Третье правило пророка

Третье правило пророка

Олег Рония: Этот рассказ, если хотите, «конина» наоборот. С детства люблю рассказы про Конана-варвара. Во-первых потому, что он – экстра крутой парень, а во-вторых – оригинальный, говардовский мир Конана – неплохо проработанное, не типовое фентази. В 2020 году, сидя в карантине, я перечитал всего бывшего под рукой Конана и исторические вещи Пола Андерсена и решил написать что-то подобное. Так родилось «Третье правило пророка». Думаю, вы и сами узнаете знаменитую античную битву, к которой я отсылаю.

***

Я стоял на носу исполинской пентаремы[1] и невидящим взором глядел на горизонт. Белоснежные колонны великолепных храмов города на утесе были ясно видны. В его гавани тянулась бескрайняя изогнутая линия парусов флота Союза Островов. За кормой «Руки Богини» шел, выстраиваясь клином, огромный флот громоздких пентарем и трирем великого Гурраха – царя, захватившего уже треть ведомого нам мира.

Гуррах – массивный, чернобородый, со смуглой кожей, одетый в белоснежный хитон и золоченую броню, покрытую отметинами бессчетных битв, стоял за моей спиной. Его свита – на почтенном расстоянии позади.

- Что говорит Эбеновая богиня? – голос Гурраха, привыкший перекрикивать рев ветра и грохот боя, прозвучал тихо и почтительно. – Что говорит она, о, пророк?

Я не повернулся к нему, а продолжил стоять внушительно и молча, мой глухой темный плащ трепетал под свежим ветерком. Честно говоря, Богиня пока молчала.

А между тем флот Великого царя и объединенные эскадры полисов Союза Островов вот-вот вступят в битву.

Я отточенным движением завершил жертвоприношение и вручил помощникам сердце белоснежного тельца. Потом повел глазами на связанную деву, лежавшую рядом. Неужели Богиня все же ждет…

- ПОБЕДА ТВОЯ! – глас Эбеновой богини прозвучал громче грозного летнего грома, на пределе того, что могут выдержать чувства человека. Даже мои помощники, которые пока что далеки от той степени единения с Её волей, которой достиг я, вздрогнули.

– НО ВРАЖЕСКИЙ ПОЛКОВОДЕЦ ПРЕДАСТ.

Огромная молния, похожая на перевернутое древо, осветила горизонт. Эбеновая Тшарат сама идет в бой – значит, боги Союза Островов тоже вступят в дело? Опять гекатомбы воинов полягут…

Я обернулся к Великому царю и сказал нараспев:

-Знай же царь, что победа твоя,

Но бойся улыбки и бойся письма,

Если помощь примешь ты от друга отца, то средь

Моря сверкнет отточенный кинжал.

Первое правило уважающего свое искусство пророка – будь загадочен и витиеват. Увы, пророчества мне приходится изрекать на примитивном и грубом языке тшат, и выходят они до смешного неуклюжими. Я немного завидую Пифии Пантеона Островов – койре ее народа – гораздо изящнее и богаче.

Я поглядел на царя.

Густые брови Гурраха на мгновение сошлись на переносице.

-О Глас, понял я слова Богини, – почтительно сказал он, и приказал своим полководцам.

- Когда корабли стратига Эллиданов, что называл себя в письме другом моим и моего отца, покинут ряды вражеского флота и подойдут к нам – якобы сдаваться – атакуйте их и захватите.

Бородатые полководцы и украшенные золотом капитаны низко поклонились.

Я жестом велел помощникам отвести связанную деву в ее каюту.

Глаза мои невольно остановились на ней. Девушка лет 18, с огромными, глубокими черными глазами, одетая в легкий, белоснежный хитон, не скрывавший грациозных контуров ее фигуры, поглядела на меня гордо. Испуг, который стоял в ее глазах во время жертвоприношения, ушел.

И хорошо. Я очень не одобряю приношения Богине живых людей. Наши предки ограничивались белыми быками, а людей закалывали лишь в тяжелейшие годы – когда племя стояло на краю пропасти. Увы, Великие цари, приняв нашу Богиню, стали злоупотреблять человеческими жертвами больше, чем позволяет хороший тон.

К тому же Акта – последняя из захваченных Великим царем Детей богов. Убьем ее – и кого, спрашивается, в жертву, если Богине будет нужен прилив сил? В наши времена хороший запас Детей богов – залог выживания царства.

Я пошел проведать ее отца. Могучий мужчина был прикован к главной мачте. Его мускулистое, почти обнаженное тело покрывали глубокие шрамы – от давних битв и от кнута палача. Они изуродовали лицо, но глаза, когда Тара открыл их, глядели сурово.

Говоря честно, я побаиваюсь этого взгляда. Вот уже десять лет Тара прикован к мачте или повозке в армии Великого царя и сопровождает Гурраха в каждом походе и переезде внутри нашей державы. Вот уже десять лет Тара ежедневно терзают палачи и, все эти годы он получал лишь столько воды и пищи, чтобы не умереть. Но огонь гордой ярости все еще не угас в его глазах. Да и неудивительно.

Два десятка лет Тара Железный Шаг терзал восстаниями империю. Много армий Великого царя полегло от его изощренного ума и железной руки. До того – когда Гласом богини был мой дед, а Железный Шаг еще не родился – Тара-Варвар водил в походы дикие племена кахазов, что наводили на земли Богини ужас, вторгаясь из прокаленных солнцем равнин Восьмиречья… А до того Тара Громовержец оспаривал власть Эбеновой богини в самой столице, ибо был богом и богом могучим.

Я опустился рядом со скованным человеком и проверил, крепко ли держат его Знаки.

- Дочь ваша, Акта жива, - сказал я шепотом.

Тара поглядел на меня молча и ничем не выказал своих чувств. Но я хотел бы верить, что мы с ним… дружны. Еще когда я был мальчишкой и только начал путь по тропе Знаний, родные приставили меня к пленному Таре. Я следил за ним и обновлял сковывающие его Знаки. Рядом с ним постигал искусство жреца Богини. Сколько звездных ночей провели мы рядом – я со свитком и масляным светильником, а он – скованный и погруженный в глубины своих мыслей!

Мир наш устроен гармонично. Боги в Восьми небесах, люди на земле и несчастные души в подземном мире. Сколько существует Вселенная, столько Восемь небес кипят битвой. Боги – малые и большие, хитроумные и простоватые, родом из разных краев ведут борьбу за власть, штурмуют Восемь небес одно за одним. И чем сильнее божество – тем сильнее его последователи!

Наш клан служит Богине век за веком и делает то, что в человеческих силах для славы Её. В далекие времена Эбеновая Тшарат была божеством нищего племени, затерянного в джунглях подле истоков Ниа. Но Она была хитроумной, жестокой и целеустремленной. Сперва от ее руки пали божки окрестных племен, потом – боги жестоких людей Кха с чешуйчатой кожей. Затем Сторукий Дорок из Калихеша.

Вместе с тем крепли власть и богатство нашего клана. Ныне мы владеем собственным почти независимым царством, входящим в империю Великого царя.

Но если бог терпит поражение на небесах, то оказывается низвергнут в Мир тверди. Тогда снова, воплощение за воплощением, он стремиться на небо. И часто удачно, ибо даже лишенный сил, Перерожденный бог – герой, каких не рождает род людской. Тара Громовержец – один из опасных врагов Эбеновой Тшарат, потому Великий царь держит его в этом теле – так долго, как это только возможно, изнуряя его день за днем и не давая освободиться, но не позволяя и убить себя и обрести новое тело.

Обернувшись, я увидел, что за мной, старясь делать это незаметно, наблюдает статный юноша – гибкий, как тростник, но сбитый крепко, с повадкой того, кому часто случается идти в битву. Мальчишка-оруженосец держал его золотой шлем в виде головы льва. Я поклонился. Второе правило уважающего свое искусство пророка – служа богам, не забывать и о царях. А принц Хара имеет немалые шансы сменить на троне Великого царя. И, кажется, я знаю, зачем он тут стоит.

Хара задал мне несколько вежливых вопросов о грядущей битве, о силе и привычках богов Элиддании… Но интересовала принца Акта. Могу его понять. Эта девушка производит глубокое впечатление.

Редко кто из Детей богов держится так твердо пред лицом ужасной смерти, которая может прийти в любой час. Я не раз замечал взгляды, которые Хара бросал на Акту… и как сияли тогда ее глаза.

Когда Харе случалось просидеть вечер у меня в каюте или шатре, разговаривая о делах мудрости, Акта всегда старалась слушать… И боюсь, что мои рассказы интересовали ее меньше всего!

- Не думаю, что Богине потребуется сегодня еще одна жертва, - как бы невзначай вставил я. Видели бы вы, как оживился Хара! Взяв у мальчишки шлем, он веселым голосом крикнул гребцов и поплыл к подчиненной ему эскадре. И даже не попросил погадать о своей судьбе. Как можно так легкомысленно идти на битву!

***

Это было одно из тех сражений, которое потомки, несомненно, будут вспоминать среди великих. Когда на следующее утро мы сошли на берег, прибой вынес множество тел. Плотными рядами лежали светлокожие, высокие воины Элиддании и моряки и пехотинцы множества племен Великого царя – после смерти все вместе. Большинство тел уже обобрали; царские воины суетились на берегу, довершая дело.

Гордый город, которым я любовался вчера, потемнел. Здания кое-где еще догорали. В молчании мы поднялись на скалу Акрополя. Богатая Малата считается одним из центров великой культуры наших дней, городом славных философских школ Садов – я сам учился логике и риторике у выходцев из нее. Жаль, так больше не будет…

Дома по обе стороны выгорели, крыши рухнули, здесь и там валялись неприбранные тела. Накануне я послал толкового помощника со священным знаменем и с ним - две сотни моих копейщиков, чтобы охранять Академию Садов, но сколько еще осталось здесь не спасенных книг, погибших картин и статуй…

Над пожарищем возвышался белоснежный храм Оракула Госпожи олив, где укрылись уцелевшие жители. Статуи здешних богов охраняли его надежнее копий. Грабившие город солдаты расступались перед моим отрядом, несшим священные знамена Тшарат. Многие падали ниц. Часть выживших горожан присоединялась к ним надеясь понравитсяновым владыкам города.

Добравшись до мраморной арки и порога Священных ворот, мои солдаты опустили копья и расселись кучками. Знамена Богини поставили подальше, чтобы не прогневать богов, владеющих этой землей. Я послал мальчишку в Оракул, спросить Пифию, могу ли я войти.

Вскоре воины в золотых шлемах с забралами в виде лиц встретили меня. Оракул заполнила толпа горожан, потерявших все, чем владели. Люди сидели плотными рядами, неподвижно и молча, лишь изредка поднимая на нас глаза. Оружие бежавших сюда воинов было сложено у Священных ворот.

Пифия ждала меня в увитой виноградом беседке в садике на холме. Сожженный горд был виден отсюда особенно ясно и пугающе. Каким неуместным казался теперь этот изобильный, спокойный сад!

Мы сели рядом и угостились сладостями. Я хорошо знал Тамир еще со времен учебы в Академии Пророков, что в мире Переплетенных Древ.

Некоторое время мы с Тамир молчали. Сейчас, много лет спустя, могу сознаться себе – обаятельная, статная, всегда спокойная Тамир нравилась мне в годы учебы – по-настоящему кружила голову! Если бы я не относился к семье, преданной Тшарат, а она – к роду Жриц Госпожи олив, мы (кто знает) могли бы и пожениться. Но… человек идет по пути своих богов.

Ее точные, грациозные движения остались прежними, как и лежащие на плечах густым водопадом темные волосы. Но няня с младенцем сидела чуть поодаль, а очень похожая на Тамир серьезная девочка лет шести о чем-то горячим шепотом просила статую Госпожи олив. Как идут годы…

Тамир давно стала женой одно из первых граждан родного полиса, а я, как требует мое положение, сочетался браком с дочерями многих знатных слуг Великого царя.

Молча мы сидели рядом и смотрели на сгоревший город и флот царя, заполнявший бухту до самого горизонта.

- Мне очень жаль, что мы встретились так, – я и сам понял, как глупо это прозвучало.

- Таши… - ее синие глаза взглянули мне в лицо, - такова была воля твоей богини. Госпожа олив тоже призывала моими устами к этой войне. Так уж повелось, что люди платят за помощь божества участием в войнах небожителей… - Голос ее прервался. Тамир порывисто сжала чашу с душистым напитком. – Хуже то, Таши, что это (она обвела чашей сгоревший город) лишь начало. На помощь Союзу Островов идут остальные города Элиддании – с того берега моря. Сотни кораблей… с ними шествуют их боги.

Она помолчала и сказала тихо - Таши! Весь пантеон Элиддании соберется здесь против твоей Богини.

Я помрачнел.

- А много у вас Детей богов для жертв? Прости, Тамир, ты не обязана отвечать! –спохватился я.

Но она махнула головой. – Я могу сказать тебе, рано или поздно Великий царь узнает это сам – шпионы его повсюду. У нас ни одного человека, кем можно подпитать силы богов.

***

Вернувшись на корабль Великого царя, я погрузился в раздумья. Руки мои привычно приносили вечернее жертвоприношение (пять козлов с позолоченными рогами и один теленок из священного стада), уста изрекали обычные молитвы, а разум лихорадочно работал.

Итак, если Великий царь победит, то флот его выжжет города на нашем берегу, пересечет море, а потом уничтожит города Элиддании и там – на родине этого народа. Это будет катастрофа…

С горечью должен признаться, что мы всегда были варварами – мои чернокожие предки-шаманы, их потомки, служившие Великим царям и даже сами Великие цари. Темные разумом, во власти суеверий, не знающие ничего ни об иных мирах, ни об истинной природе богов, не умеющие ценить удовольствие от чтения свитков и от картин…

Искусством нашим были грубые статуи, вершинами словесности – темные тексты священных табличек и рассказы певцов о набегах и эпических попойках богов и героев. Мы сами не подозревали о своем варварстве, ибо таков был весь известный нам мир.

Так было до того, как три поколения назад в наши края пришли философы и софисты городов Элиддании, где боги дают людям свободу размышлять и творить. Уча за деньги и ради славы, Элидданы постепенно вытащили нас из болота тьмы к свету знания, открыли глаза на чудеса и красоту мира. Не будь их, мы не знали бы даже истиной природы мироздания – темные пешки в руках богов. Думаю я, потому Эбеновая богиня и объявила поход против Элиддании.

Объявила моими устами… Она – дикарская богиня и нисколько не изменилась с той далекой поры, когда голые жрецы приносили ей тощих козлят после удачной охоты. Она думает, что люди должны бояться, а не понимать. Богиня не успокоится, пока Великий царь не сожжет все города Элидданов, а жителей не переселит на другой край империи – в бесплодные равнины диких кахазов. И тьма снова не опуститься на мир, где будут догорать угольки знаний.

Весь вечер и почти всю ночь я вершил гадания об исходе грядущей битвы. Вообще гадания – вещь очень ненадежная. Но, как выяснилось поколение назад, если применить теорию Больших чисел, то из гаданий можно извлечь прок. Пять десятков раз я совершил гадание и результат выпал двадцать пять за победу Элидданов и столько же – за победу Великого царя. Это значит – силы богов и людей равны… и все решит жертва, которая наполнит Тшарат силой. Бедняжка Акта не доживет до конца недели, а то, что так дорого нам, будет погублено – моими руками.

Увы, Богини видит все, что происходит в мире, а пойти против воли Её – самоубийство. Я не могу позволить, чтобы клан мой разгневал ту, что дала нам все, чем мы владеем. Хотя…

Наутро разведчики сообщили Великому царю, что основной флот Элиддании приближается. Он походил на темную стену просмоленных парусов, заполнявшую горизонт. Над ним двигался фронт грозных черных облаков, подгоняя корабли ветром – так шли их боги. Я вывел Акту из каюты на царской пентареме, где она жила под неусыпной стражей двух старых, надежных черных евнухов.

Естественно, я ничего не говорил Акте, но привел ее на палубу и дал шанс в последний раз поглядеть на отца. Скованный Тара открыл глаза и смотрел на Акту не отрываясь – как и она на него. Я велел утроить стражу у пленного и проверил связывающие его Знаки. Когда я обернулся, то увидел еще пару глаз, не отрываясь, пожиравших Акту – принц Хара.

После обеда, когда флот кипел, словно улей, готовясь к завтрашней битве, Хара пришел ко мне в каюту и вел долгую, очень сейчас неуместную беседу о делах мудрости. Хитроумный юноша вывел разговор на роль человеческой жертвы для подпитки силы богов.

- Кровь принесенной в жертву невинной девы бодрит Богиню, словно воина – чаша отличного вина, - объяснял я неторопливо. - Это средство на крайний случай – как например, завтра!

Принц потерял самообладание и вскочил. – Вы хотите… - он невольно протянул руку, чтобы схватить мою.

Я отстранился и сказал сухо.

- Такова воля Её. Тшарат изрекла во время вечерней жертвы, что желает испить перед боем кровь девы.

Я помолчал. – Принц. Если вы хотите поговорить с ней напоследок, – я с радостью позволю, но лишь через дверь.

Четвертое правило хорошего пророка – будь человечен, даже служа богам.

Всю ночь двое евнухов провели, по очереди охраняя Акту – великий стыд будет, если она исхитрится сама лишить себя жизни!

Солнце едва-едва начало проглядывать сквозь тучи, когда я начал большое жертвоприношение. Одного за другим я закалывал белых быков с золочеными рогами, которых подводили помощники, и пел молитвы. Акта была гвоздем финала четвертого гимна.

Великий царь стоял позади в благоговейной позе. Со всех стороны слышался звон оружия и песни на сотне языков и наречий, которыми подбадривают себя воины царя. На кораблях Элиддании тоже приносили гекатомбы быков – воздух звенел напряжением магии. Тучи разбухали; в их черноту уже страшно было смотреть. Но над флотом Великого царя Гурраха густела такая же туча – Эбеновая богиня простерла руку над своими верными сынами!

Не прерывая пения, я жестом отослал помощников за Актой. Они явились посреди второго гимна – и без девушки. Прервать молитву было нельзя, и я долгих шесть стихов ждал их доклада. Прервавшись, я подошел к помощнику. Тот был бел, как полотно.

- Великий! Дева пропала! Евнухи убиты! Каюта пуста!

Я побледнел и сделал шаг назад. Будь я постарше лет на тридцать – то осел бы на руки слуг.

- Великий царь! – воскликнул я негромко (только паники перед битвой нам не хватало) – Акта пропала!

Гуррах качнулся, словно от удара копьем, а потом выругался – давненько я не слыхал такого забористого богохульства!

- Где Хара? – Надо отдать должное – царь знал о тайнах своего сына не хуже моего и понял все мгновенно.

Слуги сказали, что принц с утра остался в своей каюте – у него прихватило живот, а свою эскадру навестил накануне вечером. Естественно, в каюте его не было.

- Найдите этого щенка! – взревел царь так, что жертвенные быки повернули к нему большерогие головы.

Помощники, не понимая, почему нарушен церемониал, жестами звали меня к алтарю, старясь сохранить должное благолепие. Я вернулся к третьему гимну. И вот, когда я пел очень красивые, прямо-таки лиричные строки, которые не портил даже неуклюжий язык тшат, Богиня прервала меня.

- У ТЕБЯ СПЕРЛИ ДЕВУ, ОСЕЛ!!! – глас ее гремел, как никогда прежде. – ИЩИТЕ, ГЛУПЦЫ! – в ужасе я упал ниц, а кое-кто из моих помощников – так и вовсе за борт.

Я поручил обряд племяннику и побежал за гадательными костями из панциря зверя шапхха. Но они не понадобились.

- ОНИ У ПРАВОГО БОРТА, ОСТОЛОП! – глас Богини покрывал шум начинающейся битвы.

Небольшая, длинная лодка ходко шла, подскакивая на высокой волне; десяток друзей и слуг принца слаженно гребли. В центре сидел Хара, а рядом – нечто, подозрительно прикрытое полосатым покрывалом. Минута – и грозные окрики понеслись над флотом, задвигались значки на мачтах царской пентаремы и ближайшие к принцу суда вышли наперерез беглецам. Слуги Великого царя спешили выполнить его приказ, рассчитывая на почести и награды. Со всех сторон на воду спускали лодки.

Мощными гребками они сближались. Тогда поднялся сам Хара и броском копья сразил чернокожего великана-такирца на носу ближайшей лодки. Но их окружали уже десяток судов. Огромные триремы медленно приходили в движение. Лучники получили приказ не стрелять, чтобы не задеть деву, но солдат царя было во много раз больше, чем друзей Хары.

Принц недаром был закален в горниле битв. Скупыми жестами он отдавал приказы. С треском, слышным даже на нашем судне, его лодка врезалась в центр ближайшей царской ладьи. Хара первый перескочил на ее борт и проткнул ближайшего солдата… Бой был коротким, но яростным. Как это и бывает, одна прекрасная дева стоила жизни многим славным мужам.

Люди принца и люди царя усеяли своими телами сцепившиеся лодки, но Хару и его спутников оттеснили обратно на их окруженное суденышко. Темные волосы Акты виднелись в центре – она судорожно сжимала руку принца. Тот отстранил ее за спину и поднял меч. Броня его была изрублена.

Вода под лодками ударила вверх, словно гейзер, суденышки слуг царя полетели прочь. Массивное, темное тело всплыло перед лодкой принца и осторожно обхватило ее щупальцами. Хара поднял было меч, но опустил, признав существо из легенд – Каратака, морского коня самого Элидданского бога морей. Исполинская мокрая лошадиная голова встряхнулась, обдала всех водой, и наполнила воздух задорным ржанием.

А потом потащила за собой лодку принца. Громоздкий корабль с тремя рядами весел перекрыл ей путь. Конь дохнул водой и пробил борт. С грохотом, словно от ядра катапульты, он пролетел судно насквозь, таща лодку дальше. Половины корабля быстро тонули.

Тогда в дело вступила разгневанная Тшарат!

Богиня моя яростная и могучая, но, увы, не слишком меткая. Молнии ее падали на море, словно исполинские копья, сотканные из света. Грохот оглушил нас. Молнии разили впереди и сзади коня, убивая тех бедолаг, кто оказался в воде, поражали корабли царя, превращая их в полыхающие костры, но чудесный конь морей ловко уходил, вился из стороны в сторону и словно издевался над Тшарат.

Я невольно залюбовался этим чудным, игривым существом. Богиня азартно углубилась в погоню, как бывало, наверное, во времена моих пращуров, когда добычей нам служили панцирные кабаны джунглей Ниа…

В этот миг чудовищный разряд поразил царскую пентарему. Никто из нас не устоял на ногах. Поднявшись, я увидел вокруг себя искаженные ужасом лица. Обернулся... и похолодел – Тара был свободен! Молния разнесла в щепки мачту, к которой он был прикован, вокруг лежали оглушенными охранявшие его солдаты. Пока госпожа моя была отвлечена погоней, боги Элидданов нанесли неожиданный удар по царскому судну!

Молнии били и били с небес, а Тара медленно поднимался… Кто-то из солдат бросился на него – бывший бог сокрушил его одним ударом кулака и повернулся к своему палачу. Тот мчался на него с кнутом из кожи буйвола. Тара сделал шаг в сторону и вырвал кнут. Яростные удары один за одним настигали палача. Тот молча рухнул. Немногие пережившие удар богов солдаты шли на Тару, обнажив мечи, но он бешено обрушил на них длинный кнут, рассекая доспехи и снося черепа.

Великий царь громогласно отдавал приказы с носа корабля. Его отборные стражи приближались к Таре с разных сторон, кто-то готовил веревки. Тот застыл, словно зверь, и страшно сверкнули его глаза…

Тара бросился в атаку. Кнут его разил, отбирая жизни десятками. Шаг за шагом шел он к носу корабля, словно перед ним были не лучшие воины царя, а согнанные наубой крестьяне. Гуррах поднял копье и метнул. Он пробило икру Тары, но тот, хромая и оставляя кровавые следы, неотвратимо шел на него. Тара страшным усилием оторвался от палубы и перескочил на высокий мостик на носу, где еще стояли жертвенные сосуды и толпились бешено мычащие быки.

Кнут его сек. Быки в ужасе разорвали путы и ворвались в гущу телохранителей царя, сея смерть и хаос. В какой-то момент бог и царь встретились лицом к лицу. Гуррах выбросил вперед щит, Тара ушел в сторону, но в бешеной давке не смог размахнуться кнутом. Царь выхватил короткий кинжал и нанес короткий удар в грудь бывшего бога. Тара заревел, сделал шаг вперед, и пальцы его сомкнулись на горле Гурраха.

На носу корабля все погрузилось в пламя. К счастью, я заранее собрал священные знамена и драгоценности. Мои вещи уже лежали в лодке, я спрыгнул туда сам, то же сделали слуги, и мы отчалили. Позади нас пентарема мучительно заскрипела, и ее перекосило на борт – люди и амфоры с припасами кубарем катились вниз.

Затем нестерпимый свет поднялся над водами. Царь наш благословлен богами и природа его – сродни им. Поглотив ее, Тара получил то, чего ему не хватало, чтобы вернуть себе силу божества.

Сияющий исполин стоял на месте судна и ноги его касались дна морского, а голова – туч. Вода кипела от его прикосновений. Напротив него туча рухнула на море и менялась, принимая свой истинный облик. Впервые я видел мою Богиню во плоти.

Исполинская, черная как ночь фигура женщины с бычьей головой ревела, заглушая гром. Руки ее сжимали молнии и ураганы. Мы видели ее мгновение, а потом Тара и боги Элидданов обрушились на нее. Море кипело в сердце их битвы – по несчастью, именно там находился флот царя.

Бездна разверзлась там – от земли и до неба. А потом Богиня бежала. Туча ее мчалась к югу – к далеким землям, где мы поклоняемся ей – а боги Элидданов неслись следом и торжествующие голоса их бушевали в небесах.

***

Буря далеко разбросала жалкие остатки царского флота и лишь к вечеру мы взошли на борт потрепанной триремы. Гадание не обмануло, и там мы нашли Хару. Акта крепко прижилась к его плечу, но смотрела на меня без страха.

Я церемонно поклонился.

- Господин мой Хара, ведомо ли вам, что отец ваш погиб? Сражался он отважно, но сражен был силой бессмертных, встретив конец, достойный его великой доблести.

Хара кивнул и опустил взгляд.

Акта смотрела на меня, широко открыв глаза.

Я поклонился и ей.

- Видели вы и сами мощь вашего отца, достопочтенная. Ныне вернулся он домой из долгого изгнания и называют его отныне Тара, Сжимающий Кнут. Боюсь, Тшарат Эбеновая сегодня получила грозного противника.

Я таинственно замолк, как должен замолкнуть пророк, открыв смертным истину.

Да, вряд ли моя госпожа теперь рискнет покидать земли Великого царя! И, что немаловажно – сам я ничего не сделал ради такого исхода. Ну кто же, в самом-то деле, мог подумать, что Хара решит похитить жертвенную деву, а уж тем более, что боги Элидданов помогут чужеземному принцу!

- Думаю, господин мой Хара, поторопить к родным берегам надобно вам, покуда братья ваши трон опустевший не заняли, – закончил я веско.

Третье правило пророка такого: служа богам, помни, что ты – с людьми.

[1] Большой гребной корабль с пятью рядами гребцов.