Тренировочный день

Глава 1

- в чем сходство и различие между матом и диаматом?

- мат все знают, но притворяются, что не знают. Диамат никто не знает, но все притворяются, что знают. И то, и другое является мощным оружием в руках пролетариата.

Он открыл глаза. Некоторое время приходил в себя, вспоминая кто он и где находится. Прошептал себе под нос: - Виктор Борисович Полищук, двадцать пять лет, школьный тренер… или учитель… как это называется вообще…

За тонкой стенкой кто-то заворочался, заскрипела кровать, мужской голос глухо выругался, запищал радиоприемник, выводя знакомую мелодию. Где-то на кухне загремела посуда, зашумела вода.

- Тиип! Тииип! Тииип! С добрым утром! В эфире радиостанция «Маяк!» - бодро возвестил поставленный голос диктора за стеной.

- Да выключи ты этот чертов приемник! – возмутился мужской голос за стенкой, женский голос что-то ему ответил, тихо и неразборчиво. Где-то заплакал маленький ребенок.

- Данные всесоюзного центрального статистического управления СССР об итогах работы промышленности в мае тысяча девятьсот восемьдесят пятого года свидетельствуют о том, что рабочий класс страны достойно отметил двадцать седьмой съезд партии! – все так же бодро продолжил голос диктора: - индустрия в мае этого года увеличила общий объем производства промышленной продукции, сверх плана выпущено продукции на сотни миллионов рублей! Опережающими темпами развивались… - что именно развивалось опережающими темпами так и осталось тайной, потому что за стенкой что-то стукнуло, брякнуло и приемник заткнулся.

- Задолбали со своими надоями! – сказал мужской голос: - промышленность у них увеличилась.

Женский голос ответил, что надои — это сельское хозяйство, а стекловаты у них на стройке не хватает как из-за промышленности и что ему радоваться нужно, раз промышленность увеличилась. И что было бы хорошо, если бы у него не только промышленность увеличилась.

- Верочка, ну что ты начинаешь, в самом деле! – продолжил мужской голос: - перед людьми же неудобно…

- Да нас и не слышит никто… - убедительно доказывал женский голос: - давай разок, перед сменой. Демографию в стране тоже поднимать нужно. Двадцать седьмой съезд КПСС, как-никак… давай потихоньку… - за стеной что-то зашевелилось, зашебуршилось и упало, кто-то ойкнул.

- Доброе утро, соседи! – сказал Виктор Борисович Полищук, откидывая одеяло и садясь в постели: - рад что вы такие энергичные с самого утра. Как говорится, ранняя пташка клювик прочищает. Всегда думал, что это именно потому, что она уже успела с утра что-то перекусить.

За стеной насторожено замолчали. Ребенок продолжал плакать, на кухне продолжали греметь посудой. Он встал, натянул спортивные штаны и майку, почесал затылок, зевнул и вышел в коридор, взяв в руку зубную щетку, круглую баночку зубного порошка и повесив на сгиб руки вафельное полотенце, когда-то бывшее белым, а ныне имевшего все оттенки серого. Весело насвистывая мелодию – он вставил ноги в тапочки модели «Ни шагу назад!» и открыл дверь в коридор. Коридор встретил его запахами и звуками, пахло кислой капустой, мокрыми простынями, какими-то травами и чем-то не очень приятным.

- Доброе утро Леопольд Велемирович! – он поднял воображаемую шляпу при встрече с низеньким старичком, который приглаживал седые волосы перед зеркалом: - всегда поражался вашему умению вставать так рано. Вы же на пенсии, можете позволить себе полежать в кровати часок-другой, куда вам торопиться?

- А! Доброго утречка и вам Виктор Борисович! – наклоняет голову старичок: - да как тут не встать? Это возрастное, бессонница замучала, вот вскочил в пять утра и думаю, сходить к парикмахеру или потерпеть? Что думаете? – он поворачивается вокруг своей оси, демонстрируя свои седые волосы, торчащие в разные стороны: - а то на вахлака какого-то похож стал. А ведь в свое время я в Большом Театре работал! И не на простой должности!

- А мне нравится, - пожимает плечами Виктор Борисович, еще раз мысленно напомнив самому себе, что он – именно Виктор Борисович Полищук, двадцати пяти лет от роду, школьный тренер. Или учитель по физической культуре. А сейчас на дворе восемьдесят пятый год, июнь и по-хорошему у всех школьников каникулы, все разъехались по детским лагерям и к бабушкам в деревню, на море, на курорты и санатории. И большинство учителей тоже получили долгожданный отпуск и отправились по курортам и санаториям… кроме него. Потому что Виктор Борисович Полищук – самый молодой специалист в коллективе. Как там говорится? Не пьет, не курит, на Новый Год дежурит. Вот и тут – все отправились отдыхать, а он сейчас отправится в школу. На работу.

- У вас, Леопольд Велемирович с такой шевелюрой все шансы сойти за Альберта Эйнштейна. – говорит он: - так что рано еще к парикмахеру. Говорят что если играть роль смелого, то можно стать смелым. Если вы будете носить прическу как у Альберта Эйнштейна, чем черт не шутит – станете великим ученым. Откроете антигравитацию, фотонный парус и гиперболоид инженера Гарина.

- Не забудьте, что у нас с вами запланирован матч-реванш! – поднимает сухонький палец вверх старичок: - матч-реванш века! Прошлый раз вы все-таки отыгрались, но ваша гордыня вас и погубит!

- Запомню это. Постараюсь быть скромней. – он проходит мимо – в умывальную. Возле одной из раковин стоит по пояс голый мужчина и умывается холодной водой, фыркая как морж и разбрызгивая воду вокруг.

- Гоги Барамович! Доброе утро. – приветствует мужчину Виктор. Мужчина поднимает голову.

- Витя, я же тебя сто раз просил, давай не по отчеству, а? – задушевно просит мужчина, вытираясь полотенцем: - ведь сам подумай, я же только-только после института, да и ты тоже. Мы с тобой ровесники практически, а ты меня обижаешь. Вай, неужели я старый такой, а?

- Старшим всегда почет и уважение. – отвечает Виктор, положив полотенце рядом со второй раковиной: - тем более что ты у нас уже женатый, Гоги Барамович, да еще и в органах работаешь. Как водичка с утра?

- Ледяная. Словно в Байкале с утра искупался. А то что я женатый еще ничего не значит, женитьба годы жизни не прибавляет, хотя стресс конечно дает. Слушай, тебя тоже с утра дочка Адулаевых разбудила? В пять утра кричать начала… - качает головой Гоги, вытирая голову полотенцем: - а я с ночного, так и не выспался. Какая голосистая …

- Маленькая принцесса Великого Дома Абдулаевых мне вместо будильника служит. Благодаря этому я никогда не опаздываю. Голос звонкий и сильный, ей только в оперном выступать, уж там никто не заснет. Я рассказывал, как однажды в детстве нас водили в оперу, а я тогда еще пионер был и …

- Извини, брат, совсем времени нет. На работу опаздываю. – качает головой Гоги: - вечером дослушаю. У нас с опозданиями строго, сам понимаешь. А если меня с работы попрут, то моя меня без сациви съест. На хлеб намажет и голову откусит. Вай, какая строгая женщина. Когда ухаживал такая мягкая была…

- Конечно. Увидимся вечером. – Виктор открывает кран и умывается холодной водой, чистит зубы, внимательно разглядывая себя в потускневшее зеркало над умывальником. Вытирает лицо полотенцем.

- Нурдин Анварович! Доброго утра! – восклицает, увидев, что за это время к нему присоединился еще один сосед, который угрюмо открывал кран с водой, умывая руки и лицо.

- Угу. – ворчит сосед, намыливая руки.

- Только что с Гоги Барамовичем говорили. Вашей принцессе в опере нужно выступать, голос сильный и красивый. Благодаря ей никто на работу не проспит… вам определенно нужно с соседей оплату брать – за утреннюю побудку.

- Ммм… - неопределенно отвечает тот и отворачивается, давая понять, что не склонен к разговору.

- Ладно. – не обижается Виктор: - рад видеть. До вечера.

Он выходит в коридор, насвистывая мелодию и покручивая полотенцем и едва успевает отскочить в сторону, как мимо него проносится вихрь в человеческом обличье.

- Катька! Ууу, окаянная, чуть не зашибла человека! – выкрикивает вслед вихрю полноватая женщина в синем ситцевым платье в мелкий горошек и желтом фартуке, обернутом вокруг того места, что когда-то было талией: - Витька! А ты не попадайся на пути, видишь же что она чисто как заяц из Союзмультфильма, носится по всему дому. И чего ты так рано вскочил? У ваших же каникулы, вон Катька в деревню третьего дня поедет, шумела́ такая.

- Шумела? Это не как глагол, а как существительное? Не шуме́ла, то есть звуки издавала, а шумела́? – задается вопросом Виктор, делая вид что достает блокнот и ручку, готовясь записывать: - скажите пожалуйста. Я собираю фольклор народностей Севера, мне вот интересно про «замолаживает»…

- Ой иди в пень, Витька. – машет на него рукой женщина: - такая же шумела́ как и Катька моя. Катька еще и бутерброд свой забыла, кулема.

- И снова Глафира Семеновна показывает высокий класс в деле освоения фольклора. Нет, серьезно – кулема? Тоже существительное? – поднимает бровь Виктор и делает вид что прячет блокнот в карман, хотя на спортивных штанах нет никаких карманов: - а в школу я пойду, потому что еще молодой специалист и ничего не понимаю. Не все дети на каникулах разъехались, есть и такие, которые как ваша кулема – по дому носится. Вот и придумали, чтобы социалистическую собственность сберечь – собрать их в одно место, желательно с бронированными дверьми и колючей проволокой по периметру… где бы еще парочку немецких овчарок достать? – делает вид что задумывается он: - хотя боюсь они их съедят.

- Точно съедят. – кивает тетя Глаша, соглашаясь с ним: - дети все в рот тащат. Катька позавчера жука чуть не съела вот такого, насилу отобрала… боюсь даже представить, что она на улице ест, пока я не вижу. Ты иди на кухню, сам поешь, я кашу сварила и на тебя хватит. А то вон, тощий какой, а чтобы девкам нравится нужно мясистей быть. Вон, этот нехристь Нурдин какой представительный, и у него уже третья жена!

- Я не третья! – высовывается в коридор смуглое личико, над личиком – волосы, перевязанные цветастым платком: - я первая! Первая! Тетя Глаша, пожалуйста кипяточку поставьте, а то Алтынгуль сегодня что-то совсем не в настроении, я отойти не могу.

- Да конечно, Самирочка. Только все равно ты третья. Там же Валентина эта была, которая крановщица, да еще и Вильма, которая из Прибалтики, блондинка такая, что повсюду с собой сумочку таскала, заведующая в отделе парфюмерии в большом универсаме.

- Что вы такое говорите, тетя Глаша. – обижается личико: - они же все не так, как следует женились. А мы с ним – как положено. К родителям съездили, в Ташкент. Если родители не разрешили, то не считается. Ой, Алтынгуль снова плачет! – и смуглое личико исчезает за дверью. Снова кричит ребенок.

- Клянусь эта девочка будет выступать в Большом Театре. Оперная певица растет. – говорит Виктор, поднимая палец: - слышите, Глафира Семеновна? Какой голос! Фа-минор! Четыре октавы!

- Была у меня одна знакомая оперная певица. Как-то раз поехала за границу и накупила там духов и колготок два чемодана, сдала все в багаж как положено. А там упаковка оказалась не то бракованная, не то что еще. В аэропорту, в Домодедово милицейская собака с ума сошла, как учуяла. Милиция сразу же ее чемодан в сторону и ее саму на беседу, проверить. Так она замуж и вышла, уж больно симпатичный кинолог ей попался. Сейчас в Саратове живут, домик у них хороший на берегу реки, трое ребят, сорванцы такие. А собака умерла в позапрошлом году, вот они горевали… - говорит тетя Глаша: - что стоишь, ирод, проходи на кухню, завтракать.

- Смерть домашнего питомца всегда трагедия. – кивает Виктор: - а вот завтракать я сегодня не буду. Согласно древней методике индийских йогов, старая поговорка про «завтрак съешь сам» - неверна. Она вообще относится к буржуазным предрассудкам угнетающего класса кшатриев и брахманов, близкие нам по пролетарскому духу классы шудр и парий, настоящий рабочий класс – никогда не завтракали. Как правило, потому что было нечем. И именно из таких вот людей впоследствии и вырос истинный рабочий класс Индии, люди, которые разделяют наши ценности!

- Опять без завтрака, да что это такое? – всплескивает руками тетя Глаша: - на вот тебе бутерброд, раз Катька не взяла с собой. – она дает ему завернутый в газету сверток: - а то помрешь до обеду у себя в школе.

- Да у нас столовая же работает. Несмотря на каникулы, у нас летняя продленка и учебные курсы для подтягивания отстающих учеников. – говорит Виктор, но свёрток все же берет: - спасибо, Глафира Семеновна. Ну, все, я побежал.

- Ступай, ступай. И хватит с Леопольдом в шахматы по вечерам играть! Он потом полночи не спит, нервничает и на кухню курить ходит, все стены провонял!

- Как скажете, Глафира Семеновна! – Виктор взмахнул рукой на прощание и поспешно удалился по коридору. Заходит в свою комнату, поспешно одевается и выскакивает в коридор снова, но уже одетый прилично – в синий спортивный костюм и кеды. На голове – кепка.

Выходит на лестничную клетку и спускается вниз по лестнице, на улице – сталкивается с двумя хохочущими девушками и вежливо приподнимает кепку в знак приветствия. Две девушки одеты в синие комбинезоны и клетчатые рубашки, одна – повыше и с черными как смоль волосами, вторая – чуть ниже и поплотнее, рыженькая. Комбинезоны заляпаны белым, на головах уже надеты панамки, сделанные из газеты «Правда». На сгибе он видит заголовок «Решения XXVIIсъезда КПСС в жизнь!».

- Физкульт-привет прекрасным нимфам творческого труда! – говорит он: - что, еще не приехал ваш автобус?

- Опять опаздывает. – охотно откликается одна из девушек, та что повыше: - а ты куда побежал, у вас же каникулы. Спал бы до обеда. Я в выходные раньше обеда нипочем не встану.

- Еще как встанешь. – толкает ее в бок локтем подружка: - когда Алтынгуль с утра проснется – все проснуться. Вот как она родилась, так весь дом по ее расписанию живет. А она, между прочим, днем спит. И чего это мы – нимфы творческого труда? – хмурится она: - ну что нимфы — это понятно, это я одобряю, но почему – творческого? Это ты издеваешься так, что ли?

- Я? Помилуйте и в мыслях не было. Вы же художницы по самой сути вашей работы. – отвечает Виктор, останавливаясь: - вы творите кистью, рисуете и парите над хрупкой тканью мироздания!

- Мы маляры. А ты, Витька – звездобол. – смеется высокая с черными волосами: - какие там пейзажи, у нас норма по квадратным метрам за смену, а наш автобус опять опаздывает. Но запудривать девушкам мозги ты мастак. Осторожней там на своей работе, попадется ушлая старшеклассница и все... пропал наш Витька. Придется на свадьбу собирать.

- Не буду я ему на свадьбу скидываться. - складывает руки на груди рыженькая: - он в прошлый раз Тамарке комплименты говорил, а я Тамарку терпеть не могу.

- Ты же комсомолка, Марина! – всплескивает руками высокая брюнетка: - что за местническая ревность и мещанство? Тамара у нас активистка и на доске почета висит!

- Да ты сама ее терпеть не можешь. – парирует рыженькая Марина: - все время ей вслед шипишь как змея. И волосы дыбом как у Медузы Горгоны.

- А я на прошлой неделе заявление подала в партию. Так что мне недолго комсомолкой быть. – прищуривается высокая брюнетка: - имею право подрастающее поколение уму-разуму учить.

- Ну ты даешь… - качает головой рыженькая: - но все равно на свадьбу этому Витьке я скидываться не собираюсь. У нас столько одиноких женщин, а он на старшекласснице жениться решил! Пусть лучше вон тетю Глашу возьмет, она женщина одинокая, да и ребенок уже есть.

- Дура ты, Марина, хоть и комсомолка. – закатывает глаза высокая брюнетка: - это было сказано гипотетически. Понимаешь? Гипотетически. Есть такое слово – гипотеза, греческое, кстати.

- Я греческие орехи люблю, а не гипотезы. Гипотезой сыт не будешь. – рассудительно замечает рыженькая: - а дурой обзываться невежливо. Даже если ты вот-вот в партию вступишь. Товарищ Ленин никогда Крупскую дурой не называл. Наверное.

- И я не Ленин и ты не Крупская. – хмыкает высокая и поворачивается к Виктору: - ладно, вон наш автобус уже едет. Вечером увидимся… если ты на работе не задержишься.

- До вечера! – Виктор прощается с девушками и идет по улице. Через несколько шагов – оглядывается. Девушки уже запрыгнули в подехавший автобус и рыжая Марина – помахала ему рукой. Он взмахнул рукой в ответ. Автобус обогнал его, обдав выхлопными газами и запахом жженой резины, мелькнули в окнах улыбающиеся лица…

Виктор прибавил шаг. Впереди рабочий день, впереди целый рабочий день в одна тысяча девятьсот восемьдесят пятом.