Тик оптимизма

Аркадий Петрович сидел на скамейке в парке с таким выражением лица, будто только что познал дзен, причём сразу восьмого уровня. Он созерцал медленно падающий осенний лист, сложив руки на животе, и блаженно улыбался пустоте.

Мимо пробегал его вечно спешащий сосед по подъезду, Геннадий. Заметив Аркадия в состоянии подозрительного экстаза, Геннадий притормозил.

— Петрович, ты чего? — осторожно спросил он. — Тебя уволили, что ли? Или тёща съехала?

Аркадий медленно повернул голову. Его правое веко совершило серию ритмичных, пулемётных движений, напоминающих азбуку Морзе.

— Гена… — прошептал он с придыханием. — Жизнь — это невероятный дар. Она настолько феерична, многогранна и, не побоюсь этого слова, восхитительна, что я буквально захлебываюсь в восторгах!

Геннадий сделал шаг назад.

— Послушай, «просветлённый», у тебя глаз сейчас выскочит и убежит в кусты. Он у тебя дергается так, будто пытается выстучать «Полет шмеля». Если жизнь так прекрасна, что с лицом?

Аркадий Петрович на секунду замер, прижал палец к прыгающему веку, пытаясь его укротить, но глаз продолжал жить своей бурной, независимой жизнью.

— Так в этом-то и вся соль, Геночка! — восторженно воскликнул Аркадий, и его голос сорвался на фальцет. — Я сегодня проснулся в шесть утра от того, что сосед сверху решил освоить игру на тромбоне. И я подумал: «Какая тяга к искусству! Какая экспрессия!» Потом я обнаружил, что мою машину заблокировал мусоровоз, и я поехал на метро, где мне наступили на ногу три раза, и каждый раз — разные, уникальные личности!

— И? — Геннадий недоверчиво прищурился.

— И я осознал! — Аркадий вскочил, а его глаз в этот момент выдал особенно сложный пируэт. — Мир настолько полон сюрпризов, он так непредсказуемо прекрасен, что мой организм просто не справляется с обработкой входящего счастья!

— То есть глаз дёргается от избытка серотонина? — хмыкнул сосед.

— Нет, Гена. Он дёргается исключительно от изумления. Я смотрю на этот мир, удивляюсь каждой его нелепости, и мой глаз просто аплодирует этой реальности в меру своих физических возможностей!

Аркадий Петрович снова сел, зажмурился и глубоко вдохнул выхлопные газы проезжающего мимо автобуса.

— Видишь? — пробормотал он, не открывая глаз. — Опять удивило. Одуванчик сквозь асфальт пробился. И веко пошло, пошло на взлёт… Красота!

Геннадий покачал головой и пошёл дальше, решив на всякий случай записать телефон хорошего невролога. А Аркадий Петрович остался сидеть, продолжая подмигивать Вселенной своим гиперактивным глазом.