Третья половина

Фома сидел на берегу целомудренной Томи и писал стихи. Оторвавшись от недописанной строфы, он обвел задумчивым взглядом окрестности заливного луга. Из невысокой травы поднялась и замерла стройная, белая нога музы. Поэт поспешно досочинил строфу, и, оторвавшись от земли, направился к ноге.

По пути к музе Фома нарвал первых полевых ягод, и, съев половину, вторую половину положил на высокий камень, чтобы поели птицы, а третью половину он принес музе. Растрогавшись вниманием, муза завела шарманку о радости бескорыстной заботы, как о глубоком христианском клубне:

- Вот, ты, потрудившись, принес мне ягод, а ведь я не детеныш тебе и не жена. Это-то и отличает людей от животных.

- Это-то и отличает людей от птиц, – молвил посторонний, собиравший окурки сигарет на обочине пыльной дороги, но его приговор не омрачил солнечных дней творческого коллектива.

Фоме нравилась его действующая муза, и он никогда не хотел съесть ее и завести новую. Она была словоблудлива, и мечтала о третьей половине в их постели. Однако когда друзья показали Фоме подробную карту ее тела, он сразу понял – это остров сокровищ.

Его отношение к ней походило на пылкую любовь. Когда он смотрел на нее – это было как кукурузный початок, созревший на еловой ветке, у окружающих наворачивались слезы умиления, и, смутившись, они отворачивались.

Однако поэма сама себя не напишет, и поэтому Фома расположился на берегу бесстыжей Басандайки. Проточная вода вдохновляла его. Для верности он запустил в реку верную ему музу, и велел ей быть жизнерадостной как Офелия в ее годы. И дело пошло.

Тем утром, первым делом, Фома позвонил в полицию и пожаловался на громкое, жалобное пение бедно оперенных птиц за окном. Ему пообещали прислать наряд. Когда, вечером, Фома вернулся из бара, птицы были нарядными.

В баре «Преждевременная жизнь», по телевизору показывали результаты работы трехтонных планирующих бомб. Публика бара разделилась: одна половина сочувствовала нашим, вторая – их, а третья половина помолилась за тех и других.

Вернувшийся домой Фома был сам не свой. Его милитаристский настрой зашкаливал. Муза опустилась на колени и отворила его калитку. Из волнующей темноты на нее уставился своим дулом пулемет системы «Максим», но лента его была пуста. Фома, заметив ее растерянность, вывернул карманы, и на пол шумно высыпались патроны калибра 7,62.

- То, что надо, – обрадовалась муза, и принялась набивать ленту. Изнемогая от желания поскорее стать жертвой, Надя присоединилась к подруге, споро орудуя тонкими, нервными пальцами. Поэт не возражал против третьей половины.

Издатель требовал рукопись поэмы. Он был уверен, что Бог – это постоянный ток, а голова его была набита подрезанными крыльями.

Оторвавшись от стиха, Фома выкупал свой усталый взгляд в темных водах равнодушной Ушайки. Этим мокрым взглядом он провел по жарким бедрам музы, лежащей рядом, и прохладные капли задрожали на ее дивной коже. Она была невинна, и хотела, чтобы все говорили об этом.

Ночью муза вывинтила из Фомы взрыватель и спрятала его в свою сумочку. С тех пор поэт был безопасен. Он был наполнен ингредиентами страсти, но смешать их и высвободить энергию уже не мог. Это было как трехрублевая купюра в жару.

Вдохновения и след простыл. Фома испытывал буквально физическую боль от невозможности закончить поэму. Эта боль отворила демонам дверь в его сны, где чёртово племя убило всех кротких ангелов и сожгло все дивные дворцы.

По дороге из бара Фома размышлял о традиции религиозного каннибализма, и вслух советовался с божеством, воплощенном в трех половинах, ведь он боготворил музу.

Спустя неделю, Фома, слоняясь по улицам, выделил в толпе идущую ему навстречу незнакомую женщину. Она явно заинтересовалась им. Ускорив шаги, они приближались друг к другу. Преодолев последние, разделявшие их метры уже бегом, они обнялись и поцеловались. Это было как изобретение цветного телевизора, и прохожие, глядя на них, смутившись, отводили глаза. Нацеловавшись вдоволь, он взял ее тяжелую сумку, и они пошли рядом.

Ночью, нащупав его пустоту, женщина ввинтила в Фому новый взрыватель. И дело пошло.

Константин Фомин 08.2024 г.

Ред. Павел Чекчеев 08.2024 г.

Обложка К.Фомин