Трудное детство (Жила-была Аленушка - 1)

Это было отнюдь неновогоднее приключение (или несчастье, кому как по вкусу), которое, кстати, в конечном итоге радикально изменило всю мою жизнь и это еще мягко сказано, и началось в этом году летом. Я как раз по состоянию здоровья окончательно ушел с работы. Ай да, что я все вру, как будто кого-то хочу покрыть. Сначала я почти умирал, растянув этот процесс на несколько лет. Потом, как на грех, ректором пришла гнилая женщина. Все, как в фильме «Кавказская пленница» – красавица, спортсменка, комсомолка. Но только в сугубо негативном контексте.

Красавица, ну какая там красавица в пятьдесят-то лет, просто кулуарное обозначение женщины. Комсомолка? Да, привыкла постоянно разгонять комсомольцев и комсомолок (она была председателем институтского комитета комсомола, когда эта структура еще существовала, потом пролезла в проректоры по воспитательной работе). Спортсменка, это она не сама прыгает – бегает, а напрягает все факультеты культмассовой и спортивной работой.

Ну и вот, решила она, зачем я им буду мешаться. Тем более, я уже был инвалидом 3 группы, сам понимал, что полную ставку доцента не вынесу. Но вот спецкурсы, курсовые и дипломные работы, пожалуйста. Но, увы, кого интересует мнение скромного инвалида в нашей стране? Просто пихнули на нищенскую пенсию умирать, мол, мы еще пожалели. Спрашивается, зачем старался, когда работал? Эх, все мы хороши задним умом!

Так жил (существовал) инвалидом. Летом хоть по городу решил ходить, все одно можно оживить органон. Вот тут-то я попался в эту удивительную история. Помню, идя по относительно оживленной улице (для нашего маленького города, конечно), остановился небольшого сквера, почти пустыря.

Я хоть и не умер еще, но ходить было тяжеловато. А тут сквер хоть чуть-чуть, но вглубь от улицы отодвинули, травки немного, даже можно и не садится на искомые скамейки. Я ж не человеческий головастик в нескольких лет, постою трошки. Авось отдышусь.

Стою, смотрю в одну точку в центре сквера, мне-то, честно говоря, все одно, глазах темнота, как глухой ночью. Поэтому и не заметил, что направление моего взгляда упирается… нет, не в стену, удивительная мишень постоянно изменялась. Сначала это была легкая рябь, немного видимая. Потом в центре появилась темнота, заметно оттеняет зелень листьев деревьев. И вдруг это оказался человек!

Он так появился внезапно, что мне показалось, это лишь видеокартинка. Технически я не очень-то грамотен, чистый гуманитарий, так как бы интуитивно. Ай, опять врешь, нехорошо, однако! Просто это мои мысли, человек ведь не может не думать, даже если у него мозги повреждены, как у меня.

Вот, какая тут интуиция, если подобный человек, вышедший из неоткуда, подошел ко мне и помог мне держаться на ногах. При этом он еще изобразил беспокойство и возмущение:

- Какое безобразие, тяжелобольной человек в одиночестве ходит по улице, и никому от этого дела нет! А если он упадет и сломает себе чего-нибудь важное? Впрочем, что я говорю, у человека нет неважных органов.

- Не беспокойтесь, я как-нибудь сам дойду, - вяло ответствовал я, пытаясь банально от него удрать. Годы болезненной жизни научали меня бояться советской, а теперь российской медицины и таких же органов социальной защиты.

Увы, но они время от времени подбрасывают мне денежки для поддержания жизнедеятельности для околонищенского состояния. Мелочь, а приятно, хоть с голода не помрешь. Хотя с этой нищенским уровнем жизни… Иногда, то есть всегда, мне кажется, что я участвую в большом социальном эксперименте по разведению человеков на уровне фола. Жаль только меня об этом никто не спросил, а я не хочу!

Вот и опять меня пасут по колпаком. Я вообще прикольный объект для опытов – конечности все целые, как и внутренние органы. Лишь головной мозг поврежден, так это и хорошо, никуда не сбежишь! Вот и сейчас, удрал называется. Пока я совершил неспешный променад, смеша окружающих (ах, какой смешно старичок!), незнакомец меня легко догнал и взял за руку:

- Позвольте, я вас провожу до дома, органам социальной защиты очень тревожно, когда такие люди гуляют в одиночестве по улице.

Червячок беспокойства как-то противно шевельнулся в душе. Сотрудники социальной защиты никогда до этого не доходят! Для них главное не сам человек, а его документы, вернее, как они оформлены. Если правильно – пинок под мягкое место, виртуальный, конечно, они же хулиганы. Не правильно – жди и крякай. А как ты дойдешь до дома, это твое дело, можешь вообще из квартиры не выходить, если не можешь ходить, органы социальной защиты оформят для вас социального работника!

Я посмотрел на незнакомца, его подчеркнутоевнимание, вежливость, подумал, что это точно не сотрудник из социальной сферы. Наверное, грабитель или даже убийца, сколько уже подобных историй публиковали в СМИ, пойдет вот эдакий преступник, поможет, обаяет… потом соседи через энное количество дней обнаружат – пахнет мертвое тело неприятно, в квартирах же целый год тепло – вызовут полицию, пенсионера увезут в морг, в больницу, потом в кладбище. М-да, неприятно.

Впрочем, мой воспаленный мозг необычайно быстро успокоился. Бог ведь с ним, так или иначе, все равно помру уже, жизнь была интересная, относительно бурная, теперь пора успокоится в собственной могиле. Хоть эта, надеюсь, будет индивидуальной, а не коллективной.

Однако на всякий случай предупредил моего «благодетеля»:

- У меня нет, в принципе, нет ничего, только нищенская страховая пенсия. Вроде бы в рублях много, а так нищета есть нищета, все равно до новой порции денег не хватает.

На это сообщение псевдосоциальный работник уже ответил уже правильно – нудно и ворчливо:

- Государство выделяет вам достаточное количество средств к нормальному сосуществованию. Вы вот жалуетесь, но ведь на лицо не изнурены, дорогой хлеб кушаете каждый день. Одежда, натуральная одежда на вас! Как вам вообще не стыдно?

Я посмотрел на дешевенькие брюки из льна, одежду на из искусственного материала уже не хватало. Только что же из этого хвастаться? И дешевеньким хлебом попрекает. Да уж, лучше бы он ляпал напропалуя и пытался быть вежливым, чем становился эталонным социальным работником. Все равно ведь уже не поверю!

Попытался еще раз достучаться до глупой головы мошенника. Пройдя в квартиру, сказал, разрешая посмотреть домашнюю обстановку:

- Вот, посмотрите, недорогая однокомнатная квартира с дешевенькой старой мебелью, пары – тройка ковров из синтетики. Стоит ли это для разбоя, государство ведь все равно потом даст по-серьезному, мало не покажется.

Незнакомец по-серьезному посмотрел, почему-то сказал, что локатор не ошибся, я тот, кто им нужен. Посадил меня на старенький диван, аж пружины заскрипели, заговорил:

- Уважаемый хозяин, я напрасно так сами стал с вами играть, думал, словами переиграю. Нет, не сумел. Хотя, с другой стороны, на улице так много людей. Разрешите, я попытаюсь начать сначала, теперь уже честно и открыто. Не буду попрекать вас хлебом и одеждой, насмешил только. Но перед этим все-таки проверю вашу квартиру на прослушку.

- М-гм, - осторожно выразил я свой скепсис, - а вы кто, собственно – из американского ЦРУ или нашего ФСБ? Я простой пенсионер – инвалид, который еле ходит и ничего уже не может делать. Так, по крайней мере, думает мой бывший ректор. А?

- Ну что вы, - медленно произнес таинственный незнакомец, явно пытаясь выиграть время. Он вытащил из кармана маленькую пластинку и тщательно на нее смотрел. Наконец, пластинка тоненько пискнула, он удовлетворенно сказал: - у вас все в порядке, видите, вон зеленый огонек? Нас не прослушивают ни техническими устройствами, ни напрямую, путем ушами соседей.

Я судорожно глянул на табличку. Ее так стремительно утащили от моих глаз, что я, конечно, ничего не увидел. Понял только, что это какой-то анализатор – ревизор и на нем была включена желто-зеленая полоса. Он про это говорил или был другой огонек, фиг его знает.

Незнакомец же осмелел, уже открыто представился:

- Анисимов, Борис Викторович, ваш куратор от секретных служб.

Я открыто запаниковал, извините, до полного энуреза. Поспешил до туалета, страстно желая добрести до унитаза. Увы, с моими ногами и скоростью черепахи до оного устройства я дошел, но лишь до того, чтобы разочарованно плюнуть – все ушло в мои штаны. Бросил их в таз, залил водой, чтобы намокло. Сам надел банный халат, больше ничего не было, пошел обратно злой – презлой.

А этот непрошенный гость уже хозяйничал на кухне – налил в электрический чайник воды из под крана, подключил его и, довольный, сидел за кухонным столом с пачкой чая, слава богу не моей, видимо купил по дороге в городе. Теперь читал текст на обертке. Дурак, это же сплошная реклама, одно вранье. Впрочем ладно, а вот что он здесь делает, очень принципиальный вопрос!

Это еще сильнее задело меня. МОЯ КУХНЯ! МОЯ КВАРТИРА!

- Милостивый государь, - с напором сказал я, - я в это время как раз ложусь на дневной сон. Старость, знаете. Потрудитесь покинуть мое жилое индивидуальное жилье!

На самом деле, я был не настолько наивен, чтобы думать о таком легком пути изгнании этого гостя. Если он родом из этого серьезного комитета, и скорее наш, чем ихний. Или мошенник на таком же уровне, черта с два я его выгоню, пока он своего не добьется.

Но, пожалуй, с другой стороны можно быть спокойным – я не буду убит или ограблен. Слишком это важная фигура, а я, наоборот, слишком мелок – обычный пенсионер, в жизни ничего не добился, кроме десятка грамот, обклей ими теперь свой унитаз, пусть смотрится красивей и импозантней. Ничего более, кроме инсультов и подагры!

- Как, скажите, вас зовут, - вежливо начал наводить ко мне рельсы Борис Викторович. Посетовал: - а то я сам назвался, а вас не спросил. Прямо-таки грубость какая!

Пошел бы этот господин со своей вежливостью куда-нибудь подальше. Да и грубость также взял. Оно мне не нужна. Сухо представился по всей форме, как положено:

- Михаил Георгиевич Леккор, кандидат исторических наук, доцент.

- Мнэ-э, по-моему, вы что-то пропустили, насколько я знаю, надо еще называть статус в вузе, в котором работаете, - проявил немыслимое любопытство Анисимов.

- Я уже нигде не работаю, - отрезал я сразу, - теперь пенсионер и инвалид, а поэтому никому ничего не должен, понятно вам!

Этот многостаночник ЦРУ и ФСБ (неважно кто) меня окончательно задолбал, так что пусть катится…

- Извините, я из будущего, не все знаю. Точнее, из XXVI века и не важно, в общем-то, из какой структуры я, - сказал он – все одно запутаетесь. Главное, возникла серьезная проблема еще в XIX столетии.

Этим изестием он меня прошиб, я сразу успокоился. Ух ведь, как они играют, за семь веков пролезают и свои грязные руки суют. Хотя, а мне что, я и в своем-то веке ничего не могу, а, тем более, в XIX. Просите у других, может подадут!

- Я инвалид, у меня слабое здоровье, - сухо уведомил я, - ничем не могу помочь, господин Анисимов Бэ Вэ.

- Так вот, - продолжил господин из будущего, как бы меня не слыша, - просто так наш агент в это время не попадет, там сильная аномальная яма времени. Можем только послать душу, так называемое сознание человека. Но не каждого, к сожалению, есть индивидуальные особенности людей, очень большие риски.

Ситуация оказалась настолько тяжелой, что нам разрешили использовать большой хронологический локатор Академии Наук. В него предварительно вбили параметры индивидуального сознания, которые нам требуются, пустили. Вот так просевали век за веком, миллиарды людей, как живых, так и умерших, в ноосфере все сохраняется. Наконец, нашли, это были вы. Так что если не вы, то кто же!

Анисимов, этот сотрудник секретной службы из будущего, буквально снимал шляпу и показывал большую мою значимость в истории. Но он меня не убедил. Мой милейший заведующий кафедрой истории (моя бывшая кафедра) доцент С.Л. Логинов, когда ему надобна была бесплатная рабочая сила, всегда говорил, кто, если не ты. Имея в виду, кто, если не ты, дурак.

Государство, оно такое. Любой подвиг становится реальностью в результате чьей-то безалаберности или даже преступности. Ведь какой-то гад проморгал и теперь прячется в кустах, а от тебя требуют, мол, Родине нужен подвиг. А не пошли вы подальше, милейший?

- Я уже говорил, что я серьезно болен, вы же сами меня видите, как и зачем вы отправите, центы, пардон, копейки сшибать? Боюсь, даже в этом вы меня переоцениваете.

Однако, Борис Викторович был не дурак, ой, не дурак. Ну и самое главное, если я правильно понял, у него просто не было выхода, только я и не каких гвоздей.

- Михаил Георгиевич, дорогой вы мой! - вскричал он удивленно – возмущенно, - вы смотрите только с одной стороны. Типа, мол, мы хотим вас заставить работать, причем бесплатно и много. А почему не видите хорошуюсторону? Кто вы здесь, если смотреть правде в глаза, вы же сами говорили – инвалид с нищенской пенсией, выброшенный с работы. Перспектив в будущем никаких, да и насколько вы сумеете протянуть? Не скажу, что сколько точно, но ведь немного. И что, за это надо бороться?

Экий он змей подколодный, все сказал, сумел ударить по самым больным местам. Ведь в мои годы надо на жизнь смотреть трезво, если не нажрался, конечно. Здоровье ни к черту, перспектив в будущем никаких, семья не сложилась.

А тут все-таки перспектива. Не знаю, хорошая или не очень, но ведь есть! Хотя все-раки вопросы были, например такой – если в XIX веке жизнь будет напряженной, не сдохну ли я еще быстрей? Зачем тогда менять шило на мыло?

Анисимов вдруг взбесился:

- Мать – бать (в литературном изложении), - вскричал он, - я же вам говорил, не тело совершает хронологический переход, а душа человеческая с ее привычками, навыками, характерными чертами. Да, потом в одном теле останутся два сознания. Не знаю, как вы там будете жить – у ученых оказалось слишком фактов, чтобы делать выводы. Но знаю точно – яйцеголовые твердо гарантируют, что благодаря их технологиям, ваша личность станет доминантной.

В общем, уговорил он меня. Правда, я потребовал много «плюшек», ну а чего, это для дела. Потом, раз в прошлое уходит лишь душа, то есть чистые лучи сознания, то не буду же я там в рубище без копейки. А так хоть пусть сознание будет готовы.

Я, кстати, у него поинтересовался, а как он здесь появился, если нельзя тело по времени пересылать. Ответ был удивительным, я чуть мимо стула не сел. Оказалось, между властями будущего и государственной структурой XXI века было заключено соглашение. По которому здесь готовят тело, очищают тело от сознания незадолго до контакта, а из будущего лишь переносят души. Не фига се!

Ну а так я готовился. Я-то был готов перелетать сразу же. Ага, прошло больше полугода. Учителя, разумеется, оставались в будущем, но мне постоянно приходили заархивированные пакеты информации – собственно знания, а также технологии и навыки. Много чего и все на базе XXVI века. Сами понимаете, чтобы человека XXI века перенести в XIX (сознание, конечно), надо многое уметь – от языка и психологии дворян, до технологии промышленности. Ну и для себя, чтобы иметь навыки искомого субъекта, дабы те выталкивали его, как поплавок из воды.

Вот тут-то я вдруг понял, какое дерьмо мне приготовили. А я-то все удивлялся, зачем большинство личных умений относятся к женской сфере, только немного от мужчин. А оно вон как – приготовленный мне субъект это не он, а она. Меня предполагалось «подселить» в тело десятилетней девочка, которая, как ожидалось, позднее родит исторически значимою личность. И которая никак не привязывалась к жизни первой четверти XIX и от этого постепенно переходила в состояние истерики.

Нужно понимать психологию взрослого мужчины, практически старика, которому приходится стать женщиной, и не абы как, а еще и сексуально активной!

Представляете, как меня корежило. Я ведь всю прожитую жизнь был так сказать самцом, а тут мне предлагают быть самкой! Вот тебе и «рожденный делать давать не может». Оказалось очень даже может, если подойти правильно. Или хотя бы воезать.

Мне понадобилось несколько суток, чтобы окончательно поменять ориентиры. Но все-таки, в конце концов, органон решил сам уже без имеющего в голове сознания. Просто психологический надрыв окончился острой болью в сердце. Обширный инфаркт! А что это такое при медицине первой четверти XXI я и сам знал.

И когда Анисимов предложил мне два варианта:

Первый – отправить мое сознание в тело девочки XIX века, зато быть живым и здоровым;

Второй – лечить сердце с непонятно каким результатом и потом в любом случае всю свою жизнь (очень короткую) лежать в постели.

Я, почти не думая, слабым голосом объявил, что выбираю первый путь прямиком в ад. Меня не дослушали, вбили какие-то кнопки и практически сразу же внешний мир поблек. Моя душа полетала в XIX век!