Третья леди Аргайла

Шотландия, остров Мэлл, замок Дуарт, март 1545

Гиллеспи Рой Арчибальд Кемпбелл, граф Аргайл, по прозвищу «Бурый волк», сдвинув брови, молча смотрел на собеседника. На лице его было выражение между недоумением и неверием, хотя Аргайла, сорокалетнего, сурового, искушенного, смутить чем-либо было трудно, если не невозможно. На лице же вождя клана Маклин, сделавшего Аргайлу предложение короткое, в несколько слов всего, но весьма неожиданное, напротив, мелькала усмешка, но не слишком явная, чтоб не рассердить своей очевидностью гостя, чей нрав трудно назвать покладистым.

— Ты, видно, совсем рехнулся на старости лет, Гектор, — выговорил наконец Бурый волк. — На кой-мне твоя девчонка?

— В доме должна быть женщина, Аргайл, так Господь заповедал чадам своим, дабы не жить во грехе.

— Да пусть Он и держит себе женщину в доме своем, там, на небесах, не имею возражений — но пусть Господь не мешается в мои дела. У меня двое сыновей, я дважды был женат и, слава Богу, наконец опять овдовел… обе бабы стервы были несусветные, царствие им Небесное, голубкам. Но чтобы третий раз?!

— С моей у тебя хлопот не будет, — возразил Гектор Мор Маклин, пройдоха из пройдох, убийца из убийц, мятежник все пятьдесят пять лет своей жизни. — Кэт — славная девчушка, разве только слишком уж воспитанная… коли понимаешь, о чем я.

— Не понимаю и понимать не хочу, Гектор. Цену нашего мира ты знаешь: моя дочь под венец с твоим парнем, на этом всё, ни кроны, ни человека сверху.

— Жаль, Арчибальд, очень жаль. А я-то думал, мы достигли соглашения… что ж, доброго пути, не смею настаивать. Младший Макдональд Даннивег думал свататься за Кэт, да я было подумал — удобней сыграть две свадьбы с тобою, раз ты приехал…

В светлых глазах Аргайла горел белый огонек, очень неприятный, но Гектор Мор продолжал ухмыляться — теперь куда уж отчетливей. Знал, сукец, что нужен сейчас Аргайлу, так нужен, что на любой шантаж может откликнуться. Угроза была понятна. Дочь Маклина — по матери также Макдональд из Даннивега, Маклин предлагал Кемпбеллу замириться с двумя родами сразу, а по отказу угрожал и нарушением мира с теми же двумя родами, а и кроме того, ещё был у Бурого волка в Маклине интерес… двадцать пять лет из своих сорока Аргайл «Бурый волк» провел во вражде, войне, сварах с Макдональдами и Маклинами, вождями Гебридских островов. Признавать не хотелось, что Гектор Мор припер к стене старого врага, но если цена мира две свадьбы вместо одной, то лучше худой брак, чем добрая ссора.

— Не самый-то я годный жених твоей дочери, Гектор. Двадцать лет разницы, если не более. Наши дети больше подходят в пару, чем мы с нею.

— Это самый сок, Арчибальд, верь мне — я на Гленс женился, когда той пятнадцать было, у нас все, что надо, отлично сладилось. Кэт, Уна, Джайлс, Дженет, Гектор — все от нее понародились, покойницы. Так что, согласен?

— А что ты дашь за дочерью, Маклин, кроме мира? — осклабился Кемпбелл. — Стать графиней Аргайл нынче стоит дорого…

— Ни человека, ни фута земли, ни камня.

— Тогда в чем моя корысть, Гектор Мор?

— Так тебе же нужны деньги, Арчибальд, очень нужны. Жизнь при дворе стоит дорого, еще дороже стоит кровная вражда… А деньги у меня есть.

То была правда. Гектор Мор Маклин награбил за всю свою жизнь столько, что мог бы выстроить второй замок Дуарт и купить второй остров Мэлл. Они торговались мелочно и ожесточенно, как могут торговаться только настоящие горцы — за каждое пенни, за лишнюю крону, но соглашение было достигнуто, а мир подписан. Бурый волк обязался отправить дочь в Дуарт не поздней середины апреля, с тем, чтоб она росла в доме жениха до вхождения в зрелость и осуществления брака, но сам жениться на Мэлле теперь же, сей же час, наотрез отказался.

— Присылай невесту и своих к началу мая, — сказал он. Гектор Мор, мы знаем друг друга двадцать пять лет, и сколько тут было свадеб, на которых жених не доживал до рассвета? Нет уж, пусть невеста с любым числом свиты прибывает в Ущелье, напоим всех, не скупясь. А брачный договор я подпишу тебе тут же, чтоб ты не рыдал, старый хрен.

— Ты, главное, заложничков верни, зятек, не забудь.

Аргайл оскалился, что при очень большом желании можно было счесть за усмешку:

— Получишь, получишь, и даже живенькими, не по частям!