Тринадцатый закат

1.

Моя первая смерть случилась в семь лет. Я упал с велосипеда под колёса грузовика, услышал хруст собственных костей — и оказался дома, на кухне, с липкими от абрикосового варенья пальцами.

Мама кричала в телефон: «Скорая едет?!». За окном мирно гудели машины.

Правило 1: Мир копирует себя до миллиметра, но без твоей смерти.

2.

В шестнадцать я узнал Правило 2: Если выживаешь ты — погибают остальные. В их мирах.

Мы с Ленкой прятались от пьяного деда в сарае, когда он поджёг дом. Я задохнулся первым. Очнулся в классе, слушая вполуха скучный доклад о Бородинской битве.

Ленки за соседней партой не было — её бабушка «случайно» умерла от инсульта за неделю до пожара.

5.

К двадцати пяти я истратил пять жизней.

Стал журналистом-расследователем — идеальная профессия для тех, кто может переиграть смерть. Взрыв в метро, пуля киллера, отравленный кофе...

Теперь после каждого фиаско я просыпался в постели с чашкой того самого кофе, а мой компьютер гудел статьёй-разоблачением, которую я ещё не успел отправить редактору.

Правило 3: Можно изменить одну деталь.

11.

— Хочешь спасти их? — спросил меня Он в одиннадцатой жизни. Мы сидели на краю крыши заброшенного химзавода, где я впервые встретил Его.

Он выглядел как я. Только старше. Седые виски, шрам через левый глаз — как будто кто-то провёл черту между тем, кто я есть, и тем, кем стану.

— Они не настоящие, — я кивнул на городские огни. — Копии.

— Ты тоже копия. Для кого-то там. — Он бросил камень в темноту. — После тринадцатого раза мы все становимся младенцами. Чистыми. Но я... застрял.

Он исчез, оставив мне Правило 4: Каждое изменение ломает реальность.

12.

В двенадцатой жизни я спас Ленку. Увёл её из дома до пожара, подкупил врачей для её бабушки, даже деда упёк в психушку. Мы поженились. Родилась дочь.

А потом увидел Его — своего двойника — в окне напротив. Он поднял пистолет.

Я успел толкнуть Ленку подальше от окна. Пуля вошла ровно между бровей.

13.

Правило 5: Последнее желание должно быть бескорыстным.

— Возвращай её, — прошептал я, чувствуя, как тринадцатый мир трещит по швам. — Я останусь здесь.

Очнулся в роддоме. Женщина с лицом Ленки плакала, прижимая к груди свёрток.

— Смотри, он улыбается! — ахнула медсестра.

Я пытался закричать, предупредить её о пожаре, о деде, о Нём. Но из горла вырывался только детский плач.

1.

Правило 6: Никто не помнит.

Особенно ты.