Три заветных слова

— Каждый сам себе Санта-Клаус в этом циничном мире. Хочешь подарок под елочку? Нет проблем. Заработай, купи, упакуй и передай аниматору за сутки до вечеринки. Только тогда у тебя есть все шансы получить новый смартфон, марципановую лошадку и те самые серьги с сапфирами, — иронично вещала по радио какая-то девица.

Николай Иванович с раздражением переключил канал.

Уж ему ли не знать, что такое новогодние праздники и подарки?!

Да, он завербовался в Деды Морозы еще тридцать лет назад, на первом курсе Института Культуры.

Сейчас Николай Иванович Снегирев — настоящий профи и работает, в основном, на корпоративах.

Сегодня, к примеру, он — Брутальный Санта для банка «Супер-Кредит» и тащится на своем «Лексусе» через пробки и метель далеко за город — в резиденцию «Палас Рояль».

А были у него в прошлом и детские сады, и муниципальные елки. Когда-то Кольку Снегирева с ватной бородой приглашали на домашние посиделки в хрущевках. Потом начались ярмарки, фестивали, дискотеки. Сколько раз ему доводилось выезжать на турбазу «Огонек», в Дом художника или в пансионат ветеранов МВД.

Были в послужном списке Снегирева и Байконур, и швейная фабрика, частный роддом и стойбище оленеводов, военный крейсер и Олимпийская деревня.

Ездил Николай Иванович по обмену в Лапландию, получил там международные права на упряжку оленей.

Скоростной снегоход, ездовые собаки, тройка лошадей и водные лыжи — он умел управляться со всем.

Пару лет подряд сидел на ледяном троне в Великом Устюге.

Как-то раз ему даже пришлось выступать для грустной лошади одного олигарха. За тройной гонорар, разумеется.

А подъем на воздушном шаре у небоскребов Москва-Сити?

Или, к примеру, выездной корпоратив в Египте. Деда Мороза опускали под воду с аквалангом. В металлической клетке, между прочим. От акул.

Да, есть, что вспомнить…

Как профессиональный Дед Мороз и Санта-Клаус он всю эту суету вполне себе одобрял. «В этом циничном мире» — так, кажется, сказали по радио… Так вот, в этом циничном мире ему это приносило достойный доход.

Но, если разобраться, все эти запланированные и продуманные подарки — такая фигня.

Радость… Настоящая радость зимних праздников — в другом.

Она — в волшебстве.

В новогоднюю ночь должна сбываться мечта.

— «А что бы вы хотели получить на Новый год?» — с таким вопросам обратились наши корреспонденты к прохожим на улицах.

Радио снова пробилось в сознание Санта-Клауса, напряженно следившего за дорогой.

Дворники на лобовом стекле едва справлялись со снегом. За окном темнело на глазах. Бесчисленные фуры агрессивно вели себя на трассе. До «Палас Рояля» оставалось еще двенадцать километров, если верить навигатору.

Что бы он сам хотел получить на Новый год?

Николай Иванович грустно улыбнулся. Да, он знал ответ на этот вопрос.

Уже шесть лет Снегирев мечтал только об одном.

Ему очень хотелось услышать три заветные слова от одного человека.

В свои сорок девять Снегирев отлично понимал, что эта мечта никогда не осуществится.

Слишком поздно… Не суждено.

Они почти не знакомы. Так, пересекались пару раз по работе на крупных мероприятиях.

Вот если бы ему было двадцать. Ну, хотя бы тридцать.

Сорок девять — уже без шансов.

Парковка «Палас Рояля» оказалась забита машинами. Похоже, кроме банка, здесь отмечает корпоратив один из телеканалов.

Николай Иванович не первый раз работал в резиденции и неплохо ориентировался на местности. Из-за ажиотажа на парковке он сразу свернул к дальнему корпусу 9¾.

Тут третий год шли строительные работы. Сейчас будущий «Хогвартс» стоял погруженный во тьму.

Вокруг завывала метель.

Площадку перед корпусом не чистили, наверное, с прошлой недели. Бутафорские сапоги Санты проваливались в снег почти по колено.

Очередной порыв ветра бесцеремонно швырнул в лицо три кубометра снежинок. И тут же вторую порцию — слева, исподтишка.

Николай Иванович сгруппировался и крепко сжал боксерские кулаки.

Уже лет пятнадцать он серьезно увлекался капоэйрой.

Как же нравились ему редкие поединки с достойным противником!

До начала корпоратива оставалось полтора часа, так что…

Да, он мог себе позволить сразиться со стихией.

Завывания метели задавали ритм, и Николай Иванович подстраивался под нее. Ветер пытался свалить Снегирева с ног, и брутальный Санта достойно держал удар.

Уклоняясь от прямых атак, он тут же перехватывал инициативу — выставлял вперед плечо, наносил удар и плавно уходил в партер, растягиваясь в шпагат.

Тело качалось из стороны в сторону, откликаясь на причуды ветра. Руки двигались слажено и пластично, выделывая замысловатые фигуры.

Опытный боец мастерски передразнивал и провоцировал метель. Он с ней заигрывал, выводил из равновесия.

В этом безмолвном диалоге человек сам становился ветром.

Он давал возможность стихии проявить себя в полную силу. И сам был стихией.

Так Санта-Клаус Снегирев и декабрьская метель стали единым целым. И каждый оставался собой.

Они атаковали, импровизировали, и никто не хотел уступать.

На смартфоне Николая Ивановича замигало сообщение. Три заветных слова, о которых он так мечтал.

Мигель: "Ты в „Танцах“.