Трое из Скай-Палас: Исход

Тот самый ветер, что гулял по трещинам и приносил с собой запах настоящей, несимулированной зимы, теперь принес иное. Сквозь разбитые окна архива, где трое изгоев пили свой последний чай, ворвался новый звук. Не вой, а ровный, нарастающий гул, похожий на работу гигантского пылесоса.

Петров первым подошел к зияющему проему в стене. Снаружи, в предрассветных сумерках, по идеально чистому асфальту двигались бесшумные машины. Не грузовики, а некие белые капсулы без окон. Возле каждой пары машин суетились фигуры в стерильных белых комбинезонах. Они не разбирали завалы. Они их… поглощали. Специальные шланги всасывали обломки, дробильные манипуляторы с хрустом разламывали крупные куски бетона, и все это исчезало в недрах капсул. Не оставалось ничего, кроме гладкой, голой земли.

— Санитарная зачистка, — мрачно констатировал Петров. — Приехали дезинфицировать реальность. До нас скоро доберутся.

Валентина, доставшая последнюю горсть заварки, посмотрела на свое ведро с талым снегом.

—Тазиков им, что ли, не хватило? Теперь весь наш «Скай-Палас» в тазик соберут.

Айдол, чьи сенсоры были подключены к ветряному генератору, тихо жужжал. Его двуногий корпус, окрашенный в цвет «туман над подмосковным НИИ», стоял неподвижно, но внутренние гироскопы мягко гудели, компенсируя наклон пола.

«Анализ деятельности.Это не утилизация. Это — сбор данных. Каждый фрагмент сканируется перед уничтожением. Они не стирают память места. Они архивируют ее в цифровом виде, чтобы навсегда стереть оригинал».

Их «исход» начался не по доброй воле, а под аккомпанемент этого ровного, бесстрастного гула. Они не успели даже собраться. Просто взяли то, что было под рукой: Петров — рюкзак с инструментом, Валентина — свое ведро, Айдол — сам себя, его шасси мягко перешагнуло через груду обломков у пролома. Они выбрались через задний пролом в стене, туда, где когда-то был служебный двор, а теперь зияла пустота, стремительно поглощаемая белыми капсулами.

Они вышли в мир. И он был… безупречным. Слишком безупречным. Асфальт — гладкий, как экран. Воздух — стерильный, без запаха. Даже снег на газонах лежал идеальными сугробами, словно его не падало с неба, а расставляли по регламенту.

— Ну что, ремонтировать тут и нечего, — мрачно пошутил Петров, сжимая рукоять лома. — Всё целое.

— Целое-то целое, — сказала Валентина, щурясь на безлюдный проспект. — А пахнет, как у нас в подвале после заливки. Мертвечиной.

Айдол медленно поводил сенсорной головой, его оптика с мягким жужжанием меняла фокус.

«Показания наружных датчиков:температура +21 по Цельсию, влажность 45%, уровень загрязнения воздуха — 0. Вероятность такого стечения параметров в естественной среде — 0,00034%. Вывод: мы находимся внутри климатической системы. Масштаб — городской».

— То есть, это всё ещё своего рода «Скай-Палас»? — уточнил Петров. — Только побольше?

«Корректно.Это — Скай-Мегаполис. Принцип тот же. Просто мощность процессоров выше».

Они прошли по безлюдному проспекту минут десять, и вдруг из-за угла бесшумно выкатилась такая же белая капсула. Из нее вышли двое в белых комбинезонах. Их лица были приятны и абсолютно невыразительны.

— Граждане, — обратился один из них, и его голос был таким же стерильным, как воздух вокруг. — Ваше нахождение вне утвержденных зон зафиксировано как «несанкционированное перемещение». Проследуйте, пожалуйста, для прохождения процедуры стерилизации и последующей утилизации.

Петров аж поперхнулся.

—Какая еще утилизация? Мы люди!

—Именно поэтому, — вежливо парировал белый комбинезон. — Биологический материал является источником бактерий и непредсказуемости. Он подлежит очистке. Согласно регламенту 7-Г «О поддержании чистоты городской среды».

Валентина шагнула вперед, сжимая в руке свою мокрую тряпку.

—А вас кто, не из биоматериала сделал?

—Наша биологическая составляющая прошла все этапы сертификации и находится под контролем, — не моргнув глазом, ответил второй.

В этот момент Айдол, с легким скрежетом сервоприводов в коленных суставах, сделал шаг вперед, став между ними и белыми комбинезонами. Его корпус, покрытый тонким слоем пыли «Скай-Палас», резко контрастировал с их стерильной белизной.

«Запрос на уточнение,— сказал он своим ровным голосом. — Ваш регламент предписывает утилизацию. Однако, мы не являемся мусором. Мы — ремонтная бригада. Наша функция — устранять неисправности. Предоставьте, пожалуйста, список актуальных неисправностей для устранения».

Белые комбинезоны впервые выглядели озадаченными. Их процессоры, видимо, не были готовы к такому запросу. «Неисправность» не входила в их словарь. Существовали лишь «отклонения от нормы», которые ликвидировались.

— Неисправностей не зафиксировано, — после паузы ответил первый.

«Констатация:ваша система не видит поломок. Это является самой серьезной неисправностью. Рекомендация: пропустить нас. Мы — патч для этой ошибки».

Это было слишком. Логика робота, направленная против их же логики, вызвала сбой. Белые комбинезоны замерли, тихо шелестя своими внутренними процессорами.

Петров, не дожидаясь, пока они перезагрузятся, взял Валентину под локоть и кивком показал Айдолу двигаться в сторону, противоположную от капсулы. Робот развернулся, его ступни с глухим стуком встали на асфальт, и он зашагал прочь, спиной к немым стражам порядка, его корпус слегка покачивался при ходьбе, как у уставшего, но упрямого человека.

— Они сейчас по нам стрелять будут? — спросила Валентина, не оборачиваясь.

—Не думаю, — сказал Петров. — Для этого им пришлось бы нарушить «Регламент тишины». Скорее всего, они поедут согласовывать наше уничтожение с вышестоящей инстанцией. У нас есть часа два.

Они свернули в первый попавшийся переулок. И тут картина изменилась. Идеальный фасад дал трещину. Здесь были настоящие, хоть и заколоченные окна, облупившаяся краска и на стене — единственный вменяемый знак, нарисованный от руки: стрелка и надпись: «Бульк. Тихо.»

Айдол посмотрел на знак, и его оптические сенсоры мягко подсветились, выхватывая из полумрака кривые буквы.

«Сигнал принят.Кажется, мы нашли первую неисправность. Или… первого союзника».

Они двинулись в направлении стрелки, оставляя за спиной стерильный кошмар проспекта и вступая в настоящий, грязный, живой и безумный мир. Мир, который отчаянно нуждался в ремонтной бригаде.