Тренировочный День 5

Глава 1

Экстренное собрание «Дворянского Гнезда»

После того, как прозвучал отбой, а Маргарита Артуровна лично пересчитала всех и каждого, удостоверившись что все на месте и пригрозив привязывать к кровати тех, кто склонен к побегу, после того как выключили свет – прошло буквально несколько секунд. Несколько секунд, прежде чем в темноте откашлялась Оксана Терехова.

- Кхм-кхм. – сказала она голосом телевизионного диктора: - кто-нибудь спит вообще?

- Заснешь тут. – отзывается Инна Коломиец: - в незнакомом месте первый раз я всегда с трудом засыпаю. Обычно ворочаюсь всю ночь.

- А я сплю уже почти. – раздается голос Яны Бариновой: - день выдался очень уж … на переживания богатый. Я даже и не знаю … столько всего. А в конце Лермонтович со своею гранатой… вот дурень.

Глаза понемногу привыкают к темноте, сквозь неплотно задернутые занавески в комнату пробивается лунный свет. Становится видно, что Оксана – села на своей кровати, поджав ноги под себя.

- Лермонтович, конечно, дурак. – кивает она: - но Попович-то у нас оказывается – герой. Вот прямо герой, как в книжках пишут.

- Герой! – фыркнула Инна со своей кровати: - он же потом на ноги встать не мог, видели как у него коленки дрожали?

- Правда дрожали?

- И коленки и руки. И вообще он сидел на земле и гранату эту разглядывал как будто только что родился и глаза – стеклянные-стеклянные… как у плюшевой игрушки. Разве герои так делают? Вот Александр Матросов, когда грудью на дот бросился, закрывая собой наступление Красной Армии...

- Уверена, что у него в этот момент тоже поджилки тряслись. – говорит Оксана Терехова: - и у Гастелло, когда он самолет на колонну направил… хотя с Гастелло, наверное, все проще, самолет-то все равно подбитый был, а выпрыгивать с парашютом над немецкой территорией – это к эсэсовцам в плен попасть. Тут и выбор-то небольшой, повернул штурвал и врезался во вражескую колонну.

- Если тут спор идет о том, герой наш Попович или нет, то на мой взгляд однозначно герой. – подает голос Яна Баринова: - в тот момент он же не знал, что это не настоящая граната, а то не стал бы так кричать. И вообще, Лермонтович говорит, что у настоящей такой гранаты радиус разлета осколков двести метров, потому как она – оборонительная. В прошлой школе на уроках НВП нам военрук показывал такие вот. Правда на картинках. А ты вот, Инна на каком расстоянии от Лермонтовича стояла, когда граната на гравий упала? Вот то-то же.

- Так то не граната была вовсе, откуда у Лермонтовича граната, настоящая, боевая? – защищается Инна: - Попович просто все драматизирует, вот и все!

- Мне вот что интересно. – говорит Оксана Терехова: - вы ничего странного не заметили, девчата?

- Странного? – Яна тоже садится на своей кровати: - какого странного? То, что девушки из команды не легли спать по своим палатам, а собрались в одной? Так ничего странного, они взрослые, а день выдался сложный. Наверняка квасят, я видела бутылку у одной из них, ну высокой такой и здоровой, в плечах широкой.

- Это Валя Федосеева, ее Валькирией кличут. – кивает Оксана: - и конечно они там в палате бухают. Честно говоря, и нам пора бы… сейчас я термос достану… но я не об этом. Я про странность, которая прямо сейчас в воздухе висит. А?

- Странные странности. Мы в незнакомом месте, конечно, тут все странное. – Инна Коломиец в свою очередь садится в своей кровати и свешивает с нее ноги: - бррр, пол холодный. Просто нам повезло что нас четверых в одну палату устроили. Хотя это ж Лиза устроила. Лиза, а ты чего молчишь?

- Вот она странность. – говорит Оксана Терехова: - наша Боярыня молчит. Причем молчит тогда, когда речь зашла про Поповича, а она обычно в таких случаях не молчала никогда.

- А ведь точно… - Инна поворачивает голову: - Лиза! Ты чего молчишь? Случилось что?

- Дуры вы все. – тихо говорит Нарышкина: - ничего не понимаете.

- Мы дуры? Хорошо, мы дуры все тут собрались. – соглашается с ней Инна: - но ты-то чего молчишь? Не молчала никогда, а тут вдруг замолчала… обычно ты вон, монологами можешь лекции читать про то какие мы дуры и как мы не понимаем что твой Попович на самом деле идеальный мужчина, Гойко Митич и Митхун Чакроборти в одном флаконе. А тут молчишь.

- Да толку с вами говорить. – машет рукой Нарышкина: - что толку…

- На вот. – в ее руку тут же вкладывают крышечку от термоса: - ты не смотри что самогонка, она сладенькая. И не такая градусная как водка, тут из груши… и запах такой, чуете? Груша! На вот, конфетку, заешь потом.

- И выпью. – говорит Нарышкина: - выпью вот. Потому что вы – дуры и ничего не понимаете… - она выпивает и закашливается, оказавшаяся рядом Оксана – хлопает ее по спине.

- Какая гадость… и как люди это пьют вообще? Сперва грушей пахнет, а потом такая гадость… - морщится Лиза Нарышкина и возвращает крышку от термоса назад Оксане, которая наливает еще и протягивает Яне.

- Только немного. – предупреждает Яна: - я и раньше пробовала, алкоголь на меня не сильно действует, чего добро переводить…

- Ты тару не задерживай, пей давай. – говорит ей Оксана: - сегодня нервный день получился, так что выпить нужно. Воот, вот так, умница. Давай тару назад, вот тебе конфетка, заешь.

- … даже вкусно. – удивленно замечает Яна: - точно грушей пахнет. И не такая горькая как водка.

- Ты смотри, а Барыня оказывается у нас не девочка уже. Водку пила.

- Я же рассказывала!

- Инна. На вот. – Оксана протягивает крышку от термоса Инне Коломиец: - пей. За светлое будущее, и чтобы у тебя парень наконец появился.

- Если это означает такой же повернутой как наша Боярыня стать, то я, пожалуй, откажусь. – говорит Инна: - я лучше выпью за мир во всеми мире. И международную разрядку. И чтобы титьки у меня такие как у Барыни выросли.

- Дались вам мои…

- Тару не задерживай.

Некоторое время в полутемной комнате царит тишина. Снова звякает металлическая крышечка об край термоса, слышится бульканье. Оксана Терехова сама поднимает вверх руку с крышечкой, словно церемониальную чашу с кровью на вершине пирамиды ацтеков.

- Девчонки. – говорит она: - так классно, что мы все выбрались. Давайте – за дружбу!

- За дружбу. – кивает Яна: - вы все мои подруги. Мои лучшие подруги.

- Точно. – подтверждает Инна: - даже Боярыня со своим Поповичем…

- Коломиец, ты… да ты ничего не понимаешь!

- Хорошо, объясни мне тогда! Чего ты такая повернутая? Видела же сама как эта Лилька к нему липнет. И вообще, там вся команда на него так смотрит, что вот-вот изнасилует его. К кровати привяжет и по очереди изнасилует. А последней Валя Федосеева будет, потому что после нее там мокрое место останется.

- Какие ты ужасы говоришь, Ин.

- Да какие тут ужасы, это все на реальных событиях основано. Мне вон рассказали местные девчата что тут так и было. Был один физрук, а его девчонки из третьего отряда привязали ночью к кровати, пока он спал и …

- И? – Яна пододвигается чуть ближе: - и?

- И катались на нем до самого утра все вместе. Ну, то есть по очереди. – Инна чешет затылок: - вроде как мужчина может только по одной за раз…

- Разве такое возможно? Ну то есть, я читала… и вроде мужчина же должен сверху находиться? Как они его так привязали? – сомневается Яна.

- У нас закуски не осталось. – огорчается Оксана: - вот совсем. И воды бы… есть у кого водичка?

- У меня бутылка газировки есть. – говорит Инна и наклоняется к своему рюкзаку: - «Тархун». И «Дюшес». Правда теплые.

- Нельзя газировкой запивать самогонку, враз отъедете. – качает головой Оксана: - у меня отчим все время так говорит… и … - в этот момент в дверь поскреблись. Не постучались, а скорее просто поскреблись. Термос с выпивкой мгновенно оказывается под кроватью, а все девчонки – на своих местах.

- Кхм… - прочищает горло Оксана: - кого там нелегкая принесла? Ночь на дворе!

- Да я ж слышу, что вы не спите. – дверь открывается и в палату входит Зина Ростовцева: - Надя не поехала в лагерь, так что я там одна, а мне скучно. Я ж слышу, что у вас тут весело.

- Подслушиваешь, значит. – прищуривается в полутьме Оксана: - нехорошо, Ростовцева… кроме того, там же с тобой еще же Гасленко.

- Наташка спит уже. – отмахивается Зина: - а у меня с собой вино есть. И … я вот, пряников принесла. Пряников и сока. Томатный.

- Что же ты стоишь в дверях, Ростовцева? – искренне удивляется Терехова: - проходи, проходи. Гость в дом, бог в дом, так кажется, говорят.

- Боярыня, если ты так и будешь продолжать молчать, то Ксюха всю власть у тебя отожмет. – предупреждает Инна: - слышишь же, что теперь больше всех Терехову слышно? Она тут карбонарий, так что будь осторожна. И…

- Коломиец, не тормози, тару Ростовцевой передавай! Ага, Зин, держи вот так… - слышится бульканье: - на вот. Слушай, Зин у нас тут спор зашел про Поповича, как ты думаешь, он герой или клоун?

- А? Про Поповича? Да я ж не знаю. Мне как и остальным запретили из корпуса выходить, все самое интересно без меня прошло. – говорит Зина Ростовцева: - говорят там граната была и Попович на нее грудью лег, она взорвалась и чудом его не убила. А сейчас его Лиля Бергштейн лечит, потому что у нее сила есть лечебная в руках.

- В сиськах у нее сила лечебная, - хмыкает Оксана: - вот где у нее сила. Вот потому и нету у нее никакой силы, сиськи маленькие. Какой только чуши не напридумывают…

- А что вы хотите, нас на улицу не выпустили, я и не видела ничего, а потом Ритка-комсорг влетает и кричит на нас. Я думала оглохну. – Зина поднимает крышку от термоса и принюхивается: - вкусно пахнет. Яблоками?

- Это ж груша. И …

- Не, я такого допустить не могу. – говорит Лиза: - думала, что стерплю, но, наверное, нет. Вы понимаете, что сейчас происходит в мире? Зинка – не задерживай тару, пей давай. Ксюха – потом мне нальешь. Хотя… - она наклоняется и копошится в своем рюкзаке, достает оттуда металлическую флягу: - у меня ж ликер есть. И кружка своя. Кто-то будет ликеру?

- Я бы попробовала. – задумчиво говорит Яна: - что такое ликер… Звучит вкусно. Лиииикеееер...

- Вот что мне в тебе нравится, Барыня, так это твоя безотказность. – кивает Оксана: - выпить – за здрасьте, покурить – конечно, по парням – запросто.

- Насчет парней я пока не соглашалась. – возражает Яна: - ну вас с вашими приколами. У меня первый раз будет с красивым парнем. С длинными волосами чтобы по плечам, золотые такие и рубашка шелковая на груди расстегнута и руки сильные такие. И роза в зубах…

- Романтичная ты особа, Барыня. – говорит Зина Ростовцева, возвращая металлическую крышку от термоса: - а выпивка у вас ничего так… действительно грушей пахнет.

- Как ты лихо самогонку пьешь. – с уважением смотрит на нее Оксана: - прямо как мой батя. То есть отчим.

- Наливай давай. – протягивает свою кружку Лиза Нарышкина: - не тормози Терехова.

- Ты бы коней попридержала, Боярыня. – говорит Инна Коломиец: - тебя ж сейчас развезет как вошь по паркету. Меру нужно знать.

- А мне хорошо. – говорит Лиза: - тепло по телу такое приятное… и знаете что? Вот я вас всех – люблю. Пусть вы и гадины такие, но все равно люблю. Инну люблю вон, хотя она всегда про моего Витеньку плохие вещи говорит.

- Витеньку? Серьезно? Ты, Нарышкина совсем с дуба упала…

- О чем речь? – тихо спрашивает Зина Ростовцева у Яны Бариновой, присев на краешек ее койки. Яна придвигается к ней и наклоняется поближе.

- Лизка считает, что Попович всех спас и вообще герой. Хочет напиться и в окно к нему залезть, он же в своем корпусе один. – шепчет она на ухо Зине: - пока прощупывает почву и настроение. Инна знает об этом и на подступающих рубежах отсекает, мол не полезем мы к нему в окно. Ксюша Терехова просто обожает на газульку давить, а потом наблюдать со стороны, такой шмель-провокатор. А я не хочу в окно к Виктору Борисовичу, он и так сегодня настрадался, да еще и мы его к кровати привяжем и будем на нем прыгать… ему же больно, наверное, будет.

- Определенно тебе больше нужно про секс узнать. – так же шепотом говорит ей Зина: - ты чего? Если мужчина не хочет, то у него не встанет, а если не встанет, то никакого секса не будет, ты чего? Писюны у мальчиков не видела в бане? Они все мелкие и висят.

- В бане же все отдельно! Мальчики и девочки!

- В деревне все вместе. Ну, до определенного возраста, конечно. В общем, если Попович вас не захочет, то у него не встанет и все. А если встанет, то значит хочет, привязали вы его и … ты ж видела какой он здоровый, если он не захочет, то его никакие веревки не удержат. – убежденно говорит Зина: - так что все правильно Боярыня говорит. Если что я с ней в окошко полезу.

- Серьёзно? – Яна отстраняется и всматривается в лицо Зины, едва видное в отраженном лунном свете: - а я и не знала, что ты такая отчаянная.

- Ой, да чего тут отчаянного. – машет рукой Зина: - чего Попович с нами сделает в худшем случае? Наругает? В угол поставит? Пфффф… подумаешь.

- Родителей вызовет? – осторожно предполагает Яна.

- Да? И что он им скажет? Ваши дочери меня изнасиловать пытались? Да кто ему поверит вообще. А для Боярыни это и вовсе повод для радости, ей бы от него сейчас залететь, а потом сразу же замуж. Будет в девятом классе с животом ходить… а у Поповича выбор будет как у того папика из «Кавказкой пленницы» - либо в загс, либо в прокуратуру. Так что не ссы, Барыня, все схвачено, следуй за лидером.

- Эй, Барыня, твоя очередь! – в руку Яны толкается жестяная крышка от термоса: - слово говори и пей. Тару не задерживай.

- Это… - Яна вздыхает, глядя на чашу в своей руке: - а за что пьем-то? За дружбу?

- За дружбу! – повышает голос Нарышкина, поднимая свою кружку: - одна за всех и все за одну!

- Я в окно к Поповичу не полезу. – говорит Инна: - слышишь, Лиза?

- А тебя никто и не заставляет. – говорит Нарышкина: - колхоз дело добровольное. Кто не хочет физрука насиловать – не насилует.

- Тпру! Погоди, Д’Артаньян, погоди! – поднимает палец Оксана Терехова: - так не пойдет! У нас коллектив или где? Решения принимаются коллегиально и обжалованию не подлежат. Коллектив — это когда все вместе, а не так, кто в лес, а кто по дрова…

- Всегда это странным казалось. – жалуется Яна: - в лес и по дрова – это же в одном направлении, да? Где еще дрова расти могут? Ик! … ой!

- Барыня уже надралась.

- Вы меня с панталыку не сбивайте! – повышает голос Терехова: - нас тут … пятеро. У всех равные права… а у Ростовцевой сегодня право совещательного голоса. Если лезть в окно, то всем вместе. Ну или всем вместе в комнате остаться. Голосуем! И кто за то, чтобы в окно к Поповичу лезть? И… один голос. Извини, Лиза, но ты в меньшинстве. Остаемся в комнате. Ростовцева, твой голос не считается, он совещательный.

- Вы чего? Струсили?!

- Лиза, ну ты сама подумай, у человека стресс сейчас. Наверняка к нему эта его Ирия Гай пробралась…

- У нее нога подвернута!

- Ой, я тебя умоляю. Она и на одной ноге раньше нас стометровку пробежит и в окно пролезет. Я вообще считаю, что не подворачивала она никакую ногу, она вон из окна выпрыгивала, как она могла в лесу ногу подвернуть? Это она специально вид сделала, чтобы на нем покататься…

- Вот змеюка! А ну налей мне еще!

- На вот. Ик! О чем я? Ах, да… в общем наверняка сейчас Попович эту свою Лилию мнет своими сильными руками, вот! Как там говорят римляне – горе проигравшим! Нарышкина, признай уже свое поражение и обрати внимание на… ну не знаю. На Артура Борисенко, например.

- Не надо на Борисенко. – говорит Инна: - чего тебе Борисенко плохого сделал? Пусть Лермонтовичу хорошую жизнь устроит, в отместку за сегодняшнее…

- Девчата! Девчата! А если Лиля и правда к нему пробралась… может хотя бы подсмотрим? – говорит Яна и в комнате наступает тишина. Лунный свет, пробравшийся через занавески и отражающийся от белоснежных простыней и наволочек – мягко освещает комнату с застывшими на месте девчонками из восьмого «А» класса.

- Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, Барыня, что ты – гений? – медленно говорит Оксана Терехова: - ты чертов гений, Барыня! Сейчас выпьем еще и рванем… через окошко. Я там еще днем гвоздики вытащила, которые стекло придерживают.

- Никуда я не пойду!

- А ваше мнение, товарищ Коломиец мы учтем при следующем голосовании. Тару не задерживай.