Типа товО

«Люблю тебя, Петра творенье…»
А.С. Пушкин

Елена Петровна Чудинова, в искренней любви к которой я объяснился сразу в эпиграфе, известна прежде всего своим романом «Мечеть Парижской Богоматери». Без него, скажем честно, кто бы её вообще знал, кроме узкого круга крайне ограниченных товарищей? Но роман раскручивали, даже популярный тогда Михаил Леонтьев к тому руку приложил — может быть и сожалеет о том сейчас, ибо пути их с того времени разошлись. Так или иначе, все об этой книге тогда говорили, к тому же её выход совпал с вбросом щедровицких методологов о необходимости создать «русский ислам» и диспутом священника Даниила Сысоева с мусульманами, коих представлял поп-депутат-расстрига Али-Насралла (извините) Полосин. Это было ещё до того, как последнего отправили лечиться от алкогольной зависимости в Катар…

Короче, время было горячее, тема христианско-мусульманского диалога гремела повсеместно, так что Е.П.Ч. словила хайп (как тогда ещё не говорили, хотя хайп уже был) и приобрела всенародную известность в качестве русской патриотки, борца за Русь и Православие etc. Это было довольно-таки комично, учитывая принадлежность литераторки к одной из римокатолических сект, а именно Лефеврианскому согласию. Даже на православном «Спокойной ночи, малыши», то есть радиостанции «Радонеж» ей дали целую передачу — наверняка и денег подкидывали, в отличие от большинства православных участников и ведущих, — было комично и грустно, — как впрочем и всё, что связано с Еленой Петровной — католичка учит православных Родину любить. Хотя, конечно, как ведущая она идеально вписалась в «православную» стилистику, когда голосом тёти Тани с пионерским задором восклицала «Здравствуйте, дорогия радиослушатели!». А может быть и до сих пор восклицает, извините, за всем кичем в эфире не уследишь…

Так вот, Е.П. равна своей первой широко известной книге, а книга, насколько можно судить, равна ей. О книге и поговорим.

Роман описывает фантастическую ситуацию, когда Европа оказывается окончательно захвачена мусульманскими иммигрантами и на территории континента устанавливается новый халифат. Собор Парижской Богоматери превращён в мечеть, христиане стонут под иноверным игом. Но есть ещё герои, не смирившиеся с этим позором, в частности — священник (кстати, лефеврианец — кто бы мог подумать!) и его героическая спутница-киллерша, незадолго до того убившая одного из горских полевых командиров, спрятанного в Лондоне в особняке известной пожилой актрисой — ну, вы догадались, о ком тут речь.
Так вот, эта двоица идёт осуществлять план священника, состоящий в следующем:

Мечеть надлежит захватить, переосвятить и взорвать, чтобы больше храм Божий не был поругаем сарацинами.

Как будто всё замечательно, но за описанием путешествия и героизма действующих лиц прячется весь бред авторской задумки.

Ведь священник собирается — внимание! — взорвать христианский храм. Не мечеть, а именно храм Божий.

Здесь хочется повторить известную фразу о крестике и трусах. Всё же священник, разрушающий храм — это что-то новое и слишком фантастичное даже для подобного рода бульварной фантастики. Однако, нет, mad-муазель Чудинова до сих пор довольна своей придумкой; не слышал я, чтобы она хоть как-то попыталась оправдать этот нонсенс.

Далее. В романе появляется характерный персонаж — некая пророчица, девочка, подверженная припадкам, в процессе которых она излагает якобы волю Бога, и поражённая стигматами — кровоточащими незаживающими язвами, расположенными на её теле в тех местах, где на иконах у Христа изображаются раны. Что тут сказать?
Никогда медиумический транс не мог быть приравнен в Православии к откровению от Бога, а в описании Чудиновой совершенно классический: закатывание глаз, падение на землю, пена изо рта… Куда больше сходства с «откровениями» Мухаммада, чем с подлинным богообщением — как оно описано настоящими святыми.

Стигматы в аутентичном Христианстве, то есть в Христианстве Православном, всегда считались признаками если не бесовской одержимости, то разгорячения крови и проблем с психикой. Впервые появились они у явного психопата Франциска, почитаемого католиками святым под эпитетом Ассизского, и далее пошли гулять по РКЦ, сформировав её истерическую молитвенную практику, насыщенную неприкрытым эротизмом, кошмарным визионерством и амплификацией гордыни.

Для Чудиновой это нормально, что определённо выдаёт её католичество, которое она демонстративно не афиширует. У неё вообще всё очень демонстративно.

Очень характерный эпизод в книге связан с «обратной конвертацией» одного француза, который был — хотел быть — настоящим мусульманином, и почти им стал, но что-то глубинное берёт своё, когда он видит толпу наступающих чёрных. И он вспоминает, что он француз, европеец и, — как это бывало в советских фильмах: "Патроны кончились, товарищ капитан! — Но ты же коммунист, Петров! — и снова застрочил пулемёт".

Этот эпизод однозначно характеризует Елену Петровну как банальную расистку. Даже если бы ничего другого не было ею сказано в этом ключе, можно было бы догадаться.

Да, Елена свет Петровна — расистка.
Это сквозит во многих её произведениях, художественных и публицистических. Её враги — мусульмане, а не ислам, В рисуемой ею картине мира есть Прекрасная Белая Европа и — чёрные, покушающиеся на кровь и почву. Идея, что мусульман можно обращать, что с ними можно и нужно (!) говорить о Христе, что наш долг есть прежде всего проповедь — этого нет в сознании авторки, во всяком случае это полностью отсутствует в её текстах и сетевых репликах.

Кроме того уже тысячу лет проституирующая в ереси Европа католиков и протестантов, кстати, резавших друг друга с нехристианским остервенением, для неё — Святая Земля. И ради этой святыни — Европы как таковой — можно даже самоубиться, т.е. совершить смертный грех.

Я сейчас говорю не о литературном персонаже из «Мечети», а о конкретном западном сумашедшем, который в знак протеста против всего плохого за всё хорошее застрелился чуть не прямо в алтаре Нотр-Дама (в возрасте 78 лет, к слову). Тогда Чудинова и её заединщики пошли к посольству Франции возлагать цветы, восхищаясь подвигом этого шахида. На православном (!) радио Радонеж она провещала:

«Нет больше той любви, чем если кто положит душу свою за други своя»,- сказал Господь. Нет, не самоубийца Доминик Веннэр, да упокоит Господь его праведную душу!»

Такой вот алес гемахт, Петровна...

Хотя самое превосходное было то, как писателька отреагировала на случай с редакцией Шарли Эбдо, когда мусульманские активисты расстреляли активистов безбожия и богохульства. Надо говорить, на чьей стороне была Елена Петровна или догадаетесь?

Это не трудно. Ведь какие-то *урки покусились на Священные Еуропейские Ценности и святых белых людей. Ну, мало ли что там они такого писали и рисовали про Христа и Богородицу!

На сегодня, думаю, довольно будет о Е.П. А может быть и вообще довольно, ведь никто ещё не отменял sapienti sat.

Или типа тово.