Тридцать минут

Юра быстро спустился по ступенькам особняка с колоннадой, в котором располагался офис фирмы «Замки Замкова», и полной грудью вдохнул морозный воздух. Снег крупными хлопьями падал с неба, покрывая тротуары и дороги центральной части города. Здесь в особняках, построенных еще в восемнадцатом веке и недавно отреставрированных, располагались офисы известных и малоизвестных компаний. Таких, как «Замки Замкова».

Еще вчера Юра даже не подозревал о существовании этой конторы, а сегодня его взяли на работу личным водителем самого Замкова Эдуарда Петровича. Взяли на работу! Сердце радостно забилось, он готов был плясать чечётку и кружить в вальсе мимо проходящих женщин!

Долги. Его достали долги. Кредиты, которые Юра брал на лечение Аленки, выплачивал за счет других кредитов. В хороших компаниях его разворачивали «безопасники», в прочих кидали — обещали одно, а по факту выходило так, что только на еду и хватало. Полгода безработицы, пустых собеседований, на половине из которых предлагали ходить по домам и продавать супер-мега-крутые пылесосы по стоимости авто, и вот наконец ему повезло.

Правда, увидеть непосредственного начальника не удалось. Собеседование проводил личный помощник Замкова. Строгий дядька в строгом костюме и прилизанными пшеничными волосами задавал четкие вопросы и ожидал четкие ответы. Никаких тебе анкет, никаких психологических тестов и бесед со штатными гадалками. Юра думал, что такого в нашем мире уже не бывает. Оказалось, бывает. Правда, его немного смутили условия работы, но лишь немного.

Вечером он должен был забрать со стоянки корпоративный Мерседес, а завтра везти шефа туда, куда он скажет. При этом поездки будут не каждый день, а оклад очень «вкусный». К тому же ему строго-настрого запрещено общаться с Замковым. Строгий дядька в строгом костюме так и сказал: «Никакого общения, никаких вопросов, никакой музыки в салоне. Никакого „Здравствуйте“ или „До свидания“! Кивка головы вполне достаточно. Эдуард Петрович называет адрес, и вы едете по этому адресу. Это все, что от вас требуется».

На удивленный взгляд Юры помощник пояснил, что Эдуард Петрович очень закрытый человек и не любит лишней болтовни, особенно если можно обойтись без нее.

Странно, но ладно. Работа ведь идеальная! Стаж у Юры приличный, курсы экстремального вождения закончил, в правах открыты пять категорий…

Звонок мобильного вырвал Юру из сумбурных и счастливых мыслей. Звонила Аленка.

— Ну что? — сходу спросила она взволнованным голосом.

— Взяли!

— А-а-а! Я так рада! А куда? А какой оклад? А кто начальник?

Аленка тараторила без умолку. Несгибаемый оптимистичный человечек, который не унывает даже если кажется, что все пропало. «Выхода нет только из гроба», — так говорила Алена.

Сестра уже месяц как вернулась домой. Два года жила по больницам и наконец-то победила болезнь. Аленка подрабатывала репетиром по русскому языку даже находясь на лечении — выручал старенький ноутбук. Последние полгода она кормила Юру, считая, что обязана ему по гроб жизни. Вот только Юра был с ней не согласен. Он старший брат и обязан заботиться о сестре.

Юра обещал забежать к Аленке вечерком, а пока решил прогуляться до дома пешком. Далеко, но зима в этом году выдалась на удивление теплая. Да и пушистый снег он любил. Прямо сейчас Питер был хорош как никогда. Даже жгучие ветра с Финского залива сегодня взяли выходной. Этот день обещал стать первым днем Юриной новой жизни.

***

Юра ждал, сидя за рулем Mercedes-Benz Maybach. Машина не новая, но эта лошадка еще поработает. В салоне приятно пахло, обшивка, хоть и потертая местами выглядела дорого и была приятна на ощупь. Управление проблем не доставляло, а к габаритам Юра быстро привык.

Начальник жил в центре. Двор-колодец был под замком, но стоило Юре подъехать к кованым воротам, как они автоматически открылись. Мест для парковки практически не было, и заставлены они были машинами таких марок, что сразу стало понятно — здесь живет элита.

Господин Замков распахнул заднюю дверь так неожиданно, что Юра подпрыгнул на месте. Наверное, надо было смотреть внимательно по сторонам и выйти открыть дверь начальству? Не подумал об этом. Он обернулся, но мужчина в черном шерстяном пальто, черной шляпе, надвинутой на глаза, и белым шарфом отвернулся к окну. Юра только отметил, что Замкову лет пятьдесят, вид у него болезненный, щеки впалые. Худой, высокий, напомнил капитана Казанцева из любимого сериала, только лет на двадцать старше.

— Егорова четырнадцать, — тихо проговорил Замков.

Юра хотел было сказать: «Пристегнитесь», но прикусил язык: говорить с шефом нельзя. Не хотелось облажаться в первый рабочий день.

Навигатор построил маршрут, и машина выехала со двора на узкую улочку, а с нее на оживленный проспект. Юра был таким внимательным на дороге, каким не был никогда. Хотелось произвести впечатление на шефа. Но Замков сидел так тихо и, казалось, не дышал, что Юра в какой-то момент вообще забыл, что на заднем сиденье машины сидит человек.

Возле жилого дома на Егорова четырнадцать нашлось местечко для парковки, чему Юра несказанно обрадовался. Замков вышел из машины и скрылся в парадной. А вот Юру накрыла паника. А что бы он делал, если бы места не нашлось? Он даже не знает номер шефа! Надо будет позвонить в офис и уточнить этот момент.

Вернулся Замков ровно через тридцать минут и назвал адрес торгового центра, где пробыл так же полчаса, и ни минутой больше. Затем Юра отвез шефа домой и был свободен.

Получается в первый день он отработал всего три часа. Шикарно! Что тут еще скажешь?

В офис он все же позвонил, и помощник Замкова сообщил, что у Эдуарда Петровича есть телефон Юры, и тот сам скажет день и час, когда надо будет везти шефа по делам.

Но ни в этот день и на следующий ни звонков, ни СМС от шефа не поступало.

Только через три для Замков снова объявился и приказал на утро ждать его у подъезда.

На этот раз Юра ждал у машины и при появлении начальства поспешил открыть ему дверь. В ответ на это получил холодный взгляд. Казалось, Эдуард Петрович жеста не оценил, напротив — выглядел донельзя раздраженным. Так что Юра решил: ну их в топку эти жесты.

Замков ему решительно не нравился, но с другой стороны возить молчаливого странного шефа было лучше, чем снова остаться без работы.

На этот раз они поехали в Московский район. Снова жилой дом. Снова начальника не было ровно тридцать минут. Затем они вернулись в центр, в офис компании «Замки Замкова», где шеф так же пробыл тридцать минут, после чего вернулся домой.

Несколько раз в неделю они ездили по разным компаниям, где у Замкова, видимо, были назначены встречи. При этом все встречи проходили ровно тридцать минут. Юру такой тайминг первое время удивлял, а потом он устал удивляться. У странного человека были странные привычки.

Но раз в неделю Юра отвозил Замкова по разным адресам, где никаких партнеров Замкова не водилось — обычные жилые дома в разных частях города. Впрочем, Юра и этому не удивлялся. Обычно у таких странных и богатых людей множество любовниц — в каждом городе штук по десять. А после аванса он вообще решил, что его дело не думать, а крутить баранку и молчать в тряпочку.

***

Юра с пакетами, полными всякой снеди, взбежал на четвертый этаж по лестнице, поэтому звонок пришлось нажимать лбом. Через мгновение дверь распахнулась, и Аленка тут же заключила его в объятья.

— Раздевайся! Сейчас чай заварю! Ого! Ты что, вынес весь продуктовый? — спросила Алена, забирая у него пакеты.

— Не трогай, я сам! — слишком резко сказал Юра, и Алена застыла, глядя на него укоризненно.

Юра потупил взгляд. Алена больше не хотела, чтобы он носился с ней как с хрустальной вазой. Болезнь отступила. Но она до сих пор выглядела так, что Юра каждый раз беспокойно спрашивал ее о самочувствии. Бледная, почти прозрачная, кожа, синяки под глазами, потускневшие волосы, худоба и острые ключицы делали ее похожей на призрака той Аленки, которую он знал прежде — румяную и пышущую здоровьем девушку.

Только блеск и озорные искорки в глазах никуда не делись. Она была прежней, его любимой сестренкой, только очень уставшей.

— Извини, — пробормотал Юра, снимая ботинки. — Сумки тяжелые, не стоит напрягаться. Мы ведь так и не обмыли мою новую работу. Я вина купил.

— Тогда чай отменяется, — улыбнулась Алена. — Пойду достану бокалы.

Спустя полчаса они уселись на уютной маленькой кухоньке и подняли бокалы. Пахло курой с чесноком и корицей, которую Алена добавляла, куда только можно и нельзя. Здесь было тепло, уютно и хорошо, а за окном бушевал ветер, превращающий тротуары и дороги в каток. Фоном бормотал старый пузатый телевизор, и Алена сидела перед ним живая и здоровая.

— Ну рассказывай! — потребовала Аленка.

— Да я даже не знаю, с чего начать… Вот только возил шефа на Гражданку. Странный он какой-то… Но зато я посчитал, что смогу выплатить долги за полгода, если не уволят.

— Да за что тебя увольнять? — искренне удивилась Алена. — Ты же супер водитель! Правил не нарушаешь, водишь плавно, реакция хорошая…

— Не знаю, — грустно улыбнулся Юра. — Я будто сам до сих пор не верю, что больше не безработный. Тем более работаю раза три в неделю по три-четыре часа. Шеф еще странный. Представляешь, мне даже здороваться с ним запрещено! А один раз я открыл ему дверь… Ну как положено… Так он на меня так посмотрел, будто я ему на пальто плюнул!

— Хм, у всех свои тараканы, — резонно заметила Алена. — Тебе же лучше — не надо поддерживать разговор. Мне кажется работать на интроверта — это твое.

— С чего ты взяла? — усмехнулся Юра.

— С того, что ты быстро устаешь от моей болтовни.

— Неправда! — засмеялся он.

— Правда-правда. Уж я-то тебя знаю как облупленного, — возразила Алена. — Вот урод!

— Кто? — не понял Юра, но Алена его не слушала — ее внимание привлек телевизор, по которому транслировали выпуск новостей.

— Сегодня в Калининском районе обнаружен труп еще одной девушки. Это уже пятое убийство за этот год. Последние два произошли один за другим с разницей в восемь дней. Маньяк, которого в народе уже прозвали Кровавым поэтом, душит жертв руками, затем раздевает и пишет ножом на их телах стихотворения. Как предполагают следователи, собственного сочинения. Напомним, что десять лет назад Санк-Петербург уже потрясла серия подобных убийств. Тогда погибло двенадцать молодых девушек. Среди них известная модель Диана Громова. И теперь Кровавый поэт вернулся. Если кто-нибудь что-то знает о личности преступника, сообщите об этом по телефонам экстренных служб или на горячую линии МВД по Санкт-Перебургу. Лела Оболенская, Владимир Панов и Илья Муратов специально для телеканала «Санкт-Петербург»… Это программа «Итоги недели»…

Алена выключила телевизор и угрюмо уставилась на остывающую в тарелке куру.

— Да не хмурься ты, сестрёнка, — ласково улыбнулся ей Юра. — Поймают урода. На вот лучше булку съешь. Свежая.

Алена взяла булку и жадно откусила:

— Не понимаю, что движет такими людьми?

— Да ничего, — отмахнулся Юра. — Точнее что-то, что могут объяснить только психиатры. А мы с тобой не психиатры. Репетитор и водила странного мужика — вот кто мы. Поймают сволочь.

— В прошлый раз не поймали, — скептически заметила Алена.

— А может это другой, типа как его… подражатель. А тот старый уже давно в заливе рыб кормит.

— Одно другого не лучше, — хмыкнула Алена и тут же подлила Юре еще вина. — Ну да черт с ним, братишка! Давай выпьем за тебя и твою новую работу!

Юра поднял бокал и улыбнулся сестре. Эта девушка никогда не унывала и не могла долго грустить.

***

Следующая неделя ничем не отличалась от предыдущих. Несколько раз Юра возил Замкова в супермаркеты и в офис. Один раз шеф удивил необычным запросом — попросил отвезти его в Шлиссельбург.

Небольшой городок на южном берегу Ладожского озера встретил их нечищеными дрогами, холодным ветром и ледяной пылью, висящей в воздухе. Замков вышел из машины, прошелся медленным размеренным шагом до берега. Замер, заложив руки за спину, и стоял так ровно полчаса.

Через тридцать минут шеф вернулся в машину:

— Домой, — произнёс он и отвернулся к окну.

Юра глянул на пассажира в зеркало заднего вида. Тот даже замершим не выглядел, только побледнел больше обычного. В такую погоду никто по собственной воле на улицу не выйдет — только яйца морозить.

Дорога домой заняла в два раза больше времени. Они собрали все пробки, все светофоры, и всех пешеходов на всех пешеходных переходах. А ведь был уже поздний вечер. Хотелось есть, пить, спать, но большего всего хотелось отлить. Юра уже был близок к цели — до дома шефа осталось два квартала, но внезапно с заднего сиденья донесся тихий шипящий голос Замкова:

— Дмитрова семнадцать, корпус один.

Юра выругался про себя. Теперь пилить через весь город на юг. Вот и что ему там понадобилось? Очередную бабу окучивать? Делать было нечего. Он развернулся на ближайшем перекрестке и поехал прочь из центра.

В таких ситуациях Юра старался не терять головы и сильно не разражаться. Старался, как и сестра, во всем искать плюсы. Например, когда шеф пойдет по делам, у него будет тридцать минут, чтобы отлить в ближайших кустах.

***

Утро было унылым. Погода ничуть не стала лучше, казалось, даже испортилась еще больше. Хотя куда уж хуже…

Благо сегодня возить Замкова не надо было. Поэтому Юра сразу пошел в душ и целый час стоял под горячей водой, потом заварил себе ароматного кофе, сел с кружкой на кухне и, закурив, включил телевизор. После вчерашней поездочки в Шлиссербург сегодня хотелось провести день дома за просмотром каких-нибудь сериалов по далекий космос.

— А теперь к новостям, — заявила ведущая утренней программы и тут же пошел репортаж.

Рыжеволосая репортёр в толстой вязаной шапке стояла возле длинной панельки. За ее спиной из подъезда медики выносили черный мешок, там же сновали туда-сюда люди в форме.

— Сегодня утром дом номер семнадцать на улице Дмитрова оказался в центре внимания оперативных служб. Была обнаружена еще одна жертва Кровавого поэта. Это двадцатитрехлетняя Оксана Лебедь. Девушка работала в службе поддержки сотового оператора из дома. По словам соседей была приличной девушкой, занималась спортом, ни с кем не конфликтовала…

Юра зевнул и переключил канал. Эти репортеры любят нагнать жути и налить воды. Вот зачем кому-то знать, в каком доме убили девушку? Чтобы на место преступления сбежалась толпа зевак со всего… Стоп!

Он вернул новости обратно. Репортёр брала интервью у соседей девушки. Ну да. Тот самый дом, куда он вчера возил шефа. Непонятно, правда, какая парадная. Они в этой панельной кишке одинаковые — с плоскими козырьками и железными дверями, выкрашенными не то коричневой, не то бордовой краской.

Бред какой-то! Если шеф странный, это еще ничего не значит!

Юра затушил сигарету и выключил телевизор. Пожалуй, сегодня поиграет в WOW — это всегда помогало забыть о жестокости реала. Он прошел в комнату, перекинул одежду с компьютерного кресла на кровать, уселся, поставив рядом с клавиатурой еще одну кружку кофе и включил компьютер.

Старенькая, но еще рабочая машина надрывно загудела, и монитор ожил. Перед Юрой возникло окно браузера. Он уже хотел было закрыть его, но руки сами потянулись к клавиатуре. В поисковой строке возник запрос: «Кровавый поэт. Питер».

В куче новостных статей не было ничего примечательного, но ему посчастливилось наткнуться на блог, где один из журналистов очень подробно рассказал все, что на данный момент было известно о Кровавом поэте.

Впервые маньяк появился в городе десять лет назад. Он убивал молодых девушек в их же квартирах. Душил голыми руками, раздевал и писал канцелярским ножом стихи на их обнажённых телах. Автор даже привел пример стихотворения. Короткое, резкое четверостишие, похожее на детский стишок:

Маша спит, она устала,

Машу смертушка забрала,

Маша жарится в аду,

К ней подругу приведу…

Это было на теле Марии Кондратенко. Юре отчего-то стало зябко. Тот, кто убил Марию, явно не дружил с головой.

Юра искал в статье адреса и нашел. Егорова четырнадцать, Дмитрова семнадцать, Турку девять… На все эти адреса он возил Замкова, а на следующий день там находили жертв маньяка…

— Это просто совпадение… просто совпадение, — бормотал Юра, но не мог оторваться от монитора.

Ему казалось, что он стал соучастником преступления, но ведь доказательств не было. Это все его домыслы, основанные на субъективном мнении впечатлительного человека. Бред! Бред! И еще раз бред!

Он разозлился сам на себя. Подумаешь, Замков странный. Подумаешь, катается по городу. Подумаешь, бывал в домах, где находили жертв. Это ведь не преступление?

Юра закрыл браузер и запустил игру. Все это плод его больного воображения. Замков обычный странный мужик. Мало ли таких шляется по городу?

***

Мысли. Мысли не дают покоя. Тяжелые, вязкие, угнетающие…

Во вторник, едва Замков сел в машину и назвал адрес, сердце Юры забилось быстрее. Но тут же отпустило, когда навигатор сообщил, что по этому адресу расположен бизнес-центр. Потом был торговый центр, берег Финского залива и дом Замкова.

Юра выдохнул только, когда начальник скрылся в своей парадной. Как мантру повторял себе, что это все его больное воображение, что он слишком впечатлительный, но все же не мог не думать об этих странных совпадениях.

Не успел выехать со двора, как Замков прислал СМС о том, что ждет его в четверг в восемь часов вечера.

«Поздновато», — подумал Юра, и кинув телефон на пассажирское сиденье, сосредоточился на дороге.

Хотелось с кем-то посоветоваться на счет этого. Но с кем? Друзья и приятели точно не воспримут его подозрения серьезно. Только будут подшучивать, и одним днем это не закончится. Он станет объектом беззлобных насмешек как минимум на месяц. Ну что поделать, если друзья весельчаки и не воспринимают всерьез подобные вещи?

Аленка? Нет. Ни за что не допустит, чтобы сестра нервничала. Она и так остро воспринимает любые новости о трагедиях, происшествиях и вечно пытается спасти других и весь мир, не думая порой о себе. Так было два года назад. Вытаскивая близкую подругу из абъюзивных отношений, игнорировала звоночки, говорящие о недуге. Чуть не упустили время. Если бы Алена пошла к врачу много раньше, не стояла бы на грани жизни и смерти. А подруга даже ни разу не навестила сестру в больнице. «Делай добро и бросай его в воду», — грустно улыбаясь говорила Алена.

Чтобы не сойти с ума от нехороших мыслей, Юра до четверга наводил в квартире чистоту и порядок. И даже решился на небольшой ремонт. Оказалось снятие обоев очень хорошо влияет на настроение и повышает концентрацию дзена в крови.

К восьми вечера четверга, Юра уже и думать забыл о своих подозрениях и, когда Замков сел в машину, решил, что сегодня будет просто очередной рабочий вечер.

— Руднева двадцать семь, корпус один.

Очередной спальный район на севере все же заставил Юру немного напрячься, но лишь немного. Сегодня был один из тех дней, когда народ словно с ума посходил и движение в городе было нервное, если не сказать хаотичное, так что он завелся еще по пути к шефу.

Дом номер двадцать семь по улице Руднева оказался типичной длинной девятиэтажкой с парадными со стороны двора. По узкой дороге, заставленной припаркованными машинами, они добрались до третьего подъезда. Слева из-за забора, занесенным сугробами, выглядывал детский сад. Нынче было холодно, так что людей во дворе не наблюдалось.

Замков вышел из машины и пошел к парадной. Юра провожал его взглядом и с каждым новым шагом начальника, сердце его начинало биться сильнее. Он пытался не думать о том, зачем Замков идет в этот подъезд, но почему-то воображение все равно рисовало страшные сцены насилия над молодыми девушками.

Начальник подошел к двери, но номер квартиры набирать не стал — просто потянул дверь парадной на себя. Она была незаперта.

Едва Замков скрылся из вида, Юру начало трясти. Он вцепился в руль, и попытался привести мысли в порядок, но ничего не вышло.

— К черту! — выругался он.

Юра выскочил из машины, оставив ключ в замке зажигания и, скользя по льду бросился к парадной. У двери остановился, тихонько потянул ее на себя и прислушался. Затем осторожно заглянул внутрь. Никого.

Он на цыпочках подошел к единственному лифту. Цифра на панели говорила, что лифт стоит на первом этаже, значит Замков пошел наверх пешком.

Сердце Юры бешено стучало в висках. Если Замков его заметит, то непременно уволит. Это в том случае, если начальник не маньяк, а если маньяк…

— Вы Михаил Михайлович? — раздался с третьего этажа голос незнакомой девушки.

— Верно, — отвечал мужчина голосом Замкова.

Михаил Михайлович? Но ведь Замков Эдуард Петрович…

Юра мышью влетел на один пролет и, практически распластавшись на лестнице, заглянул за угол. Шеф стоял спиной к Юре, загораживая обзор. Его высокий тощий силуэт освещал яркий свет из квартиры.

Дверь была открыта не до конца, и он видел тонкую руку незнакомки, державшей дверную ручку. Они с Замковым о чем-то беседовали, а потом девушка резко потянула дверь на себя, но мужчина не дал хозяйке закрыть ее.

— Что вы делаете? — возмутилась девушка и в голосе ее послышался испуг.

Замков втолкнул ее в квартиру и дверь захлопнулась, оставив Юру одного на лестничной клетке.

Навалилась звенящая тишина. Стоило позвонить в дверь, убедиться, что все в порядке, но вместо этого Юра побрел вниз.

Он ошибся. Мало ли какие отношения связывают этих двоих? А то, что Замков представился не своим именем? Ну и что, Юра тоже по молодости представлялся Яном, потому что ненавидел свое имя. Может у Замкова эта проблема с возрастом не исчезла?

Он сел в машину и посмотрел на окна третьего этажа. Нет. Окна девушки точно выходят на улицу, а не во двор. И потом… Если Замков и Кровавый поэт одно лицо, то на белом шарфе начальника Юра уже бы давно заметил следы преступлений. Впрочем, на Замкова он редко смотрел. Его задача смотреть на дорогу.

Тридцать минут. Замков вышел из парадной ровно через тридцать минут. Он сел в машину и приказал ехать домой. Юра тронулся. Каждую секунду он ожидал, что Замков кинется на него сзади и начнет душить, но этого не происходило. Тогда Юра украдкой глянул в зеркало заднего вида. Шеф сидел с прямой спиной и кажется смотрел прямо на своего водителя.

Юра вцепился в руль, но лицо сохранил и сосредоточился на дороге. Разглядеть пятна крови на одежде шефа все равно не удалось бы — слишком темно.

Выдохнуть удалось только тогда, когда Замков скрылся в парадной своего дома. Юра не помнил, как доехал до дома. Его трясло. Мысли беспорядочно метались в голове. Эта девушка явно была напугана. Замков не просто так представился чужим именем. То, как он вел себя, как не дал закрыть дверь, как толкнул… Но этого недостаточно, чтобы обратиться в полицию. К тому же Замков бизнесмен. У него есть толпа юристов, которые от Юры оставят только бледную тень человека.

Сон не шел, зато шли всякие ужасные мысли. А что, если стоило все-таки вызвать полицию? Анонимное сообщение от неравнодушного гражданина. Что если девушка погибла, и Юра будет в этом виноват? Он не спас, струсил, не нашел веских доводов, чтобы поступить правильно.

Едва наступило утро, Юра включил новости, но сообщений о новой жертве Кровавого поэта не было. Он вздохнул с облегчением и дышал свободно до самого вечера. А вечером был вечерний выпуск новостей.

— Сегодня в доме номер двадцать семь по улице Руднева обнаружили труп молодой девушки со следами насильственной смерти. Смерть наступила в результате асфиксии. Преступник задушил свою жертву и канцелярским ножом написал на ее теле короткое четверостишие. Тело обнаружила соседка Мария Поликарповна. Мария Поликарповна, расскажите, что вы видели.

— Ой, горюшко-то какое! Я, значит, утром пошла с Милкой гулять. Милка — это собачка моя, значит. Выхожу из квартиры, смотрю, у Оленьки дверь приоткрыта. Милка туда и ломанулась. Оленьку любила очень, всегда нюхала, а Оленька ее тискала. Хорошая девушка была, добрая. Зашла я, значит, кричу-у-у, а никто не отзывается. Ну я в зал прошла, а там она… голая, лицом вниз и на спине этот ирод, что сделал-то-о-о!

— Что?

— Написал… Я запомнила:

Не ходил бы ты за мной,

А смотрел бы за собой,

Оля бегает в раю,

К ней подругу приведу!

— Ужасно! Спасибо, Мария Поликарповна! А теперь комментарий пресс-секретаря…

Юра выключил телевизор и сполз с дивана на пол. Все-таки не ошибся. Этот стих… Замков явно обращался к нему.

Надежда на то, что это совпадение таяла на глазах. Но ведь маньяк мог обращаться к кому угодно. К тому же следователю. Раньше Юре приходилось сталкиваться с полицией. Несколько его бывших одноклассников сейчас работали в органах и каждый раз он понимал, что все они работают по принципу «когда убьют, тогда и приходите». И вроде маньяк уже убил, и Юра мог стать свидетелем, но если полиция до сих пор не вышла на след Замкова, то свидетельства одного водителя мало. Нужны железобетонные доказательства.

А таких у Юры не было. Пока не было. Вот дурак! Не додумался включить камеру на телефоне! Ну ничего. Это не последняя поездка, в следующий раз, будет по-другому.

Юра сглотнул липкий ком и ударил себя кулаком по лбу несколько раз. Ага! Как же! Гнить ему теперь в тюрьме! Это ведь соучастие!

С другой стороны, Замков постоянно приезжает на места преступлений на машине. Неужели никто не видит представительскую машину? Никто не мог сопоставить факты? Или полиция думает, что маньяки ходят исключительно пешком?

Камеры… А что камеры? Половина камер в городе либо не работают, либо бутафория.

Юра встал и начал ходить по квартире, бормоча себе под нос ругательства. Мысли метались в голове, и никак не хотели собираться во что-то цельное и адекватное. Ему было страшно. Только одна мысль в этом потоке задержалась в голове — надо увольняться. Уволится и все: эта проблема перестанет быть его проблемой. Он вообще простой водитель, а ловить маньяков должны компетентные люди. Или все-таки собрать компромат на Замкова и стать героем в глазах горожан? Стать героем в глазах Алены…

Юра рухнул на кровать лицом вниз и застонал. Эту задачу он пока не мог решить. А все из-за своей неуверенности и трусости.

Так и заснул беспокойным сном. Ему снился Замков с окровавленным канцелярским ножом. Пустые улицы города. Трупы девушек на тротуарах, шеи которых были обмотаны белыми замковскими шарфами…

Утро встретило снежной бурей. Юра ничего не ел, спал плохо. Заварил себе кофе и в одних трусах сидел на стуле, раскачиваясь. По ощущениям он был будто с похмелья. Перед глазами то и дело вставали картинки из сегодняшних снов.

Телефон на столе ожил, и Юра с опаской глянул на экран. СМС от Замкова:

«Понедельник в 16.00»

Юра застонал, потом разозлился и швырнул телефон на пол. К счастью или, к несчастью, тот не разбился. Но эта злость его отрезвила. Он четко решил, что, если в понедельник Замков назовет адрес жилого дома в каком-нибудь спальном районе, Юра позвонит в полицию. Если Замков виновен, его схватят, если нет, максимум, что грозит Юре, увольнение.

***

Понедельник наступил слишком быстро. В час Х Замков сел в машину, но Юра в отличие от прошлого раза был совершенно спокоен.

— Костюшко сорок четыре, второй подъезд.

Юру бросило в холодный пот, и он резко повернулся к начальнику. Тот вскинул брови, сощурился, и видимо, подумав, что водитель его не расслышал, повторил адрес:

— Костюшко сорок четыре, второй подъезд.

Юра отвернулся. Этот адрес он знал слишком хорошо. Во втором подъезде дома номер сорок четыре по улице Костюшко жила Аленка.

Ехать было ровно тридцать минут. Тридцать минут, чтобы что-то придумать. Нельзя везти Замкова туда. А вдруг он едет именно к Аленке? И ведь не позвонить сестре! Не спросить, не ждет ли она сегодня никого! Юра судорожно перебирал в голове варианты, но ничего не мог придумать.

А минуты таяли на глазах. Вот они выехали на Краснопутиловскую. После перекрестка надо будет поворачивать во дворы. Издали Юра увидел, что загорается красный сигнал светофора, и на перекресток готовится выехать мусоровоз. Юра глянул в зеркало заднего вида. Ничего не подозревающий Замков, как обычно, смотрел в окно и был не пристегнут. Решение пришло мгновенно.

Юра вдавил педаль газа в пол до упора, выскочил на встречную полосу, и помчался вперед.

Кажется, Замков что-то кричал, но было поздно… Секунда, две, три… Удар!

***

— Юрий Анатольевич… Юрий Анатольевич… Вы меня слышите?

Юра скосил глаза на посетителя. Перед ним сидел мужчина лет пятидесяти с накинутым на плечи белым халатом.

Голова раскалывалась, во рту пересохло, мысли путались, но один вопрос засел иголкой, и он должен был найти в себе силы задать его:

— Аленка… Где Аленка?

— Ваша сестра? — переспросил мужчина. — Она в коридоре. Вы поговорите с ней позже, а сейчас мне надо вас допросить.

Юра удивленно уставился на посетителя.

— Спросить?

— Да, вы протаранили мусоровоз. Что случилось?

— Тормоза отказали, — пересохшими губами прошептал Юра.

— С тормозами все в порядке, — строго отрезал мужчина.

— Тогда не справился с управлением.

— Вы опытный водитель, прошедший курсы экстремального вождения, к тому же дорога была сухая, а видеозапись с регистратора машины, идущей позади вас, говорит о том, что вы специально выехали на встречную полосу.

— А вы кто? — спросил Юра, начиная вспоминать, что произошло.

Мужчина достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение и показал Юре. Тот, правда, ничего не смог прочитать — в глазах двоилось, но стало понятно, что человек из полиции.

— Уважаемый, ваш пассажир погиб, и у вас большие проблемы.

— Погиб? — улыбнулся Юра.

— Погиб, — с настороженностью подтвердил мужчина. — Он вылетел через лобовое стекло… Ему отрубило голову…

— Голову? — еще шире улыбнулся Юра. — Как так?

— Случайность. Мусоровоз развернуло и…

Но Юра его уже не слушал. Замкова больше нет! Аленка здесь! Она спасена!

Юра начал смеяться. Все позади. Теперь все позади! Он спас ее! Она будет жить!

— С вами все в порядке? — опешил полицейский.

— Все в порядке… Ха-ха! Все в порядке!

— Э-э-э…

— Раз, два, три, четыре, пять,

Замков вышел погулять,

Он лишился головы,

Не писать ему стихи…

Рассказ написан на конкурс "Произведение по заявке"

Заявка 3:

Жанр: триллер

Примерный сюжет – Парень искал работу и нанялся к одному странному мужику личным водителем - в его задачи сводились к тому, чтобы возить этого субъекта по городу и ничего не спрашивать. Одновременно с этим в городе происходит серия убийств молодых девушек - и глядя криминальную хронику по телевизору ГГ начинает понимать, что все убийства случались в те дни и в тех местах, куда он возил своего начальника. Он начинает присматриваться к боссу, и в одну из поездок идёт следом за ним - и опасения подтверждаются - его босс оказывается серийным убийцей, с особой жестокостью расправляющимся со своими жертвами. Он думает, как сдать его полиции, но не находит веских доводов и доказательств, а потому ждёт, когда же представится случай. Но в один из таких дней, садясь в машину, босс называет адрес сестры ГГ...
Персонажи – Парень-водитель, его сестра, босс-маньяк и др. по усмотрению автора.
Примечания – Финал на усмотрение автора.