The Cat Piano

Боль… Музыка… Клавиши… Удар… Кровь…

Вновь и вновь ударяют по юному, истерзанному, раздетому до белья телу блестящие от свернувшейся крови стальные иглы. Вновь и вновь пьют они твою кровь, Хацуне Мику, пленница безумного органщика, под душераздирающие аккорды. Вновь и вновь исторгаешь ты крики боли из пересохшего рта. Потому что он не позволит тебе молчать, твой голос, твои крики — важная составляющая этой музыкальной партии. Да, не так давно ты пела в свете прожекторов, по собственной воле. Но это позади. Теперь ты — составная часть музыкального инструмента, ты дала свой голос сему механическому монстру. Он не попросит, он вырвет желаемое силой из твоих лёгких. Так что отныне твоя доля — вопить, кричать, надрываться, пока ты ещё жива. И надеяться до последнего на чудо. Музыка, твоя отрада, ныне обернулась кошмаром для тебя.

***

Несколько мгновений назад,

На Бейкер-стрит 221 б было тихо.

Шерлок бездельничал; Джорджина была в командировке — начались политические волнения в Танзании — и долг журналистки призывал миссис Холмс быть на месте событий. Дочь — у бабушки Марты.

Поэтому дома было тихо.

Шерлок отчаянно скучал.

От Мика не было вестей.

Джон занимался своей Мэри, которая ждала второго ребенка.

Саша училась, Гориллаз отвалили на гастроли.

Джиген и Люпен вновь осели в своем детективном агентстве.

А агент МакГайвер аккуратно растворился в обыденности дней.

***

В один серый скучный дождливый лондонский день в дверь позвонили.

Было уже десять часов утра, а Шерлок всё еще валялся в постели. Звонок в дверь его подбросил и, путаясь в ногах, руках, пижамных брюках и халате, консультирующий детектив скатился вниз.

— Кто там? — спросил он, проанализировав с десяток приемлемых версий.

— Свои, — отозвался голос Джона, — открывай. Мы тут уже промокли.

Шерл открыл дверь.

На пороге стояли Джон Ватсон, Дайсуке Джиген и Арсен Люпен III.

— Парни? — Шерлок удивленно уставился на них, — что случилось?

— Мальчишник у нас будет, — заявил Джон, — пойдемте, да пакеты не забудьте.

— А кто женится? — Холмс освободил прихожую, — неужто Люпен?

— Не, — Джон принял пакеты из рук друзей и потащил их на кухню, — у меня сын родился. Обмываем!

— Да ты что?! — изумлению Шерлока не было предела, — а почему не позвонил?

— А я решил с друзьями всё это дело отметить, — наслаждаясь произведенным эффектом, произнес Ватсон, — да и ребята поблизости оказались. Ну, мы и решили. Конечно, что Мика и Бена нет — это минус, но они у нас — люди занятые. Обойдемся.

***

Мальчишник прошел на ура.

Парни и выпили, и закусили, и теперь, рассевшись около горящего камина, листали предания старины глубокой.

— И что? — спросил нетрезвым голосом Люпен, — этот Суини Тодд реально людей в пирожки превращал?

— Зуб даю, — икнул Ватсон, — наша городская страшилка.

— Дед родился в 1874, а этот тип орудовал в 1847 году, — Люпен задумался, — возможно, даже и встречались…

— А может и нет, — провозгласил Джиген, — а это что за хрен с гооры?

— Какой? — Шерлок сфокусировал свои ясные серые очи на Дайсуке.

— А тут Гриффин какой-то…

— А! Да! Это человек-невидимка! — Холмс назидательно поднял вверх палец, — он грабил и убивал.

— Кааккой год? — осведомился Люпен.

— 1897.

— Встречались…

— И не говори, но прошли мимо.

— Кто прошел мимо? — Шерлок протянул руку и взял стакан.

— Мой дед и Гриффин.

— Ну да, — Шерлок отхлебнул горячительной жидкости, — Гриффин — невидимка. Твой дед его не заметил.

— Точно. Кто там еще?

— Родион Романович Раскольников, — весьма четко выговорил стрелок.

— Да ты по-русски говоришь?! — восхитился Ватсон, — классно.

— И хто это?

— У-Б-И-Й-Ц-А…

— И кого он убивал? — осведомился Ватсон.

— Струшек, — выдохнул Джиген, — топорм.

— Маньяк, — вынес приговор Шерлок, — его поймали?

— Поймали и на каторгу, — Джон отложил досье и икнул, — мало дали.

— А это что за хмырь? — Люпен III взял в руки еще одно досье, — Гумберт Гумберт?

— О! А!

— Шерлок? — три пары глаз уставились на детектива.

— Педофил.

— В смысле? — не понял Дайсуке.

— В том самом.

— Е**** в рот, — выругался Люпен, — да как таких земля носит?!

— Ты тоже к женщинам не равнодушен, — подколол его Ватсон.

— Только к тем, кто моей возрастной категории, — возмутился вор, — я кто такой, чтобы такое с девочками делать?! Дети — это святое!

— Для него — нет.

— Его казнили?

— Сдох сам.

— Ну хрен с ними, — король воров отложил все эти неподъемные досье, наполнил стаканы живительной влагой и раздал парням, — давайте выпьем за то, чтобы все бандиты, которых мы поймаем, всегда получали наказание!

— Хороший тост! — икнули все остальные.