Тернии Тегваара

Начало истории здесь: https://author.today/reader/26228/195046

Пролог

Приглядевшись к налетчику, Артем разобрал человеческую фигуру, до пят укутанную тусклым серым и едва различимым в ночи плащом, лицо ее скрывал низко опущенный капюшон. В обеих ладонях незнакомец сжимал длинную рукоять двуручного меча, с причудливой формы клинком: узким и прямым у основания, широким и волнообразным на конце.

Своим грозным оружием мечник беспрерывно выписывал вокруг тела замысловатые восьмерки. Все эти подробности Артем с первого взгляда сумел разглядеть лишь благодаря до сих пор сохранившемуся боевому ускорению режима тени. Для нетренированного глаза стороннего наблюдателя стремительные, как мельканье крыльев мотылька, движения мечника слились бы в неразличимый серый вихрь – так быстро он вращал вокруг себе огромный клинок.

Этот новый персонаж битвы, вдруг разыгравшейся на городском кладбище лунной летней ночью, прикрыв спиной ослабевшего от ран Артема, недвусмысленно дал понять упырихам-горбуньям, что вступил в схватку на стороне теней.

Первую, замешкавшуюся и не успевшую вовремя отскочить с его пути, горбунью мечник вывел из строя весьма эффектно: одним точным молниеносным ударом-выпадом он снес ей голову с плеч. Однако, вопреки логике и здравому смыслу, обезглавленный труп монстра не завалился тут же наземь, а грузно плюхнулся на четвереньки и шустро засеменил прочь от опасного обидчика. Почти сразу же шейным обрубком, с мерзким чавкающим звуком, обезглавленная тварь врезалась в чугунный забор могильной ограды. Преградившее путь препятствие поумерило ее пыл. Безголовая горбунья развернулась, и неторопливо поползла вдоль ограды, тщательно обшаривая когтистыми лапами кладбищенскую землю перед собой.

Догнать и расчленить на диво живучий труп монстра серому мечнику, разумеется, не позволили две другие горбуньи, тут же с двух сторон одновременно насевшие на обидчика их товарки. Снова вооружившись найденным огрызком лопаты, Артем попытался было подняться на подмогу одинокому союзнику. Но отскочивший мечник тычком локтя по лбу вернул парня обратно на землю, беззвучно упредив таким образом раненого героя, чтобы не путался под ногами и не мешал ему биться в полную силу.

Не успевший никак среагировать даже на такое бесхитростное нападение мечника, Артем вынужден был признать свою очевидную ущербность в бою из-за раны. Затаившись за спиной союзника, он больше не предпринимал попыток подняться с земли и наблюдал за дальнейшей скоротечной схваткой из лежачего положения.

Скорость перемещения по полю боя и мастерство владения клинком у мечника оказались на уровне выпускника Школы Теней, он неуловимым серым призраком мелькал меж двух разъяренных упырих, а его меч успевал, при этом, не только отражать все до единого выпады из четырех когтистых лап, но периодически весьма опасно контратаковать в ответку. И, в отличии от ржавой лопаты Артема, раны на телах горбуний, оставляемые широким волнистым концом его клинка, не затягивались тут же прямо на глазах с пугающей быстротой, а начинали шипеть и дымиться, будто вместе с честной сталью в плоть страшилищ каким-то невероятным образом попадала до кучи еще и какая-то чрезвычайно едучая кислота. Эти поджаривающиеся изнутри раны хоть и не причиняли нечувствительным к боли упырихам страданий, но, определенно, сильно раздражали тварей, заставляя их нервничать. Из-за чего те совершали новые ошибки, чаще подставляться и, как следствие, получать все больше и больше дымящихся разрезов и уколов на своих телах.

Не прошло и минуты с начала отчаянной зарубы одинокого мечника с парой клыкасто-зубастых страшилищ, а обе горбуньи уже утопали в клубах черного в ночи дыма, исторгаемого их заживо сгорающим в адском пламени нутром.

Меж тем, третья обезглавленная упыриха тоже даром времени не теряла. В дальнем углу обшаренной ей вдоль и поперек могилы тварь нашарила-таки свою чумазую, испачканную землей отрубленную башку и, как шапку, тут же нахлобучила ее обратно на обрубок. Аккуратно придерживая находку обеими руками на разрубленной шее, упыриха наконец распрямилась.

Ужасные, пустые бельма мертвых глаз на приставленной к телу башке через считанные мгновенья сменились осмысленным взглядом, на налившейся зловещим багрянцем радужке по новой проступили черные стрелы вертикальных зрачков. Покосившись на сражающихся с мечником дымящихся товарах, ученая отсечением башки упыриха зябко передернула плечами. Решительно развернувшись, она, по-прежнему не отнимая рук от приставленной к обрубке головы, быстро заковыляла обратно с сторону старого кладбища. Игнорируя удобные для хождения утоптанные тропинки меж могилами, быстро улепетывающая одинокая горбунья через каждые три шага комично задирала ноги высоко вверх, перешагивая через полуметровые чугунный ограды. Скоро одинокая горбатая фигура в побуревшем от грязи одеянии достигла края высоких разноцветных оград и, нырнув в ближайший проход межу могил, скрылась из виду.

Артему, тем временем, даже лежа без движения на земле, с каждой секундой становилось все хуже и хуже. Глубокие раны от острых упыриных когтей на боку обильно кровоточили. Пытаясь замедлить кровотечение, Артем прижал к ранам носовой платок и накрыл его сверху обеими ладонями. Это отчасти помогло, кровь, мгновенно пропитав платок, стала медленно сквозь него сочиться, а не выплескиваться толчками, как поначалу. Но под давлением ладоней и без того болезненные раны превратились в совершенно невыносимые источники беспрерывной муки. Артему теперь казалось: будто в каждую рану на боку невидимые палачи воткнули по раскаленному железному пруту и беспрерывно эти пруты, не извлекая из ран, ворочали из стороны в сторону. А после того, как запахло горелой плотью поджаренных мечом упырих, ощущение выжигающего бок каленого железа стало настолько реалистичным, что Артем, все чаще отрывая свой взор от боя, стал невольно озираться на зажимающие разодранный бок окровавленные руки, опасаясь увидеть вырывающиеся из-под пальцев клубы черного дыма.

Артем крепился изо всех сил, стараясь не подавать виду: как на самом деле ему сейчас хреново, и не отвлекать от боя мечника своими стенаниями. Он подавлял сколько мог рвущийся наружу болезненный вопль, но вместе с сочащейся из ран кровью парень продолжал терять силы, и скоро перед его глазами все начало болезненно двоиться и расплываться. Еще через какой-то весьма незначительный временной интервал бедняга стал на секунду-другую отключаться от реальности и проваливаться в черноту беспамятства. И вот в этом уже отвратительно-беспомощном состоянии ничем не сдерживаемые жалобные стоны Артема стали-таки прорываться сквозь до хруста стиснутые зубы.

Еще через пару минут отчаянного рубки до превратившихся практически уже в тлеющие головешки, изрезанных и исколотых вдоль и поперек упырих наконец дошло, что они не в силах совладать с мечником. Чудовища прекратили безнадежные наскоки на противника, попятились, развернулись и, уподобившись кенгуру, гигантскими прыжками припустила наутек, вдогонку за своей, по новой привыкающей к отрубленной башке, товаркой.

Мечник в сером плаще не стал их преследовать. Сунув меч в широкие заплечные ножны, он склонился над корчащемся от боли, непрерывно стонущем и уже почти не приходящем в сознание Артемом, заставил болезного расцепить судорожно вцепившиеся в бок ладони и, наскоро осмотрев раны, не придумал ничего лучшего, чем придавить их уже своими руками.

И чудесным образом это вдруг помогло. Безобразно растянувшиеся, черные раны, с густой сеткой желтого гноя внутри, на побагровевшем от разошедшегося во все стороны воспаления боку под удивительно холодными (несмотря на долгий непрерывный бой) ладонями мечника стали на глазах сходиться, превращаясь в узкие полоски свежих, чистых разрезов. Показавшая на них вскоре ярко-алая кровь тут же свернулась, образовав твердые корки болячек, которые через считанные секунды покрылись сетью трещин и осыпались на землю, явив взору красные, самую малость припухшие полоски свежих шрамов. А еще через несколько секунд шрамы побелели и опали до состояния рубцов годичной давности. Самого же искусника-целителя с первого до последнего мгновенья совершаемого им чудодейственного таинства беспрерывно трясло и корежило точно так же, как недавно завывающего от невыносимой боли Артема, но лекарь мужественно вытерпел откат и оторвал перемазанные чужой кровью ладони от снова порозовевшего бока Артема лишь тогда, когда на месте былых ран остались едва заметные белесые росчерки.

Боль в боку вдруг исчезла, зрение прояснилось, и первое, что увидел очнувшийся от тяжелого забытья Артем, были два огромных фиолетовых глаза, фосфоресцирующих в ночи из глубины серого капюшона, склонившегося над ним незнакомца.

– Кто ты? – едва слышно прошептал Артем и испуганно примолк, пораженный слабостью и старческой дрожью своего голоса.

– Выпей, это поможет тебе на пару часов вернуть силы, – вместо ответа на вопрос, приказал дважды спасший его жизнь незнакомец, левой рукой тут же приложив к пересохшим губам Артема литровую пластиковую бутылку с каким-то пахучим травяным настоем, а правой – приподнял голову парня с земли и помог Артему поудобнее устроиться на локтях.

Напиток, как через секунду выяснил Артем, оказался довольно приятным на вкус. И он буквально физически ощущал, как с каждым глотком чудесного зелья по новой наливаются силой его атрофировавшиеся мышцы. От переизбытка силы и энергии вскоре в ушах как-то странно застучало…