Тихие игры

Такси, пыхтя, развернулось на заросшем колесами дворе и укатило обратно к цивилизации, оставив Алису одну наедине с тишиной и старым домом. Воздух здесь был иным — густым, сладковато-прелым, пахнущий влажным деревом, пылью и временем. Дом стоял, будто притаившись в чаще леса, его потемневшие от дождей бревна смотрели на нее слепыми окнами, в которых застыло свинцовое небо.

"Твое пристанище", — сказала мама по телефону, и в ее голосе прозвучала не забота, а облегчение. С глаз долой. Алиса понимала ее. После разрыва с парнем, после провала ее последней выставки, она и сама чувствовала себя выброшенным на берег хламом. Этот дом, доставшийся от странной тети Маргариты, был последним якорем.

Ключ скрипнул в замке, будто давно не использовался по назначению. Дверь с трудом поддалась, проскрежетав по полу каменной плитки. Первое, что ударило в нос, — не запах затхлости, а аромат сушеных трав и старой бумаги. Так пахнет заброшенная библиотека.

Она оставила чемодан в прихожей. Солнце, пробиваясь сквозь тучи, робкими лучами освещало длинный коридор, упиравшийся в лестницу на второй этаж. Пыль танцевала в светлых столпах, словно мириады мельчайших существ. Алиса медленно прошлась по первому этажу: гостиная с зачехленной мебелью, кухня с громадной плитой, кабинет, заваленный книгами. Все было покрыто слоем пыли, но в этой пыли не было хаоса. Словно дом не забросили, а законсервировали.

Именно в кабинете она впервые почувствовала это. Острое, неоспоримое ощущение, что за ней наблюдают. Не из окна, не из темного угла — а отовсюду сразу. Спина заныла от напряжения. Она резко обернулась. Никого. Только тишина, давящая, почти звенящая.

"Собирайся, Алиса, — строго сказала она себе вслух. — Это стресс. Усталость".

Решив осмотреть спальни на втором этаже, она поднялась по скрипучей лестнице. И тут услышала. Тихий, но совершенно отчетливый звук. Не скрип. Не вой ветра. Шаги. Легкие, быстрые, словно кто-то невысокий пробежал по голым доскам прямо над ее головой. На чердаке.

Сердце ушло в пятки. Она замерла, вцепившись в липкую от влаги перилу. "Мыши, — мгновенно нашла объяснение логическая часть ее мозга. — Или птица под крышей". Но другая часть, примитивная, животная, кричала, что это были именно шаги. Детские шаги.

Собрав волю в кулак, она дошла до двери в главную спальню. Здесь было чище, чем внизу. Кровать с высоким изголовьем, туалетный столик с откидной крышкой, большое зеркало в позолоченной раме. В зеркале отражалась она сама — бледная, с темными кругами под глазами, испуганная. А еще — темный проем открытой двери в коридоре. На миг ей показалось, что в проеме мелькнула тень.

Больше она ничего не слышала. Решив отложить исследование чердака на потом, Алиса принялась распаковывать чемодан. Под одеждой лежала папка с ее собственными эскизами — бесплодные попытки вернуть вдохновение. Убрав вещи, она взяла папку и поставила ее на столик. И тут ее взгляд упал на каминную полку.

Там, среди безделушек, лежала небольшая, потертая на углах картонная коробка. Любопытство пересилило страх. Алиса подошла и сняла крышку.

Внутри лежали рисунки. Детские, сделанные карандашами и фломастерами на пожелтевшей от времени бумаге.

Первый рисунок: дом. Этот самый дом. Но нарисованный с какой-то пугающей перспективы, будто снизу вверх, отчего он казался огромным и грозным.

Второй: девочка в желтом платье. У девочки были ее, Алисины, веснушки, и ее, Алисины, непослушные рыжие кудри.

Третий рисунок заставил ее кровь похолодеть. На нем были изображены двое детей. Девочка в желтом платье. И мальчик, держащий ее за руку. У мальчика — такие же веснушки и такие же рыжие волосы. Они стояли перед лесом, а за их спинами была нарисована высокая темная фигура с длинными пальцами.

Алиса сглотнула ком в горле. Она никогда здесь не была. Никогда. Родители уверяли, что тетя Маргарита не интересовалась детьми и видела Алису лишь младенцем, однажды. Откуда тогда эти рисунки? Откуда это портретное сходство?

Она перевернула листок. На обороте, детским, но уже уверенным почерком было выведено: "Мы и наш Друг. Тихие игры начинаются".

В доме стало очень тихо. Слишком тихо. Словно сама тишина затаила дыхание, ожидая, что же она сделает дальше. Алиса не знала, что ее больше пугает: шаги на чердаке, или эти рисунки, на которых кто-то двадцать пять лет назад изобразил ее и брата, которого она не помнила.

Брата, который, как гласила семейная легенда, погиб, когда им было пять лет.

Она посмотрела в окно. Сумерки сгущались, превращая лес в сплошную черную стену. И ей почудилось, что в одном из окон-близнецов на чердаке, на мгновение, мелькнул бледный овал лица.