Толстый

До места добрались к обеду. Гриша осматривался с любопытством. Все же в прошлый раз он был у бабушки как бы не пять лет назад. В воспоминаниях остался черный бревенчатый дом и такая же покосившаяся деревня. Нынешняя же реальность отличалась разительно. Домики вдоль дороги стояли светлые, белого кирпича. Сама дорога оказалась отсыпанна мелким гравием. Постукивала мелкими камушками в днище папиной машины. Бабушка встречала у дома. Гриша выбрался из машины прижимая к груди сумку с ноутбуком. Отец схватил чемодан сына и сразу же уволок его куда-то в дом. Мама хлопнула дверцей машины, погладила по голове мимоходом и подступилась к бабушке с вопросами. Парень посмотрел на дорогу. Да, деревню было не узнать. Это уже и не деревня вовсе, подумал он. Поселок. Видно было, что дела у местного хозяйства идут в гору.

На крыльце показался отец. Махнул призывно рукой. Гриша покорно пошел к нему.

—Я тебя на верх заселил, пошли покажу. — Глава семейства потащил отпрыска за собой. Они миновали просторную гостиную и поднялись по узкой деревянной лестнице. Здесь обнаружилась довольно большая комната. Кровать, шкаф для одежды, стол у окна. Батя суетился, хлопал дверцами. Показал дверь в небольшой санузел. Там даже душ нашелся. Сын стоял прижав сумку к пузу.

—В общем не скучай, — папа протянул руку, Гриша вяло ее пожал, — и не засиживайся у компьютера, помнишь, что я тебе рассказывал про синдром внезапной смерти у подростков.

—Ой, кончай па, — сынок ответил перекосившись, — сколько там тех случаев, полтора десятка на все наши миллиарды населения?

—И тем не менее, мы с мамой очень беспокоимся. Лучше гуляй побольше. Жирок растряси. — Отец хохотнул и ссыпался вниз по лестнице.

Гриша подошел к столу, водрузил ноут по центру, подключил зарядку. Розетка обнаружилась прямо тут же, рядом. Потом протиснулся к окну, навалился грудью на подоконник, подпер руками свои пухлые щеки и принялся смотреть на улицу. Там родители отбивались от бабушкиного обеда. Ну и то, прикинул парень, им еще домой возвращаться, а утром рейс. И точно, отец поцеловал свою маму в щеку, пихнул супругу на пассажирское место, сам прыгнул на водительское. Машина развернулась лихо, выбросила облачко гравия из под задних колес и умчалась. Бабушка помахала по инерции вслед, потом развернулась к дому.

—Внучек, — послышался ее голос снизу, — приходи обедать.

Гриша спустился на кухню. По дороге огладил пузо и решил, что да, можно и закусить. Все-таки с утра не евши. Присел к столу. Перед ним возникла глубокая тарелка с борщом. Суп был правильным. В меру густой, с кусочками говядины и большой каплей сметаны по центру. Парень принялся вдумчиво питаться. Параллельно слушал бабулю. Та энергично металась по кухне. Звякала чем-то, хлопала дверцами шкафчиков, гудела духовкой. Потом выставила на стол второе блюдо, котлету с картофельным пюре и присела напротив.

—Вылитый супруг мой, царствие ему небесное, — не старая еще женщина подперла щеку ладонью и с умилением оглядела внука, — такой же кругленький был. Но сильный, — бабушка наставительно вздернула вверх указательный палец, — гирями занимался. До сих пор в подсобке лежат. В общем так, я тебе, Григорий Палыч, пирожков напекла на вечер, покушай перед сном. Мне-то бежать скоро, на вечернюю дойку, вернусь поздно. Не жди, ложись сам, хорошо?

Тот покивал. Говорить не мог, сражался с огромным стаканом хлебного кваса. Напиток шипел на губах, пузырился в носу и отдавался легкой, изюмной сладостью на языке. После обеда Гриша поднялся в свою комнату. Сытная еда проявилась в теле небольшой сонливостью. Он посмотрел на кровать, но встряхнулся и присел к столу. Наконец-то можно было спокойно подумать. Поразмыслить над накопившимися проблемами. В городе времени на это тупо не было. Предпоследний класс в школе. В лицее, поправил он себя привычно. Репетиторы, занятия. Борьба с Борькиными прихвостнями. Правда борьбой эту возню называл для себя только Гриша. Для всех остальных, просто бегство от одноклассника, что решил самоутвердиться за счет более слабого соученика. Так и пробегал год с переменным успехом.

Подросток устроился на стуле основательнее, принял позу «мыслителя». Подпер подбородок пухлым кулаком. К несчастью для себя, он обладал достаточно развитым интеллектом, чтобы понимать собственные проблемы. А вот воли решить эти проблемы не было совсем. У него и с усидчивостью было не просто. Внимание расплывалось, уползало куда-то вбок, в сторону. В результате, даже в играх не преуспел. Для шутеров не хватало реакции, а для бродилок сосредоточенности. Тупой гринд убивал на корню любое желание играть. Донатить же было не на что. Карманных денег, что выдавали родители не хватало даже на то, чтобы откупиться от школьных преследователей.

Гриша пошевелился и горестно вздохнул. Потом протянул руку и открыл свой верный ноут. Запустил браузер и в строке поиска написал «воля». Посмотрел на появившиеся ссылки и скривился. Не то. Какой-то шоумен, его клуб, его сайт, реклама… Почесал затылок и исправил строку поиска на «силу воли». Тут уже было чего почитать. Изучил сухую страницу Википедии, просмотрел кучу ссылок на различные фильмы. Пересмотреть это все было не реально. К счастью, на «трубе», нашелся скомпонованный из различных фрагментов ролик. Час сорок минут, нормально, решил Гриша и запустил воспроизведение.

Сперва пошли спортсмены. Вот черт, подумал подросток, я и не думал, что эти тренировки настолько напряженные. Потом пошли всевозможные инвалиды. И это тоже весьма впечатляло. Внезапно, спустя минут эдак сорок после начала ролика, появилось странное чувство. Словно бы где-то внутри тела появился сосуд, некий стакан, что заполнялся по мере просмотра. Одновременно с заполнением этого сосуда начали проявляться неприятные ощущения. Сдавило грудь, стало трудно дышать. В животе образовалась неприятная резь. Вот значит как выглядит этот самый синдром, понял Гриша. Вот только и сделать ничего было нельзя. Руки не слушались, а взгляд просто прикипел к экрану. Через, примерно половину часа, парень понял, что конец уже близко. Сосуд, судя по ощущениям, практически заполнился, осталось чуть. На экране, тем временем, шла война. Среди леса разрывов поднялся мужчина в форме цвета хаки, отвел назад руку с гранатой и, поворачивая голову с яростно открытым ртом, встретился взглядом с несчастным зрителем. Между ними словно искра проскочила. Толстый подросток захрипел что-то сведенным горлом и упал со стула на пол. Тело его содрогалось в жестоких конвульсиях. Потом сознание погасло и наступила тьма.

Он очнулся на полу, в своей комнате. За окном уже было темно. Ноут со стола пялился черным экраном, включил энергосберегающий режим. Тело едва слушалось. Слабость накатывала волнами. И вонь. Пахло весьма мерзко. Гриша пошевелился со стоном. Одежда вся пропиталась потом и какими-то мерзкими выделениями. Подросток стиснул зубы и перекатился на живот. С трудом подобрал конечности и кое-как воздвигся на шатающихся ногах. Настенные часы показали восемь вечера. Он покрутил головой отгоняя головокружение и перегнувшись через стол распахнул окно. Комнату следовало проветрить. Потом, цепляясь рукой за стену потащился в душ. Там содрал с себя липкую майку с шортами и встал под тугие струи воды. В голове постепенно прояснилось. Появилась возможность думать. И первый же вопрос, что возник в голове был прост в своей очевидности. Почему я жив?

Это ведь явно был тот самый синдром. Тогда почему я не умер? Он опустил взгляд и увидел ответ. Тугой юношеский живот отсутствовал напрочь. Вместо него имелась неопрятная складка пустой кожи. Вот оно что. Недаром Гриша был сыном врача, кое-что в медицине соображал. Получается, тем несчастным попросту не хватило ресурсов. Парень выключил воду и насухо вытерся банным полотенцем. Потом посмотрел в свое отражение в зеркале над раковиной. Лицо несколько осунулось. И глаза, еще недавно карие, подернулись легкой стальной поволокой. Подросток напялил свежую футболку и трусы. Шустро протер пол шваброй и присел на кровать. Нужно было обдумать план действий. Реально возникла возможность исполнить мечту жизни и похудеть наконец. Вопрос лишь, стоит ли оно того? Выходило нет, не стоит. Наоборот, надо набрать вес обратно. И побыстрее. Потому что синдром этот пресловутый, и не синдром вовсе, а способ скоростного усвоения знаний. Пароксизм обучения, назвал его для себя Гриша. Вздохнул тяжело, встал с кровати и двинулся на кухню, поглощать пирожки…

С утра приступил к тренировкам. С волей теперь проблем не было. Проблема была в другом. Страшно было подходить к компьютеру. А ну опять затянет. А ресурсов и нет, животик еще не восстановился. Так что занимался потихоньку мышцами. Все-таки папа врач, так что кое-какие знания имелись. Начал с приседаний. Неторопливых, замедленных. Десять секунд вниз и столько же вверх. Хватило лишь на три повтора. После попросту взвыл от боли. Зато в кладовке откопал дедовы гири. Их не то что поднять, пошевелить даже не удалось. Однако рядом с гирями нашлись разномастные гантели. Подобрал по руке, начал заниматься понемногу. Что хорошо, так это то, что мозги были свободны. Думай, не хочу. Вот Гриша и думал. Что брать следующей очередью. В голову лезло всякое, от разных языков до экзотических единоборств. Все это следовало тщательно обмозговать.

После сытного обеда заваливался поспать. Для набора веса, самое то. Жалко пиво было недоступно. Оно, вроде как весьма питательно. Впрочем и так дело шло неплохо. На третий день, закончив с утренними упражнениями, парень обнаружил бабулю на огороде. Та, согнувшись в пояснице, полола грядки с тяпкой в руках. Прежний Гриша отвел бы взгляд и смылся в комнату. Нынешний же двинулся на помощь. Бабушка растолковала в момент, что и как надо делать. Юный землепашец поплевал на ладони и приступил. Ничего хитрого не было, работа шла постепенно. Спина побаливала, это да. Ну так еще один вид тренировки, почему бы и нет. Неприятно удивил другой нюанс. Махал тяпкой Гриша, как заведенный. Вот только попадал в цель, хорошо если один удар из трех. Казалось бы, чего сложного? Вот цель, точка намечена взглядом. Вот тяпка, занесена, нацелена. И мимо! Да как так-то, а?!

Однако проблема, решил юнец. Меткость, она же точность отсутствовала напрочь. Вот и цель на следующий сеанс нашлась. Он потрогал свой живот задумчиво. Нарастает. Еще пару дней и можно будет пробовать. Как раз у бабули ночная смена будет. Парень добил прополку огорода, умылся и поднялся к себе. С опаской включил ноут. Потом выставил компьютер на принудительное отключение через пять минут и залез в сеть проверить кое-что. Посмотрел диету и тренировки сумоистов. Оказалось, он все делал правильно. Надо только от завтрака избавиться. Отсутствие утренней еды замедляет метаболизм, как выяснилось. Гриша переждал выключение своего компа и снова включил его по той же схеме. Теперь правда пошел смотреть на упражнения гиревиков. Здесь тоже было все более или менее правильно. Посмотрел упражнения, покивал своим мыслям и закрыл ноутбук. Приближалось время обеда.

День Х подошел во время. Все было готово. Вес практически достиг прежних значений. Плюс минус килограмм, не принципиально. Бабушка, перед уходом напекла блинов по просьбе внука. Гриша проводил ее взглядом через окно и перетащил компьютер на пол. Снова падать со стула желания не было. Он лег на пол напротив экрана, вздохнул и приступил. В этот раз экспериментатор копнул глубоко. С удивлением узнал, что первобытные люди, например, не умели промахиваться. Совсем. Тогда понятнее стали австралийские аборигены с их бумерангами. Белому человеку на освоение кривой плоской палки требовалось изрядно времени. Потом перешел к практикам метания острых предметов. Сенбоны и сюрикены, метательные ножи и топоры. На топорах включился синдром. Информация пошла рекой, причем и не из компьютера, казалось. Техника рисования, техника стрельбы, техника хирурга…

Он очнулся глядя в потолок своей комнаты. За окном было темно и в помещении тоже царил полумрак. Гриша сел по-турецки, обревизовал себя. Жир снова ушел, но в целом, самочувствие оказалось существенно лучше, чем в прошлый раз. Сказывалась привычка наверное. Парень встал, открыл окно и потопал в душ. Пропотел он изрядно, тем не менее. Потом спустился вниз, на кухню. Посреди стола громоздилась большая тарелка со стопкой блинов. Вокруг же большой тарелки обнаружилась россыпь емкостей поменьше. Розетки с вареньями, плошка со сметаной. Даже небольшая баночка икры нашлась. Гриша взял в руку вилку и задумчиво повертел ее в пальцах. А затем, резким кистевым броском, отправил вилку в разделочную доску, что висела на крюке над раковиной. Вилка воткнулась в центр доски, а подросток взвыл от боли. Похоже, он потянул запястье. Черт, больно то как!

***

Ему приснился странный сон. Там, во сне, Гриша стоял на просторной площадке. Босые ноги холодил камень выщербленных плиток. Ветер рвал с бедер просторные штаны, бросал пригоршни снега на голые грудь и живот. Сбоку возвышалась крыша древнего синтоистского храма. Еще дальше угадывались плоские вершины гор. Антураж напоминал что-то виденное когда-то, знакомое. Может быть фильм какой. Он перевел взгляд с гор ниже, перед собой. На другом конце площадки громоздилась темно серая фигура. Ламеллярная броня, ноги в грубых лаптях, глухой конический шлем, личина в виде оскаленной пасти. И в глубине шлема, во тьме, два горящих угольками глаза.

Демон страха. Гриша поежился. Внутри нарастало знакомое чувство. Сосало под ложечкой, в руках появилась противная дрожь. Еще можно было убежать, спрятаться, проснуться наконец… Нет! Паренек выпрямился. Сердце омыло новое, ранее никогда не испытываемое чувство. Ярость. Он посмотрел на своего визави и кивнул, давай. Демон начал движение. Уронил с плеча огромную, выщербленную нагинату, сделал шаг, другой. Лезвие на палке, удерживаемое правой рукой монстра, тащилась по камню с невыносимо противным скрежетом. Урод приблизился. Вблизи впечатление от него оказалось еще более отталкивающим. Демон вздел свое оружие в небо, прихватил его второй рукой и утробно зарычав обрушил вниз, на крошечного человечка. И все замерло. Лезвие оказалось зажато меж вскинутых ладоней. Гриша чувствовал, как оно дрожит, это злое железо, пытается вырваться, уязвить. Он всмотрелся в красные глаза демона и удивился. Когда это он так вырос, или это противник наоборот уменьшился? «Я другой теперь!», юноша развел руки и дал страху развеяться грязной дымкой, «и прежним уже никогда не буду!»

***

Родители приехали, когда до конца каникул оставалась неделя. Приехали утром, видимо тронулись в путь еще затемно. Глава семейства окинул взглядом подошедшего сына и удивился. Вроде бы та же округлая фигура, рост, вес. А что-то изменилось. Сын пожал солидно руку родителю и утопал за дом, на огород. Пришлось идти следом, интересно же. Как оказалось, сынок с бабушкой снимали урожай. Парень присел возле мешка с картошкой на корточки, пристроил дерюгу на плечо, выпрямился, удерживая рукой горловину и пошагал ко входу в подвал.

—О, Паша, приехал уже! — Бабушка стояла приложив ладонь тыльной стороной ко лбу, — ну и молодец. Поможешь бульбу собрать.

—Ага, — мужчина снял пиджак, повесил его на плетень и закатал рукава рубахи, — это мы зараз!

Работали до обеда. Там собственно и оставалось то, всего ничего. Отец посматривал на сына, удивлялся. У того и походка изменилась и даже взгляд. Но с расспросами не лез, интересно было разобраться самому. На обеде оказалось, что не слишком-то сынок и поменялся. Освоил огромную тарелку щей, миску картошки со сметаной. Выпил здоровенный стакан кваса с пряниками и поднялся к себе на верх. Как выяснилось, поспать немного. Заведующий хирургического отделения первой городской больницы только головой покрутил. На его взгляд, питался сынок исключительно неправильно. Бабуля заметила изменившееся настроение сыночка, покрутила у того пальцем перед носом.

—Не вздумай мешать внуку, Паша.

—Да что ты, мама, и не думал даже…

—Ну да, ну да. А то я твой взгляд не знаю. Имей в виду, Гриша готовку освоил, так что, будет нужда, сам себе потребную еду соорудит. Денег я ему дала, так что не пропадет. Ох, один в один батюшка твой, царствие ему небесное. Тот тоже бывало после обеда поспать норовил.

—И чем закончил?

—Свое, отмеренное ему прожил. — Пожилая женщина посмотрела строго. — А помогли бы ему твои советы, кто знает. Он сам выбрал. И внук сейчас выбирает. Понял нет?

—Да понял я, понял…

В город двинулись часа эдак в четыре пополудни. В машине мама сразу подступилась с расспросами. О летнем житье бытье. Гриша старался отвечать обстоятельно, развернуто. Родителей по пустякам обижать не следовало. Впрочем, через час примерно, вопросы начали заканчиваться. Парень прикорнул в углу заднего сиденья, закемарил. Проснулся лишь на подъезде к городу. Завозился, протер глаза, попил водички из пластиковой бутылки. Потом откашлялся и обратился к отцу.

—Слушай, пап, можешь меня в качалку записать?

—В фитнес-центр что ли? — Отец посмотрел в зеркальце заднего вида, — запросто. У меня там друг работает.

—Дядя Сеня?

—Он самый. Сам то как? Ходить будешь, не бросишь?

—Ходить буду. По вечерам, после школы. Я гирями занялся. А ими дома не поработаешь. Только паркет поломаю.

—Добро, сделаю…

***

Семен позвонил два дня спустя. Павел Григорьевич как раз закончил смену и собирался домой. Звонок и застал его одной рукой в белом халате.

—Паша, ты где? — Голос друга знакомо рокотал в трубке.

—Домой собираюсь, а что?

—Заскочи ко мне по дороге. А я тебе кино покажу.

—Какое кино? О чем ты говоришь? Что случилось?

—Сынок твой случился.

—Что-то плохое? — Мужчина напрягся.

—Наоборот! — И повесил трубку шельмец.

Пришлось заехать. Тем более любопытство так и распирало. Семен курил на крыльце, ждал. Повел сразу куда-то в технические помещения. В небольшую комнату заставленную мониторами.

—Вот, Паша, — Семен повел рукой, — наше видеонаблюдение. Ты же просил приглядеть за сыном, так я и сориентировал ребят. А они целое кино сняли. — И повернувшись к пареньку, что сидел за клавиатурой, попросил, — включай, Валера.

Павел посунулся к монитору. Но там ничего особо интересного не было. Сын размялся, позанимался на тренажерах, потом перешел в угол, к сложенным там гирям.

—Кстати, грамотно тренируется, — пробубнил из-за плеча друг детства, — задницу не рвет, подходы чередует. О, начинается!

На экране, тем временем, Гришу обступили какие-то подростки. Доказывали что-то размахивая руками. Потом все вместе куда-то пошли.

—Это наши молодые ММА-шники. — Прокомментировал Семен. — Адепты секты «Последнего Императора». Развели твоего мальца на спарринг. Взяли на слабо. Впрочем, он не сильно сопротивлялся. Похоже и сам не прочь был кулаками помахать.

Камера сменилась. Теперь на экране находился ринг. Под канатами довольно неуклюже пролез Гриша. На руках у него появились беспалые перчатки. Следом проскользнул и оппонент. Попрыгал в своем углу и, похоже, после сигнала кинулся в атаку. Та впрочем не задалась. Толстяк как-то ловко зацепил нападающего за руку, заставил пробежать вокруг себя, потом двинул плечом и паренек укатился к канатам.

—Суми-отоши? — Поинтересовался в пространство Семен.

—Шеф, я в айкидо не разбираюсь, — помощник виновато пожал плечами, — но похоже, весьма.

На экране, тем временем, Гриша еще пару раз уронил оппонента, а потом сменил стойку. Присел на чуть согнутых ногах, руки, согнув в локтях прижал к телу. Одной рукой отвел кулак противника в сторону а второй… Увидеть что произошло не удалось. Смазанное движение и паренек улетел к краю площадки, словно запущенный из пушки. И остался лежать там.

—Стой, это надо в замедленном смотреть, — Семен кивнул оператору и тот, поколдовав над кнопками запустил фрагмент снова. — Не знаю что это, но удар знатный.

—Боюсь ошибиться, но по-моему это джеткундо. — Павел Григорьевич вытер вспотевший лоб ладонью, — не даром Гришка все детство тащился от Брюса Ли.

—А весной, говоришь, он еще ничего не умел, — друг детства смотрел недоверчиво. — Чудес не бывает, Паша…

***

Он вернулся домой затемно. Супруга отсутствовала, дежурила в больнице. Павел Григорьевич переоделся в домашнее и пошел искать сына. Тот обнаружился на кухне. Жарил блины на трех сковородах сразу. Глава семейства присел на свое место за кухонный стол и некоторое время наблюдал за ловкими движениями юноши. Наконец Гриша закончил. Свалил сковороды в кухонную мойку и расположился за столом напротив родителя. Снял верхний в стопке блин, свернул трубочкой, макнул в сметану и откусил сразу половину. Отпил чая из большой кружки и расплылся в довольной улыбке. Отец тоже опробовал кулинарное достижение отпрыска. Покивал одобрительно головой и предложил.

—Рассказывай. И не делай большие глаза, мне Сема показал запись твоего показательного выступления в качалке. Итак?

—А, ты об этом, — сын покивал понимающе и завладел еще одним блином, — ну так я прошел через синдром.

Сказано было таким спокойным, можно сказать обыденным тоном, что родитель не сразу понял, о чем идет речь. Зато осознав, чуть было не вскочил с места. Усидел, только огромным усилием.

—Тот самый, — сипло спросил, — внезапной смерти?

—Ага, — парень ответил настолько беззаботно, что захотелось отвесить ему подзатыльник, — в первый же день, по приезду.

Сын рассказывал, а отец все пытался унять дрожь в руках. Особенно коробил беззаботный тон отпрыска. Словно бы ничего серьезного и не случилось. Наконец мужчина справился с эмоциями и тогда, потеснив родителя, на первое место вылез врач.

—Если все так, как ты говоришь, то как ты выжил?

—А вот, — юнец похлопал себя по пузу, — жир спас. После первого сеанса я как бы не десять кило веса потерял.

—Зачем синдрому твой жир? — Папаша смотрел непонимающе.

—Ах да, я же не сказал еще, — Гриша хлопнул себя по затылку в досаде, — этот ваш пресловутый синдром, это скоростное обучение. Информация качается напрямую в мозг, и как бы не в подкорку. Этот-то процесс и требует от организма уйму ресурсов. Но уж у меня их было достаточно.

—Вот значит как, — опытный врач поверил сразу. По крайней мере это объясняло многое. — А как вообще возникло такое явление, ты об этом думал?

—Есть у меня теория, — сынок расправился с еще одним блином. — Правда ничем не подтвержденная. Похоже, что в мире наблюдается избыток информации. В головах людей, в компьютерах, в сетях и в инфополе. И она, информация эта начинает выплескиваться. Как каша из горшка, помнишь сказку? В общем, чтобы запустить синдром, я его кстати назвал «пароксизм усвоения», нужно перво-наперво сформулировать мысленный запрос. Что именно ты хочешь усвоить. И уже с этим запросом можно начинать искать данные в сети. Если запрос корректен и данные имеются, то процесс запускается. Информация начинает грузиться в мозг. И, по-моему, напрямую из инфополя. У меня так со вторым сеансом получилось, когда я меткость попросил. Такого нападало, не поверишь… А вот потом я научился обрезать в запросе лишнее. Решил себе английский язык загрузить. Но спохватился вовремя. Обдумал все тщательно. Там же куча всякой ерунды в довесок идет. Валлийский, или йоркширский диалекты, староанглийский, Шекспир со своими сонетами и прочим, американский или там австралийский вариант произношения. Нет уж, я сосредоточился только на современном актуальном языке и большом словарном запасе. И что ты думаешь, очень легко прошло. Даже сознания не потерял, так, в глазах потемнело только и все.

—Понимаю, — глава семейства смотрел прищурившись, — потом взял айкидо и умение твоего любимого Брюса, так?

—Ну да. И под самый конец лета кулинарию прихватил. Нашу. Все эти европейские жульены и паштеты мне никогда не нравились.

—Я правильно понимаю, что ты продолжишь свои эксперименты?

—Конечно, глупо упускать такую возможность. Сколько там самому старшему пострадавшему от синдрома было, восемнадцать? Ну значит у меня еще пару лет есть в запасе.

—Тогда, я хочу присутствовать при следующем сеансе, — родитель наставил палец.

—Нет, — сынок отрицательно помахал своим перед носом у отца, — не согласен. Зрелище будет, насколько я себе представляю, достаточно неприятное. Судороги, конвульсии, корчи. Ты не удержишься, начнешь проводить реанимационные мероприятия. Возможно даже преуспеешь. Вот только чем для меня закончится прерванный пароксизм никто не знает. А очутиться потом в психушке, например, у меня нет ни малейшего желания. Если хочешь, поставь в мою комнату камеру. Посмотришь запись, обдумаешь. Обсудим. Может и подскажешь что-нибудь полезное.

—Ладно, согласен, — отец потянулся за очередным блином, — ох-хо-хонюшки…

***

Школа встретила привычным гамом. Пискляво вопили первоклашки, девчонки, собравшись кружками, щебетали что-то малопонятное с пулеметной скоростью. Гриша прошел через холл и уже было поставил ногу на первую ступеньку лестницы, как вдруг замер. Перекинул сумку из-за спины, залез внутрь. Вытащил большое зеленое яблоко и снова закинул сумку за спину. Огладил в ладонях фрукт и двинулся в верх по лестнице. В коридоре второго этажа уже, как он и думал, ждал его персональный мучитель. Здоровенный детина-акселерат в расстегнутом лицейском пиджаке, раскинул руки и завопил дурашливо.

—А вот и мой любимый пухлик! Иди ко мне, мой толстячок, я соскучился! Обнимемся же…

Толстячок вел себя не типично. Не пытался убежать, или проскочить по стеночке. Стоял себе, да размеренно подбрасывал в руке зеленое яблоко. Лицеисты, собравшиеся на ежедневное бесплатное представление замерли. Что-то должно было произойти, нечто тревожное и оттого пугающее. Яблоко взлетело в воздух раз, другой… И вдруг исчезло. Бросок был настолько мощный, что за снарядом никто не уследил. Раз и плод исчез из руки. Два и он впечатался в белую грудь верзилы. Аккурат под срез лицейского галстука. Издав звук проколотого воздушного шарика, коломенская верста сложилась пополам. Пухлые губы раскрылись в попытке вдоха, румяные щеки побледнели. В полной тишине простучали шаги и, неожиданно жесткая ладонь, потрепала здоровяка по щеке.

—Я тоже рад тебя видеть, Боренька. Тебе предстоит узнать много нового. Но не переживай, время у нас есть. Целый год впереди...