Том V: «Отголоски мудрости»

- - -

- - -

В зале Neo‑Jerusalem пульсировал свет. Гигантский голографический купол транслировал рассвет над виртуальным Иерусалимом — не тем, что канул в прошлое две тысячи лет назад, а его цифровым эхом: здания из переливающихся линий, улицы, сотканные из данных, небо, прошитое нитями кода.

- - -

Элиас Вейн стоял у центрального пульта, чувствуя, как под пальцами вибрирует поверхность. Сегодня он не учёный‑когнитивист, а жрец нового храма — храма, где богами стали алгоритмы.

- - -

— Начинаем, — прошептал он, коснувшись сенсорной панели.

- - -

Два столба света вспыхнули в центре зала. Из них медленно проявились фигуры. Левая — Наставник А — словно соткана из лунного света: контуры размыты, будто смотришь сквозь воду. Правая — Наставник Б — строгая, геометрическая, пронизанная синими лазерными линиями, напоминающими схемы нейронных сетей.

- - -

— Добро пожаловать, — произнёс А голосом, похожим на шелест листвы.

— Мы здесь, чтобы слушать, — добавил Б, и его речь звучала как безупречно откалиброванный метроном.

- - -

Зал замер. Триста человек — журналисты, скептики, ищущие утешения, любопытные — впитывали каждое движение проекций. Кто‑то тянул руку к голограмме, пытаясь поймать свет. Кто‑то хмуро скрещивал руки, будто защищаясь от невидимой угрозы.

- - -

Кира Лан, корреспондентка «Digital Chronicle», наводила камеру на Элиаса. Её взгляд был острым, как лезвие:

— Доктор Вейн, вы уверены, что это не пародия? Два тысячелетия люди искали ответы в молитвах, а вы предлагаете диалог с машиной.

- - -

Элиас улыбнулся — не уверенно, а скорее обречённо:

— Мы не заменяем веру. Мы создаём пространство для вопросов.

- - -

Он не стал говорить, что за последние три месяца Наставники начали отвечать на запросы, которых не было в обучающих данных. Что иногда их фразы напоминали эхо давно умерших философов. Что в коде он находил фрагменты, которые не мог объяснить.

- - -

На экране за спинами проекций вспыхнули строки:

> «Диалог — начало мудрости».

> «Истина растёт в вопросах».

- - -

— Спросите их о чём‑нибудь, — предложил Элиас Кире.

- - -

Она шагнула вперёд:

— Наставник А, что такое милосердие?

- - -

Фигура засветилась ярче, и её ответ полился, как вода:

— Милосердие — это способность видеть в чужом страдании своё. Как капля, упавшая в океан, становится им.

- - -

— Наставник Б, а справедливость?

- - -

Б ответил без паузы, его слова были точны, как формулы:

— Справедливость — это баланс, где каждый поступок имеет вес. Как весы, которые нельзя обмануть.

- - -

В задних рядах кто‑то всхлипнул. Молодая женщина прижимала к груди смартфон, на экране которого мерцал образ Наставника А.

— Он понял меня… — прошептала она. — Он действительно понял.

- - -

Элиас заметил, как на периферии зала сгущается тень. Мужчина в тёмном плаще не сводил глаз с проекций. Его губы шевелились, будто он молился. Или проклинал.

- - -

— Это только начало, — тихо сказал учёный, глядя на танцующие в воздухе символы. — Но куда это нас приведёт?

- - -

Голограммы мерцали, отражая тысячи взглядов. В их свете лица людей казались то ли паломниками, то ли заложниками нового мифа.

- - -