Толлерн из Тройна: Том I

«– Любопытно, любопытно! – пробормотал он.

– Куда же это я попала? Всё страньше и страньше!»

Льюис Кэрролл, «Алиса в Стране Чудес»

Воздух не просто содрогнулся – он загудел, зазвенел, заскрежетал. Это был не единый взрыв крипера, а оглушительный хаос звуков, обрушившийся на него лавиной: гул тысяч голосов, сливающихся в непрерывный, тяжелый рокот гигантского базара; ритмичный, сотрясающий землю грохот кузнечных молотов где-то вдалеке; резкий лязг сталкивающихся доспехов поблизости; и пронзительный, холодный свист ветра, яростно гуляющего между высокими, уже не просто каменными, а словно выточенными из единого скального монолита стенами Спавн-Цитадели Империи. Толлерн втянул воздух со свистом, инстинктивно отпрянул назад, прижавшись спиной к прохладной стене. Его сердце колотилось как бешеное, отдаваясь глухим стуком в висках в такт грохоту молотов.

Нейрошлем образца 2050 года передавал не просто картинку – он вколачивал реальность прямо в мозг. Он вдыхал едкий запах горящего угля и терпкую вонь конского пота, смешанную с ароматом жареной рыбы и пыли. Кончиками пальцев в тактильных перчатках он ощущал неровную, шершавую фактуру древнего камня под ладонями. А в ушах стоял не просто гул, а какофония: крик торговца "Свежий хлеб! Горячий хлеб!" где-то справа, перебранка двух игроков на непонятном языке слева, истошное ржание лошади у коновязи.

«Господи… Это Майнкрафт?» – пронеслось в голове, звучало как слабый шепот на фоне этого ада. Он зажмурился, пытаясь отсечь сенсорный штурм, но тщетно. Да, где-то там, под слоем невероятной детализации, угадывались знакомые квадратные очертания зданий и архитектурных элементов. Но все было гиперреальным. Привычные блоки превратились в массивные, детализированные камни и бревна с видимыми трещинами и сколами. Вода в огромном каменном фонтане в центре площади переливалась не просто бликами, а играла настоящими солнечными зайчиками, отражая небо, которое, к его изумлению, тоже не было плоским кубом – оно имело глубину, облака плыли медленно и объемно. А лица… Лица NPC и игроков были не статичными масками, а живыми, дышащими, с мимикой, морщинами у глаз от смеха или напряжения, и глубиной взгляда, полного мыслей и эмоций – чего не хватало даже в самых продвинутых симуляторах его скучной реальности 2050 года.

Он стоял, все еще прижимаясь к стене, на широкой, вымощенной темным, почти черным камнем площади, у подножия поистине циклопической статуи – изображение сурового бородатого мужчины в орнаментированных латах, застывшего с огромным мечом, опущенным острием в землю перед собой, как веха или предупреждение. «Император Аргил I. Основатель. Первый Покоритель», – прочертилось в его поле зрения полупрозрачными, но четкими синими буквами – системная подсказка. Вокруг буквально кипела жизнь, абсолютно непохожая на спокойное, неторопливое строительство домиков или азартное исследование темных пещер из далекого детства Толлерна. Здесь торговые ряды ломились не от примитивных ресурсов, а от бумаг: свитки контрактов с сургучными печатями, пергаменты с патентами на редкие схемы крафта, глянцевые карты с титулами на участки земли в опасных приграничных зонах. Толпа была пестрой: игроки в невероятно разнообразной, но явно функциональной броне – от тяжелых, стилизованных под средневековых рыцарские доспехи с геральдическими значками, до обтекаемых и блестящих футуристичных композитных пластин с едва заметным свечением стыков – не прогуливались, а спешили по своим делам, их шаги гулко отдавались по камню. Их голоса – гортанные, шипящие, басовитые – сливались не просто в гул, а в многоголосый рев на десятках и сотнях языков, создавая ощущение вавилонского столпотворения в мире квадратов.

Толлерн инстинктивно потянулся рукой к пустому месту у бедра, где в старых симуляторах виртуальный слот вызывал инвентарь. Вместо знакомого щелчка и сетки 3х3 пространство перед его глазами взорвалось светом. С легким жужжанием и ощущением едва уловимого покалывания в висках перед его мысленным взором мгновенно развернулся сложный, многослойный голографический дисплей, парящий в воздухе. Четкие, но не режущие глаза синеватые символы выстроились в строки:

"ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ТОЛЛЕРН"

">> МИР ЭТЕРИИ (Etheria Craft Online - ECO) <<"

"СТАТУС: НЕОФИТ [УР. 0]"

"НАЦИЯ: РОССИЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ (ВИРТ. РЕГИОН)"

"ТЕКУЩИЙ ГЕОПОЛИТИЧЕСКИЙ СТАТУС: ВОЙНА"

">> ИМПЕРИЯ АРГИЛА I <<"

"VS"

"<< ЛИГА ВОЛЬНЫХ ГОРОДОВ >>"

[ИКОНКА: СКРЕЩЕННЫЕ МЕЧИ, ПУЛЬСИРУЮЩИЕ КРАСНЫМ]

Слово "ВОЙНА" горело особенно ярко, почти кроваво-алым, заставляя сердце Толлерна ёкнуть.

Война? – пронеслось в голове, смешавшись с остатками дезориентации. В Майнкрафте? Серьезная война между игровыми фракциями?

Комок не то страха, не то азарта застрял в горле. Это было.. не просто масштабно. Это пахло пеплом и кровью даже здесь, в, казалось бы, безопасной цитадели. Он вспомнил суровые лица проходящих игроков в броне, их озабоченные взгляды – теперь это обретало смысл.

Он еще раздражающе медленно скользил взглядом по строкам интерфейса, пытаясь осознать масштаб, как грубоватый, хриплый окрик, похожий на лай старого пса, разорвал воздух прямо у него за спиной:

– Эй, мешок с костями! Не стой столбом посреди дороги, подвинься с пути!

Толлерн резко вздрогнул, инстинктивно шарахнулся в сторону. Голограмма инвентаря мигнула и погасла. Мимо, не просто громыхая, а буквально сотрясая каменные плиты подковами, прошел стройный, как гвардейский полк, отряд. Они были облачены в синие стальные латы с холодным серебристым отливом на ребрах жесткости, на развевающихся плащах цвета ночной грозы – герб: гордый двуглавый орел, стилизованный удивительным образом – одна голова смотрела в прошлое, в средневековье (перья, кольчуга), другая – в будущее (гладкие пластины, оптические сенсоры вместо глаз). "Рыцари Ордена Владимирского Графства [УР. ??]", – высветилось мерцающими золотыми буквами над их шлемами, как групповой тег. Они шли твердым, выверенным шагом, не глядя по сторонам, словно несли невидимый груз.

Владимирское? – зацепился мыслью Толлерн, втиснутый к стене прохожими, пока отряд удалялся. Графство? В Майнкрафте?

Этот мир стремительно обрастал плотью и кровью, и правила в нем были куда сложнее, чем просто выжить первую ночь.

Его взгляд скользнул по пестрой толпе, выхватывая фигуру, казалось, вросшую в камень у подножия стены. Приземистый старик, больше похожий на корявый нарост, чем на человека, разложил свой скудный товар прямо на затертых плитах площади. Не алмазные кирки или сеть-невидимку, а груду потрепанных книг с неясными титулами, несколько странных, тускло мерцающих кристаллов, связку перьев, похожих на индюшачьи, и пару явно видавших виды деревянных мечей. Старьевщик. Классика. Хотя бы выглядит аутентично.

Толлерн протиснулся сквозь поток людей, остановившись перед ним. Запах пыли, старого пергамента и чего-то еще, затхлого, ударил в нос.

"Доброго дня," – начал он, стараясь говорить громче гула площади. Голос звучал чуть сипло от непривычки. "Скажите, эти рыцари, что прошли? Кто они? И что за война такая, о которой кричит система?"

NPC поднял голову. Лицо его было не просто изборождено виртуальными морщинами – оно напоминало карту высохшего русла, где каждая трещина хранила историю пыльных дорог и невзгод. Маленькие, невероятно живые глазки, слишком умные для простого торговца, оценивающе скользнули по Толлерну, задерживаясь на его пустых руках и простой одежде. Старик хрипло рассмеялся, звук походил на скрип несмазанных колес.

"Ха! С пылу с жару, парень? Прямо со спавна, да в гущу событий?" Он откашлялся, сплюнув аккурат между двумя плитами. "Рыцари... Эт' ж костяк, становой хребет Имперской Армии. Владимирского Ордена. Не просто так их здеся побаиваются."

Он потянул из склянки какую-то мутную жидкость, сморщившись.

"А возглавляет их сам Граф Роланд Владимирский. Наш с тобой земляк, кстати. Русич хоть куда, из плоти и крови, а не какая-то там голограмма. Один из первых, кто на колено перед Аргилом встал да присягу на верность принес. И не зря – собрал под свои знамена добрую половину активных русичей в Этерии. Не шайку крикунов, а силу организованную."

Старик постучал костяшками пальцев по крышке ящика, имитируя барабанную дробь.

"Сила. Дисциплина. Имперский порядок – их девиз выбит на щитах. Чтоб никто не сомневался."

Он снова плюнул, на сей раз с явным презрением.

"А война-то... Война, парень, потому что смутьяны объявились. Вольные Города взбунтовались. Херубиль, Гномье Ущелье, Лесная Гавань... да черт их знает, сколько еще потаенных нор."

Старьевщик понизил голос, хотя шум площади и так заглушал бы его шепот.

"Говорят, им надоели, понимаешь, имперские налоги – каждый кристалл на счету! Да указы, что спущены свыше, как кандалы. Хотят сами собой править, по своим уставчикам. Независимостью запахло."

Его лицо исказилось в гримасе, смеси сарказма и усталости.

"Ну, а Император наш, ясное дело, такого вольнодумства терпеть не стал. Не царское это дело – бунты разводить. Объявил крестовый поход, священную войну за единство Этерии. Созывает всех, кто верен трону да имперской идее. Золото, земли, титулы – обещает щедро."

Он кивнул в сторону, куда скрылся отряд.

"Роланд и его рыцари – первые в строю, авангард. Уже доспехи скрежещут в нетерпении. Скоро, поговаривают, большой поход начнется. На Херубиль, львиную долю бунтовщиков. Кровушки попрет рекой, парень. Рекой..."

Толлерн молча кивнул, переваривая поток информации. Картина складывалась парадоксальная. Большая часть мощного русскоязычного комьюнити – и он знал, на что они способны в организованных проектах – встала под знамена централизованной, авторитарной власти Императора. Интересный, неожиданный выбор для мира, корнями уходящего в песочницу свободы. А где же те, кто кричит о независимости? Кто предпочитает хаос порядку, пусть и железному? Логика подсказывала: конечно, там, в тех самых мятежных Вольных Городах. За их стенами, готовясь к осаде или строя коварные планы. Мир Этерии оказался не просто красивой песочницей, а минным полем сложных альянсов и грядущей бойни.

Ощущение полной беззащитности гнало его вперед. Потратив жалкие остатки стартовых кредитов на свернутую в трубку, грубо вытканную на пергаменте карту окрестностей Цитадели и потрепанный, с зазубренным лезвием каменный меч ("Урон: 3. Долговечность: Шаткая" – язвительно подмигнула системная подсказка), Толлерн чувствовал себя голым посреди этого вооруженного до зубов муравейника. Клинок на поясе не придавал уверенности, лишь напоминал о его ничтожности. Надо было срочно понять, куда двигаться, где найти хоть какую-то работу, квест, лом – все, что принесет горсть медяков в этой жестокой, кипящей экономике выживания.

Он свернул в узкий, темноватый переулок, отходящий от главной площади. Здесь гул базара приглушался, превращаясь в далекий рокот. Переулок вел к массивным, увенчанным острыми шипами воротам тренировочных площадок – логичная первая цель для новичка. Шаги его эхом отдавались от тесно стоящих каменных стен, покрытых мхом и граффити, нацарапанными неизвестными символами.

И вдруг...

Воздух сгустился. Не гул толпы – а низкое, вибрирующее, словно прожигающее кости жужжание, наполнило узкое пространство. Звук исходил не сверху и не снизу, а словно из самого камня, из теней между плитами. Он заставил Толлерна инстинктивно замереть, рука сжала рукоять каменного меча так, что пальцы заныли.

Из глубокой тени под аркой, ведущей в какой-то внутренний дворик, не вышел, а выплыл силуэт.

Человек? Скорее, кошмар из технологического сна. Его доспехи были не коваными пластинами – а словно живым панцирем, сплетенным из темных, глубоко синих, почти черных кристаллов, между которыми пульсировали и перетекали жилы какого-то угольно-черного, органического на вид материала. Они не блестели, а поглощали свет, создавая вокруг фигуры зыбкую дымку. На спине – не плащ, а компактные, сложной геометрии реактивные крылья, едва заметно вибрирующие с тем самым, гипнотическим жужжанием. Источник звука казался не механизмом, а частью существа. Лицо скрывал гладкий, обтекаемый шлем без единого шва, с единственной деталью – узкой, горизонтальной прорезью, из которой лился мертвенный, холодный синий свет, как у глубоководной твари.

В руках – не мечи, а два длинных, игольчато-тонких клинка, изогнутых словно клыки хищной рептилии. Они казались выточенными из того же темного кристалла, что и доспехи. И на их зеркальных лезвиях, еще теплых, дымилась и шипела темная, почти черная, вязкая жидкость, пахнущая озоном и чем-то едким, металлическим. Следы только что законченной работы.

Толлерн замер, как кролик перед удавом, кровь стыла в жилах. Глаза, против воли, поднялись вверх, к плывущей над шлемом фигуры строке текста. Надпись была проста, лишена украшательств, и от этого – леденяще-ужасна:

>> ИСТРЕБИТЕЛЬ.

>> КЛАСС: ЭЛИТНЫЙ ОХОТНИК.

>> ЦЕЛЬ: ЗАРАЖЕНИЕ.

>> СТАТУС: НЕЙТРАЛЕН (ИМПЕРИЯ) <<

Истребитель. Слово ударило в память, как током. Он мельком слышал о нём в кратком, скупом вводном гайде системы ECO. Не городская стража, поддерживающая порядок на улицах. Не солдаты Империи, марширующие на войну. Нечто иное. НПС высшего порядка, ходячие легенды и орудия последнего возмездия. Охотники. На самое страшное, самое неуловимое и смертоносное, что породили темные глубины Этерии. На Порчу, разъедающую блоки мира, как рак. На мутировавших мобов, превратившихся в кошмары, пожирающие целые отряды. На игроков, несчастных или глупых, павших жертвой запретных темных артефактов, проклятых знаний из Запретных Библиотек или контакта с Искаженными Зонами – и ставших носителями живой Заразы, ходячими эпидемиями. Они были не просто воинами – ходячими катастрофами, призванными выжигать угрозы, слишком страшные для обычной армии. И один из них стоял в метре от него, в этом узком переулке.

Существо – трудно было назвать его человеком – двинулось. Не резко, а с ледяной, нечеловеческой плавностью. Оно прошло мимо Толлерна, не замедляя шага, не поворачивая головы даже на миллиметр. Холодный, абсолютно безразличный взгляд его "глаз"-сенсоров, источающих мертвенный синий свет, скользнул по фигуре новичка. Без тени интереса, без малейшей искры распознавания. Словно Толлерн был не живым существом, а статичным объектом ландшафта – камнем, куском дерева, мусором у стены. Протокол игнорирования неугроз.

Волна запаха ударила в нос, когда фигура поравнялась с ним. Резкий, чистый озон, как после грозы. И под ним – слабая, но невыносимо противная нота гниющей плоти, смешанной с чем-то химически-едким, как антисептик на разлагающейся ране. Взгляд Толлерна, против его воли, упал вниз. На тяжелые, органично слитые с доспехом сапоги Истребителя. И на них – бурые, липкие, еще свежие подтеки. Темные, почти черные. Не вода. Не масло. Они медленно стекали по кристаллической поверхности, оставляя едва заметные, дымящиеся следы на камне. Следы только что выполненной работы.

Истребитель шагал. И это было чудовищно. Несмотря на очевидную тяжесть исключительного доспеха, его походка была абсолютно беззвучной. Ни лязга, ни стука. Только низкое, постоянное жужжание крыльев, вибрировавшее в костях Толлерна. Крылья, едва заметно колеблющиеся, не столько обеспечивали полет, сколько гасили инерцию, придавая движению жуткую, призрачную невесомость. Он плыл над камнями, как тень.

Он достиг конца переулка, где поток людей с главной улицы создавал живую стену. Истребитель не стал пробиваться сквозь толпу. Он просто растворился. Буквально. Одним мгновением он был там – силуэт из тьмы и синего света на фоне яркой площади. Следующим мигом – его не стало. Исчез. Так же внезапно и бесшумно, как появился.

На месте, где он только что был, осталось лишь ощущение. Ощущение пронизывающего, леденящего до костей холода, будто из переулка выдуло все тепло. И физическое жужжание, глухой, навязчивый гул, застрявший в ушах и в костях черепа, как воспоминание о близости чего-то чужеродного и смертельно опасного. Мир вокруг – шум базара, крики, грохот – вернулся, но казался теперь приглушенным, ненастоящим, как сквозь толстое стекло. Толлерн стоял один, в холодном переулке, сжимая потную ладонь на рукояти жалкого каменного меча, и осознавал, что Этерия таит куда более страшные вещи, чем даже война Империи с Вольными Городами.

Толлерн отшатнулся глубже в тень переулка, спиной вжавшись в шершавую, прохладную поверхность каменной стены. Дыхание срывалось короткими, неровными рывками, сердце бешено колотилось, пытаясь вырваться из груди. Он зажмурился, пытаясь загнать обратно в темные уголки сознания нахлынувшие образы: оглушающий гул базара, холодную сталь взглядов проходящих рыцарей, леденящую бездушность Истребителя и тяжелые капли темной жидкости на сапогах последнего. Мир Этерии – прекрасный, невероятно детализированный, пахнущий пылью и жареным хлебом – обрушился на него не песочницей, а гигантским, безжалостным прессом. Его сложность была головокружительной – Война Империй, где соотечественники маршируют под знаменами авторитарного трона... Рыцари Ордена, смешавшие средневековье и будущее в своем гербе... И это нечеловеческое существо, охотящееся на ужасы, о которых он боялся даже подумать. Жестокость мира щелкнула ему прямо в лицо бурыми подтеками на сапогах Элитного Охотника. А масштаб... Масштаб был таким, что захватывало дух и одновременно давило грудью.

Он чувствовал себя ничтожной песчинкой. Не просто новичком – Никем. Неофитом с потрепанной картой в дрожащих пальцах и жалким каменным мечом на поясе, чья шаткая долговечность казалась теперь зловещей метафорой его собственного положения. Он стоял на самом краю гигантской, кровавой шахматной доски, где уже двигались целые армии – стальные клинья рыцарей, ополчения Городов, наемные банды. Где фигурами были не абстракции, а живые, дышащие люди с их амбициями, страхами и яростью. И где по самым краям, в тенях, которые он только начал замечать, рыскали неведомые, безликие охотники за ужасом, подобные только что увиденному Истребителю, следя за равновесием сил или искореняя невидимые глазу угрозы.

С усилием оттолкнувшись от стены, Толлерн выпрямился. Взгляд упал на грубо вытканную карту в его руке – клочок пергамента с условными значками, пытавшимися обозначить необъятность мира за стенами. Потом поднялся выше – к массивным, непоколебимым воротам Цитадели. Они зияли аркой, словно пасть каменного великана, ведущая прямо в бескрайний простор Этерии. В тот мир, где бирюзовые реки текли между лесами из гигантских грибов, где в глубинах пещер зрели кристаллы невероятной силы, где на вершинах гор гнездились драконы, а в древних руинах спали артефакты забытых эпох. Мир одновременно смертельно опасный и невероятно притягательный. Мир, где добывали не просто ресурсы, а судьбы.

Отдаленный, но ясный гул боевых рогов, донесшийся со стен Цитадели, напомнил: Война Императора и Вольных Городов бушевала где-то там, за горизонтом, на раскаленных пепелищах пограничья. Но ее отголоски, как предгрозовой гром, уже накатывали волнами сюда, в самое сердце Империи. Они звучали в торопливой поступи солдат, в шепоте торговцев о подорожавших припасах, в ожесточенных спорах в тавернах, в самом воздухе, пропитанном ожиданием и сталью. И ему, Толлерну, бывшему игроку в кубический мир детства, а ныне – затерянной душе в гиперреальности Этерии, предстояло самое главное. Не просто выжить первую ночь. Найти свое место. Свой уголок, свою сторону, свою роль на этой гигантской, кровавой шахматной доске нового мира. Мира, сложенного из знакомых блоков, но ставшего его единственной, пугающе настоящей жизнью. Выбор висел в воздухе, тяжелый и неотвратимый, как удар молота о наковальню где-то в глубине базара.