как аграрии отчитываются о срезанном верхнем ярусе — тридцать процентов посевов к чертям, зато люди живы. Как климатчики постепенно отводят шторм на восток, в сторону пустого, выжженного плато, где когда-то стояла одна из опор биосети.

Только когда зелёная зона над «Север-3» расширилась хотя бы до десяти километров, он позволил себе отойти от пульта.

Ноги дрожали так, будто он сам бегал по этим тоннелям, а не гонял по ним иконки.

— Ты как? — тихо спросила Эльза, глядя на него из-под своего монитора.

— Нормально, — соврал он.

— Врёшь, — она сняла гарнитуру, потёрла виски. — Но это нормально.

Он усмехнулся краем губ.

— У нас по регламенту двадцать минут перерыва после первой фазы шторма, — напомнил ИИ. — Рекомендую восстановить водно-солевой баланс.

— Слышал, что железка сказала? — буркнул Кайто, который всё ещё висел на линии, хотя уже давно мог отключиться. — Пей воду, а то сдохнешь не от шторма, а от идиотизма.

— От тебя бы сдох, — устало отозвался Игорь, но в голосе было тепло. — Свободен, пилот. Проверь машину, и чтобы мне никаких трещин на лопастях.

— Ещё чего. Сам проверь, — проворчал тот и отключился.

Зал потихоньку шумел, люди вставали, растягивали затёкшие плечи, кто-то шёл за синтетическим кофе. За окном — точнее, за слоем бронестекла — всё ещё бушевал шторм, но уже не пытался вырвать купол из земли, а просто шёл себе по рельефу, как ему и положено, туда, где никто не живёт.

Игорь шагнул к маленькому боковому окну, прижался лбом к прохладному стеклу.

Над дальним краем купола, где заканчивалась прозрачная оболочка и начинались защитные модули климат-башен, плясали молнии. За ними, в разрывах тучи, виднелись силуэты деревьев: кроводревы, вытянутые, как жилы, старые гиганты планеты, и более привычные, нормальные, словно земные, — прямые стволы, кроны, абсолютно лишённые чужой, пульсирующей жизни биосети. Вместо светящихся каналов — просто листья. Просто ветки.

«Мы выжгли хара, — подумал он. — Биосеть умерла. А лес всё равно растёт. Планета делает вид, что нас терпит».

— Игорь, — позвал кто-то. — С тобой хотят связаться из «Север-3» напрямую.

Он повернулся. На боковом терминале уже мигало поступающее соединение.

— Выходи на связь, — кивнул он оператору и активировал канал.

Перед ним всплыло лицо — мокрое, с прилипшими волосами, но улыбка до ушей. Молодая женщина в защитном жилете, на фоне за её спиной мелькали люди, кто-то махал руками.

— «Север-3» на связи, координатор Лисицкая, — представилась она. — Хотела сказать, что у нас все живы. Купол цел, фермы дышат, люди тоже. Даже тот идиот, который вышел курить.

— Рад слышать, — сказал Игорь. — Можете начинать первичный осмотр повреждений. Но только по внутренним коридорам,наружу — ни шагу, пока я не дам добро.

— Да мы и не рвёмся, — хмыкнула Лисицкая. — Здесь и внутри хватает работы. И… спасибо.

— За что? — он искренне не понял.

— За то, что не дали нам превратиться в воронку, — в её голосе не было пафоса, только усталость. — Мы все из шторма живыми вышли. Это охуенное достижение, если честно.

Он не смог ответить сразу. Горло на секунду сжало.

— Держитесь там, «Север-3», — наконец сказал. — Это был не последний шторм. Мы ещё замучаемся с климатом.

— Зато есть ради чего, — улыбнулась она и отключилась.

Игорь опустился на край ближайшего кресла, провёл ладонью по лицу. В висках всё ещё пульсировало, как когда-то, под куполом биорегенератора, после взрыва в Велесграде. Только теперь вместо одной линии ответственности было сразу тысяча.

Он посмотрел на свои руки. Четыре года назад эти руки держали оружие против хара. Теперь — панели управления штормом.

«Что изменилось? — спросил он себя. — Я всё ещё нажимаю кнопки, от которых кто-то живёт, а кто-то нет».

Ему очень хотелось верить, что теперь он хотя бы чаще выбирает правильных.

После уничтожения хара и обрыва биосети прошло четыре года.

Первые месяцы планета сходила с ума. Там, где раньше пульсировали живые синтры, земля проседала, под корнями открывались пустоты, штормы шли по странным траекториям, словно сами искали мёртвые зоны. Магнитные аномалии били по приборам, старые маршруты дронов и наземной техники приходилось переписывать.

Но жизнь терпеливо занимала освобождённое.

На тех участках, где биосеть умерла, сначала вселились простые пионеры: ковровая трава, пузырные кусты, невзрачные жгутовики. За ними прямыми линиями пошли кроводревы, вытягивая свои сосудистые стволы в чистый воздух. На опушках появлялись стайники, искали новые потоки, риллы осторожно ступали по ещё не устоявшейся земле.

Человеческие купола множились. К центральному комплексу добавились новые поселения для добычи ресурсов и выращивания пищи. «Север-3», «Ферма-2-Север», «Карьер-Запад», ещё несколько безымянных поначалу точек, которые теряли цифры и получали имена.

Смерть биосети сняла одно серьёзное ограничение: био-поля больше не искажали приборы и сознание пилотов. В небе появились «Шторма», «Скаты», «Лисы», внизу — «Мустанги» и «Титаны-2». Магистрали стали шире, логистика — быстрее.

Но вместе со свободой пришла и новая работа. Климат разбушевался, как ребёнок без строгого родителя. Ураганы, грозы, резкие перепады температур заставили людей строить климат-башни, перепрошивать модели ИИ, сутки напролёт сидеть над картами фронтов.

Игорь Брусков, человек, который однажды отдал приказ на уничтожение хара, за эти четыре года превратился в того, кто отвечает за то, чтобы Проксима b не уничтожила их в ответ — не разумом, а просто ветром, дождём и гравитацией.

Пока ему удавалось держать баланс. Но планета ещё не сказала своё последнее слово.