Третий Всадник

Когда он снял третью печать, я услышал третьего зверя, говорящего: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в своей руке. И услышал, как я произнес четыре животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай.

Откровение ап. Иоанна Богослова (Апокалипсис) 6:5-6

Вороной конь стоит неподвижно. Он знает: мне не нужна скорость. Мне нужна точность. В моих руках весы, и каждое взвешивание требует абсолютной неподвижности.

Ошибка в один грамм — и расчет неверен. А неверный расчет в моем деле недопустим.

Смотрю на город внизу. Каждое здание, каждая улица, каждый человек — это строчка в гигантском балансе. Дебет-кредит человеческого существования.

Вон офисный работник покупает кофе за пять долларов. Обычная сделка. Но я вижу истинную стоимость: две минуты его жизни, потраченные на работу, которую он ненавидит, чтобы купить кофе, который дает ему силы работать дальше на работе, которую он ненавидит.

Идеальный замкнутый цикл. Математически безупречный.

Первое правило записывается в кассовом чеке: когда средство становится целью, цикл замыкается навсегда.

Женщина выходит из косметического магазина с сумками. Потратила месячную зарплату на средства для красоты. Хочет нравиться мужчине, который зарабатывает на продаже косметики.

Он продает ей мечту о красоте, чтобы заработать на собственную мечту. Она покупает его мечту за счет своей реальности.

Математика человеческих отношений безжалостна: каждый продает другому то, чего нет у него самого.

Второе правило красуется в витрине: продавец мечты и покупатель иллюзий — два конца одной цепи.

Достаю весы. Кладу на одну чашу бриллиант, на другую — детскую игрушку из китайского пластика. Игрушка тяжелее. В ней больше детских слез, материнских надежд, отцовского труда.

Но продается она дешевле бриллианта.

Весы не лгут. Рынок — лжет постоянно.

Третье правило лежит на чашах весов: рыночная стоимость обратно пропорциональна человеческой ценности.

Школьник покупает доступ к образовательной платформе. Двадцать долларов в месяц за знания. Дешево? Его дедушка платил за образование только временем и вниманием.

Теперь знания продаются поштучно. Мудрость — по подписке. Понимание — с рекламными паузами.

Я вижу будущее: дети будут покупать право думать. Мысли — по тарифу. Чувства — в рассрочку.

Четвертое правило учится в рассрочку: когда знание становится товаром, невежество становится бизнес-моделью.

Семья ужинает в ресторане быстрого питания. Экономят время, но теряют здоровье. Экономят деньги на продуктах, но потратят больше на лечение.

Я подсчитываю: гамбургер стоит три доллара, — это пять лет жизни. Картошка фри — два доллара, — это месяц в больнице. Кола — доллар, — это диабет.

Но на ценнике написаны только доллары. Остальное — скрытые проценты, которые начислятся позже.

Пятое правило жарится во фритюре: истинная стоимость еды оплачивается не на кассе, а в больнице.

Конь поворачивает голову к витрине банка. Там светится табло с курсами валют. Цифры меняются каждую секунду. Пульс мировой экономики.

Но я знаю: за каждым изменением курса стоит чья-то разрушенная жизнь. Каждый процент роста — это чей-то процент потери.

Конь нетерпеливо переступает с ноги на ногу. Он чувствует то же, что и я — мы приближаемся к главному открытию.

К моменту, когда станет ясно, что в мире изобилия самый дефицитный товар, — это смысл.

И его цена растет каждый день.

***

Конь медленно спускается к торговому центру. Я чувствую знакомый запах — не товаров, не пищи, не парфюма. Запах человеческой пустоты, замаскированной ароматизаторами.

Здесь продается все, кроме того, что действительно нужно.

Вхожу внутрь. Тысячи людей бродят между витринами. На лицах — одинаковое выражение: они ищут что-то, но не знают что, покупают что-то, не понимая зачем.

Я достаю весы. Взвешиваю содержимое их корзин против содержимого их душ.

Дисбаланс катастрофический.

Шестое правило стоит в очереди к кассе: чем больше вещей у человека, тем меньше в нем человека.

Девочка тянет маму к витрине с игрушками. «Хочу!» — кричит она. Мама покупает. Девочка радуется пять минут, потом игрушка становится неинтересной.

Но урок усвоен: желание можно купить. Счастье продается в магазинах.

Через двадцать лет она будет искать счастье в других магазинах. Более дорогих. Но принцип тот же — если тебе плохо, иди и купи что-нибудь.

Седьмое правило учится с детства: превращая желания в потребности, общество превращает людей в потребителей.

Пожилая пара сидит в кафе. Молчат. Каждый смотрит в свой телефон. Сорок лет брака, и им нечего сказать друг другу.

Но зато у них есть безлимитный интернет. Тысячи каналов связи с миром — и полная отрезанность друг от друга.

Они богаты информацией, но нищи общением.

Восьмое правило подключается к Wi-Fi: чем больше способов связи, тем меньше самих связей.

Бизнесмен покупает очередной костюм. У него уже пятьдесят костюмов, но этот особенный, последняя модель. Он уверен: именно этот костюм сделает его представительнее.

Вещи стали наркотиком. Каждая покупка — доза, которая на время снимает боль от пустоты внутри. Но ее действие заканчивается, а значит нужна новая доза.

Девятое правило висит в гардеробе: когда личность определяется вещами, человек становится приложением к ним.

Подросток покупает брендовые кроссовки за тысячу долларов. Они сделаны на том же заводе, что и обычные за сто долларов. Разница только в логотипе.

Но логотип дает ему то, чего не могут дать родители — ощущение принадлежности к группе.

Он покупает не кроссовки. Он покупает идентичность.

Десятое правило шагает по подиуму: когда бренд становится важнее личности, человек превращается в рекламный щит.

Конь останавливается у книжного магазина. Полки ломятся от книг по саморазвитию. «Как стать успешным», «Как стать богатым», «Как стать счастливым».

Тысячи рецептов счастья… а покупатели вокруг всё несчастнее.

Женщина берет книгу «10 шагов к идеальной жизни». У нее дома уже сотня таких книг. Она знает все шаги ко всем идеальным жизням, но не может сделать ни одного шага к своей собственной.

Одиннадцатое правило издается тиражом: чем больше советов о том, как жить «счастливо», тем меньше вокруг счастливых людей.

Вижу группу туристов. Они фотографируют каждую секунду путешествия, но не видят ничего своими глазами. Живут не моментом, а его будущими воспоминаниями о них в соцсетях.

Опыт превратился в контент. Путешествие — в фотосессию. Жизнь — в пост.

Они коллекционируют моменты жизни, но не проживают их.

Двенадцатое правило постится в Instagram: когда жизнь становится контентом, реальность превращается в декорацию.

Конь поворачивает к центру города. Там высится храм нового времени — офис технологической корпорации. На фасаде слоган: «Соединяем людей».

Внутри тысячи программистов создают алгоритмы, которые «знают» человеческие потребности лучше, чем сами люди.

Искусственный интеллект учится человечности, а люди разучиваются быть людьми.

Машины становятся умнее, люди — глупее. Роботы учатся чувствовать, люди учатся функционировать.

Тринадцатое правило обновляется автоматически: чем умнее становятся машины, тем больше люди становятся похожими на них.

Я достаю весы и кладу на одну чашу все богатства этого города — деньги, технологии, товары, услуги. На другую — одну детскую слезу.

Весы склоняются в сторону слезы.

Потому что в ней есть то, чего нет во всем остальном — настоящее чувство. Подлинная боль. Живая эмоция.

А все остальное — просто красиво упакованная пустота.

Конь нервно фыркает. Он чувствует то же, что и я — мы приближаемся к самому главному открытию.

К пониманию того, что в мире, где можно купить все, невозможно купить главное — смысл существования.

И это единственный товар, спрос на который растет, а предложение падает.

***

Конь ступает на площадь перед университетом. Здесь должна быть мудрость, но я чувствую только запах амбиций, конкуренции и… коррупции.

Студенты покупают образование как товар. Платят за диплом, как за пропуск в лучшую жизнь. Профессора продают знания как билеты в будущее.

Но никто не продает понимания. Никто не торгует мудростью.

Потому что понимание нельзя купить. Мудрость не имеет цены. А то, что не имеет цены, современный мир считает бесполезным.

Четырнадцатое правило сдает экзамены: когда образование становится товаром, мудрость становится убыточной.

Вижу старого профессора. Он сорок лет изучал древнюю философию. Знает наизусть Платона, Аристотеля, Конфуция. Его зарплата меньше, чем у блогера, который снимает видео о том, как правильно есть банан.

Два тысячелетия человеческой мысли стоят дешевле одного «вирусного» ролика.

Пятнадцатое правило набирает просмотры: чем глубже знание, тем меньше за него платят.

Мать приводит ребенка к психотерапевту. «Он такой непоседа… Я не знаю, что с ним делать», — жалуется она. Врач выписывает рецепт на лекарство. Двести долларов за сеанс плюс сто долларов за таблетки на месяц.

«Любознательность» лечиться таблетками. И таблетки продаются хорошо.

Шестнадцатое правило лечится химией: когда живость духа становится болезнью, лекарство становится ядом.

Снова достаю весы. Кладу на одну чашу материнскую любовь, на другую — все деньги мира.

Весы даже не колеблются. Любовь тяжелее.

Но попробуйте купить любовь на материнскую зарплату в современном мире. Попробуйте накормить детей объятиями. Попробуйте заплатить за квартиру поцелуями.

Семнадцатое правило не продается: самое ценное в жизни не имеет цены, самое дорогое — не имеет ценности.

Священник венчает пару. Красивая церемония. Но молодожены больше думают о стоимости банкета и стоимости подарков, чем о смысле клятв.

Свадьба превратилась в шоу. Любовь — в повод для вечеринки. Обещания на всю жизнь — в часть сценария.

Они покупают праздник, но продают свое будущее.

Восемнадцатое правило играет марш Мендельсона: когда любовь становится медийным событием, чувства становятся декорациями.

Конь останавливается у дома престарелых. Внутри сидят старики, которые построили этот мир изобилия для своих детей. Теперь их дети платят другим людям за то, чтобы те заботились об их родителях.

Забота стала услугой. Уважение к старшим — профессией. Сыновний долг — статьей расходов.

Девятнадцатое правило нанимается по контракту: когда забота становится работой, семья становится фирмой.

Вижу похороны. Богатые похороны. Дорогой гроб, дорогие цветы, дорогая церемония. Родственники спорят о том, кто сколько потратил на покойного.

Они измеряют любовь деньгами, потому что разучились измерять ее чем-то еще.

Мертвец «стОит» больше живого.

Двадцатое правило хоронит: когда даже смерть имеет цену, жизнь теряет ценность.

Художник продает картину за миллион долларов. Покупатель «запирает» ее в сейф. Не смотрит, не наслаждается — он просто инвестирует.

Красота превратилась в актив. Искусство — в валюту. Творчество — в товар.

Художник создавал, чтобы выразить душу. Покупатель купил, чтобы спрятать капитал.

Двадцать первое правило «прячется» в сейфе: когда искусство становится инвестицией, красота умирает дважды — при создании и при покупке.

Конь поднимает голову к небу. Даже там я вижу цены. Космический туризм — миллион долларов за билет. Богатые покупают право смотреть на Землю сверху.

Но они не видят ее красоты. Они видят свою собственность.

Планета стала недвижимостью. Небо — аттракционом. Космос — развлечением.

Последние границы превращаются в «товары».

Двадцать второе правило летает в космосе: когда бесконечность получает цену, конечность теряет смысл.

Я убираю весы. Больше нечего взвешивать. Все что имеет цену, не имеет ценности.

Конь поворачивается к горизонту. Там, за городом, в простом доме, старая женщина бесплатно кормит бездомных. Не за деньги, не за славу, не за налоговые льготы.

Просто потому, что считает это правильным.

В мире, где все продается, она просто дарит. В мире, где все подсчитывается, она делает.

Ее доброта «стоит» больше всего этого города, но она не котируется на бирже…

***

Конь медленно поднимается на холм над городом. Отсюда видно все — небоскребы и трущобы, магазины и церкви, биржи и кладбища…

Весь мир как на ладони. Весь мир как в отчете.

Я убираю весы в седельную сумку. Работа закончена. Все взвешено, подсчитано и оценено.

«Мене, мене, текел, уфарсин…»

Внизу горят огни города. Каждый огонь — это чья-то попытка найти смысл в мире цен. Кто-то ищет его в магазинах, кто-то в офисах, кто-то в интернете.

Ищут там, где его нет. Потому что не знают, где искать.

А может быть, знают, но боятся туда посмотреть.

Конь фыркает, поворачивает голову ко мне. В его глазах вопрос: «Что дальше?»

Хороший вопрос. Что дальше, когда все подсчитано? Что делать, когда ясно, что баланс «неправильный», но никто не хочет его пересчитывать?

Я не знаю ответа.

Впервые за все время моего существования я не знаю, сколько что стоит.

Может быть, это и есть начало мудрости — признать, что не все можно измерить.

Что не все должно иметь цену.

Что некоторые вещи бесценны именно потому, что их нельзя купить.

Мы едем мимо той старой женщины, что кормит бездомных. Она смотрит на нас, улыбается и машет рукой.

Не боится. Не просит. Не предлагает.

Просто признает наше существование.

В ее улыбке больше богатства, чем во всех банках города.

Последняя истина не имеет цены: когда перестаешь все считать, начинаешь жить.

Я еду дальше. Весы остаются в сумке.

Может быть, пришло время научиться жить без постоянного взвешивания.

Может быть, пришло время людям самим решить, что для них ценно.

А может быть, этого никогда и не случится.

Не знаю.

И впервые это не пугает.

***

В пыли за черным всадником остаются следы копыт. Они ведут прочь от города, где все имеет цену, но мало что имеет ценность.

Эти следы не глубже и не мельче других. Они просто есть.

Как есть выбор у каждого человека — что считать, а что просто ценить.

Весы показывают вес.

Но не показывают, стоит ли что-то взвешивать…

НАВСЕГДА…