Третий Вал

В сказках учат, что любовь спасёт. Развеет мрак, прогонит страхи, растопит сердца и принесёт безмерное счастье.

К сожалению, забывают уточнить, что любовь бывает разная.

Порой от любви вместо цветов в душе распускаются шипы. И каждый шаг навстречу тому, к кому зовёт сердце — приближение к бездне, а не к умиротворению.

Казалось бы, ей, как детективу, должны быть подвластны все запутанные загадки. Она всегда смело бралась за дела, стремилась восстанавливать справедливость и защитить тех, кто нуждался в помощи. Но вот разгадать и излечить саму себя она была не в силах.

Очередная муторная ночь затерялась в закоулках мысленных лабиринтов, разъедая зачатки надежды на освобождение. Однако утро, вопреки ожиданиям, не было оглушительно тихим.

Солнце неумолимо било в стёкла. Казалось, кто-то выключил звук его шипения о мебель и стены.

— Чай будешь? Или ты теперь пьёшь кофе?

Внутри выпрямляется пружина и сонный взгляд получает заряд бодрости, отчего девушка садится на диване, где уснула вечером и с удивлением обнаруживает плед на плечах, который обычно лежит в шкафу.

— Признаться, — усмехается все тот же голос, разбудивший ее. — Я первый раз вижу столько бутылок газировки.

— Это минеральная вода, — выдыхает девушка и хмуро проводит рукой по светлым коротким волосам, убирая их с лица.

Напротив неё стоял молодой мужчина в черных брюках и темно-синем свитере. Короткие темные волосы аккуратно уложены в причёску, на запястье циферблат дорогих часов отражает солнечные зайчики. В его руках поднос с чашкой и бутербродами. Во внимательном взгляде добрая усмешка.

— И все же выглядит как прошедшая отвязная вечеринка. Могла бы и меня позвать, — наконец, его голос становится серьёзнее. — Не пробовала пить или есть что-нибудь кроме воды, Валли? Как ты себя чувствуешь?

Девушка тяжело вздохнула и сбросила плед, видимо, накинутый ее гостем и оглядела его аккуратный вид и контрастный с ним небольшой бардак в комнате.

— Я и забыла, что у тебя ключи, — проворчала она, пока он галантно присаживался рядом на диван и опускал поднос на ее колени.

— Ещё бы, — отметил мужчина иронично. — Должно быть, жалеешь, что решила связаться со мной.

— Вовсе нет, — нахмурилась она и все же взяла чашку.

Есть нечто символичное в том, что она, бравый сторонник закона и боец с преступностью, сидит совершенно взъерошенная и измождённая рядом с одним из этих самых преступников, признанным когда-то особо опасным, который только и может ей помочь. Просто потому что других она бы не подпустила к себе в таком состоянии. И, возможно, потому что ещё недавно этот самый преступник сам сидел на этом диване, едва дыша, пока она накладывала швы на небольшую рану в его боку, от которой, должно быть, и теперь ещё остался заметный след, и перезаряжала его оружие. Кажется, они знакомы уже не первую жизнь.

Валентина всегда мечтала быть сильной и приносить людям пользу. Их старому городу это точно не помешало бы. Он словно застрял в понятиях средневековья: несколько влиятельных семей выступали представителями разных секторов, безраздельно господствуя на рынке. Практически в любой прибыльной сфере под всеми значимыми операциями значилась одна из фамилий сформировавшейся элиты Миддлмиста. Власти города в определённой мере даже поддерживали это положение дел, ведь налоги исправно поступали, а высший круг обеспечивал престиж города. Однако за покровом власти и лоска скрывались неумолимые интриги. И безраздельное господство элиты лишь верхушка этого многослойного пирога.

Николас был одним из самых одаренных студентов. От его харизмы тащились все девчонки, впрочем, не только от его. Они с друзьями вечно придумывали глупые хулиганства. Просто удивительно, как со временем они повзрослели, стали осознанней. Валентина никогда не пыталась бороться за его внимание, пока они как-то ни встали в пару для выполнения учебного проекта. Разговорившись, Валентина обнаружила в Николасе интересного собеседника и это было взаимно.

Николас Браун и сам был выходцем из тех полтора десятка с небольшим семей, кто образовывал высший круг города. Только вот жить по их строгим правилам его неуёмный характер ему не позволил и он отрёкся от своей семьи и своего круга. Тем не менее, он достаточно много знал, чтобы с лёгкостью замечать многие несостыковки, которые проворачивали те, кто прежде был его кругом. Игра на бирже, искусственное завышение и занижение цен, определённый окрас тех или иных новостей в местной газете. Николас все подмечал и делился наблюдениями, но не с апломбом, а скорее с досадой.

Все это вызывало лишь досужие разговоры, пока ни был убит один из журналистов, готовивший к публикации разгромную статью с недвусмысленными выводами о реальном узурпаторском положении дел в городе. Николас был вне себя. Он утверждал, что все дело в теневой фигуре всей элиты, Максе. Человеке, пришедшим к власти на заре становления текущих порядков в городе и даже спровоцировавшим их. В семье Николаса поддерживали Макса. Не смотря на своё влияние, Макс не занимал никакого должностного поста. Он был банкиром и все его дела строились на ценных бумагах далеко за пределами города.

Воодушевлённое несогласие Николаса по поводу текущего положения вещей поддержала Валентина. Они попытались отыскать и восстановить все собранные убитым журналистом факты и поспособствовать выпуску скандальной статьи. Уже во время их спонтанных поисков и расследования они вызвали осуждение общества. Двое недавних подростков, лезущих в давно улаженные дела, словно пытаются найти опасности на свою голову и последовать за убитым недавно. Впрочем, гибель журналиста списали на несчастный случай. А Валентина и Николас стали слишком заметными фигурами, чтобы просто убить их, что вызвало бы настоящие подозрения — по крайней мере, такую теорию выдвинул Николас, когда их до смерти напугали в темном переулке, но отпустили.

Тем не менее, не смотря на отговоры близких, провокации и запугивания, двое друзей довели дело до конца. Статья вышла в свет, но имеющие отношение к ее авторству молодые люди вместо почёта получили в газетах наречение себя глупыми детьми и фантазёрами.

Хорошо, что Валентина не видела их. Она довольно болезненно реагировала на то, что их ясный порыв справедливости почти никто не оценил. Да и положение в городе не особо изменилось. Это приключение столь измотало её, что она пролежала в больнице с нервным истощением.

С тех пор прошло лет десять. Валентина стала детективом, оставив позади свои нелестные упоминания в газете. Николас же устроился работать в том же департаменте и женился.

— Не был у тебя каких-то полгода, и вот пожалуйста, — покачал головой Николас, вздыхая.

— Пришёл осудить мой бардак? — Валентина свела брови. Сейчас не было сил защищаться и отстаивать честь хорошей хозяйки, которой она привыкла себя считать.

— Разве что бардак в твоей голове, — Николас улыбнулся тепло и взглянул ей в глаза.

Валентина не знала, как это объяснить, но его взгляд обладал какой-то исцеляющей силой. Точно заряд аккумулятора, Николас прибавлял энергии и воодушевлял. К сожалению, сейчас этого было мало, чтобы скинуть весь морок с плеч, но достаточно, чтобы приободриться.

— Как любезно с твоей стороны навестить меня, — немного иронично отметила она и усмехнулась.

— Ну вот, узнаю мою Валли. Счастливая и недовольная, это про тебя.

Валентина фыркнула на эту характеристику и поднялась на ноги. Для неё было очевидно, что Николаса едва ли так внезапно привело в её дом одно лишь стремление оказать поддержку. Не смотря на близкую дружбу, что царила между ними, Николас нечасто делал что-либо под властью одного лишь альтруизма.

— Ты что-то хотел? — девушка сложила руки на груди и остановилась перед Николасом.

Тот поднял на неё задумчивый взгляд, наклонил голову набок, словно оценивая, проснулась ли она достаточно. Или, быть может, способна ли она здраво мыслить и выкинуть из головы снедающие её чувства. Последнее для Валентины было безуспешным уже больше полугода.

— Мне кажется, нас хотят подставить.

— Нас?

— Да, — уверенно кивнул Николас. — Помнишь наше славное прошлое? Та статья, которую мы когда-то собрали по кусочкам.

Валентина нахмурилась. Сейчас, спустя годы, она всё более скептично относилась к безрассудным порывам молодости, толкнувшим ее в то опасное расследование и в объятия… впрочем, с Николасом у них так ничего и не сложилось. Как, впрочем, не было большого толка и в опубликованной статье.

— Все это было так давно. Неужели сейчас это кого-то беспокоит?

— Представь себе, — возмутился Николас и щёлкнул пальцами. — К нам приехал журналист и хочет поднять и переиздать эту статью, снабдив новыми доказательствами, якобы неопровержимыми.

— И… как это подставит нас? — изумилась Валентина и отошла на несколько шагов, потому что Николас поднялся на ноги и заходил по комнате, продолжая рассуждать.

— Очевидно, когда её опубликовали, мы не думали головой и то, что позже нас обозначили недостоверными дилетантами, — о, кажется, это самое мягкое выражение, — спасло нас от мести тех, кого эта статья обличала. К сожалению, подтверждений и доказательств для законных обвинений преступников собрать так и не удалось. Так что…

— Все остались ни с чем, — закончила Валентина мысль. Не самые приятные вехи её истории. Да и Николаса, вероятно, тоже. Можно лишь вообразить его досаду, когда все усилия пошли прахом.

— Да, но с другой стороны никто не пострадал, — заметил Николас и взглянул на Валентину.

В его взгляде и голосе скользнуло что-то тревожное. По телу прошлись мурашки от чувства страха, который когда-то охватывал стальными тисками. Да, пожалуй, хорошо, что они оба остались живы и невредимы…

— И этот журналист, — твёрдость вновь вернулась к Николасу, он мрачно уставился в сторону, — если его статья окажется весомым аргументом для обвинений, нам придётся несладко.

— Зато по заслугам получат те, кто должен, — заметила звонко Валентина.

Николас недоумевающе взглянул на неё.

— Мы окажемся в смертельной опасности, как ты не понимаешь? Не только ты и я, но и наши близкие!

— Мой брат учится в закрытой школе на другом континенте, — вздохнула Валентина с нотой горечи. Затем она приподняла брови. — А! Ты о своей жене волнуешься.

— Разумеется, волнуюсь, — отозвался Николас несколько жестко. Вероятно, ему не понравилось, что этот факт может быть неочевидным. — Она тут точно не при чем.

— Хорошо, и что ты предлагаешь?

— Не знаю, — пожал Николас плечами. — Отговорить этого журналиста, упростить, запугать, подкупить…

— Например, булочками собственного производства? — улыбнулась Валентина.

— Почему нет? Может быть, это его слабое место, — Николас вздохнул и взъерошил волосы. — В конце концов, ему ведь тоже будет грозить опасность. Бедняга может даже не знать, какую опасную игру собирается затеять. Мы должны предупредить его, верно?

Валентина поджала губы, когда Николас взглянул на неё в ожидании. Да, пожалуй, он умеет разбираться в людях и находить к ним подход. Вот и сейчас внутри возникла мотивация спасти незадачливого журналиста.

— Как будто у нас есть выбор, — буркнула она и закатила глаза. Но, кажется, выглядело это неубедительно.

— Ты просто не в силах оставаться равнодушной, когда кому-то грозит опасность, — с тёплой улыбкой заметил Николас.