Тётушка

Скромный опыт подсказывает: совершенно бессмысленно бороться с ведьмами при помощи костров и тому подобных вещей. В ту пору, когда процветала охота на ведьм, их жгли сотнями тысяч, и что, их меньше стало? Только больше! Ведьмы, вообще, любят тепло. Говорят, это оттого, что черти водят своих подруг на экскурсии в ад, дают погреться в котле или на сковородке. Кто так говорит, врёт бессовестно. Вот у меня ни одного чёрта знакомого нет, и ни в каком аду я не бывала, а погреться люблю. Помнится, однажды Ивашка мою тётушку Ягу обманом в истопленную печь посадил и закрыл заслонкой. Сам сбежал, рассчитывая, что Яга сгорит. Тётушка осталась цела, дождалась, что печь выстынет и выбралась через трубу. Кацавейку, конечно, спалила, а что с платьем стало, лучше не вспоминать. Сама в саже извозилась, краше того чёрта, с которым знакома не была. Поначалу хотела Ивашку изловить и поступить с ним по принадлежности, да передумала. Его жить оставишь, такой злодей вырастет, только держись! А ей толковые злодеи приятны.

Но это всё летом, когда ведьмы, особенно лесные, дружно злодействуют. А зимой им чем заняться? Яблочко наливное только в магазине продаётся, да и то оно парафином обмазано. Гуси-лебеди на юг улетели. Ивашки да Игнашки к родителям в город уехали и попробуй их там достать. Опять же, зимой случается холод и даже мороз.

В лесу и зимой можно неплохо перекантоваться. Задолго до первых морозов избушка принимается когтями рыть землю. Роет, пока не получится яма глубиной три аршина без полутора вершков. В эту яму избушка усаживается, подогнув ноги, словно в гнездо. Выпадет снег и засыплет избушку по самую крышу. Снаружи останется только небольшой сугроб. Я буду сидеть внутри у камелька, вспоминать прошедшее лето и слушать, что творится снаружи.

«Чу, снег по лесу частому под полозом скрипит», едут двое на санях.

— Федька, поглянь, там, никак, над сугробом парок вьётся.

— А не дымок?

— Не, это берлога. Там медведь спит.

— И что?

— Добудем медведя, шкура будет знатная, мясо. Медвежья шкура, знаешь, сколько стоит? Семнадцать рублей! Желательно тебе получить такую сумму денег?

Ведь это они обо мне говорят, будто бы я — медведь. Ну, я им покажу! Хоть и зима, но я ли не ведьма!

— Ну как не ты его добудешь, а он тебя?

— Не каркай! Лошадь выпрягай и привязывай к берёзе, чтоб не убежала. Сани подтащи поближе.

— Мы же хотели на санях дрова везти.

— А привезём медведя. На, вот, держи ружьё и следи хорошенько, а я стану в берлоге оглоблей ворочать, будить косолапого. Как он башку покажет, тут ты и стреляй.

— Боязно мне.

— Боязно ночью по кладбищу гулять, а тут — бах! — и семнадцать рубликов в кармане. Начали!

Что они делают, изверги? Крышу оглоблей пробили, сейчас все горшки перебьют. Карабин свой навели, будто я зверь какой. Не боюсь я вашего карабина, у меня тоже ружьё есть, от тёти Яги осталось. Вот и поглядим, кто лучше палит. Как сказал поэт:

Вот ружжо,

Вот я ужо!

Бах!

— Федька, дуралей! Ты мне ногу прострелил!

— Не стрелял я!

— А кто, я — что ли? Ружьё у тебя в руках, значит, ты и стрелял! Во, полный сапог крови! Давай сюда сани, видишь же, я встать не могу.

— Мы же хотели на санях медведя везти…

— А повезём меня. Стрелок хренов!

Ну вот, уехали. И ружьё забыли. Будет у меня два ружья: тётушкино и своё. Теперь никто не скажет, что я только колдовать могу. Стреляю тоже неплохо.

Осталось вызвать метель, чтобы она замела следы, и никто не нашёл, где избушка на курьих ножках устроилась зимовать. А я присяду поближе к камельку и стану вспоминать тёплое лето.